Мы же договаривались.Он покачал головой. Жировые складки под подбородком – белые, с мраморными прожилками – продолжали трястись даже после того, как он замер.– Я не могу контролировать его.– Ты должен поговорить с ним, Джекоб.– Поговорить? – раздраженно переспросил он. – Разве разговорами можно удержать его от глупостей?– Тогда пригрози ему, – предложил я.– Чем? Что побью его? Или сожгу его дом? – Он презрительно фыркнул. – Легко сказать: пригрози.Мы оба замолчали. Было слышно, как за дверью засуетились сотрудники, собираясь по домам.– Я не хочу отвечать за него, – повторил Джекоб.– В таком случае, как мне кажется, возникает проблема.Джекоб согласно кивнул.– Возможно, – продолжил я, – придется сжечь деньги.Я блефовал, но Джекоб никак не отреагировал на это. Наморщив лоб, он уставился на мой стол. Видно было, что мой брат всерьез задумался.– Лу не подведет, – проговорил он наконец.– Совершенно верно. Потому что ты ему этого не позволишь.Джекоб, казалось, не слушал меня; он все еще был погружен в собственные мысли. Когда он заговорил, взгляд его был устремлен куда-то в сторону.– А если он вздумает шутить, то недолго стать и жертвой несчастного случая.– Несчастного случая?– Да, как Педерсон.– Ты хочешь сказать, что мы убьем его? – ужаснулся я.Он кивнул, по-прежнему избегая смотреть на меня.– Боже мой, Джекоб! Он же твой лучший друг Ты, верно, шутишь?Он не ответил.– Прямо-таки убийца века, – съязвил я.– Перестань, Хэнк. Я просто…– Прикончишь его, да? – Я ухмыльнулся и передразнил его: «Недолго стать и жертвой несчастного случая». Кем ты себя возомнил, Джекоб? Гангстером?Он не смел поднять на меня глаза.– Меня тошнит от твоих заявлений, – сказал я. Он вздохнул, хмуря брови.– Как же ты хотел осуществить свой замысел? – поинтересовался я. – У тебя что, есть план?– Я думал, мы могли бы обставить все как автокатастрофу.– Автокатастрофа. Блестящая идея! И как ты себе это представлял?Он пожал плечами.– Может, посадить его в машину и сбросить с моста? – спросил я.Он открыл было рот, собираясь что-то сказать, но я перебил его:– С Педерсоном нам повезло. Тогда все работало на нас. Больше такого не повторится.– Просто я думал…– Ты никогда ни о чем не думаешь. В этом-то и проблема. Ты слишком глуп. Вспомни, как ты разнюнился после убийства. Ты плакал. Ныл, как ребенок. Хочешь еще раз пройти через это?Он не ответил.– Посмотри в окно, – сказал я. – Вон туда, через улицу, на кладбище.Он повернулся к окну. На улице было уже совсем темно, так что разглядеть что-нибудь нам не удалось. Разве что собственное отражение в стекле.– На прошлой неделе похоронили Дуайта Педерсона. Он оказался на том свете из-за тебя, из-за твоей жадности и паникерства. Как ты после этого себя ощущаешь?Я в упор уставился на него, выжидая, пока и он посмотрит мне в глаза.– Если бы я этого не сделал, – произнес он, – старик нашел бы самолет.– Ну и пусть.Джекоб растерялся.– Ты же убил его, – сказал он. – Мог спасти, но не сделал этого.– Я убил его, чтобы спасти тебя, Джекоб. Нужно было выбирать между ним и тобой. Я выбрал тебя. – Помолчав некоторое время, я добавил: – Может, я и допустил ошибку.Джекоб явно не мог сообразить, как ему реагировать на это. Он продолжал лупить на меня глаза, и на лице его было все то же выражение полнейшего замешательства.– Но уж больше со мной такого не случится, – заверил его я. – В следующий раз я тебя выдам.– Я не могу нести за него ответственность, – прошептал Джекоб.– Ты просто поговори с ним. Скажи, что я сожгу деньги, если заподозрю, что он портит все дело.Джекоб опустил голову, уставившись себе на колени, и я впервые заметил у него намечавшуюся лысину. Это меня поразило. Если бы ему еще сбросить вес, то выглядел бы он точной копией отца, каким тот был незадолго до своей смерти. Таким же побитым, жалким.– Жаль, что мы не можем поделить деньги прямо сейчас, – проговорил он. – Поделили бы и разбежались в разные стороны.– Но мы же не так планировали, Джекоб.– Знаю. – Он вздохнул. – Я просто мечтаю вслух.
На следующий день, в пятницу, за ужином Сара спросила меня, поговорил ли я с Лу.Я покачал головой.– Джекоб поговорит.Мы ели спагетти, и Сара как раз в этот момент подкладывала себе добавки.– Джекоб? – удивилась она. Ложка, которую она держала в руке, застыла в воздухе, макароны свисали над ее тарелкой. На Саре было темно-синее платье. В ярко освещенной кухне этот цвет придавал ее лицу нездоровую бледность.Я кивнул.– Может, тебе стоит это сделать самому?– Я подумал, будет лучше, если именно он с ним поговорит. Джекоба Лу послушает. Меня же – вряд ли.Сара закончила накладывать себе спагетти и поставила блюдо на середину стола.– Ты уверен, что Джекоб понимает, насколько все серьезно?– Я немножко припугнул его.Сара взглянула на меня.– Припугнул?– Да, сказал, что, если нас поймают по вине Лу, я выдам его как убийцу Педерсона.– Ну, и?..– Поначалу он немного запаниковал, но, думаю, это должно сработать. – Я улыбнулся. – Он даже предложил убить Лу.На Сару это, казалось, не произвело никакого впечатления.– Как? – спросила она.– Что как?– Как он хотел убить его?– Он хотел обставить это как автокатастрофу.Сара нахмурилась. Она взяла вилку, накрутила на нее спагетти, отправила их в рот, прожевала и проглотила.– Мне кажется, тебе не стоит угрожать Джекобу, – заметила она.– Я и не угрожал. Просто хотел устроить ему небольшую встряску.Она покачала головой.– Если Джекоб согласен участвовать с тобой в заговоре против Лу, он с таким же успехом может объединиться и с ним против нас.– Джекоб не станет замышлять что-то против нас, – произнес я с такой уверенностью в голосе, словно сама эта идея была абсурдна.– Как ты можешь утверждать это?– Он мой брат, Сара. А это все-таки что-то значит.– Но кто ему ближе – ты или Лу? По-моему, у Лу больше оснований считать себя его братом.Я задумался. Пожалуй, Сара была во многом права.– Ты хочешь сказать, что Джекоб может попытаться убить меня из-за денег?– Я хочу сказать только одно: не угрожай ему. Все, чего ты добьешься своими угрозами, – это вынудишь его кинуться к Лу. У них ведь нет семей, в отличие от тебя. Так что им ничего не стоит ворваться сюда, убить тебя, взять деньги и смыться.– Деньги спрятаны. Они не знают где.– Давай представим: вот они пришли сюда с ружьем, приставили его к твоей голове и просят показать, где спрятаны деньги.– Они никогда этого не сделают.– Представь, что они нацелили ружье на меня. – Она приложила ладонь к животу. – Прямо сюда.Я начал возить по тарелке вилкой.– Я не могу вообразить Джекоба в этой роли, а ты?– А в роли убийцы Педерсона ты мог его вообразить?Я не ответил. Мне представлялся удобный случай сказать правду, я это чувствовал и все равно колебался. Хотя чего мне стоило сказать всего несколько слов – так, по ходу разговора, между прочим. Секунд тридцать я сидел как истукан, уставившись на Сару, отчаянно пытаясь просчитать возможные последствия как своего признания, так и молчания, но мысли путались, ускользали от меня, так что, когда я наконец сделал выбор, произошло это вслепую.– Так мог или нет? – настойчиво допытывалась Сара.– Джекоб не убивал Педерсона, – выпалил я и, так же, как и накануне в моем офисе, испытал огромное облегчение от собственного признания. Я заерзал на стуле и пытливо посмотрел на Сару – мне была важна ее первоначальная реакция.Она безучастно уставилась на меня.– Но ты мне сказал…Я покачал головой.– Джекоб ударом повалил его на землю, и мы думали, что старик мертв. Но, когда я поднял его, чтобы усадить в сани, он застонал, и мне пришлось самому прикончить его.– Так это ты убил его?!Я кивнул, чувствуя, как разливается в душе умиротворенность.– Да, Педерсона убил я.Сара перегнулась через стол.– Как?!– Его шарфом. Я задушил его.Она в ужасе отпрянула от меня, прижав руку к подбородку, и на какое-то мгновение мне словно удалось заглянуть ей в душу, увидеть, как медленно впитывает она мои слова. Замешательство, промелькнувшее в ее лице, сменилось выражением испуга и потом – отвращением; оно сквозило в ее взгляде, которым она словно отталкивала меня, устанавливая между нами дистанцию. Но испуг быстро прошел, лицо ее опять приняло бесстрастное выражение, и я понял, что для меня не все потеряно.– Почему же Джекоб не сделал этого? – спросила она.– К тому времени он уже уехал. Я отослал его к мосту.– Ты был один?Я кивнул.– А почему ты не сказал мне об этом раньше?Я попытался придумать более или менее правдоподобное объяснение.– Я боялся тебя напугать.– Напугать?– Ну, огорчить.Сара ничего не сказала в ответ. Она о чем-то думала – видимо, переосмысливала ситуацию с учетом нового сценария, и от ее напускного спокойствия мне стало не по себе.– Ну, и как? – спросил я.Она на мгновение задержала на мне взгляд. Мысли ее все еще были далеко.– Что как?– Тебя это огорчило?– Это… – начала она. И задумалась, подыскивая подходящее слово. – Что уж теперь говорить, что сделано – то сделано.– Ты серьезно?– Вообще-то, я не приветствую твой поступок, но, раз уж так случилось, я, по крайней мере, могу тебя понять.– Но ты считаешь, было бы лучше, если бы я оставил его в живых?– Не знаю, – ответила она. Потом покачала головой и добавила: – А впрочем, нет. Тогда бы мы лишились денег. А Джекоба арестовали бы.Я на мгновение задумался над ее словами и, вглядываясь в ее лицо, ожидал дальнейшей реакции.– Ты бы поступила так же? Если бы оказалась на моем месте?– О, Хэнк. Разве я могла бы…– Я лишь хочу знать, возможно ли это в принципе.Она закрыла глаза, словно пытаясь представить себя склонившейся над телом Педерсона, с шарфом в руке.– Может быть, – наконец произнесла она еле слышно. – Пожалуй, да.Я не поверил своим ушам, мой мозг отказывался воспринимать услышанное, и все же в глубине души я чувствовал, что такое возможно. Она могла бы убить – так же, как это сделал я. В конце концов, мне никогда даже в голову не приходило, что Джекоб способен сбить Педерсона с ног, потом ударить его ногой в грудь и по голове. Более того, разве мог я когда-нибудь представить себя в роли душителя? Нет, конечно же, нет.Я содрогнулся при мысли о том, что не только не в состоянии предугадать, как поведут себя в той или иной ситуации близкие мне люди, но даже сам действую спонтанно и подчас неосознанно. Это не предвещало ничего хорошего; все говорило за то, что мы оказались в непривычной для нас ситуации и словно бродим по незнакомой местности без карты. Похоже, мы были обречены.– Джекоб не знает? – спросила Сара. Я покачал головой.– Я сказал ему.Сара поморщилась.– Зачем ты это сделал?– Он был совершенно невменяем. Плакал. Я подумал, что, возможно, ему станет легче, если он узнает, что мы виноваты оба.– Он же использует это против тебя!– Использует против меня? И каким же образом? Если что и случится, так только с нами обоими.– Особенно если ты станешь угрожать ему. Он ведь пойдет к Лу, и они выстроят на этом заговор против нас.– Это уже паранойя, Сара. Все это плод твоих фантазий.– У нас ведь есть секреты от Джекоба, не так ли?Я кивнул.– А у вас с Джекобом есть секреты от Лу?Я опять кивнул.– Так почему же ты не можешь поверить в то, что и у Джекоба с Лу тоже есть секреты от нас?Я не знал, что ей ответить.
Поздно вечером, около одиннадцати, из далекого Майами позвонила Милли, мачеха Сары. Родители Сары, так же как и мои, оба умерли. Мать – когда Сара была еще очень юной, а отец – вскоре после нашей свадьбы.Милли вошла в их семью, когда Сара была еще подростком, но они так никогда и не стали близки. В последний раз они виделись на похоронах моего тестя. Раз в месяц они беседовали по телефону: впрочем, эти разговоры были, скорее, ритуалом, данью семейной традиции, а вовсе не вызваны желанием услышать друг друга.Сара выросла в южном Огайо, на самой границе со штатом Кентукки. Милли работала сиделкой в больнице, где медленно умирала от лейкемии мать Сары. Там-то она и познакомилась с ее отцом, своим будущим мужем. Милли была родом из Западной Вирджинии и, даже прожив целых десять лет в Майами, не избавилась от легкого южного акцента, который Сара тут же подхватывала от нее, стоило им пуститься в разговор.Их беседы по телефону были, по сути, длинными монологами: Милли с манерной медлительностью рассказывала светские новости, плакалась по поводу того, что ветшает Майами вообще и ее жилой комплекс в частности, а заканчивала свое повествование неизменной парой анекдотов из жизни отца Сары. Сара же говорила о своей беременности, обо мне и холодной погоде, что стоит в наших краях, пересказывала то, что прочитала недавно в газетах или видела по телевизору. Они никогда не задавали друг другу вопросов, поскольку ответы их не интересовали. Монолог каждой длился минут двадцать, потом, словно у них был заранее согласован лимит времени, женщины прощались и вешали трубки.В тот вечер Милли позвонила, когда мы уже ложились спать. Догадавшись, кто звонит, я шепнул Саре, что спущусь вниз перекусить. Я не любил находиться в комнате, когда она говорила по телефону: у меня появлялось неприятное ощущение, что я подслушиваю.На кухне я налил себе молока и сделал сандвич с сыром. Ел я стоя, в темноте. Из бокового окна хорошо просматривался соседский дом, что находился ярдах в десяти от нашего и был точной его копией. В спальне хозяина работал телевизор, в стекле отражались его голубоватые блики.Я еще какое-то время постоял в темноте, дожевывая сандвич и прокручивая в памяти недавний разговор с Сарой. Что и говорить, ее спокойная реакция на мое признание принесла мне невероятное облегчение. Я боялся, что мой поступок испугает ее и она сочтет меня за психопата, но ничего подобного не произошло. Теперь я окончательно убедился в том, что этого и не должно было произойти и я по-прежнему остаюсь добропорядочным гражданином, несмотря на совершенное преступление. И, что особенно важно, так же считала и Сара. В нашей совместной жизни было слишком много хорошего, и это перевешивало любые аномалии. Разумеется, первоначальной реакцией Сары был шок – я это видел; в ее лице промелькнули страх и отвращение, но в считанные секунды она совладала с эмоциями, прагматизм взял в ней верх, примирив с неизбежностью случившегося. «Что сделано – то сделано», – единственное, что она сказала и тут же, будто забыв о происшедшем как о малозначимом событии, мысленно устремилась в будущее. Теперь ее волновала практическая сторона дела: знает ли Джекоб об убийстве и как это может повлиять на наши отношения с ним и Лу. Она была хладнокровна и непоколебима. Скала. Я вдруг понял: если что и случится, именно Сара подскажет нам выход.В окне напротив выключили телевизор, и дом погрузился в темноту. Я поставил пустой стакан в раковину.Проходя по коридору, я заметил, что дверь в столовую приоткрыта. Я щелкнул выключателем и заглянул вовнутрь. На деревянном столе были разложены какие-то бумаги, журналы, брошюры.Сверху доносился голос Сары – она все еще говорила по телефону. Голос был мягкий, приглушенный, и казалось, будто она разговаривает сама с собой. Я распахнул дверь и вошел в столовую.Нерешительно, словно опасаясь, что Сара может услышать, я подошел к столу. Беглым взглядом окинул его поверхность. Здесь были всевозможные туристические брошюры – штук тридцать, а может, и больше, – с обложек которых улыбались загорелые женщины в ярких бикини, счастливые семейные пары на лыжах или верхом на лошадях, мужчины на теннисных кортах и площадках для гольфа; пестрели экзотическими яствами накрытые столы. «Добро пожаловать в Белиз!» – зазывали броские заголовки. «Париж весной!», «Крит, остров богов!», «Присоединяйтесь к нам в круизе по Тихому!», «Непал – здесь остановилось время!» И все это блестело, переливалось, расточало улыбки, в глазах рябило от обилия восклицательных знаков. Журналы – «Конде наст трэвелер», «Айлэндз», «Карибиан», «Зе Глоубтроттерз компанион» – мало чем отличались от брошюр, разве что объемом.Чуть в сторонке лежал раскрытый блокнот с пометками, сделанными рукой Сары. Я прочел надпись: «Путешествия», что стояла на верху страницы. Под ней шло перечисление городов и стран, все они были строго пронумерованы – видимо, в порядке предпочтения. Первым в списке значился Рим, второй – Австралия. На обороте страницы был еще один перечень, озаглавленный «Что нужно освоить». Сюда вошли плавание, горные лыжи, подводное плавание, верховая езда. Перечень был очень длинный и занимал всю страницу.Итак, как ни горько мне было сознавать это, передо мной были списки тайных желаний Сары. Вот, оказывается, как мечтала она распорядиться деньгами. Я все не мог оторвать взгляда от исписанных страниц: Швейцария, Мексика, Антигуа, Москва, Нью-Йорк, Чили, Лондон, Индия, Гебридские острова… теннис, французский, виндсерфинг, водные лыжи, немецкий, история искусств, гольф… На меня обрушилась лавина названий, которые ни разу не проскальзывали в ее разговорах со мной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
На следующий день, в пятницу, за ужином Сара спросила меня, поговорил ли я с Лу.Я покачал головой.– Джекоб поговорит.Мы ели спагетти, и Сара как раз в этот момент подкладывала себе добавки.– Джекоб? – удивилась она. Ложка, которую она держала в руке, застыла в воздухе, макароны свисали над ее тарелкой. На Саре было темно-синее платье. В ярко освещенной кухне этот цвет придавал ее лицу нездоровую бледность.Я кивнул.– Может, тебе стоит это сделать самому?– Я подумал, будет лучше, если именно он с ним поговорит. Джекоба Лу послушает. Меня же – вряд ли.Сара закончила накладывать себе спагетти и поставила блюдо на середину стола.– Ты уверен, что Джекоб понимает, насколько все серьезно?– Я немножко припугнул его.Сара взглянула на меня.– Припугнул?– Да, сказал, что, если нас поймают по вине Лу, я выдам его как убийцу Педерсона.– Ну, и?..– Поначалу он немного запаниковал, но, думаю, это должно сработать. – Я улыбнулся. – Он даже предложил убить Лу.На Сару это, казалось, не произвело никакого впечатления.– Как? – спросила она.– Что как?– Как он хотел убить его?– Он хотел обставить это как автокатастрофу.Сара нахмурилась. Она взяла вилку, накрутила на нее спагетти, отправила их в рот, прожевала и проглотила.– Мне кажется, тебе не стоит угрожать Джекобу, – заметила она.– Я и не угрожал. Просто хотел устроить ему небольшую встряску.Она покачала головой.– Если Джекоб согласен участвовать с тобой в заговоре против Лу, он с таким же успехом может объединиться и с ним против нас.– Джекоб не станет замышлять что-то против нас, – произнес я с такой уверенностью в голосе, словно сама эта идея была абсурдна.– Как ты можешь утверждать это?– Он мой брат, Сара. А это все-таки что-то значит.– Но кто ему ближе – ты или Лу? По-моему, у Лу больше оснований считать себя его братом.Я задумался. Пожалуй, Сара была во многом права.– Ты хочешь сказать, что Джекоб может попытаться убить меня из-за денег?– Я хочу сказать только одно: не угрожай ему. Все, чего ты добьешься своими угрозами, – это вынудишь его кинуться к Лу. У них ведь нет семей, в отличие от тебя. Так что им ничего не стоит ворваться сюда, убить тебя, взять деньги и смыться.– Деньги спрятаны. Они не знают где.– Давай представим: вот они пришли сюда с ружьем, приставили его к твоей голове и просят показать, где спрятаны деньги.– Они никогда этого не сделают.– Представь, что они нацелили ружье на меня. – Она приложила ладонь к животу. – Прямо сюда.Я начал возить по тарелке вилкой.– Я не могу вообразить Джекоба в этой роли, а ты?– А в роли убийцы Педерсона ты мог его вообразить?Я не ответил. Мне представлялся удобный случай сказать правду, я это чувствовал и все равно колебался. Хотя чего мне стоило сказать всего несколько слов – так, по ходу разговора, между прочим. Секунд тридцать я сидел как истукан, уставившись на Сару, отчаянно пытаясь просчитать возможные последствия как своего признания, так и молчания, но мысли путались, ускользали от меня, так что, когда я наконец сделал выбор, произошло это вслепую.– Так мог или нет? – настойчиво допытывалась Сара.– Джекоб не убивал Педерсона, – выпалил я и, так же, как и накануне в моем офисе, испытал огромное облегчение от собственного признания. Я заерзал на стуле и пытливо посмотрел на Сару – мне была важна ее первоначальная реакция.Она безучастно уставилась на меня.– Но ты мне сказал…Я покачал головой.– Джекоб ударом повалил его на землю, и мы думали, что старик мертв. Но, когда я поднял его, чтобы усадить в сани, он застонал, и мне пришлось самому прикончить его.– Так это ты убил его?!Я кивнул, чувствуя, как разливается в душе умиротворенность.– Да, Педерсона убил я.Сара перегнулась через стол.– Как?!– Его шарфом. Я задушил его.Она в ужасе отпрянула от меня, прижав руку к подбородку, и на какое-то мгновение мне словно удалось заглянуть ей в душу, увидеть, как медленно впитывает она мои слова. Замешательство, промелькнувшее в ее лице, сменилось выражением испуга и потом – отвращением; оно сквозило в ее взгляде, которым она словно отталкивала меня, устанавливая между нами дистанцию. Но испуг быстро прошел, лицо ее опять приняло бесстрастное выражение, и я понял, что для меня не все потеряно.– Почему же Джекоб не сделал этого? – спросила она.– К тому времени он уже уехал. Я отослал его к мосту.– Ты был один?Я кивнул.– А почему ты не сказал мне об этом раньше?Я попытался придумать более или менее правдоподобное объяснение.– Я боялся тебя напугать.– Напугать?– Ну, огорчить.Сара ничего не сказала в ответ. Она о чем-то думала – видимо, переосмысливала ситуацию с учетом нового сценария, и от ее напускного спокойствия мне стало не по себе.– Ну, и как? – спросил я.Она на мгновение задержала на мне взгляд. Мысли ее все еще были далеко.– Что как?– Тебя это огорчило?– Это… – начала она. И задумалась, подыскивая подходящее слово. – Что уж теперь говорить, что сделано – то сделано.– Ты серьезно?– Вообще-то, я не приветствую твой поступок, но, раз уж так случилось, я, по крайней мере, могу тебя понять.– Но ты считаешь, было бы лучше, если бы я оставил его в живых?– Не знаю, – ответила она. Потом покачала головой и добавила: – А впрочем, нет. Тогда бы мы лишились денег. А Джекоба арестовали бы.Я на мгновение задумался над ее словами и, вглядываясь в ее лицо, ожидал дальнейшей реакции.– Ты бы поступила так же? Если бы оказалась на моем месте?– О, Хэнк. Разве я могла бы…– Я лишь хочу знать, возможно ли это в принципе.Она закрыла глаза, словно пытаясь представить себя склонившейся над телом Педерсона, с шарфом в руке.– Может быть, – наконец произнесла она еле слышно. – Пожалуй, да.Я не поверил своим ушам, мой мозг отказывался воспринимать услышанное, и все же в глубине души я чувствовал, что такое возможно. Она могла бы убить – так же, как это сделал я. В конце концов, мне никогда даже в голову не приходило, что Джекоб способен сбить Педерсона с ног, потом ударить его ногой в грудь и по голове. Более того, разве мог я когда-нибудь представить себя в роли душителя? Нет, конечно же, нет.Я содрогнулся при мысли о том, что не только не в состоянии предугадать, как поведут себя в той или иной ситуации близкие мне люди, но даже сам действую спонтанно и подчас неосознанно. Это не предвещало ничего хорошего; все говорило за то, что мы оказались в непривычной для нас ситуации и словно бродим по незнакомой местности без карты. Похоже, мы были обречены.– Джекоб не знает? – спросила Сара. Я покачал головой.– Я сказал ему.Сара поморщилась.– Зачем ты это сделал?– Он был совершенно невменяем. Плакал. Я подумал, что, возможно, ему станет легче, если он узнает, что мы виноваты оба.– Он же использует это против тебя!– Использует против меня? И каким же образом? Если что и случится, так только с нами обоими.– Особенно если ты станешь угрожать ему. Он ведь пойдет к Лу, и они выстроят на этом заговор против нас.– Это уже паранойя, Сара. Все это плод твоих фантазий.– У нас ведь есть секреты от Джекоба, не так ли?Я кивнул.– А у вас с Джекобом есть секреты от Лу?Я опять кивнул.– Так почему же ты не можешь поверить в то, что и у Джекоба с Лу тоже есть секреты от нас?Я не знал, что ей ответить.
Поздно вечером, около одиннадцати, из далекого Майами позвонила Милли, мачеха Сары. Родители Сары, так же как и мои, оба умерли. Мать – когда Сара была еще очень юной, а отец – вскоре после нашей свадьбы.Милли вошла в их семью, когда Сара была еще подростком, но они так никогда и не стали близки. В последний раз они виделись на похоронах моего тестя. Раз в месяц они беседовали по телефону: впрочем, эти разговоры были, скорее, ритуалом, данью семейной традиции, а вовсе не вызваны желанием услышать друг друга.Сара выросла в южном Огайо, на самой границе со штатом Кентукки. Милли работала сиделкой в больнице, где медленно умирала от лейкемии мать Сары. Там-то она и познакомилась с ее отцом, своим будущим мужем. Милли была родом из Западной Вирджинии и, даже прожив целых десять лет в Майами, не избавилась от легкого южного акцента, который Сара тут же подхватывала от нее, стоило им пуститься в разговор.Их беседы по телефону были, по сути, длинными монологами: Милли с манерной медлительностью рассказывала светские новости, плакалась по поводу того, что ветшает Майами вообще и ее жилой комплекс в частности, а заканчивала свое повествование неизменной парой анекдотов из жизни отца Сары. Сара же говорила о своей беременности, обо мне и холодной погоде, что стоит в наших краях, пересказывала то, что прочитала недавно в газетах или видела по телевизору. Они никогда не задавали друг другу вопросов, поскольку ответы их не интересовали. Монолог каждой длился минут двадцать, потом, словно у них был заранее согласован лимит времени, женщины прощались и вешали трубки.В тот вечер Милли позвонила, когда мы уже ложились спать. Догадавшись, кто звонит, я шепнул Саре, что спущусь вниз перекусить. Я не любил находиться в комнате, когда она говорила по телефону: у меня появлялось неприятное ощущение, что я подслушиваю.На кухне я налил себе молока и сделал сандвич с сыром. Ел я стоя, в темноте. Из бокового окна хорошо просматривался соседский дом, что находился ярдах в десяти от нашего и был точной его копией. В спальне хозяина работал телевизор, в стекле отражались его голубоватые блики.Я еще какое-то время постоял в темноте, дожевывая сандвич и прокручивая в памяти недавний разговор с Сарой. Что и говорить, ее спокойная реакция на мое признание принесла мне невероятное облегчение. Я боялся, что мой поступок испугает ее и она сочтет меня за психопата, но ничего подобного не произошло. Теперь я окончательно убедился в том, что этого и не должно было произойти и я по-прежнему остаюсь добропорядочным гражданином, несмотря на совершенное преступление. И, что особенно важно, так же считала и Сара. В нашей совместной жизни было слишком много хорошего, и это перевешивало любые аномалии. Разумеется, первоначальной реакцией Сары был шок – я это видел; в ее лице промелькнули страх и отвращение, но в считанные секунды она совладала с эмоциями, прагматизм взял в ней верх, примирив с неизбежностью случившегося. «Что сделано – то сделано», – единственное, что она сказала и тут же, будто забыв о происшедшем как о малозначимом событии, мысленно устремилась в будущее. Теперь ее волновала практическая сторона дела: знает ли Джекоб об убийстве и как это может повлиять на наши отношения с ним и Лу. Она была хладнокровна и непоколебима. Скала. Я вдруг понял: если что и случится, именно Сара подскажет нам выход.В окне напротив выключили телевизор, и дом погрузился в темноту. Я поставил пустой стакан в раковину.Проходя по коридору, я заметил, что дверь в столовую приоткрыта. Я щелкнул выключателем и заглянул вовнутрь. На деревянном столе были разложены какие-то бумаги, журналы, брошюры.Сверху доносился голос Сары – она все еще говорила по телефону. Голос был мягкий, приглушенный, и казалось, будто она разговаривает сама с собой. Я распахнул дверь и вошел в столовую.Нерешительно, словно опасаясь, что Сара может услышать, я подошел к столу. Беглым взглядом окинул его поверхность. Здесь были всевозможные туристические брошюры – штук тридцать, а может, и больше, – с обложек которых улыбались загорелые женщины в ярких бикини, счастливые семейные пары на лыжах или верхом на лошадях, мужчины на теннисных кортах и площадках для гольфа; пестрели экзотическими яствами накрытые столы. «Добро пожаловать в Белиз!» – зазывали броские заголовки. «Париж весной!», «Крит, остров богов!», «Присоединяйтесь к нам в круизе по Тихому!», «Непал – здесь остановилось время!» И все это блестело, переливалось, расточало улыбки, в глазах рябило от обилия восклицательных знаков. Журналы – «Конде наст трэвелер», «Айлэндз», «Карибиан», «Зе Глоубтроттерз компанион» – мало чем отличались от брошюр, разве что объемом.Чуть в сторонке лежал раскрытый блокнот с пометками, сделанными рукой Сары. Я прочел надпись: «Путешествия», что стояла на верху страницы. Под ней шло перечисление городов и стран, все они были строго пронумерованы – видимо, в порядке предпочтения. Первым в списке значился Рим, второй – Австралия. На обороте страницы был еще один перечень, озаглавленный «Что нужно освоить». Сюда вошли плавание, горные лыжи, подводное плавание, верховая езда. Перечень был очень длинный и занимал всю страницу.Итак, как ни горько мне было сознавать это, передо мной были списки тайных желаний Сары. Вот, оказывается, как мечтала она распорядиться деньгами. Я все не мог оторвать взгляда от исписанных страниц: Швейцария, Мексика, Антигуа, Москва, Нью-Йорк, Чили, Лондон, Индия, Гебридские острова… теннис, французский, виндсерфинг, водные лыжи, немецкий, история искусств, гольф… На меня обрушилась лавина названий, которые ни разу не проскальзывали в ее разговорах со мной;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42