– вскричал Фрокар обращаясь к присутствующим. – Это треска!
– Правда, правда! – заревели пьяницы.
– Да, это должен быть шпион, – заметил лодочник хриплым голосом, – я как увидел его, тотчас подумал: это шпион, непременно шпион.
И товарищи Фрокара прибавили:
– Это треска, убить его и в воду!
И все гуляки, повторяя эти слова, хотели броситься на оружейника, но с ним нелегко было сладить. Отступая перед толпой, он вынул единственное оружие, которое взял с собой из Дурстеда – огромный нож с деревянной ручкой, и размахивая им, вскричал:
– Подойдите, пьяницы, попробуйте тронуть меня. Я вижу, что с вами не может быть другого объяснения, как на ножах. Я вам докажу, что хорошо действую этой игрушкой.
– А! Ты угрожаешь нам, разбойник? – заревел перевозчик. – Погоди, я разобью тебе рыло, так что тебя не узнает сам дьявол.
И он тоже схватил со стены два ножа.
В те варварские времена простой народ в городах и селениях находил дикое удовольствие в драке на ножах, и в Голландии это вошло в такое обыкновение, что еще в прошлом столетии не могли истребить его в некоторых провинциях. Правительство не только позволяло эти кровавые поединки, но часто члены его сами присутствовали при этих драках. В кабаках и гостиницах висели по стенам ножи. Кто отказывался драться, должен был угостить противника кружкой водки. Впрочем, эти поединки не были смертельны. Противники старались только ранить друг друга в лицо, и особенное искусство состояло в том, чтобы оцарапать щеку и нарисовать на ней ножом крест или полумесяц. Только неловкие новички отрезали друг другу носы или губы. В некоторых селениях не было ни одного человека без рубца на лице.
Перевозчик пользовался репутацией искусного бойца на ножах, и, желая разрисовать лицо Вальтера, позвал его с собой, вышел из кабака и пригласил присутствующих полюбоваться, как он разделается с треской.
Мастер Вальтер не был забиякой, однако не хотел отступить перед пьяными поселянами, между которыми замечал несколько подозрительных лиц. Он был уверен, что если откажется от вызова, все бросятся на него и ему трудно будет сладить со всеми.
Из двух зол надобно было выбрать меньшее, то есть бороться с одним человеком; притом на чистом воздухе соберутся посторонние зрители и не позволят отступлений от правил поединка. Действительно, любопытные собрались со всех сторон и составили круг, посреди которого стояли Вальтер и лодочник. Последний подал мастеру один из двух ножей равной величины, потому что нож оружейника был других размеров и не годился для поединка.
Вальтер прикрепил нож к руке платком, чтобы защитить пальцы, противник его сделал тоже и они стали в восьми шагах друг от друга.
Если лодочник был ловок на ножах, то оружейник был тоже опасный противник, потому что владел почти всем оружием, какое делал. Он спокойно ждал нападения, следя за всеми движениями перевозчика, и тот, видя, что противник его не становится в правильную позицию, вообразил, что имеет дело с новичком и начал подходить к нему.
Вальтер даже не поднял руки при его приближении, но когда лодочник почти дотронулся до него, он быстро схватил его за руку левой рукой, а правой в одну секунду начертил правильный крест на его щеке. Потом сильно толкнул его назад и пьяница, потеряв равновесие, упал при громком хохоте тех, которые заранее предсказывали ему победу.
Побежденный вскочил на ноги в сильном гневе и, хотя кровь струилась по его лицу, хотел возобновить борьбу.
– Разве тебе мало одной отметки? – спросил Вальтер.
– Ты обманул меня, проклятый, но теперь я не поддамся; становись на место.
– Верно, тебе хочется, чтобы и другая твоя щека была разрисована?
– Попробуй дотронуться до нее, и я признаю тебя не только моим победителем, но поставлю тебе две кружки двойной водки.
– Хорошо, я вижу, надобно исполнить твое желание.
Оба встали на свои места, но в этот раз оружейник не ждал, когда противник подойдет к нему; он сам одним скачком очутился возле него, опять сжал его вооруженную руку и быстро начертил на другой щеке полумесяц, так что эмблемы христианства и магометанства соединились на его лице, разделенные только красным носом.
Громкое «Ура!» встретило этот подвиг, и толпа выхваляла храбрость и искусство Вальтера, но Фрокар начал сожалеть о бедном лодочнике, называл его противника треской, шпионом, и эти слова охладили восторг зрителей, которые стали недружелюбно посматривать на победителя, в то время как товарищи Фрокара старались окружить его. К счастью, Вальтер увидел в толпе несколько солдат бурграфа и закричал им:
– Не слушайте этих пьяниц, я не шпион и не треска. Сам граф Монфорт знает меня лично и все воины его слышали об оружейнике «Золотого Шлема».
– Как не слыхать о мастере Вальтере! – закричал один солдат.
– Ну, так я Вальтер амерсфортский.
– Неправда, – перебил обрадованный Фрокар, – амерсфортский оружейник в плену в Дурстеде.
– Епископ дал мне свободу, – возразил Вальтер, – и если вы сомневаетесь, вот мой пропуск. Кто умеет читать, тот может удостовериться.
Никто, кроме Фрокара, не знал грамоты, но все столпились вокруг Вальтера, взглянули на бумагу и закричали:
– Да, правда, это оружейник.
– Я не ошибся, – шепнул Фрокар на ухо Рокардо.
– И я тоже, но как его задержать теперь?
– Погоди, я все обделаю.
И обратись к Вальтеру, он прибавил:
– Извините за ошибку, мастер, я не имел намерения оскорбить вас.
Лодочник, которому подвязали обе щеки, злобно посмотрел на монаха, бывшего причиной поединка, но Фрокар продолжал ласково:
– Докажите, мастер, что вы не сердитесь на меня; выпьем вместе кружку вина.
– Благодарю, – отвечал сухо оружейник, которому не нравилась фигура монаха, – я уже сказал, что мне некогда, и надеюсь, что найдутся добрые люди, которые согласятся перевезти меня на ту сторону.
Все присутствующие переглянулись. Они готовы были исполнить желание оружейника, который, разумеется, и заплатит хорошо, но на реке были мели и камни, знакомые только перевозчику Питеру Нолю, которого Вальтер разрисовал так искусно, и его помощнику, который ушел на свадьбу к сестре и не мог вернуться раньше следующего утра.
Стало быть, отец Марии должен был поневоле ждать другого дня. Он спросил, нет ли в деревне гостиницы, но кроме кабака негде было остановиться на ночь, и войдя туда с некоторыми из солдат бурграфа, он поговорил с ними о делах, потом просил приготовить ему комнату.
Когда оружейник ушел в верхний этаж, Фрокар и бандиты начали угощать присутствующих пивом и водкой. Начались песни, пляски, и когда все были мертвецки пьяны, палач Черной Шайки вышел осторожно в соседнюю комнату и позвал туда своих сообщников.
– Что нам делать, – спросил Рокардо, – чтобы оружейник не вернулся в Амерсфорт?
– Разве есть на это два средства, болван? – возразил Фрокар.
– Знаю, что самое верное – только одно, но когда употребить его? Завтра, чуть свет, он переедет через реку.
– Нет, он будет еще сегодня в реке.
– Он ловок и силен… закричит, поплывет.
– Мы зажмем ему рот и он поплывет по течению. Вот галстук, который я ему приготовил.
И он вынул из кармана веревку с петлей.
– Я отказываюсь употреблять веревку, – сказал Рокардо, – я не палач.
– Я тебя и не прошу. Ступайте за мной и помогайте мне, чтобы этот проклятый оружейник не ускользнул из наших рук.
Зная, что в кабаке никто не в состоянии шевельнуться и что кроме оружейника нет другого постояльца, Фрокар, сопровождаемый бандитами, шел осторожно к комнате, занимаемой Вальтером. Дверь была не заперта изнутри и разбойники вошли в нее. Луна, освещавшая комнату, позволяла разглядеть все предметы. Вальтер лежал на постели не раздетый, чтобы быть готовым в путь, крепко спал. На столике возле кровати лежали его нож и пояс. Фрокар ловко схватил эти вещи и приготовился накинуть петлю на голову спящего, как вдруг нога его поскользнулась и он упал на свою жертву. Вальтер проснулся, оттолкнул Фрокара на другой угол комнаты, и протянул руку к столу, но Рокардо бросился на него и поразил ножом в грудь и руку. В то же время три других бандита подбежали к постели, связали оружейника, завязали ему рот и Фрокар, удостоверившись, что он неподвижен, сказал:
– Скорее приподнимите его с постели, чтобы не было следов крови, откройте окно и бросьте его в реку. Внизу все так пьяны, что не заметят ничего.
Бандиты раскачали Вальтера и бросили в воду, но этого зловещего плеска никто не слыхал, и через минуту река, освещаемая луной, продолжала тихо течь. Убийцы убрали все в комнате, разделили между собой вещи и деньги оружейника, и когда на другой день проснулся хозяин кабака, то нашел одного Фрокара, который сказал, что путешественники, его друзья, уже ушли вместе с мастером Вальтером и что он остался для того, чтобы заплатить все издержки. Получив хорошую плату, хозяин не расспрашивал ни о чем, и бандит, довольный успехом своего предприятия, отправился отдавать отчет своему начальнику.
XVIII. Развалины Падерборна
Странно, что люди порочные, но смелые и пламенные, бывают иногда суеверны и слабы до крайности, хотя не верят ни в какие чудеса.
Перолио, этот храбрец, не веровавший ни во что, полагавшийся только на свою силу, боялся колдовства и дьявола, хотя ни за что на свете не сознался бы в этом. Впрочем, в то время жгли колдунов, стало быть боялись их и верили в них.
С той минуты, как Фрокар рассказал историю об украденном кресте и показал клеймо на руке, капитан Черной Шайки хотел непременно увидеть колдунью и испытать ее знание. Если она в самом деле умеет приготовлять любовное зелье, Перолио добудет его, и обладание Марией будут легче!
Для этого необходимо было одно условие: надобно было достать локон волос девушки, без чего все заклинания не подействуют, но как достигнуть этого? Перолио продумал всю ночь, и все напрасно. Поутру, сойдя в общую комнату к завтраку, он был удивлен, найдя там одну Марту, и спросил, где Мария.
– Она нездорова, – отвечала мать, – у нее сильно болит голова, и я не знаю, чем лечить ее.
– Я думаю, что могу помочь вам, – сказал Перолио. – У меня есть медальон, освященный папой; дайте мне локон Марии, я положу его туда на девять дней и уверен, что больная поправится.
– Дай Бог! – проговорила Марта и поспешила в комнату дочери, чтобы отрезать прядь ее белокурых волос.
Перолио тоже пошел за своим амулетом и вернувшись в общую комнату, встретил Маргариту, которая подала ему прядь седых волос, говоря при этом, что и она также сильно страдает мигренью и желает вылечиться.
Капитан хотел бросить эти волосы в камин, но удержался, тем более, что в эту минуту вошла Марта с шелковым локоном золотистого цвета. Перолио открыл благоговейно медальон и положил туда волосы, внутренне смеясь над доверчивостью женщин, которые не подозревали, какое ужасное употребление сделано будет из этих волос.
Потом он простился с Мартой, сказал, что уедет из Амерсфорта для на два, и прибавил, что надеется при возвращении познакомиться с мастером Вальтером.
Действительно, через час Перолио уже ехал по дороге в Никерк, сопровождаемый Видалем и двенадцатью всадниками. Прыгун служил им проводником, и к ночи они были в Никерке.
Погода, бывшая с утра ясной, вдруг переменилась, тучи увеличили темноту вечера, подул сильный ветер, наконец раздались удары грома и полил дождь. Несмотря на грозу, Перолио не хотел останавливаться ни на минуту, сказав, что он отдохнет в Путтене; но дорога туда шла через лес, потом надобно было пробираться мимо болот, из которых добывали торф. Прыгун объявил тихо Видалю, что он не берется ночью отыскивать дорогу и советует взять другого проводника в первой попавшейся деревушке.
Они подъезжали в это время к селению и, увидев вывеску кабака, остановились перед ним. Перолио закричал, чтобы ему отворили, но так как никто не являлся, он сошел с лошади и ударил в дверь так сильно, что она соскочила с петель.
– Кто там? – спросил хозяин кабака, сидевший за прилавком.
– Как ты смеешь не отвечать, когда тебя зовут? – вскричал Перолио. – Я тебя проучу, собака.
При виде грозного гостя, хозяин вскочил, дрожа всем телом, снял колпак и пробормотал:
– Извините, мессир, здесь так шумят, что я не слыхал вашего голоса.
И он показал на четырех посетителей, которые действительно были в азарте.
– Хорошо, сказал Перолио, снимая свой плащ и развешивая его перед огнем. – Есть ли у тебя конюшня?
– Конюшня? – повторил крестьянин, оробев еще более, потому что узнал начальника Черной Шайки.
– Наши лошади неприхотливы, – сказал Видаль, смеясь, – поставь их под навес и дай им овса.
– Овса! – вскричал хозяин. – У меня нет его ни горсти.
– Достань! – возразил Перолио. – И подай хлеба, сала и водки для моих всадников.
– Господи! Откуда я возьму все это! – заплакал хозяин.
– Это твое дело, – отвечал Перолио, садясь перед огнем. – Если ты найдешь чего требуют, то получишь деньги, а если не найдешь, тебя повесят перед кабаком вместо вывески. Выбирай и решайся в десять минут, нам некогда ждать.
Хозяин сделал выбор еще скорее и через пять минут лошади и люди были почти сыты.
Перолио между тем грелся и спросил у хозяина, немного оправившегося от страха:
– Далеко отсюда Путтен?
– А по какой дороге вы поедете туда?
– Разве их много?
– Только две, мессир.
– Какая ближе?
– По берегу Лека; только не думаю, чтобы вы, мессир, выбрали ее, и еще ночью.
– Отчего мне не ехать по берегу? – спросил Перолио с любопытством.
Хозяин перекрестился и отвечал тихо:
– Потому что ночью там гуляет Барбелан.
– Кто это?
– Это первый слуга дьявола; он каждую ночь скачет по берегу верхом на помеле и отгоняет всех, чтобы не помешали колдунье готовить зелье.
– А! – вскричал Перолио радостно. – Там близко колдунья, ее-то я и хочу видеть.
Все присутствующие вскрикнули от ужаса и повторили:
– Он хочет видеть колдунью… Барбелана…
– Ну да, Барбелана, сатану и его дочь; я хочу видеть весь ад, – сказал Перолио.
– Сохрани вас Бог! – проговорил хозяин, крестясь. – И вы и товарищи ваши будете превращены в летучих мышей.
– Не бойся за нас, у нас есть против колдовства особенные четки, которые прогонят в ад Барбелана и всю его шайку; эти четки наши мечи; только так как я не знаю дороги к развалинам, надобно, чтобы кто-нибудь проводил меня.
– Я не берусь за это! – вскричал хозяин кабака.
– И я, и я! – повторили крестьяне.
– А если я предложу две двойных кроны? – продолжал капитан, глядя на присутствующих.
– Если вы дадите десять, двадцать, даже сто крон, – возразил хозяин, – я не сдвинусь с места.
– Даже, если я обещаю тебя повесить за отказ?
– Я соглашусь лучше быть повешенным по-христиански, чем превратиться в летучую мышь.
– Это и мое мнение, – сказал один из поселян, – а то, когда я буду летучей мышью, мой сын может поймать меня и приколотить к двери, я не буду в состоянии сказать ему ни слова.
Перолио видел ясно, что ни угрозы, ни обещания не подействуют на этих людей, которые сильно боялись дьявола, и потому переменил тон.
– Я вижу, что вы честные люди и хорошие христиане. Я пошутил с вами. Какая мне охота связываться с мессиром Барбеланом и его проклятой шайкой; я не пойду в Падерборн, а остановлюсь в Путтене.
– И хорошо сделаете, – подтвердил хозяин.
– Но так как я тороплюсь, то мне надобен проводник, который довел бы нас до ближайшей дороги.
– Да вот Гаспар проводит вас, – сказал хозяин, показывая на молодого крестьянина, – он знает лес, как свой карман.
– Идем же, Гаспар! – вскричал Перолио.
– Позвольте, мессир, – отвечал крестьянин, почесывая за ухом, – ночь так темна… гроза страшная… я сам боюсь…
– Ты боишься, что я тебе не заплачу? – перебил капитан. – Вот тебе три кроны вперед.
– Я готов, мессир! – вскричал Гаспар, пряча деньги. – Пойдемте.
И когда Перолио отошел от камина, чтобы рассчитаться с хозяином, хитрый крестьянин шепнул своему соседу:
– Я славно поддел этого барина; я бы и даром пошел в Путтен, потому что послан туда.
Когда отряд Черной Шайки двинулся в путь, гром все еще гремел и дождь лил ливнем. Гаспар хотел идти пешком, но Перолио приказал ему сесть на лошадь позади всадника, и ехать вперед.
Было одиннадцать часов вечера, когда они приехали к селению.
– Вот и Путтен! – сказал Гаспар, промокший до костей и слез с лошади. – Теперь я проведу вас в трактир «Белого Кролика», единственную и самую лучшую гостиницу.
– Стой! – вскричал Перолио, схватив Гаспара за горло. – Веди нас в развалины Падерборна.
– Господи! – прохрипел крестьянин. – Зачем вам… я не могу… разве завтра, днем…
– Нет, веди сию минуту.
– Сжальтесь, мессир, над моей душой… лучше возьмите назад ваши деньги.
– Садись на лошадь, болван, и показывай дорогу, не то я велю повесить тебя.
И Перолио приподнял его на воздух и посадил сзади Скакуна, который привязал к себе Гаспара крепким ремнем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39