Сам Шафлер хотел дождаться ее в небольшом селении по дороге в Дурстед, но когда собрался ехать, за ним прислал епископ Давид и ослушаться не было никакой возможности.
Епископ был в большом волнении. Он только что узнал о взятии блокгауза, и это его сильно опечалило, тем более, что на последнем военном совете Шафлер предсказал, что форт этот будет взять, и предлагал предупредить это нападением на Утрехт, но, по всегдашней своей нерешительности, Давид отложил эту меру, и теперь раскаивался искренно, что не послушался самого верного из своих приверженцев.
Гордый бургундец принял Шафлера очень ласково и просил его тотчас же отправиться в селение Гильверсум, и оттуда действовать по своему усмотрению, не допуская удочек занимать другие места.
Грустно было Шафлеру оставлять Дурстед в такую минуту, когда он ждал свою невесту, но обязанность воина не позволяла ему думать о своих чувства. Он собрал войско и готов был пуститься в путь, когда явился Франк с ужасной вестью.
Граф побледнел и зашатался, так поразил его неожиданный удар, однако перед войском надобно было скрыть свои чувства.
Видя все приготовления к отъезду, Франк думал, что Шафлер пойдет освобождать Марию или отомстит за ее честь, но как ни сильно было отчаяние жениха, долг рыцаря был выше, и он отвечал Франку:
– Мне невозможно идти, куда меня зовет сердце. Если бы я был свободен, то поскакал бы прямо в блокгауз и вырвал бы Марию из рук злодея. Но я начальник этих солдат; мой государь дал мне важное поручение, и если я не оправдаю его доверие, то лишусь чести. Я готов жертвовать жизнью для спасения Марии, но не имею права вести моих воинов на верную гибель.
Франк понимал, что граф справедлив и не может поступать иначе, но он был еще слишком молод, пылок и не привык к военной дисциплине, чтобы остаться довольным этим решением воина, жертвующего долгу своими лучшими чувствами. Названный брат Марии повиновался только движениям своего сердца и хотел возражать Шафлеру, как вдруг пришел приказ от епископа двинуться в путь.
Граф ван Шафлер молча выехал из Дурстеда со своими всадниками, приказав Франку прибыть на другой же день в Гильверсум со стрелками и обозами. Действительно, на другой день Франк был на своем посту, но тут они узнали, что Перолио оставил блокгауз со своей шайкой и стоит лагерем у селения Эмн, которое лежит на выгодной местности.
– Слава Богу! – вскричал Шафлер. – Теперь я могу отомстить, не изменяя присяге солдата. Я могу напасть на Перолио и его лагерь, и овладеть селением, которое очень важно для нашего государя. Похититель и поджигатель будет, наконец, наказан.
Но так как, вероятно, лагерь Перолио был укреплен и хорошо охраняем, надобно было послать кого-нибудь для его осмотра. Ремесло шпиона было всегда опасно, но за деньги всегда найдутся люди, готовые жертвовать своей жизнью, и потому тотчас же явился человек, который вызвался проникнуть к Перолио и разузнать все.
Мысль – проникнуть к Перолио – поразила Франка. Он решился сопровождать шпиона и, несмотря на все предостережения Шафлера, настаивал на том, что сам узнает вернее об участи Марии. Притом шпион был крестьянином из Эмна и не мог возбудить подозрения.
Шафлер не хотел удерживать молодого человека и, обняв его, сказал:
– Ступай с Богом, брат, и будь благоразумен.
Через несколько часов после ухода Франка с крестьянином, в палатку Шафлера вошел пастух Ральф, желавший видеться со своим приемником. Граф рассказал ему происшествия последних дней и сказал, что Франк отправился в лагерь Перолио.
– Напрасно вы его отпустили! – вскричал старик с необыкновенной живостью. – Он пошел на верную смерть. Бедный Франк! – И прежде чем граф мог ему отвечать, Ральф выбежал из палатки, и скрылся вдали.
Через четыре дня оружейник прибыл в лагерь и сообщил Шафлеру о смерти Марты и о том, что неизвестно, где находится Мария.
– Сколько дней прошло с тех пор, как вы говорили с оруженосцем бандита? – спросил граф.
– Шесть, – отвечал Вальтер, – потому что я прошел еще понапрасну в Дурстед.
– И вы полагаете, что в эти шесть дней, разбойники, похитившие Марию, не нашли средства провести ее к начальнику Черной Шайки? Этого нельзя думать. Несчастная или во власти злодея, или умерла.
И молодой человек в сильном волнении закрыл лицо руками; отец оставался неподвижным и безмолвным, но на лице его выражалось страшное отчаяние. Оба эти человека мрачно посмотрели друг на друга. Оба они желали скорее смерти девушки, чем ее бесчестья.
Наконец, Шафлер вскричал громовым голосом:
– Если мы не можем спасти ее, то можем, по крайней мере, отомстить. Епископ позволил мне распоряжаться военными действиями, и я, вместе с храбрым капитаном Салазаром и губернатором Голландии, хочу напасть на главные силы бурграфа. Надобно дождаться только возвращения Франка и крестьянина, чтобы иметь верные сведения о силе неприятеля.
Однако Франк не возвращался, и на это было достаточные причины. Выйдя из Гильверсума с крестьянином, который вел теленка и свинью, как будто на продажу, они на другой день прибыли в Эмн. Это довольно большое селение с одной улицей, при начале и при конце которой возвышались церкви, окруженные кладбищами. Улицу пересекал широкий канал, проведенный из реки Эмс, и через него вел дощатый мост без перил. Окрестности Эмна были болотисты.
При входе в селение, со стороны Утрехта, стоял отряд наемников ван Нивельда, и с этой-то стороны Франк и крестьянин решили пройти. Их пропустили беспрепятственно, но посреди селения два солдата остановили их и начали допрашивать. Солдаты удивлялись, отчего они не могли продать теленка и свинью, и когда крестьянин отвечал, что ему давали очень дешево, один из солдат вскричал смеясь:
– А кажется, теленок-то вкусный, я бы охотно попробовал его!
– Что же, купите, я возьму с вас недорого, – сказал крестьянин.
– Не дорого… да сам-то ты кто? Ты мне кажешься подозрительным; не правда ли, товарищи, что он похож на неприятельского шпиона?
– Да, похож, – подхватили подошедшие солдаты.
Крестьянин побледнел и не знал, что сказать, но Франк дал ему знак оправиться, и он отвечал:
– Какой я шпион? Меня здесь знают. Вы подержите моего теленка, а я позову сюда моих знакомых, которые докажут, что я здешний житель и честный человек. Только уж вы поберегите моего теленочка.
– Хорошо, только поторопись, приятель, если хочешь увидеться с ним, – заметил солдат, смеясь.
– Я уверен, что вы не захотите обидеть бедных людей, – проговорил крестьянин и, в душе прощаясь с теленком, оставил его в руках солдат, а сам с Франком и поросенком пошел далее.
Франк с вниманием осматривал укрепления, частью оконченные, частью строящиеся. Он заметил, что в канаве вбиты колья, чтобы сделать атаку с этой стороны невозможной. Перед мостом были укрепления на обеих сторонах, для остановки неприятеля. За мостом селение стерегли воины Перолио, ставившие везде палисады, втаскивавшие маленькие пушки на стены кладбища, куда вход был завален огромными бревнами, из-за которых стрелки могли безнаказанно пускать стрелы.
Однако наблюдая за работами, Франк не забывал главной цели, приведшей его в Эмн. Надобно было открыть, где Мария и, если она здесь, то пробраться к Перолио и спасти ее или убить ее похитителя. Это был смелый, безумный план, но Франк решился исполнять его, или умереть.
Прежде всего надобно было расспросить или заставить разговориться кого-нибудь из солдат-итальянцев. Для этого он вошел в кабак, где сидело несколько бандитов, смело сел возле них и приказал подать себе пива, а крестьянин сказал, что отведет свинью домой и будет ждать товарища у церкви, в конце селения. Солдаты, видевшие, что оба эти человека прошли свободно по мосту, были уверены, что они здешние, и не думали подозревать их. Они продолжали между собой разговор, не обращая внимания на Франка, прислушивавшегося к их словам.
– Ты говоришь, что этот проклятый Фрокар вернулся? – спросил один бандит.
– Говорю, потому что видел, как он вошел к капитану. Я стоял на часах, – отвечал другой.
– Стало быть треска не утопила его, как прошли слухи?
– К несчастью нет. Он умрет не от воды, так же как и мы. Выпьем еще.
– Дьявол спас его для нашего горя. Без него не было в лагере ни одной казни; теперь не пройдет и двух дней, чтобы кто-нибудь не был повешен.
– Что ты пророчишь беду. Смотри, не накличь на себя петлю.
– Ведь надобно же как-нибудь кончить. Не все равно, в воздухе или на земле, только я ненавижу Фрокара.
– А привез он с собой девочку?
– Разве ты знаешь, зачем он ездил?
– Как же! За дочерью оружейника, из-за которого нам чуть было не досталось! – вскричал Рокардо.
– Ну так я понимаю теперь, отчего капитан был так доволен.
– Стало быть, Фрокар, привел красавицу с собой?
– Нет, он оставил ее где-то близко. Я ходил перед дверью на часах и слышал отрывки разговора. Фрокар все рассказывал свои похождения, а капитан смеялся и потирал руки от удовольствия.
Франк слушал с замиранием сердца, хотя по-видимому, был занят своим пивом.
– Проклятый монах! – вскричал Рокардо. – Ему опять достанется порядочная сумма.
– А нам ничего.
– Да, капитан заплатит ему дорого, – продолжал часовой, – потому что он наказывал ему быть как можно осторожнее. А когда Фрокар спросил, привести ли эту особу сюда, капитан отвечал: «Нет. Пусть она останется там, там ей хорошо».
– А где она?
Франк весь обратился во внимание.
– Он не говорит о том, или я недослышал, только капитан прибавил: «Завтра я поеду в Амерсфорт, к бурграфу, и оттуда заеду к ней».
– И больше ты ничего не слыхал?
– Ничего.
– И Фрокар ушел?
– Да, только капитан приказал ему, чтобы завтра он был здесь, потому что он будет нужен.
– Ведь я говорил, что этот мошенник опять войдет в милость. Берегитесь, он доберется и до нас.
В эту минуту в кабак вошел еще один солдат и позвал Рокардо и его товарищей помогать переносить бревна. Все вышли тотчас же, и Франк остался один. Хоть он не узнал, где скрыта молодая девушка, но не мог не радоваться и тому, что Мария еще не видела Перолио. Однако, опасность была близка, нельзя было терять времени. Перолио на другой же день хотел увидеться с ней. Но где? Это знали только Перолио и Фрокар.
– Остается одно средство, – проговорил тихо Франк. – Надобно задержать Перолио здесь… во что бы то ни стало… надобно убить его.
Для этого необходимо было узнать, где живет начальник Черной Шайки. Молодой человек обратился к хозяину кабака. Уплачивая за пиво, он спросил, в самом ли селении живет итальянский капитан.
– Не совсем в селении, – проворчал хозяин. – Здесь живет его лейтенант, а сам он стоит вон в той ферме, в конце дороги.
И он показал Франку уединенный сельский домик.
Молодой человек вышел из кабака и направился к тому месту, где его ждал крестьянин в сопровождении своей свиньи. Оба они отправились прямо к ферме, и Франк учил дорогой, что должен делать крестьянин. Без сомнения, Перолио был не один. При нем были, вероятно, воины, и надобно было найти предлог вызвать их из дома и пробраться туда незаметно.
Перед фермой Франк отошел от своего товарища, и тот начал петь и кричать, как пьяный и принялся колотить свою свинью, которая не нашла нужным молча переносить побои и потому составился такой дикий дуэт, что стражи Перолио вышли из дома, узнать причину шума и подошли к интересной группе на дороге.
– Ах ты разбойник! Ах ты подлец! – кричал крестьянин, пошатываясь как пьяный и колотя животное без милосердия. – Я тебя проучу надувать меня… Разве так ведут себя порядочные свиньи? Проси прощения, бесстыдница… или я тебя убью.
Солдаты громко захохотали, видя борьбу пьяницы со свиньей.
– Эй ты! – закричал один из них. – За что ты обижаешь подобного себе?
– Как за что? Эта бестия ведет себя так дурно, что никто не хотел купить ее на рынке. Я должен вести ее домой и опять кормить. Нет, голубушка, ты не дождешься этого… Я тебя так отколочу, что ты околеешь, не дойдя до дома.
Солдаты, числом до десяти, продолжали смеяться.
– Да перестань же, – сказал один. – Мы не позволим обижать невинность.
– Что! Вы хотите защищать эту толстую дуру? – вскричал крестьянин запальчиво.
– Да, хотим! И теперь ты должен стать на колени перед свиньей и просить у нее прощения, а не то мы поколотим тебя.
– Как же! Так я и позволю вам. Нет, я позову моего работника и велю ему зарезать свинью, вот и будет ей прощение.
И хитрый крестьянин бросил свинью под ноги солдат и побежал от них, в полной уверенности, что за ним не погонятся. Действительно, стражи Перолио старались только поймать животное, чтобы полакомиться им.
Покуда происходила эта сцена и солдаты толпились вокруг крестьянина и свиньи, Франк, пользуясь сумерками, пробрался незаметно внутрь дома. Он очутился в темной комнатке, которую запер за собой. Тут он прождал немного, желая, чтобы крестьянин ушел подальше и, если его схватят, то не подозревали бы больше никого. Наконец он услышал, что воины, смеясь, тащили свинью в сарай, потом некоторые подошли к дому и заперли двери. Вероятно, все они отправились готовить себе ужин.
Франк подождал еще немного, потом вышел тихо из комнаты. Несмотря на темноту, он не мог заблудиться, потому что знал расположение всех сельских жилищ, в которых были обыкновенно всего три комнаты в нижнем этаже, и самая большая назначалась для хозяина. Вероятно, в ней помещался Перолио.
Молодой человек нашел ощупью дверь, отворил ее и при слабом свете лампы увидел похитителя Марии, лежавшего на постели и крепко спавшего. Никогда не мог представиться случай удобнее. Бандит был обезоружен, один, грудь его была открыта… Один шаг, одно движение и кинжал пронзил бы злодея. Но Франк не решался, он стоял неподвижно перед своим смертельным врагом, потому что этот враг спал и был беззащитен.
Франк чувствовал, что убить спящего не благородно, что храбрый, великодушный Шафлер не одобрит своего друга, и даже Мария будет краснеть за своего названного брата. При этой мысли он побледнел и рука с кинжалом опустилась.
– Нет, я не убью его сонного! – проговорил он громко топнув ногой. – Пусть он проснется и защищается, я хочу победить его в честном бою.
Эти слова и шум разбудили Перолио.
Увидев перед своей постелью человека с кинжалом и сверкающими глазами, он подумал, что это продолжение сна, но через секунду понял, что перед ним убийца. Не выказывая ни малейшего страха, он привстал и спросил Франка, принимая его за простолюдина:
– Что тебе надобно?
– Разве ты не понимаешь, зачем я здесь? – отвечал Франк, показывая кинжал.
– Ты хочешь меня убить?
– Если бы я был убийцей, то не разбудил бы тебя, и поразил, покуда ты спал. Защищайся теперь, бери оружие.
– Мне драться с тобой? Это смешно! Подобных тебе я вешаю на первом дереве, а не дерусь с ними. Ты очень глуп, что не воспользовался случаем и не убил меня, когда мог. Ты будешь строго наказан за свою неловкость.
И говоря это, Перолио, не переменяя положения, дотронулся до звонка, который зазвучал громко и в комнату вбежал Видаль с некоторыми воинами.
– Хорошо вы стережете меня! – вскричал капитан грозно. – Этот крестьянин пробрался ко мне во время моего сна, и если бы не струсил, ваш начальник был бы убит.
Воины с ужасом и недоумением смотрели на Франка.
– Завтра, – продолжал Перолио, – я разберусь, кто виноват в этом и накажу виновных так, что они долго не забудут. Теперь возьмите этого бездельника, дайте ему сотню палочных ударов и повесьте на первом дереве.
– Разбойник! – вскричал Франк, раскаиваясь в своем великодушии. – Ты прав: я был глуп, что не убил тебя, как собаку, но меня удержала не трусость, я не хотел быть таким же подлецом, как ты. Ты предпочитаешь убить меня, когда должен был драться со мной. Ты уже не в первый раз в моих руках, и я мог бы раскроить тебе голову молотком, когда ты в первый раз вздумал оскорбить невинную молодую девушку. Если бы меня не удержали, твои злодейства не довели бы до отчаяния целое семейство.
Перолио вгляделся в молодого человека.
– Узнаешь ли ты его, Видаль? Это работник оружейника, который смел угрожать мне и убил одного офицера бурграфа. Он убежал от виселицы и Шафлер взял его к себе. Теперь я понимаю, зачем он хотел убить меня. Надобно отложить казнь и судить его публично, как шпиона и убийцу. Пусть Шафлер порадуется. Видаль, заприте пленника и стерегите его до прихода Фрокара. Берегитесь, если он убежит.
Франк посмотрел с презрением на бандита и не сопротивлялся солдатам, которые притащили его в конюшню, связали руки и ноги, и потом привязали к яслям так, что он не мог сделать ни малейшего движения. Два солдата остались в конюшне, с приказанием не спускать с него глаз.
Франк понимал всю безнадежность своего положения, и так как одно мщение привело его в лагерь неприятеля, он должен был отбросить совесть и убить злодея.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39