Кровяная сосулька разбилась и, упав на пол, рассыпалась.Я глубоко вздохнул и попятился. Потом медленно выпрямился в полный рост и уперся головой в металлический потолок; так я постоял немного, мысленно проверяя себя, все ли сделал. Пакет с деньгами пристроил, пилота передвинул. Пожалуй, все.Я застегнул куртку, повернулся к выходу, сделал один шаг и… замер, похолодев от ужаса. Возле открытой двери сидели и молча наблюдали за мной две вороны. Самое удивительное было в том, что я подумал о них раньше, чем увидел; их черные тени промелькнули в моем сознании еще до того, как я обернулся и столкнулся со своими заклятыми врагами. Меня сковал суеверный страх – выходило так, будто жуткое видение было рождено моим сознанием.Я уставился на птиц. Они не шелохнулись.Взмахнув руками, я заорал:– Прочь!Одна из птиц не спеша направилась к двери. Другая даже не тронулась с места.Очень медленно я шагнул вперед. Первая птица бросилась к выходу. На пороге она замерла, уставившись на меня; перья ее блестели в луче света, проникавшем снаружи. Вторая птица подняла крылья, явно угрожая мне. Покрутив головой, она вытянула шею и громко каркнула. Звук рикошетом отскочил от металлических стен салона. Когда он затих, птица сложила крылья и с вызовом ринулась на меня.– Вон! – завопил я.Первая птица вскрикнула и быстро исчезла в дверном проеме. Я расслышал, как она взмахнула крыльями и полетела прочь. Вторая же преспокойно сидела на своем месте и косила на меня то одним глазом, то другим.Я сделал еще шаг вперед, тяжело ступая по полу массивными сапогами.Птица шарахнулась от двери и опять взметнула вверх крылья.Я наблюдал за ней, выжидая удобный момент.– Я ухожу, – произнес я, чувствуя себя полным идиотом, и сделал два шаркающих шага к двери.Птица отступила, растворившись в темноте хвостового отсека. Втянув голову в плечи, я продолжил свой путь; подошвы моих сапог отчаянно скребли по полу, издавая резкий и довольно неприятный звук.Дойдя до двери, я развернулся и, не спуская глаз с вороны, начал пятиться. Она подняла крылья еще выше и, повернув голову, продолжала внимательно следить за моими передвижениями.– Я ухожу, – снова сказал я, с трудом протискиваясь в дверь.Оказавшись на воле, я вновь – так же, как и вчера, оценил всю прелесть окружающего мира. Поднажав плечом, я с усилием закрыл за собой дверь. Раздался отвратительный скрежет.Мэри-Бет исчез. Я отыскал глазами его следы: они вели к дороге. Я пару раз окликнул собаку, потом со спокойной душой предположил, что она уже давно в машине вместе с Джекобом.Начав потихоньку выбираться из ложбины, я вдруг уловил какую-то еле заметную перемену в пейзаже и, лишь преодолев покатый склон и оказавшись наверху, понял, в чем дело. Это был гул аэросаней, он завис в воздухе, словно жужжащий пчелиный рой. Приближался он со стороны дороги.Я замер, напряженно прислушиваясь и пытаясь понять, что бы это значило. Ветер стих, стало теплее, и, когда я взглянул на небо, то увидел, что оно вовсе не хмурилось, а, наоборот, заметно просветлело. Я даже разглядел довольно широкий лоскут голубизны, проступившей на юге.Жужжание аэросаней становилось все громче, и хотя звук еще был отдаленным, он явно приближался. Вороны в саду раскаркались, переговариваясь друг с другом.Я бросил последний взгляд на самолет, тускло поблескивающий со дна ложбины, потом повернулся и бегом бросился к дороге.
Пока бежал, я изо всех сил напрягал слух, стараясь расслышать гул аэросаней, но тщетно. Я тяжело дышал, визгливо шуршала ткань куртки, сапоги шумно проваливались в снег, ветки деревьев звонко хлестали меня, и различить в этой какофонии звуков шум работающего двигателя было практически невозможно. Ноги скользили и разъезжались в разные стороны, сапоги на мне были тяжелые, и я очень скоро выбился из сил. Буквально через несколько минут я перешел на шаг, а впереди лежала еще добрая половина пути. Как только я перестал бежать, сразу же стал слышен рев двигателя. Аэросани были где-то совсем близко, за деревьями, – во всяком случае, мне так показалось. Оттуда же доносился и лай Мэри-Бет. Прислушиваясь, я прошел еще ярдов двадцать, пока сердце не стало биться ровнее, потом сделал глубокий вдох и опять побежал.Сначала я разглядел свою машину – темно-зеленый фургон, припаркованный у обочины. Он замаячил передо мной каким-то темным пятном, но затем, вынырнув из-за деревьев, неожиданно приобрел ясные очертания. Потом я увидел брата, который стоял возле машины, издалека напоминая гигантский красный маяк. Рядом с ним был мужчина пониже – он-то как раз и сидел в аэросанях; двигатель сейчас работал вхолостую, извергая густое облако светло-серого дыма.Я сразу узнал этого тщедушного старика, одетого в оранжевую охотничью куртку. Это был Дуайт Педерсон – хозяин близлежащей фермы. Через плечо у него было переброшено ружье.Завидев Педерсона, я опять перешел на шаг. Мне оставалось пройти еще ярдов тридцать, но я мгновенно сообразил, что, если Джекоб уже успел натворить глупостей, пустившись в разговор со стариком, мой разгоряченный вид после бешеной гонки по лесу лишь усугубит положение. Я заставил себя идти медленно, даже вразвалку. Засунув руки в карманы, я виртуозно лавировал меж деревьев, демонстрируя спокойствие, выдержку и непринужденность.Педерсон увидел меня первым. Он уставился в мою сторону, очевидно, соображая, кто бы это мог быть, потом, наконец узнав меня, поднял руку в знак приветствия. Улыбнувшись, я помахал ему в ответ. Джекоб что-то говорил старику, причем очень быстро. Я не мог расслышать, что именно, но, похоже, он с ним спорил. Мой брат отчаянно жестикулировал и тряс головой. Увидев, что Педерсон машет мне, он бросил панический взгляд в сторону леса, но говорить все равно не перестал. Педерсон, казалось, совершенно не слушал его. Он резко нажал на газ – видимо, собираясь ехать, – что-то сказал Джекобу и указал рукой на снег.То, что произошло вслед за этим, произошло очень быстро.Джекоб приблизился к старику, замахнулся и нанес ему тяжелый удар в висок. Педерсон, завалившись набок, рухнул на дорогу; вид у него был абсолютно безжизненный – левая нога так и застряла в санях, ружье соскочило с плеча. Джекоб во время удара поскользнулся, споткнулся о задок саней и, падая, приземлился прямо на старикана.Мэри-Бет залаял.Джекоб отчаянно пытался встать на ноги. Перчатки его скользили по снегу; он, казалось, никак не мог обрести равновесие. При падении он потерял очки и, лежа на старике, долго ощупывал снег вокруг, пока не нашел их. Надев очки, он опять попытался встать. Наконец-то оказавшись на коленях, он перевел дух и, сделав последнее усилие, все-таки поднялся на ноги.Мотор в аэросанях продолжал работать, грохот не смолкал ни на минуту. Собака, повиливая хвостом, боязливо приблизилась к хозяину.Джекоб стоял не шелохнувшись. Он коснулся лица перчаткой, потом, сняв ее, долго разглядывал и надел опять.Все это время я тоже не двигался. Я застыл на месте, охваченный ужасом. Так и не оправившись от потрясения, я все-таки сделал шаг в сторону дороги.Джекоб отступил назад и ударил старика ногой. Бил он со всей силой; первый удар пришелся по грудной клетке, второй – по голове. На этом он остановился. Поднеся руку к лицу, он обернулся в мою сторону. Мэри-Бет опять залаял.– О, Джекоб, – произнес я очень тихо, словно обращаясь к самому себе. И бросился бежать – вперед, по снегу, к своему брату.
Джекоб стоял, прикрыв рот и нос перчаткой, и молча смотрел, как я приближаюсь к нему.Мотор в аэросанях угрожающе затарахтел, и первое, что я сделал, выбравшись на дорогу, – наклонился и отключил его.Джекоб плакал. В последний раз я видел его в слезах еще ребенком, и сейчас мне трудно было поверить в то, что он действительно плачет. Он не рыдал, не хныкал, просто тихо ронял слезы; они медленно струились по его щекам. Дышал он при этом учащенно, чуть вздрагивая. Из носа текла кровь – он стукнулся, когда упал на Педерсона, и сейчас зажимал ноздри пальцами.Я посмотрел вниз, на старика. Он лежал на боку, его левая нога застряла в санях. На нем были джинсы и черные резиновые сапоги. Оранжевая куртка задралась, и я разглядел под ней ремень – широкий, из темно-коричневой кожи, и проступавшую полоску теплого нижнего белья. Джекоб сбил с него шапку, когда лупил ногами, обнажив длинные, реденькие седые волосенки – грязные, сальные. Оранжевый шерстяной шарф скрывал его лицо. Я увидел след от удара – прямо над левым ухом – темно-красный рубец, вокруг которого расползался кровоподтек.Мэри-Бет наконец угомонился. Он подошел и обнюхал сапоги Джекоба, потом отбежал на середину дороги.Я присел на корточки возле тела Педерсона. Сняв перчатку, поднес ладонь к его рту. Старик, казалось, не дышал. Я надел перчатку и выпрямился.– Он мертв, Джекоб, – сказал я. – Ты убил его.– Он выслеживал лисицу, – заговорил Джекоб, чуть заикаясь. – Она крала у него цыплят.Я потер лоб рукой. Что делать дальше – я совершенно не представлял.– Господи, Джекоб. Как ты мог это сделать?– Он бы направился прямо к самолету. И обнаружил бы его.– Ну, вот, теперь все кончено. – Я почувствовал, как во мне поднимается злость. – Ты погубил нас.И мы оба уставились на бездыханное тело Педерсона.– Тебя засадят в тюрьму, – сказал я.Джекоб бросил на меня испуганный взгляд. Линзы его очков были мокрыми от снега.– Я должен был это сделать, – всхлипнул он. – Иначе нас бы поймали.Он затравленно смотрел на меня; глазки его, маленькие, колючие, утопали в белом рыхлом лице, щеки были влажные от слез. Он был потрясен, раздавлен, и, увидев его в таком состоянии, я почувствовал, как злость начала отступать, сменяясь приступом жалости. Я понял, что должен спасти его, своего старшего брата, протянуть ему руку, вызволить из беды и тем самым спасти и себя.Я осмотрелся. Дорога была пустынна.– Какие-нибудь машины проезжали мимо? – спросил я.Джекоб, казалось, не понял моего вопроса. Он убрал со лба волосы, утер слезы. Кровь запеклась над его верхней губой, и это придавало ему комичный вид, словно он приклеил себе фальшивые усы.– Машины? – переспросил он. Нетерпеливым жестом я указал на дорогу.– Так проезжали или нет? Пока меня не было? Он уставился куда-то вдаль. Подумав, покачал головой.– Нет. Никто не проезжал. – И опять приложил руку к носу.Я бросил взгляд на дорогу, в направлении фермы Педерсона. Вдалеке просматривался его маленький домик. Мне даже показалось, что я вижу, как вьется дымок над трубой, но наверняка сказать было трудно. След от аэросаней тянулся через все поле, параллельно лисьим следам.– Что нам теперь делать? – спросил Джекоб. Он все еще всхлипывал и, чтобы скрыть от меня слезы, отвернулся, сделав вид, что смотрит на Мэри-Бет. Собака по-прежнему сидела посреди дороги.– Нужно обставить это как несчастный случай, – проговорил я. – Мы увезем его отсюда и сделаем так, чтобы случившееся было похоже на аварию.Джекоб испуганно посмотрел на меня.– Все в порядке, – подбодрил я его. – Не волнуйся, прорвемся.Как ни странно, его паническое состояние придавало мне спокойствия. Я чувствовал себя уверенно, рассуждал трезво.– Слишком много улик, – возразил Джекоб. – Они придут сюда, увидят наши следы и доберутся по ним к самолету.– Нет. Скоро начнется снегопад. – Я махнул на небо, которое, не считаясь с моими предсказаниями, все больше прояснялось. Однако меня это совершенно не смущало, и я продолжал гнуть свое. – С минуты на минуту пойдет снег, и все заметет.Джекоб нахмурился, словно намереваясь возразить, но тем не менее промолчал. Он опять приложил руку к лицу, и я увидел кровь на его перчатке.– Ты не запачкал его кровью?– Кровью?Я опустился на четвереньки возле Педерсона и осмотрел его одежду. На плече его куртки темнело пятно. Я зачерпнул пригоршню снега и потер его. Пятно не исчезло.Джекоб смиренно наблюдал за мной.– Ничего не выйдет, Хэнк, – сказал он. – Нас все равно поймают.Я продолжал тереть плечо Педерсона.– Ничего страшного. На это пятнышко никто и внимания не обратит.Джекоб вытянул вперед руку и уставился на перчатку.– Ты же говорил, что кровь опаснее, чем отпечатки пальцев, – сказал он, и голос его прозвучал как с похмелья.– Джекоб, – твердо произнес я, – пожалуйста, успокойся. – Выпрямившись, я тронул его за руку. – Договорились? Мы со всем справимся, но только если будем сохранять выдержку.– Я убил его, Хэнк.– Верно, – сказал я, – но, что сделано – то сделано. Теперь мы должны замести следы так, чтобы тебя не поймали.Он закрыл глаза. И опять поднес руку к носу.Я понял, что его нужно поскорее уводить отсюда. Достав из кармана ключи от машины, я протянул их ему.– Забирай Мэри-Бет и езжай к мосту. – Я махнул рукой в сторону реки. – Встретимся там.Он открыл глаза и изумленно уставился на меня.– У моста?Я кивнул.– Я отвезу туда Педерсона на санях. Мы скинем его с моста. Все будет выглядеть так, будто произошла авария.– Но это не сработает.– Еще как сработает. Нужно только постараться.– Но с чего это вдруг ему падать с моста?– Джекоб, я делаю это для тебя, понимаешь? Ты должен доверять мне. Все будет в порядке. – Я снова протянул ему ключи от машины. Он на какое-то время замер, уставившись на них, потом все-таки взял.– Я проеду через парк, – сказал я. – Надо держаться подальше от дороги. Ты будешь у моста раньше меня, но я не хочу, чтобы ты там останавливался. Проедешь мимо, потом, спустя какое-то время вернешься. Ни к чему, чтобы видели, как ты там загораешь.Джекоб промолчал.– О'кей?Он глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул и вытер щеки. Ключи от машины звякнули в его руке.– Мне кажется, что все равно ничего у нас не получится.– Получится.Он покачал головой.– В таких делах надо все продумывать до мелочей. Наверняка мы оставили после себя кучу улик.– Например?– Не могу сказать точно, но что-то наверняка упустили из виду. Какой-нибудь пустяк.Я уже начинал злиться. Время шло. В любой момент на горизонте могла показаться машина, следовавшая в нашу сторону. Если нас здесь увидят – все пропало. Я взял Джекоба под локоть и повел к фургону. Мне почему-то казалось, что самое главное сейчас – это сдвинуть его с места. Мы вышли на дорогу. Собака вскочила и навострила уши.– Мы не оставим никаких улик, – проговорил я и попытался приободрить брата улыбкой, но она получилась какой-то вымученной и жалкой. Я слегка подтолкнул его вперед и сказал: – Доверься мне, Джекоб.Секунд через десять после отъезда Джекоба я повернулся к Педерсону, чтобы поднять его и погрузить в аэросани, как вдруг старик издал протяжный мучительный стон.Он был еще жив.Я в ужасе уставился на него, голова пошла кругом. Он чуть взбрыкнул ногой, и она соскользнула с сиденья. Сапог глухо ударился о землю. Я посмотрел на дорогу. Джекоб уже скрылся из виду.Педерсон пробормотал что-то в свой шерстяной шарф. Потом опять застонал. Рука его в перчатке сомкнулась в кулак.Я стоял, склонившись над ним, лихорадочно пытаясь сообразить, что же теперь делать. С пугающей ясностью я осознал, что оказался на перепутье. Я мог бы воспользоваться ситуацией и покончить с нашей затеей сейчас же. Надо было только посадить Педерсона в сани, отвезти его на ферму и позвонить Карлу. Мне пришлось бы все рассказать ему и, разумеется, отдать деньги. Если бы я так поступил, то показал бы себя честным и законопослушным гражданином; Педерсон оправился бы от побоев, и я не сомневался в том, что мне удалось бы избежать обвинительного приговора. Карл послал бы своих людей к мосту, чтобы арестовать Джекоба. Его бы обвинили в нападении и нанесении тяжких телесных повреждений, а может, и в попытке убийства. Он бы угодил в тюрьму и, вероятно, надолго. Деньги бы уплыли навсегда.Но был и другой путь. Мы уже ступили на него одной ногой и собирались ступить и другой. В моей власти было спасти и Джекоба, и деньги. И думаю, решающим аргументом в пользу сделанного мной выбора стала внутренняя уверенность в том, что меня не поймают. Именно эта уверенность в безнаказанности побудила меня взять деньги, и она же оказалась в основе всех моих дальнейших поступков. Согрешив однажды, я надеялся остаться праведником.Педерсон застонал. Казалось, он силится поднять голову.– Я… – отчетливо произнес он, но больше не сказал ни слова. Лишь снова сжал руку в кулак.Я присел на корточки возле него. Со стороны могло показаться, что я пытаюсь помочь старику.Нижняя часть его лица была скрыта шарфом, глаза закрыты.Когда я увидел, как Джекоб ударил его, мне это показалось вполне естественным, предсказуемым – настолько быстро все произошло. Я был удивлен тогда, но не шокирован. И воспринял случившееся как неизбежность. «Джекоб убил его», – сказал я себе тогда. В тот момент Педерсон был для меня мертв. И вот теперь, склонившись над его телом, я все повторял, словно убеждая в этом самого себя: «Он уже мертв. Он уже мертв» .Поначалу я собирался ударить его, как Джекоб, только в горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
Пока бежал, я изо всех сил напрягал слух, стараясь расслышать гул аэросаней, но тщетно. Я тяжело дышал, визгливо шуршала ткань куртки, сапоги шумно проваливались в снег, ветки деревьев звонко хлестали меня, и различить в этой какофонии звуков шум работающего двигателя было практически невозможно. Ноги скользили и разъезжались в разные стороны, сапоги на мне были тяжелые, и я очень скоро выбился из сил. Буквально через несколько минут я перешел на шаг, а впереди лежала еще добрая половина пути. Как только я перестал бежать, сразу же стал слышен рев двигателя. Аэросани были где-то совсем близко, за деревьями, – во всяком случае, мне так показалось. Оттуда же доносился и лай Мэри-Бет. Прислушиваясь, я прошел еще ярдов двадцать, пока сердце не стало биться ровнее, потом сделал глубокий вдох и опять побежал.Сначала я разглядел свою машину – темно-зеленый фургон, припаркованный у обочины. Он замаячил передо мной каким-то темным пятном, но затем, вынырнув из-за деревьев, неожиданно приобрел ясные очертания. Потом я увидел брата, который стоял возле машины, издалека напоминая гигантский красный маяк. Рядом с ним был мужчина пониже – он-то как раз и сидел в аэросанях; двигатель сейчас работал вхолостую, извергая густое облако светло-серого дыма.Я сразу узнал этого тщедушного старика, одетого в оранжевую охотничью куртку. Это был Дуайт Педерсон – хозяин близлежащей фермы. Через плечо у него было переброшено ружье.Завидев Педерсона, я опять перешел на шаг. Мне оставалось пройти еще ярдов тридцать, но я мгновенно сообразил, что, если Джекоб уже успел натворить глупостей, пустившись в разговор со стариком, мой разгоряченный вид после бешеной гонки по лесу лишь усугубит положение. Я заставил себя идти медленно, даже вразвалку. Засунув руки в карманы, я виртуозно лавировал меж деревьев, демонстрируя спокойствие, выдержку и непринужденность.Педерсон увидел меня первым. Он уставился в мою сторону, очевидно, соображая, кто бы это мог быть, потом, наконец узнав меня, поднял руку в знак приветствия. Улыбнувшись, я помахал ему в ответ. Джекоб что-то говорил старику, причем очень быстро. Я не мог расслышать, что именно, но, похоже, он с ним спорил. Мой брат отчаянно жестикулировал и тряс головой. Увидев, что Педерсон машет мне, он бросил панический взгляд в сторону леса, но говорить все равно не перестал. Педерсон, казалось, совершенно не слушал его. Он резко нажал на газ – видимо, собираясь ехать, – что-то сказал Джекобу и указал рукой на снег.То, что произошло вслед за этим, произошло очень быстро.Джекоб приблизился к старику, замахнулся и нанес ему тяжелый удар в висок. Педерсон, завалившись набок, рухнул на дорогу; вид у него был абсолютно безжизненный – левая нога так и застряла в санях, ружье соскочило с плеча. Джекоб во время удара поскользнулся, споткнулся о задок саней и, падая, приземлился прямо на старикана.Мэри-Бет залаял.Джекоб отчаянно пытался встать на ноги. Перчатки его скользили по снегу; он, казалось, никак не мог обрести равновесие. При падении он потерял очки и, лежа на старике, долго ощупывал снег вокруг, пока не нашел их. Надев очки, он опять попытался встать. Наконец-то оказавшись на коленях, он перевел дух и, сделав последнее усилие, все-таки поднялся на ноги.Мотор в аэросанях продолжал работать, грохот не смолкал ни на минуту. Собака, повиливая хвостом, боязливо приблизилась к хозяину.Джекоб стоял не шелохнувшись. Он коснулся лица перчаткой, потом, сняв ее, долго разглядывал и надел опять.Все это время я тоже не двигался. Я застыл на месте, охваченный ужасом. Так и не оправившись от потрясения, я все-таки сделал шаг в сторону дороги.Джекоб отступил назад и ударил старика ногой. Бил он со всей силой; первый удар пришелся по грудной клетке, второй – по голове. На этом он остановился. Поднеся руку к лицу, он обернулся в мою сторону. Мэри-Бет опять залаял.– О, Джекоб, – произнес я очень тихо, словно обращаясь к самому себе. И бросился бежать – вперед, по снегу, к своему брату.
Джекоб стоял, прикрыв рот и нос перчаткой, и молча смотрел, как я приближаюсь к нему.Мотор в аэросанях угрожающе затарахтел, и первое, что я сделал, выбравшись на дорогу, – наклонился и отключил его.Джекоб плакал. В последний раз я видел его в слезах еще ребенком, и сейчас мне трудно было поверить в то, что он действительно плачет. Он не рыдал, не хныкал, просто тихо ронял слезы; они медленно струились по его щекам. Дышал он при этом учащенно, чуть вздрагивая. Из носа текла кровь – он стукнулся, когда упал на Педерсона, и сейчас зажимал ноздри пальцами.Я посмотрел вниз, на старика. Он лежал на боку, его левая нога застряла в санях. На нем были джинсы и черные резиновые сапоги. Оранжевая куртка задралась, и я разглядел под ней ремень – широкий, из темно-коричневой кожи, и проступавшую полоску теплого нижнего белья. Джекоб сбил с него шапку, когда лупил ногами, обнажив длинные, реденькие седые волосенки – грязные, сальные. Оранжевый шерстяной шарф скрывал его лицо. Я увидел след от удара – прямо над левым ухом – темно-красный рубец, вокруг которого расползался кровоподтек.Мэри-Бет наконец угомонился. Он подошел и обнюхал сапоги Джекоба, потом отбежал на середину дороги.Я присел на корточки возле тела Педерсона. Сняв перчатку, поднес ладонь к его рту. Старик, казалось, не дышал. Я надел перчатку и выпрямился.– Он мертв, Джекоб, – сказал я. – Ты убил его.– Он выслеживал лисицу, – заговорил Джекоб, чуть заикаясь. – Она крала у него цыплят.Я потер лоб рукой. Что делать дальше – я совершенно не представлял.– Господи, Джекоб. Как ты мог это сделать?– Он бы направился прямо к самолету. И обнаружил бы его.– Ну, вот, теперь все кончено. – Я почувствовал, как во мне поднимается злость. – Ты погубил нас.И мы оба уставились на бездыханное тело Педерсона.– Тебя засадят в тюрьму, – сказал я.Джекоб бросил на меня испуганный взгляд. Линзы его очков были мокрыми от снега.– Я должен был это сделать, – всхлипнул он. – Иначе нас бы поймали.Он затравленно смотрел на меня; глазки его, маленькие, колючие, утопали в белом рыхлом лице, щеки были влажные от слез. Он был потрясен, раздавлен, и, увидев его в таком состоянии, я почувствовал, как злость начала отступать, сменяясь приступом жалости. Я понял, что должен спасти его, своего старшего брата, протянуть ему руку, вызволить из беды и тем самым спасти и себя.Я осмотрелся. Дорога была пустынна.– Какие-нибудь машины проезжали мимо? – спросил я.Джекоб, казалось, не понял моего вопроса. Он убрал со лба волосы, утер слезы. Кровь запеклась над его верхней губой, и это придавало ему комичный вид, словно он приклеил себе фальшивые усы.– Машины? – переспросил он. Нетерпеливым жестом я указал на дорогу.– Так проезжали или нет? Пока меня не было? Он уставился куда-то вдаль. Подумав, покачал головой.– Нет. Никто не проезжал. – И опять приложил руку к носу.Я бросил взгляд на дорогу, в направлении фермы Педерсона. Вдалеке просматривался его маленький домик. Мне даже показалось, что я вижу, как вьется дымок над трубой, но наверняка сказать было трудно. След от аэросаней тянулся через все поле, параллельно лисьим следам.– Что нам теперь делать? – спросил Джекоб. Он все еще всхлипывал и, чтобы скрыть от меня слезы, отвернулся, сделав вид, что смотрит на Мэри-Бет. Собака по-прежнему сидела посреди дороги.– Нужно обставить это как несчастный случай, – проговорил я. – Мы увезем его отсюда и сделаем так, чтобы случившееся было похоже на аварию.Джекоб испуганно посмотрел на меня.– Все в порядке, – подбодрил я его. – Не волнуйся, прорвемся.Как ни странно, его паническое состояние придавало мне спокойствия. Я чувствовал себя уверенно, рассуждал трезво.– Слишком много улик, – возразил Джекоб. – Они придут сюда, увидят наши следы и доберутся по ним к самолету.– Нет. Скоро начнется снегопад. – Я махнул на небо, которое, не считаясь с моими предсказаниями, все больше прояснялось. Однако меня это совершенно не смущало, и я продолжал гнуть свое. – С минуты на минуту пойдет снег, и все заметет.Джекоб нахмурился, словно намереваясь возразить, но тем не менее промолчал. Он опять приложил руку к лицу, и я увидел кровь на его перчатке.– Ты не запачкал его кровью?– Кровью?Я опустился на четвереньки возле Педерсона и осмотрел его одежду. На плече его куртки темнело пятно. Я зачерпнул пригоршню снега и потер его. Пятно не исчезло.Джекоб смиренно наблюдал за мной.– Ничего не выйдет, Хэнк, – сказал он. – Нас все равно поймают.Я продолжал тереть плечо Педерсона.– Ничего страшного. На это пятнышко никто и внимания не обратит.Джекоб вытянул вперед руку и уставился на перчатку.– Ты же говорил, что кровь опаснее, чем отпечатки пальцев, – сказал он, и голос его прозвучал как с похмелья.– Джекоб, – твердо произнес я, – пожалуйста, успокойся. – Выпрямившись, я тронул его за руку. – Договорились? Мы со всем справимся, но только если будем сохранять выдержку.– Я убил его, Хэнк.– Верно, – сказал я, – но, что сделано – то сделано. Теперь мы должны замести следы так, чтобы тебя не поймали.Он закрыл глаза. И опять поднес руку к носу.Я понял, что его нужно поскорее уводить отсюда. Достав из кармана ключи от машины, я протянул их ему.– Забирай Мэри-Бет и езжай к мосту. – Я махнул рукой в сторону реки. – Встретимся там.Он открыл глаза и изумленно уставился на меня.– У моста?Я кивнул.– Я отвезу туда Педерсона на санях. Мы скинем его с моста. Все будет выглядеть так, будто произошла авария.– Но это не сработает.– Еще как сработает. Нужно только постараться.– Но с чего это вдруг ему падать с моста?– Джекоб, я делаю это для тебя, понимаешь? Ты должен доверять мне. Все будет в порядке. – Я снова протянул ему ключи от машины. Он на какое-то время замер, уставившись на них, потом все-таки взял.– Я проеду через парк, – сказал я. – Надо держаться подальше от дороги. Ты будешь у моста раньше меня, но я не хочу, чтобы ты там останавливался. Проедешь мимо, потом, спустя какое-то время вернешься. Ни к чему, чтобы видели, как ты там загораешь.Джекоб промолчал.– О'кей?Он глубоко вздохнул, потом медленно выдохнул и вытер щеки. Ключи от машины звякнули в его руке.– Мне кажется, что все равно ничего у нас не получится.– Получится.Он покачал головой.– В таких делах надо все продумывать до мелочей. Наверняка мы оставили после себя кучу улик.– Например?– Не могу сказать точно, но что-то наверняка упустили из виду. Какой-нибудь пустяк.Я уже начинал злиться. Время шло. В любой момент на горизонте могла показаться машина, следовавшая в нашу сторону. Если нас здесь увидят – все пропало. Я взял Джекоба под локоть и повел к фургону. Мне почему-то казалось, что самое главное сейчас – это сдвинуть его с места. Мы вышли на дорогу. Собака вскочила и навострила уши.– Мы не оставим никаких улик, – проговорил я и попытался приободрить брата улыбкой, но она получилась какой-то вымученной и жалкой. Я слегка подтолкнул его вперед и сказал: – Доверься мне, Джекоб.Секунд через десять после отъезда Джекоба я повернулся к Педерсону, чтобы поднять его и погрузить в аэросани, как вдруг старик издал протяжный мучительный стон.Он был еще жив.Я в ужасе уставился на него, голова пошла кругом. Он чуть взбрыкнул ногой, и она соскользнула с сиденья. Сапог глухо ударился о землю. Я посмотрел на дорогу. Джекоб уже скрылся из виду.Педерсон пробормотал что-то в свой шерстяной шарф. Потом опять застонал. Рука его в перчатке сомкнулась в кулак.Я стоял, склонившись над ним, лихорадочно пытаясь сообразить, что же теперь делать. С пугающей ясностью я осознал, что оказался на перепутье. Я мог бы воспользоваться ситуацией и покончить с нашей затеей сейчас же. Надо было только посадить Педерсона в сани, отвезти его на ферму и позвонить Карлу. Мне пришлось бы все рассказать ему и, разумеется, отдать деньги. Если бы я так поступил, то показал бы себя честным и законопослушным гражданином; Педерсон оправился бы от побоев, и я не сомневался в том, что мне удалось бы избежать обвинительного приговора. Карл послал бы своих людей к мосту, чтобы арестовать Джекоба. Его бы обвинили в нападении и нанесении тяжких телесных повреждений, а может, и в попытке убийства. Он бы угодил в тюрьму и, вероятно, надолго. Деньги бы уплыли навсегда.Но был и другой путь. Мы уже ступили на него одной ногой и собирались ступить и другой. В моей власти было спасти и Джекоба, и деньги. И думаю, решающим аргументом в пользу сделанного мной выбора стала внутренняя уверенность в том, что меня не поймают. Именно эта уверенность в безнаказанности побудила меня взять деньги, и она же оказалась в основе всех моих дальнейших поступков. Согрешив однажды, я надеялся остаться праведником.Педерсон застонал. Казалось, он силится поднять голову.– Я… – отчетливо произнес он, но больше не сказал ни слова. Лишь снова сжал руку в кулак.Я присел на корточки возле него. Со стороны могло показаться, что я пытаюсь помочь старику.Нижняя часть его лица была скрыта шарфом, глаза закрыты.Когда я увидел, как Джекоб ударил его, мне это показалось вполне естественным, предсказуемым – настолько быстро все произошло. Я был удивлен тогда, но не шокирован. И воспринял случившееся как неизбежность. «Джекоб убил его», – сказал я себе тогда. В тот момент Педерсон был для меня мертв. И вот теперь, склонившись над его телом, я все повторял, словно убеждая в этом самого себя: «Он уже мертв. Он уже мертв» .Поначалу я собирался ударить его, как Джекоб, только в горло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42