Она, которая и ран таких никогда не видела, а он называет это великодушием. Нет, он просто смешон с этой своей благодарностью!Маркус потер усталые глаза. Ну как он скажет ей, что они больше не должны видеться? «Вы были так добры, но больше ничего от вас не нужно»? Как он напишет ей это, если только и думает, как бы ее увидеть? Он и письмо это выдумал, потому что не может отделаться от мыслей о ней.Ситуация слишком опасная, ей следует это понять. Авантюрная жилка в ней сильна, но все же она разумная и весьма практичная леди, а потому должна прислушаться к его доводам.И угораздило же его влюбиться в эту леди! С самого начала она смотрела на него свысока, его статус в обществе был совсем не привлекателен для нее. Пусть же все так и останется.Маркус встал и принялся расхаживать босым по своему кабинету.Но разве можно забыть, как она отвечала на его поцелуи в конюшнях Гемпшира, как обнимала его, каким покорным было ее тело, пьяное от любви?! Но с другой стороны, как можно простить ей увлечение этим пустым маркизом? Нет, Маркус Уорт и Филиппа Беннинг – две разные планеты, и они должны вернуться на свои орбиты.Он снова уселся за стол и положил перед собой чистый лист. Вернув очки на нос, принял сосредоточенный вид.Его отвлек стук бронзового молотка у входной двери. Он передвинул бумаги на столе и, пройдя по коридору, распахнул входную дверь.Все застилала пелена моросящего дождя. Но все же он заметил, как радужно переливаются капельки на ее кружевной накидке. Она продолжала стоять, молча, уставившись на него своими огромными синими глазами.– Привет, – наконец произнесла Филиппа мягко и устало.– Привет, – отозвался он.Ее взгляд скользнул по его фигуре, и он внезапно осознал, что халат у него расстегнут и на ногах ничего нет.– Что вы здесь делаете? – буркнул он, заставив ее перевести взгляд на его лицо.– Могу я… войти? – спросила она. Уголки ее губ нервно подергивались, она хотела улыбнуться, но не могла.Маркус продолжал стоять, вперив взгляд в свои босые ноги. Между тем дождь уже перешел в настоящий ливень. С козырька подъезда и с накидки Филиппы стекали струйки воды. Холодные брызги, попавшие на него, привели Маркуса в чувство. Каждый нерв в его теле ощутил ее присутствие. Он отступил назад, молча предлагая ей войти.– Благодарю вас, – произнесла она. Приятное тепло окутало Филиппу, когда она вошла в кабинет и протянула к огню руки в перчатках. Маркус застыл у двери, ожидая ее дальнейших действий.– Зачем вы здесь? – произнес он, наконец, каким-то тихим, испуганным голосом.– Я… хотела убедиться, что с вами все в порядке, – запинаясь, произнесла она. – Почти целую неделю я не получала от вас никакого известия. Я не знала, все ли у вас хорошо.– Все прекрасно, нет нужды беспокоиться, – ответил он, скрещивая руки на груди.– Нет нужды беспокоиться?! – вскричала она с истерическим смешком. – Когда я оставила вас на время, вы находились в бессознательном состоянии. А утром вы внезапно исчезли, не соизволив даже предупредить меня. Ни слова, ни записки – ничего. Проходит неделя, а я по-прежнему ничего не знаю о вас. А ваше состояние тогда давало мне большой простор для размышлений.– Я в порядке, – произнес Маркус, – и весьма благодарен вам за вашу неоценимую помощь. Но отныне и впредь вы больше не должны беспокоиться о моем состоянии. Это вас не касается.– Что… что вы несете, Маркус? Как это – не касается? Я полагала, что мы стали друзьями…– Между нами существовало деловое соглашение, но теперь я решил положить ему конец, – холодно проговорил он.Филиппа замерла, не веря своим ушам.– Вы… вы решили положить конец, не спросив меня? – обрела она, наконец, дар речи. – Вы не смеете так поступать! Маркус, Бога ради! Ведь в вас стреляли…– И так же легко могли подстрелить вас! – воскликнул он, приближаясь к ней. – Эта пуля могла ранить вас, ранить, убить точно так же, как и меня. Я не имею права вовлекать вас и дальше в эту игру. Разве этого вы хотели, договариваясь со мной? Нет, вы были намерены лишь обеспечить мне пропуск на ваши светские рауты. Кто вас просил бежать за мной в тот вечер?! Как вы могли отважиться на такой шаг?! – Он уже не думал о том, как он выглядит, расхаживая босиком, и едва не срывался на крик. – Вы должны прекратить это! Вы не должны приближаться ко мне!Она кивнула. Одинокая слезинка поползла у нее по щеке.– Если вы увидите меня идущим по одной стороне улицы, вы должны перейти на другую. Вам ясно?Она снова кивнула. В комнате было слышно только его тяжелое дыхание и тиканье часов.– Филиппа, – снова заговорил он, уже спокойнее, – Филиппа, почему вы все еще здесь?Их глаза встретились. Он видел происходящую в ней борьбу – между покорностью и решимостью, между желанием уйти и остаться…А затем она пересекла комнату и поцеловала его. Глава 22 Стена сомнений рухнула. Не было больше никаких «если бы», ни протестов, ни возражений. Были только они двое – Филиппа и Маркус – и огонь любви, пылавший в их сердцах и крови.Едва она подошла к нему, как Маркус заключил ее в объятия и стал целовать. Он хотел ее, она была необходима ему. И он не мог больше сопротивляться своему желанию. Он зарылся в ее волосы, а потом стал выдергивать шпильки и сверкающие заколки. Филиппа прижималась к нему, играя завитками на его висках и за ушами, пробегая пальчиками по его бакенбардам. Он впился в ее губы, но она внезапно прервала их поцелуй, вызвав его недоумение. Но она лишь сняла с него очки и положила их на стол. Затем она снова нашла его рот, и их языки забились в ритме, который был подсказан импульсами, ведомыми только им.Даже теперь, когда она была рядом, ему было мало ее, он продолжал тосковать по ней. Ему казалось, что он никогда не сможет насытиться ею. Он теснее прижал ее к себе и дернул за шнурок черного бархатного плаща у горла, спеша почувствовать ее кожу. И тяжелый плащ, повинуясь нетерпеливому движению его руки, скользнул на пол.Она была в вечернем облегающем шелковом платье. Все обольстительные изгибы ее тела предстали перед ним: высокая грудь, сверкавшая в декольте молодой упругой кожей, тончайшая талия и стройные, но женственные бедра. И он прижал ее бедра к своим, к тому месту, которое требовало удовлетворения. Оторвав свой рот от ее губ, он стал целовать стройную шею, затем его губы нашли жилку, пульсировавшую за ее бриллиантовым ушком. Ее слабый изнемогающий вздох заставил его сердце биться еще сильнее.Филиппа, в свою очередь, тоже решила, что домашний халат вовсе не так уж ему необходим. Ее руки скользнули под материю, лаская его гладкую кожу и сильные мускулы. Но вдруг она замерла.– Твое плечо… – прошептала она.– С ним все в порядке, – ответил он, отрываясь от ее шеи. Затем он повел плечами, освобождаясь от своего ненужного наряда. Губы его снова вернулись к ее шее.– Ты уверен? – спросила она с тревогой в голосе. Вместо ответа он прильнул поцелуем к ее губам и вдруг, резко наклонившись, поднял на руки и прижал к себе. Он пересек кабинет со своей драгоценной ношей и толкнул ногой дверь, ведущую в спальню.– Это не повредит тебе? – спрашивала она, лаская его темные волосы.– Ничто не может повредить мне, когда ты рядом со мной, – прошептал он.Пламя еще не погасло в камине, но в комнате было темно. Маркус осторожно опустил Филиппу на край постели, нежно ее поцеловал и… неожиданно отстранился.– Подожди, подожди… – страстным шепотом произнес он. – Я хочу видеть тебя, хочу зажечь свечи.Он зажег один канделябр у двери и второй – у постели.Филиппа сглотнула. Неужели это происходит на самом деле, или ей только мерещится? Ее тело по-прежнему изнывало в тоске по нему, кровь кипела от желания, но какой-то непонятный страх, какие-то условности мешали ей отдаться своему чувству.Маркус смотрел на нее с невыразимой нежностью.– Мне просто не верится… Ты в моей постели… И ты пришла сама!Она покраснела, в смущении поднимая и опуская глаза, и сложила руки на коленях, словно пытаясь защититься. Он заметил этот ее жест, присел перед ней и принялся расстегивать пуговки на перчатках. Целуя освобожденные ладони, он вплел свои пальцы в ее, приник губами к ее рту и нежно опустил на постель. Ее туфельки слетели на ковер, распущенные волосы разметались по подушкам. Нижняя сорочка сползла с одного плеча, явив обольстительную плоть его голодному взору.Ее вид заставил его почувствовать свою силу – силу охотника, тянущегося к добыче. С угрюмой самоуверенностью он распускал ее лиф, стягивал вниз сорочку. И когда ее грудь была полностью обнажена, он застонал от блаженства.Она была в растерянности. Холодный воздух ударил в нее тысячью холодных уколов, заставив сжаться ее маленькие розовые соски, выставленные теперь на его обозрение. Она попробовала прикрыть их рукой, но его рука отвела ее руку и завладела пленительными бугорками.О, эта его рука! Она ощутила огромную волну нежности в себе, вся потянулась ему навстречу. Он целовал ее шею, ключицы, правый и левый холмики, увенчанные розовыми бутонами, с которыми нежно играли его зубы.Наслаждаясь чудесными ласками, она не заметила, что его рука уже спустилась к чулкам… Но когда она ощутила быстроту и уверенность его рук, ею овладел страх, сосущий, странно томительный, и внутри у нее все сжалось.Маркус мгновенно уловил этот ее внезапный испуг, едва заметное желание отстраниться, отсрочить возможное. Его рука замерла на ее обнаженном бедре.– Что не так? – нежно прошептал он, не отрываясь от ее груди.– Ничего, – вздрогнула она.Он, подняв голову, заглянул в ее глаза. Этого только не хватало! Подозрительный блеск, который он заметил в них грозил обернуться слезами. Маркус отстранился от нее, теперь он опирался на локоть.– Мы не должны были заходить так далеко, да? – спросил он.– Нет-нет! – вскричала она. – Но я… я… Я хочу этого, очень хочу, но только, только…– Ты нервничаешь, – мягко проговорил он. – Ты слишком чувствительна.– Нет, просто со мной еще никогда такого не было, – пролепетала она, глядя на свою руку, робко блуждавшую по его мускулистой груди. – Был только мой муж… но он… он не был…– Радость моя, сердце мое… – прошептал он, прижимая ее руку к своему сердцу. Она услышала нервные, быстрые удары, рвущиеся из его груди. – Посмотри на меня.Она увидела бесконечную нежность в его глазах.– Это всего лишь я. Ты узнаешь меня, ты мне доверяешь?И она поняла: ей не о чем беспокоиться. Здесь есть только он и она. И никого, тайно следящего за ними. Маркус не станет презирать ее за неопытность. Да, она неопытна в любовных делах, несмотря на свой имидж искушенной леди. Теперь всеведущая миссис Беннинг могла быть самой собой. Нервной, глупой, застенчивой, дерзкой и счастливой… Она нужна ему – такой, какая она есть.– Да, это только ты, – отозвалась она, чувствуя нахлынувшую на нее волну облегчения. – И я. – Она снова привлекла его к себе.Наконец-то она вновь обрела свободу, ее пьянила возможность поступать, повинуясь только собственному желанию, импульсу, своему партнеру…Ей доставляло глубочайшее наслаждение касаться его мускулистой груди, рук, она даже провела пальцем по шраму на его боку. А потом, когда он снова приник к ее груди, она обвила его бедра ногами, чтобы ощутить самое интимное касание…Их разделяли только несколько слоев одежды, которые казались теперь Филиппе ненужной помехой. Она протянула руку к пуговицам на его брюках…Но теперь пришел черед Маркуса сдержать ее порыв. Он поспешно отвел ее руку, когда она была уже готова коснуться обнаженной атласной длины его копья. Он слишком долго ждал ее, он хотел полностью насладиться этой женщиной. Ему хотелось продлить удовольствие от ее ласк, от ее тела…– Не спеши, – произнес он, делая над собой усилие.– Почему? – низким, хрипловатым от сдерживаемой страсти голосом спросила она. – Разве это не ты? И разве это не я?Ей нравится играть словами, с легкой досадой отметил он.– Я хочу посмотреть… – продолжала она вкрадчивым голосом.– Не торопись, дорогая, не торопись. Я не хочу, чтобы все закончилось слишком быстро. – Нежно поцеловав, он убрал ее руку с опасной территории. – И я хочу, чтобы ты насладилась нашей любовью.– Я уже наслаждаюсь! – вскричала она, заставив его удивленно изогнуть бровь.– Еще нет, – ответил он, и в его глазах зажегся дьявольский огонь.Одним резким движением он приподнял ее с подушек, посадил и быстро стянул через голову нижнюю рубашку. Теперь на ней не осталось ничего, кроме чулок. Испугавшись своей наготы, Филиппа безнадежно пыталась прикрыть свою грудь руками, тянула на себя простыню, но Маркус отвел ее руки в стороны и с нежным, страстным любованием стал смотреть на нее. Вожделение, которым были полны его глаза, пробуждало в ней ответное желание, которое теперь спустилось вниз, в интимные тропики внизу ее живота. Он снова мягко уложил ее на подушки, прильнул к ней всем своим обнаженным телом, и она замерла под ним, каждым своим нервом ощущая влекущий зов его плоти. Его рука осторожно скользнула вниз и легла на ее золотистый треугольничек. По телу ее прошла дрожь, она обхватила его шею руками, откинула голову, вручая себя его власти, предлагая ему себя, поощряя его…Маркус отнюдь не был пресыщенным повесой, он отдавался любви со всей страстью, ему хотелось вобрать ее в себя, подчинить своей мужской силе. Но он сдержал себя – прежде всего думал о ней, о том, чтобы именно ей – не себе! – подарить высшее наслаждение. А потому его палец проник в нежные интимные складочки и нашел там твердый бугорок… Страсть вознесла их на небо, а потом опустила на землю… Но этот спуск был длинный-длинный, и великолепный. Она стонала, трепетала под его руками, спеша пробиться к финишу, шепча что-то невнятное, а его опытная рука продолжала вести ее по дороге страсти.Наконец он подвел ее к самому краю, она закричала, не осознавая собственного крика. Волны наслаждения пробегали по ее телу, она излучала тепло и энергию и продолжала прижимать Маркуса, его бедра к своему животу. Он силился не потерять контроль над собой, ведь взаимное конечное слияние тел – его главный маневр – было еще впереди.Он целовал ее волосы, ее глаза, пока не почувствовал, что страсть отпустила ее – пока, на время, до того момента, когда он решит, что пришла пора им обоим – уже обоим! – ощутить полную меру любви.Она лежала притихшая, с легкой улыбкой на лице и вдруг неожиданно хихикнула:– Знаешь, наконец-то я поняла, почему люди так носятся с этим… Наверное, ты сочтешь меня глупенькой, но я…Не дав ей договорить, он закрыл ей уста долгим поцелуем.– Никогда еще я не видел тебя более прекрасной, – проговорил он, отрываясь от ее губ и начиная стягивать с нее чулки. Она привстала и занялась пуговицами на его брюках.И в этот раз он уже не останавливал ее, напротив, он даже Услужливо приподнялся, чтобы помочь ей освободить его от брюк. Увидев его великолепную плоть, она замерла.– Это всего лишь я, – ласково подбодрил он ее. – И еще то, чем наградила меня природа…На лице ее появилась лукавая усмешка.– Она наградила не только тебя, это принадлежит еще и мне! – объявила она, прильнув мягким треугольничком к его копью, чуть не прервав эту их сладостную связь.Маркус застонал от наслаждения под влажными листьями ее тропиков, но жажда уже давно томила его, и терпеть оставалось совсем недолго.– Филиппа, дорогая, – прошептал он, переворачивая ее на спину и покрывая лицо поцелуями. – Я хочу тебя.– А я тебя, – отвечала она, впуская его в себя и обвивая ногами его бедра.А это совсем другое ощущение, подумалось ей. Каждое его движение разжигало в ней все более сильное пламя. Но своей страстью она мешала ему, подгоняя к финишу, а ему хотелось длить бесконечно и свое, и ее наслаждение. Скорее дойти до конца и в то же время никогда не отпускать – такие противоречивые желания раздирали его.Она никогда не испытывала столь сильных ощущений, да и сам он чувствовал, что она до конца растворилась в волнах наслаждения.– Это всего лишь я, – прошептал он ей на ухо, чувствуя, что разбивается внутри ее на миллион осколков. И, в последний раз прижав ее к себе, затих.Они лежали молча, тесно прильнув друг к другу, посреди разбросанных покрывал. Они боялись двинуться, чтобы не разрушить свою только что сотворенную единую оболочку. Маркус слышал биение ее сердца под ним и начинал понемногу освобождаться от любовного наваждения, когда он ничего не слышал, не понимал, не видел… Черт возьми, она чувствует себя превосходно и, кажется, не отказалась бы все повторить. Если он не оставит сейчас эту постель, любовная игра начнется сначала. Он сжал губами мочку ее уха, вдыхая ее запах, в котором чувствовалось что-то невыразимо родное и полузабытое, как дом, который ты когда-то оставил.В ответ легкие пальцы пробежали по его спине, и нежные короткие поцелуи покрыли его шею. Внезапно он спохватился:– Я, наверное, раздавил тебя, прости. – Он лег на бок рядом с ней, и холодный воздух заполнил крошечную пустоту между ними.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32