Scan – Ustas, OCR – MCat78
«Кровь баронов»: Octo Print; 1994
ISBN 5-85686-017-9, 5-85686-002-0
Аннотация
Центральная Европа эпохи средневековых смут; страны, раздираемые распрями феодалов и бунтами простого народа – таков сюжетный фон романа. В центре произведения – судьба мужественной девушки, слово и красота которой противостоят оружию обезумевших от крови мужчин.
Генрих Майер
Дочь оружейника
Часть первая
I. Вывеска «Золотого шлема»
Город Амерсфорт, основание которого относится к первой половине десятого столетия, в 1480 году мог сравниться со столицей утрехтского епископства.
Он стоял на холме, в четырех милях от Утрехта, и река Эмс, бывшая прежде рукавом великого Рейна, разделяла его на две части. Благодаря близости этой реки, город Амерсфорт процветал и увеличивался, и в 1480 году состоял из двух отдельных городов: старого и нового.
Новый город походил скорее на деревню, потому что в нем, за исключением некоторых пивоварен, было очень мало домов; зато он был окружен стогами сена, житницами и сараями, в которых помещались стада на ночь, потому что за городом были превосходные поля и на них изредка виднелись лачужки. В эти годы междоусобных войн даже бедные поселяне боялись жить вне городов; там происходили беспрестанные грабежи и вечно бродили вооруженные шайки негодяев.
Зато новый город был отлично укреплен самими жителями. Они окружили его двойными рвами и высокими стенами с грозными башнями. В ворота, рано запираемые и защищаемые бастионами и бойницами, можно было попасть только через подъемный мост, который поднимался из города и держался над рвами на крепких железных цепях.
Старый город был отстроен довольно правильно, и там, недалеко от городских ворот, на большой улице, жил мастер Вальтер, главный оружейник епархии. Он занимал один из лучших домов Амерсфорта. Дом его был выстроен из красного кирпича; по бокам подъезда было два готических окна с тяжелыми дубовыми ставнями, которые могли выдержать даже ночное нападение разбойников. По архитектурному вкусу того времени второй этаж выдавался вперед, третий тоже выдвинулся на улицу и над подъездом красовалась богатая вывеска со словами:

«Золотой шлем»
Мастер Вальтер, слесарь-оружейник
Но так как в то время немногие умели читать, то хозяин дома, для объяснения своей вывески, повесил вместо украшения над одним окном первого этажа гирлянду, сделанную из железных цветов. Это было образцовое произведение его мастерства, и над гирляндой красовался золоченый шлем с забралом и перьями.
На правой стороне дома открытая аллея вела во двор, где находилась мастерская и магазин оружия, тогда как возле подъезда устроена была выставка мелких вещей, как то: шпор, уздечек, ножниц, кинжалов и проч. Крепкая железная решетка охраняла этот товар от любителей, готовых попользоваться чужой собственностью.
Кроме этого наружного магазина, внутри дома был другой, обширный, где собраны были вещи удивительной работы: цепи и стальные перчатки, вороненые клинки, панцири, секиры и другие части вооружения, отлично отделанные и украшенные золотой и серебряной насечкой.
В этот-то богатом магазине, за прилавком, сидела обыкновенно Мария, хорошенькая дочь оружейника. Ее было только шестнадцать лет и она считалась первой красавицей в городе. Хотя черты ее лица не были безукоризненно правильны, но в них было столько прелести, столько невинности и ангельской доброты, что все невольно восхищались ею, не разбирая, в чем именно состоит ее красота.
Каждый день перед окнами оружейного мастера собиралась толпа под предлогом рассматривания вещей, но в действительности все смотрели больше на хорошенькую Марию, чем на шпоры и ножницы. Однако молодая девушка была скромна, робка, и краснела при каждом смелом взгляде. Она пряталась за мать и за старую Маргариту, и если в магазин входил покупатель знатный или военный, и выбирая какое-нибудь оружие, обращался прямо к ней, Мария спешила удалиться, как будто для того, чтобы позвать отца или первого работника, без которых не смела продать вещи.
Однажды утром в магазин вошел человек странной наружности, и так как он будет иметь большое влияние на события нашей истории, мы познакомим с ним ближе читателей.
II. Гостиница «Красного льва»
14 августа 1480 года, накануне праздника св. Девы Марии, как тогда называли день успения Богородицы, в дверь гостиницы «Красного льва» постучал путешественник. На нем было широкое верхнее платье из грубой материи, шляпа надвинута на глаза, нижнее платье и штиблеты из козлиной шерсти доказывали, что это должен быть поселянин из окрестностей, но при внимательном рассмотрении можно было заметить, что приемы его довольно ловки, лицо выразительное, взгляд живой и что он нисколько не похож на неповоротливого и терпеливого голландского поселянина, на которого он походил только одеждой.
Он был утомлен, как будто пришел издалека и, отирая пот с лица, спросил у толстой служанки, отворившей ему дверь, не остановился ли в гостинице иностранец, с виду здоровый, с молодым пажом.
– Если ты говоришь о незнакомце, у которого смешной выговор, – отвечала Шарлотта, – он точно остановился у нас, и если не боишься его побеспокоить, можешь пойти к нему. Только он, кажется, сердитый; я не пойду тебя провожать Пойди сам по коридору и в конце его увидишь большую комнату, номер первый. Там ты найдешь иностранца.
Новоприбывший быстро вбежал по лестнице и бросился в коридор, где тотчас нашел дверь с № 1; но он не успел еще постучать, как она отворилась; перед ним стоял тот, кого он искал.
Это был человек лет сорока, немного выше среднего роста, с широкой грудью, жилистыми руками и толстой шеей. Во всей его физиономии заметен был странный контраст: наружность его выражала то доброту, то гнев, то гордость, то низость; улыбка была по временам невыразимо увлекательна, но скоро превращалась в горький смех, приводивший в ужас. Все эти перемены происходили быстро, так что трудно было следить за ними.
Одежда его была проста, хотя принадлежала дворянскому сословию этой эпохи. Верхнее платье из светлого голубого сукна застегивалось на груди золотыми пуговицами, узкий воротник рубашки был отложен у шеи, вышитый кушак стягивался большой золотой пряжкой и придерживал шелковые панталоны, на половину красные и голубые; башмаки из черного сукна были с длинными носками.
Единственное украшение этого простого наряда состояло в тяжелой золотой цепи, на которой висела медаль, полученная, как он говорил, от самого короля французского Людовика XI, и на красной шапочке блестел большой алмаз, подаренный, по словам его, графом Вильгельмом Ван-дер-Марком, прозванным Арденнским Кабаном.
Незнакомец носил черные перчатки из тонкой кожи, которые были очень длинны. Самым странным было то, что он редко снимал перчатку с левой руки, а с правой никогда, даже во время обеда, хотя бы за столом были самые почетные гости.
Ко всему этому надобно еще прибавить черную бороду, короткую, но густую, придававшую еще больше выразительности лицу незнакомца.
Когда мнимый крестьянин постучал у дверей гостиницы, иностранец, ждавший его с нетерпением, вскочил со своего места и бросился к двери, которую отворил в ту минуту, когда посланный стоял на пороге.
– Что так поздно? – спросил он.
– Синьор капитан, раньше было невозможно; лошадь моя расковалась на половине дороги, и я должен был идти пешком.
– Фрокар, говори ясно и коротко: видел ли ты графа Монфорта?
– Видел, синьор.
– Получил приказ?
– Вот он.
Фрокар вынул из кармана пергамент и подал капитану.
Вид пергамента немного успокоил атлета, который насмешливо улыбнулся и сел за стол, где приготовлен был завтрак, состоявший из яиц, ветчины, масла и яблок.
– Садись, Фрокар, и покуда я завтракаю, прочитай мне, что пишет почтенный монфортский бурграф.
Фрокар молча сел к столу, и, развернув пергамент, прочитал следующее:
«Мы Иоанн, бурграф Монфортский, губернатор утрехтской епархии, повелеваем мастеру Вальтеру, оружейнику нашего города Амерсфорта, приготовить столько оружия и лат, сколько закажет ему мессир Перолио, капитан и начальник воинов, прозванных Черной Шайкой, которому по сему случаю позволено свободно жить в Амерсфорте. Мастеру Вальтеру строго воспрещается однако выдать заказное оружие кому-нибудь другому, кроме нас самих.
В замке Монфорт. Подписал: Иоанн Бурграф».
– Он сомневается во мне! – закричал Перолио, потому что это был сам начальник Черной Шайки.
– Вероятно бурграф не хочет довериться вашей милости, – заметил Фрокар.
Перолио выхватил пергамент из рук Фрокара и положил его в бархатный мешочек, висевший сбоку.
Собеседник, чтобы смягчить гнев страшного капитана, проговорил вкрадчивым голосом:
– А что делает дочка оружейного мастера?
При этих словах лицо Перолио вдруг прояснилось, и он вопросительно посмотрел на Фрокара.
– Как она хороша! – продолжал мессир Фрокар.
– Прелестна, восхитительна! – вскричал с восторгом капитан. – Я видел ее только раз, и то несколько секунд, но сегодня найду средство поговорить с ней.
– Сегодня? Сомневаюсь.
– Отчего это?
– Оттого, мой знаменитый капитан, что ни одна девушка не будет заниматься посторонними делами в тот день, когда ждет своего жениха.
– А! У нее есть жених! И ты его знаешь? – сказал Перолио, лицо которого приняло опять мрачное выражение.
– Да, и вы тоже знаете его, синьор! За это вы и ненавидите его, хотя служите с ним у его светлости Давида Бургундского и он командует, как вы, отрядом превосходных всадников…
– Это ван Шафлер!.. Говори, это он?
– Да, он любит дочь оружейника и хочет жениться на ней.
– Что за вздор! Разве можно дворянину жениться на дочери слесаря?
– Отчего нельзя? Особенно если у дворянина нет ничего, кроме развалившегося замка, а слесарь – самый богатый и уважаемый житель города.
– Мне суждено встречать, везде этого человека, которому я скоро отплачу за все. Но тебя обманули, Фрокар, сказав, что он сегодня придет к оружейному мастеру; он не смеет показаться в городе, принадлежащем бурграфу, потому что носит бургундский крест и служит у его светлости.
– А разве вы не служите тому же господину?
– Но я не вассал бургундца, и могу служить, кому хочу. Притом ты мне принес охранный лист.
– И Шафлер достал себе такой же.
– Кто тебе сказал?
– Его оруженосец, с которым мы вышли от бурграфа в одно время. Мы и ехали с ним вместе, и от него я узнал, что Шафлер приедет сегодня сюда, на свидание с невестой. Я было не поверил ему, но он показал мне бумагу, по которой его господин может оставаться в городе до четырех часов пополудни.
– Так позволение прекращается с четырех часов, ты уверен в этом?
– Я сам читал.
– В таком случае, он не выйдет из города.
И встав из-за стола, капитан сказал своему пажу:
– Ризо, шляпу, меч и плащ!
Покуда ему подали все, что он требовал, он задумался и обратясь к Фрокару, спросил:
– Нет ли между городскими стражами воинов бурграфа?
– Есть, синьор, да и начальник их ваш друг и соотечественник.
– Хорошо, пойдем к оружейному мастеру.
И они быстро сбежали с лестницы и вышли из гостиницы «Красного Льва».
III. Заказ
Через час начальник Черной Шайки вошел в магазин оружейника.
Первый работник мастера Вальтера прилаживал на манекене полное вооружение из чистой стали, так что, казалось, стоит настоящий рыцарь. Хорошенькая Мария стояла возле него и восхищалась блестящими латами.
– И это ты сделал сам, Франк? – говорила молодая девушка с непритворным удивлением. – Знаешь, это превосходная работа. Я горжусь, Франк, что товарищ моего детства сделался таким искусным мастером.
– Полноте хвалить меня, Мария, – проговорил молодой человек, вздыхая.
– Я говорю правду, потому что знаю толк в работе. Разве можно сделать шлем лучше и красивее этого? А эти латы с золотым узором, разве это не образцовое произведение? Я уверена, что итальянцы, которые так хвастают своим искусством в резьбе, не могут сделать ничего подобного.
– Вы правы, моя красавица, – сказал Перолио, который вошел, незамеченный молодыми людьми. – Это вооружение превосходно во всех отношениях и можно сказать, что его сработал не мастер, а артист. Я был в Италии, которую почитают колыбелью искусства, и признаюсь, нигде не встречал такой изящной отделки, такого вкуса в украшениях.
С первых слов Перолио Мария покраснела от стыда и досады, что чужой подслушал ее детские речи; она посмотрела на посетителя и покраснела еще больше, потому что узнала незнакомца, который два дня тому назад приходил заказывать ее отцу большое количество оружия. Уже тогда она испугалась его, хотя он был очень учтив и любезен; ее пугал и звук его голоса и пронзительный взгляд, и она хотела по обыкновению скорее уйти.
Поклонившись капитану, она попросила его сесть и прибавила, что позовет отца, но Перолио удержал ее за руку, посадил возле себя и сказал:
– Останьтесь со мной, моя красавица, я совсем не тороплюсь. Кроме того, вот этот молодец может потрудиться позвать мастера Вальтера.
И он указал на Франка, который осмотрев быстрым взглядом посетителя, спокойно принялся за работу и ждал ответа Марии. Но молодая девушка, не желая остаться одна с капитаном, сказала:
– Нет, мессир, Франк не должен выходить из магазина.
– Отчего это? Уж не боитесь ли вы меня, моя милая?
– Совсем не боюсь, – отвечала девушка, стараясь выказать больше уверенности, нежели у нее было.
– В таком случае пусть Франк отправиться за вашим отцом. Слышишь, любезный, ступай.
Однако молодой работник не двигался с места, продолжая вытирать тонкой кожей сталь, которая ярко блестела.
– Разве ты оглох, негодяй? – продолжал Перолио, горячась.
Франк посмотрел на него, не переставая работать.
– Будешь ты меня слушать?
– Я слушаюсь мастера Вальтера и его дочь, – отвечал Франк хладнокровно, – и не намерен повиноваться всякому встречному.
– Как ты смеешь так отвечать? – вскричал капитан, вскакивая со своего места и хватаясь за кинжал.
Увидев это, Мария воскликнула:
– Прошу вас, мессир, не сердитесь на Франка, я уверена, что он не хотел вас оскорбить.
Несмотря на угрозу итальянца, Франк не переставал спокойно вытирать латы.
– Не бойтесь, Мария! Этот кинжал – просто игрушка, и прежде чем разбойник дотронется до меня, я размозжу ему голову этим молотом.
И он указал на огромный молот, лежавший возле него.
Перолио с усилием улыбнулся, и сказал:
– В самом деле, стоит ли сердиться из-за пустяков. Дворянин не должен унижаться до слесаря. Когда подобный негодяй осмелится оскорбить такого человека как я, я тотчас пошлю жалобу монфортскому бурграфу и он прикажет судить этого грубияна.
– Я не боюсь ни бурграфа, ни вас, – отвечал Франк спокойно, – потому что знаю мои права. Я свободный человек и сумею защитить себя.
– Франк прав, мессир, – сказала Мария решительным голосом, потому что привязанность к другу детства заглушила в ней робость. – Всякий гражданин города Амерсфорта свободен и, никто не смеет обижать его. Мой отец – один из первых граждан, и Франк принадлежит нашему семейству, потому что был у нас воспитан. Франк честный человек и лучший работник. Стало быть, вы не будете преследовать вашим гневом молодого человека.
Говоря это, добрая девушка оживилась, глаза ее наполнились слезами, голос дрожал от волнения. Она была поразительно прекрасна.
Итальянец воскликнул:
– Вы слишком жарко заступаетесь за этого молодчика. Может быть, друг вашего детства в то же время и друг вашего сердца?
Дерзкие слова итальянца произвели сильное действие на Марию. Она покраснела, потом волнение ее усилилось и она рыдая упала на стул.
– Не стыдно ли вам, мессир? – спросила она. – За что вы оскорбляете меня?
Франк, стоявший перед манекеном, едва расслышал обидные слова итальянца, потому что повторял про себя выражение девушки: «Он принадлежит к нашему семейству». Однако ответ Марии и ее слезы дали ему понять, что Перолио сказал дерзость и, не думая долго, молодой работник поднял тяжелый молот, бросился на капитана, сбил его с ног и подняв над ним свое оружие, закричал:
– Так погибнет всякий, кто осмелится оскорбить Марию!
Все это произошло в одну секунду, и жизнь Перолио висела на волоске, как вдруг рука Франка была остановлена и раздался громкий голос:
– Несчастный! Ты хочешь быть убийцей, да еще в моем доме?
Это был мастер Вальтер, услышавший шум в магазине и прибежавший вовремя, чтобы спасти жизнь капитану Перолио.
Итальянец был опрокинут не силой, но быстротой своего противника. Он проворно встал, оправил на себе платье и встал перед Франком, как бы вызывая его на бой. Франк готов был принять вызов, но тут был Вальтер, его учитель, отец Марии, и потому он остался неподвижен.
– Что тут случилось? – спросил Вальтер с досадой.
– Хозяин, – ответил Франк тихо, – этот человек оскорбил вашу дочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39