Тотти, как обычно, восседала перед чайным подносом, имея собственный особый «чай» под рукой. Полдюжины других дам прохаживались между корзин с цветами, которые были присланы от поклонников в это утро. Здесь же присутствовали и двое ее обожателей: джентльмен Фредди Хоукс и сэр Реджиналд Риджуэй – очаровательные друзья, занятые больше друг другом, чем Филиппой. Прибыла также леди Даннингем с дочерью Луизой и Пенни Стерлинг.Но тот, кого она желала видеть, по-прежнему не являлся.Пенни Стерлинг была очаровательной юной особой, хотя и слегка наивной. Но скорее всего она и нравилась окружающим именно своей наивностью. Она, впрочем, и внешне была очень приятной – румяной, свежей и жизнерадостной. Правда, ее платья оставляли желать лучшего. Они были таких же будничных темных тонов, как и ее волосы, и не слишком хорошо сидели на ее складной фигурке. Глядя на нее, Филиппа решила про себя, что ей следует поговорить с ее матерью. Однако леди Даннингем объявила, что леди Стерлинг, страдая от лондонского воздуха, отправилась на воды, вместо того чтобы заниматься выездами своей дочери в свет.– Это очень нелегко – остаться без материнского руководства, когда ты так юна и неопытна, не так ли, малышка? – сказала миссис Даннингем, поглаживая руку собственной дочери. Но по лицу Луизы было заметно, что ничего ей не хочется так сильно, как освободиться от своей заботливой мамочки, вцепившейся в нее чуть ли не намертво. Что касается Пенни, то лицо ее отражало самые противоречивые эмоции. С одной стороны, ей явно не терпелось расправить крылышки, но видно было, что она еще нуждается в материнской ласке. Филиппа могла ей быть очень полезной.– Хорошо еще, что ее отец, лорд Стерлинг, в Лондоне, – продолжала леди Даннингем. – Вы знаете, он очень влиятелен в военных кругах. Во время торжеств на его мундире сверкает дюжина медалей.– А чем занимается твой папочка на военной службе? – обратилась она к Пенни, стараясь не обнаружить своей заинтересованности. О, если бы только Маркус был здесь! Он-то знает, как правильно спросить, чтобы получить нужный ответ.– Он больше не связан с военной службой, – отвечала Пенни, розовея. – Он теперь занят стратегическим планированием экономики.– Нам, леди, лучше не интересоваться этим. Торговля, пошлины, поставки… третьи страны… Пусть над этим трудятся светлые мужские головы. Нам же лучше сидеть дома с детьми, заниматься их воспитанием и следить за слугами. Все остальное не нашего ума дело. – С этими словами леди Даннингем взяла себе еще один огуречный сандвич.Филиппа про себя решила: чем меньше будет Пенни находиться рядом с этой дамой, тем будет полезнее для нее – и уже строила планы, как избавить Пенни от ее скучной опеки. Что касается Луизы, то ей будет очень сложно освободиться от влияния своей мамочки.Ее отважная ученица, решительная смуглая Нора, незамедлительно решила вмешаться:– Как, миссис Даннингем, неужели вы хотите хранить Луизу и Пенни в полном неведении относительно того, что движет миром?– Нора… – попыталась остановить ее Филиппа.– Неужели вы хотите воспитать их на провинциальный манер? – не унималась та.На помощь пришел Битей, залившийся низким лаем, – он лаял всегда, когда чувствовал приближение чужих. Она прижала к себе пушистый ком и застыла в ожидании. Ее слуга Лейтон, облаченный в ливрею, распахнул двустворчатую дверь в гостиную и объявил:– Миссис Беннинг, к вам на прием джентльмен. Глаза ее загорелись. Наконец-то Маркус здесь, теперь он сам будет очаровывать леди Гемпшир, чтобы заручиться ее приглашением, и задавать правильные вопросы Пенни Стерлинг. Она кивнула Лейтону, который с поклоном пропустил…– Миссис Беннинг, – произнес своим медовым, подкупающим голосом маркиз Бротон и раскланялся. А затем, подступив ближе, прижал к своим губам ее руку и восторженно прошептал:– Филиппа.В гостиной на минуту воцарилась тишина, все наблюдали за этой парой. Придя в себя от неожиданности, она примерила приветливую улыбку.– Лорд Бротон, – произнесла она и совсем тихо, только для его ушей, прошептала:– Филипп…– Явился засвидетельствовать вам свое почтение. У вас очень мило, – прошептал он ей на ухо. – Очень, очень интересно.Затем с большим чувством собственного достоинства Бротон поклонился всему собранию. Когда Филиппа села, он тут же занял место рядом с ней, поспешно освобожденное Фредди Хоуксом. Маркиз являл собой образец учтивости и галантности, осыпая Филиппу комплиментами и не забывая улыбаться всем остальным леди в гостиной.К удивлению леди Даннингем, Пенни Стерлинг неожиданно изъявила желание пригласить Филиппу на чай. И все из-за того, что Филиппа выразила ей дружеское сочувствие по поводу ужасного лондонского воздуха, вынудившего ее, мать отправиться на воды.А Маркус Уорт так и не появился в ее гостиной. Что ж, завтра она непременно узнает, в чем тут дело… Но ей не пришлось дожидаться утра.«Миссис Беннинг» – так начиналось послание Маркуса Уорта, мгновенно вызвавшее в ней досаду. «И когда же этот учтивый джентльмен научится называть меня по имени?» – с тоской подумала она. – Очень сожалею, что не смог быть у вас в назначенное время – в среду после полудня. Но не согласитесь ли вы встретиться со мной завтра утром в десять часов в Гайд-парке в северном конце озера Серпентайн?»В десять утра! Попросил бы еще прибежать туда на заре. Филиппа получила его записку уже ночью, после возвращения с бала, где натанцевалась до упаду, и теперь у нее немилосердно гудели ноги.Она нахмурилась, потом насмешливо фыркнула и села писать ответ. После нескольких язвительных замечаний, перечеркнутых и разорванных, она, неожиданно для себя, выразила согласие на встречу.Наутро она прибыла в собственной карете к северному концу извилистого озера Серпентайн в сопровождении кучера и лакея. На ней был новейший прогулочный костюм: серо-зеленое платье с коротким темно-зеленым бархатным жакетом, украшенным по краям изящным виноградным орнаментом, вышитым золотой нитью. Ее лайковые перчатки и прогулочные ботинки были густого коричневого тона. Она сделала несколько шагов по невысохшей утренней росе, и тончайшая кожа слегка намокла.Миссис Тоттендейл в это время еще мирно почивала в своей постели, как и положено всем людям с хорошими манерами и здравым рассудком. А Филиппа уже начинала сомневаться в присутствии у себя последнего. Но тут, словно ниоткуда, появился Маркус Уорт и встал рядом с ней.– Отчего вы так напуганы? Разве вы не меня ждали? – спросил он с сардонической усмешкой.– Но… но ваш глаз! – запричитала она, импульсивно потянувшись к его лицу. – Что с ним?Он отпрянул назад.– О, простите, простите! – сказала она. – Но это выглядит так ужасно. Вы уверены, что ваш глаз серьезно не поврежден?С этим зелено-желтым подтеком, расплывшимся от виска к глазу, вид у Уорта был пугающим. Он явно уже использовал примочки, но время еще не успело залечить такой синяк.– Я получил его не ранее как вчера. Он еще совсем свежий. Только не трогайте, умоляю вас!– Ах, простите! – снова проговорила Филиппа со смиренным выражением лица. – Теперь я понимаю, почему вы не захотели вчера показаться на глаза леди Гемпшир.– Вы правы, – ответил он. – Поверьте, я весьма сожалею…– Все в порядке, – мягко ободрила его она и усмехнулась: – В сопровождении с таким ярким доказательством под вашим глазом ваше оправдание звучит очень искренно. Успокойтесь, для вас уже есть приглашение. Вы будете присутствовать на бегах Гемпширов.– Я очень рад, с вашей способностью убеждать вы не знаете провалов.– Хотите – верьте, хотите – нет, но своим приглашением вы обязаны маркизу Бротону.– Ему? – удивился Маркус.– Да, – отвечала Филиппа, поглаживая беспокойного Битей. – Миссис Гемпшир назвала ему число приглашенных незамужних леди, а он указал ей на тот факт, что холостых джентльменов будет явно недостаточно. И вы были немедленно включены.– О, я готов быть всячески полезным маркизу! Могу даже стать его личным телохранителем, – заявил он, вызвав усмешку Филиппы.– Ему это ничего не стоило, леди Гемпшир была счастлива исправить свою ошибку. – Филиппа заметила, что он не слушает ее, уставившись в водную толщу длинного змеевидного озера Серпентайн Серпентайн – в английском языке «змеиный», «извилистый».
, форма которого определила его название. – Вы вытащили меня из теплой постели только затем, чтобы продемонстрировать свой синяк? – спросила она. – Расскажите хотя бы, как вы его заработали.– Самым глупейшим образом. Но это не единственная причина, по которой я вас вызвал сюда.– Так что же еще?– Я хотел предложить вам кое в чем поупражняться вместе со мной.– Поупражняться? – Филиппа усмехнулась скептически. – И какую же пытку вы припасли для меня?– Ну, я бы не назвал это пыткой. Не желаете присесть?Маркус подвел ее к литой железной скамейке у пешеходных мостков в зарослях ив. Солнце постепенно поднималось все выше, осушая росу на траве и заставляя раскрываться бутоны лилий.– Я вот тут размышлял… – начал Маркус, усевшись на скамейку, сгибаясь и наклоняясь вперед. – Как хорошо видят ваши глаза?– Мои глаза? – переспросила она. – Прекрасно! Во всяком случае, я никогда не носила очки, как некоторые, могу даже назвать кто.– Прошу прощения, я неверно поставил вопрос. Мне нужно знать, как хорошо вы запоминаете то, что видите.– Я запоминаю все, что вижу, – уверенно заявила она. – И я не преувеличиваю, – добавила она, заметив его скептический взгляд.– Тогда начнем. Смотрите на озеро в течение десяти секунд, а потом закройте глаза и назовите каждого человека, которого вы видели.– Но еще только десять утра, – запротестовала она. – Какой приличный человек притащится в такую рань? А те, что здесь… Зачем мне их запоминать? – проворчала она, прижимая к себе собачку.– Именно поэтому я и выбрал такой ранний час. Вам не надо угадывать их имена, просто опишите мне их, – настаивал он.Филиппа решила подчиниться, раз уж она все равно сидит в этом парке и раз на это уйдет каких-то десять секунд.Она никогда не прилагала усилий, чтобы специально что-либо запомнить. Все запоминалось само собой. Но теперь она попробовала сосредоточиться. Филиппа смотрела на юных мисс среднего класса в чистеньких юбках из поплина, как они тащили корзинки с продуктами позади своих матерей. Смотрела на молодого человека, совершавшего утреннюю прогулку на лошади вокруг озера. Смотрела на пожилого джентльмена на другом берегу, читавшего газету и курившего трубку.– Десять секунд истекли, – объявил Маркус, прерывая ее созерцание. – Итак, скольких мужчин вы увидели?– Четырнадцать, – не раздумывая ответила она, поглаживая Битей.Он помолчал, явно удивленный скоростью ее ответа и делая собственный быстрый подсчет.– Нет, тринадцать, – возразил он.– Четырнадцать, – настаивала она.– Тогда попробуйте описать их.– Два верхом в седле, но сейчас они почти не видны за ивами. Джентльмен, сидящий справа от нас на другом берегу с газетой и трубкой; три юных клерка, сбежавших ненадолго из офиса, как я полагаю; два гвардейца, что неудивительно, поскольку за нами Ланкастерские ворота; два пешехода, пересекших нашу тропу; мальчишка с мамой, которого с натяжкой можно включить в счет; затем мои кучер и лакей и еще – ваша персона. – Филиппа одарила его торжествующей улыбкой.– Действительно четырнадцать, – вынужден был согласиться он.– Вероятно, вы не нашли нужным приплюсовать мальчишку?– Нет, – ответил он, – я не приплюсовал себя.– И совершенно напрасно, вы не должны так небрежно относиться к собственной особе. Вы мало чем отличаетесь от этого мальчишки, – лукаво добавила она. – То есть я хотела сказать, что вы оба принадлежите к мужской породе. В общем, вы меня поняли…– Ха-ха! – произнес он.– Разумеется, это очень забавно, но мне не совсем ясна цель этого упражнения, – проговорила она.Маркус рассеянно провел рукой по волосам.– Просто я хочу, чтобы вы были подготовлены, – произнес он неожиданно строгим тоном.– Подготовлена? – удивилась она.Маркус уставился на воду и, не глядя на нее, заговорил монотонным, спокойным тоном.– Каковы мои шансы отговорить вас отказаться от присутствия на Гемпширских бегах? – спросил он.– Они равны нулю, – ответила Филиппа. – Леди Гемпшир никогда не простит мне этого, особенно после того как я вела с ней переговоры насчет вас. И потом, неужели вы думаете, что я позволю этой интриганке леди Джейн Каммингз флиртовать без всяких помех? Представляю, как она будет рада, если я не появлюсь там. – Филиппа устремила на него вопрошающий взгляд, но он по-прежнему продолжал смотреть на воду.– К сожалению, я не могу посадить вас под замок, даже ради вашей собственной пользы, – произнес он.– Ради вашей пользы вы должны еще попасть на Золотой бал принца-регента, не забывайте об этом, – парировала она.– Именно так, – с грустью произнес он. – Я не могу уберечь вас от опасности, тем более что я даже не знаю, с какого конца она ударит.– И не забывайте, что я – ваш проходной билет на все опасные мероприятия, – напомнила Филиппа.– Поэтому я и хочу, чтобы вы были подготовлены, – очень серьезно проговорил он. – Я прекрасно осведомлен о вашей превосходной памяти, вы не раз демонстрировали мне ваши возможности. Но я хочу, чтобы вы научились выделять основное из хаоса лиц и голосов вокруг.Раздражение Филиппы слегка поутихло, но какая-то частичка страха поселилась в ней после всех его внушений.– Отлично, – сказала она бодрым тоном, распрямляя плечи. – Научите меня, на что мне следует обращать внимание. На хитрые переглядывания политических оппозиционеров, может быть? Или на грязных французских репатриантов, пытающихся пролезть через садовую решетку? А возможно, и на шелковое платье леди Гемпшир? Вы хотите узнать, заказано оно за границей или сшито в Англии?– Ответьте мне, – сказал он и взглянул ей в глаза, – как много женщин здесь носят фартук?Не поворачивая головы – поскольку его темные глаза не отрывались от ее синих глаз, – она произнесла:– Три. Две девушки-служанки, пересекающие нашу тропу, и торговка с фруктовой тележкой у входа.– Сколько мужчин носят перчатки?– Все, кроме мальчика и клерков.– А сколько мужчин читают газету?– Пожилой джентльмен с трубкой – и, кстати, у мальчишки тоже какой-то клочок в руках – и еще господин на скамейке напротив.– Сколько мужчин имеют при себе нож?При этих словах у нее перехватило дыхание.– Возможно, мальчик… – ответила она, впервые с ноткой неуверенности.– Почему вы так решили?– Я… я не знаю. Мне почему-то подумалось, что из них всех только мальчишка станет носить какой-нибудь перочинный ножичек в кармане. У гвардейцев есть сабли, у моего кучера – хлыст. Всем остальным ножи просто ни к чему.– Миссис Беннинг, Филиппа, я должен просить вас быть внимательнее. Вы не угадали. Понятно?Она кивнула, с завистью наблюдая за тем, как свободно он откинулся на спинку скамейки. Воздух все более прогревался, и она решилась спустить заскулившего Битей на землю. Обнюхав травку и слегка побегав, тот мирно свернулся на ботинках Маркуса. Филиппа, сидевшая все время выпрямив спину, тоже решила побаловать себя и откинулась на металлическую спинку, на которой уже лежала рука Маркуса. Издали могло даже показаться, что он обнимает ее.– Я могу быть более успешной ученицей, если вы скажете мне, за кем конкретно я должна наблюдать, – мягко попросила она.– Прошу прощения? – рассеянно произнес он.– Вы хотите, чтобы я узнала Лорена? – осведомилась она без робости, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. – Если бы я знала, как он выглядит, слышала его голос… Это бы очень пригодилось. Вы ведь его подозреваете, не так ли?Маркус кивнул:– Его и его сообщника. Как вы точно заметили в прошлый раз, у него должен быть сообщник.– Так опишите мне Лорена. Немезида должна знать свою цель. Пора бы вам уже больше доверять мне.– Я опасаюсь за вас. Как бы вам не пожалеть об этом. Вы можете совершить опрометчивый шаг. Поймите, это совсем не то, что ваши стычки с леди Джейн. Нет, миссис… Филиппа.Он глубоко вздохнул, устраиваясь удобнее на скамейке, его рука уже касалась ее плеча. И может быть, поэтому он так старательно смотрел в сторону, отнюдь не собираясь убирать свою руку.– В сущности, мне известно о Лорене немногим больше, чем другим, – начал он. – Его происхождение, как оно изложено лордом Уитфордом, кажется мне весьма достоверным. Но мы узнали его имя, только завладев его пистолетами. Он человек весьма утонченный и очень холодный. Он получает наслаждение лишь от самых изысканных вещей. Не сомневаюсь, он бы заинтересовался ва… вашим складом ума, вашими софизмами и так далее… – Он сделал неопределенный жест рукой.Филиппа с достоинством пожала плечами. Почему бы и нет? Она нисколько не сомневалась в своей неотразимости.– Он аристократ по рождению, но во время Французской революции потерял титул и примкнул к Наполеону, надеясь на восстановление своих прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
, форма которого определила его название. – Вы вытащили меня из теплой постели только затем, чтобы продемонстрировать свой синяк? – спросила она. – Расскажите хотя бы, как вы его заработали.– Самым глупейшим образом. Но это не единственная причина, по которой я вас вызвал сюда.– Так что же еще?– Я хотел предложить вам кое в чем поупражняться вместе со мной.– Поупражняться? – Филиппа усмехнулась скептически. – И какую же пытку вы припасли для меня?– Ну, я бы не назвал это пыткой. Не желаете присесть?Маркус подвел ее к литой железной скамейке у пешеходных мостков в зарослях ив. Солнце постепенно поднималось все выше, осушая росу на траве и заставляя раскрываться бутоны лилий.– Я вот тут размышлял… – начал Маркус, усевшись на скамейку, сгибаясь и наклоняясь вперед. – Как хорошо видят ваши глаза?– Мои глаза? – переспросила она. – Прекрасно! Во всяком случае, я никогда не носила очки, как некоторые, могу даже назвать кто.– Прошу прощения, я неверно поставил вопрос. Мне нужно знать, как хорошо вы запоминаете то, что видите.– Я запоминаю все, что вижу, – уверенно заявила она. – И я не преувеличиваю, – добавила она, заметив его скептический взгляд.– Тогда начнем. Смотрите на озеро в течение десяти секунд, а потом закройте глаза и назовите каждого человека, которого вы видели.– Но еще только десять утра, – запротестовала она. – Какой приличный человек притащится в такую рань? А те, что здесь… Зачем мне их запоминать? – проворчала она, прижимая к себе собачку.– Именно поэтому я и выбрал такой ранний час. Вам не надо угадывать их имена, просто опишите мне их, – настаивал он.Филиппа решила подчиниться, раз уж она все равно сидит в этом парке и раз на это уйдет каких-то десять секунд.Она никогда не прилагала усилий, чтобы специально что-либо запомнить. Все запоминалось само собой. Но теперь она попробовала сосредоточиться. Филиппа смотрела на юных мисс среднего класса в чистеньких юбках из поплина, как они тащили корзинки с продуктами позади своих матерей. Смотрела на молодого человека, совершавшего утреннюю прогулку на лошади вокруг озера. Смотрела на пожилого джентльмена на другом берегу, читавшего газету и курившего трубку.– Десять секунд истекли, – объявил Маркус, прерывая ее созерцание. – Итак, скольких мужчин вы увидели?– Четырнадцать, – не раздумывая ответила она, поглаживая Битей.Он помолчал, явно удивленный скоростью ее ответа и делая собственный быстрый подсчет.– Нет, тринадцать, – возразил он.– Четырнадцать, – настаивала она.– Тогда попробуйте описать их.– Два верхом в седле, но сейчас они почти не видны за ивами. Джентльмен, сидящий справа от нас на другом берегу с газетой и трубкой; три юных клерка, сбежавших ненадолго из офиса, как я полагаю; два гвардейца, что неудивительно, поскольку за нами Ланкастерские ворота; два пешехода, пересекших нашу тропу; мальчишка с мамой, которого с натяжкой можно включить в счет; затем мои кучер и лакей и еще – ваша персона. – Филиппа одарила его торжествующей улыбкой.– Действительно четырнадцать, – вынужден был согласиться он.– Вероятно, вы не нашли нужным приплюсовать мальчишку?– Нет, – ответил он, – я не приплюсовал себя.– И совершенно напрасно, вы не должны так небрежно относиться к собственной особе. Вы мало чем отличаетесь от этого мальчишки, – лукаво добавила она. – То есть я хотела сказать, что вы оба принадлежите к мужской породе. В общем, вы меня поняли…– Ха-ха! – произнес он.– Разумеется, это очень забавно, но мне не совсем ясна цель этого упражнения, – проговорила она.Маркус рассеянно провел рукой по волосам.– Просто я хочу, чтобы вы были подготовлены, – произнес он неожиданно строгим тоном.– Подготовлена? – удивилась она.Маркус уставился на воду и, не глядя на нее, заговорил монотонным, спокойным тоном.– Каковы мои шансы отговорить вас отказаться от присутствия на Гемпширских бегах? – спросил он.– Они равны нулю, – ответила Филиппа. – Леди Гемпшир никогда не простит мне этого, особенно после того как я вела с ней переговоры насчет вас. И потом, неужели вы думаете, что я позволю этой интриганке леди Джейн Каммингз флиртовать без всяких помех? Представляю, как она будет рада, если я не появлюсь там. – Филиппа устремила на него вопрошающий взгляд, но он по-прежнему продолжал смотреть на воду.– К сожалению, я не могу посадить вас под замок, даже ради вашей собственной пользы, – произнес он.– Ради вашей пользы вы должны еще попасть на Золотой бал принца-регента, не забывайте об этом, – парировала она.– Именно так, – с грустью произнес он. – Я не могу уберечь вас от опасности, тем более что я даже не знаю, с какого конца она ударит.– И не забывайте, что я – ваш проходной билет на все опасные мероприятия, – напомнила Филиппа.– Поэтому я и хочу, чтобы вы были подготовлены, – очень серьезно проговорил он. – Я прекрасно осведомлен о вашей превосходной памяти, вы не раз демонстрировали мне ваши возможности. Но я хочу, чтобы вы научились выделять основное из хаоса лиц и голосов вокруг.Раздражение Филиппы слегка поутихло, но какая-то частичка страха поселилась в ней после всех его внушений.– Отлично, – сказала она бодрым тоном, распрямляя плечи. – Научите меня, на что мне следует обращать внимание. На хитрые переглядывания политических оппозиционеров, может быть? Или на грязных французских репатриантов, пытающихся пролезть через садовую решетку? А возможно, и на шелковое платье леди Гемпшир? Вы хотите узнать, заказано оно за границей или сшито в Англии?– Ответьте мне, – сказал он и взглянул ей в глаза, – как много женщин здесь носят фартук?Не поворачивая головы – поскольку его темные глаза не отрывались от ее синих глаз, – она произнесла:– Три. Две девушки-служанки, пересекающие нашу тропу, и торговка с фруктовой тележкой у входа.– Сколько мужчин носят перчатки?– Все, кроме мальчика и клерков.– А сколько мужчин читают газету?– Пожилой джентльмен с трубкой – и, кстати, у мальчишки тоже какой-то клочок в руках – и еще господин на скамейке напротив.– Сколько мужчин имеют при себе нож?При этих словах у нее перехватило дыхание.– Возможно, мальчик… – ответила она, впервые с ноткой неуверенности.– Почему вы так решили?– Я… я не знаю. Мне почему-то подумалось, что из них всех только мальчишка станет носить какой-нибудь перочинный ножичек в кармане. У гвардейцев есть сабли, у моего кучера – хлыст. Всем остальным ножи просто ни к чему.– Миссис Беннинг, Филиппа, я должен просить вас быть внимательнее. Вы не угадали. Понятно?Она кивнула, с завистью наблюдая за тем, как свободно он откинулся на спинку скамейки. Воздух все более прогревался, и она решилась спустить заскулившего Битей на землю. Обнюхав травку и слегка побегав, тот мирно свернулся на ботинках Маркуса. Филиппа, сидевшая все время выпрямив спину, тоже решила побаловать себя и откинулась на металлическую спинку, на которой уже лежала рука Маркуса. Издали могло даже показаться, что он обнимает ее.– Я могу быть более успешной ученицей, если вы скажете мне, за кем конкретно я должна наблюдать, – мягко попросила она.– Прошу прощения? – рассеянно произнес он.– Вы хотите, чтобы я узнала Лорена? – осведомилась она без робости, чувствуя, что ступает на зыбкую почву. – Если бы я знала, как он выглядит, слышала его голос… Это бы очень пригодилось. Вы ведь его подозреваете, не так ли?Маркус кивнул:– Его и его сообщника. Как вы точно заметили в прошлый раз, у него должен быть сообщник.– Так опишите мне Лорена. Немезида должна знать свою цель. Пора бы вам уже больше доверять мне.– Я опасаюсь за вас. Как бы вам не пожалеть об этом. Вы можете совершить опрометчивый шаг. Поймите, это совсем не то, что ваши стычки с леди Джейн. Нет, миссис… Филиппа.Он глубоко вздохнул, устраиваясь удобнее на скамейке, его рука уже касалась ее плеча. И может быть, поэтому он так старательно смотрел в сторону, отнюдь не собираясь убирать свою руку.– В сущности, мне известно о Лорене немногим больше, чем другим, – начал он. – Его происхождение, как оно изложено лордом Уитфордом, кажется мне весьма достоверным. Но мы узнали его имя, только завладев его пистолетами. Он человек весьма утонченный и очень холодный. Он получает наслаждение лишь от самых изысканных вещей. Не сомневаюсь, он бы заинтересовался ва… вашим складом ума, вашими софизмами и так далее… – Он сделал неопределенный жест рукой.Филиппа с достоинством пожала плечами. Почему бы и нет? Она нисколько не сомневалась в своей неотразимости.– Он аристократ по рождению, но во время Французской революции потерял титул и примкнул к Наполеону, надеясь на восстановление своих прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32