Все встали. Белов подошел к микрофону.
- Товарищи! Через несколько минут мы начнем первый в истории человечества, межпланетный перелет. Перед лицом Родины, посылающей нас разведчиками в космос, мы клянемся быть мужественными, какие бы испытания нас ни ждали. Мы приложим все силы, все умение, чтобы во имя счастья человечества проложить путь к другим мирам. До свидания, дорогие друзья!
Белов выключил микрофон. Прожекторы уже потухли. Заводской двор быстро освобождался от людей. Через несколько минут вокруг корабля не осталось ни души.
Максим и Маша спешно отключали проводку, которой "Уран" был соединен с Землей, и выбрасывали через дезинфекционную камеру ненужный теперь телефон и прочую "земную" аппаратуру. Шторы на окнах закрылись, засияли экранные перископы. Белов, воздушные летчики и космические штурманы заняли свои места. Остальные легли на раскрытые койки.
- Все ли готово? - спросил Белов. Получив утвердительный ответ, он опустил руку на рубильник, включавший урановый котел и управление кораблем, и повернул его до отказа. Рассыпалась сухая дробь включившихся контактов. Осветились щиты управления, ожили в прозрачных футлярах гирокомпасы, зашевелились стрелки приборов.
Белов нажал одну из кнопок на шите. Раздался низкий, воющий звук, который стал быстро повышаться и через несколько секунд перешел в еле слышный свист, тонкий, как жужжание комара: начали работу гироскопические стабилизаторы полета.
- Подъем! - скомандовал Белов.
Сидоренко взялся за универсальную рукоятку управления. Страшный грохот потряс корабль. На экранах перископов вспыхнули два огненных кольца, повисших над "Ураном": это пришли в движение могучие крылья-винты. Корабль быстро поднимался. Внизу клокотала мешанина из пыли и дыма.
Перед Сидоренко вспыхнула надпись: "Горизонтальный полет!".
Крылья остановились. От их концов протянулись четыре огненные струи.
Галя с инстинктивным страхом ждала момента перехода на горизонтальный полет, думая, что корабль начнет проваливаться в воздухе. Но "Уран" только дрогнул, качнулся и ринулся вперед. Тяжесть возросла. Кабина слегка повернулась относительно своей внешней оболочки. Галя вспомнила, что ее пол автоматически устанавливается перпендикулярно к направлению равнодействующей ускорений.
Неожиданно рев двиглтелей превратился в скрежещущий вой, точно какие-то гиганты раздирали небосвод, как растянутую парусину. Корабль перешел звуковой барьер.
Вдруг распахнулись шторы. "Уран" несся на огромной высоте, все еще продолжая свой стремительный подъем. Залитая лунным светом Земля казалась бесконечной наклонной плоскостью. Галя включила кинокамеру. "Уран" летел на юго-запад, на высоте пятнадцати километров. Освещение в кабине было выключено. Над головой сияла полная, яркая Луна с резко очерченными контурами морей.
В лунном сумраке слабо светились циферблаты приборов да зеленел круглый экран радара. В его нижней части мерцала панорама горизонта, лежащего на курсе корябля.
Стало почти тихо. Стрекотание киноаппарата переплеталось с постукиванием метронома.
Вспыхнула новая надпись: "Перейти на космическое управление!".
"Сдал!" - "Принял!" - одновременно вспыхнули ответные надписи. Стрелка хронометра добегала последние деления до красной черты.
- Ход!
Среди вспыхнувшей перестрелки контакторов возник и разросся протяжный вой гироскопов. Нос корабля стремительно задрался вверх. "Уран" нацелился в зенит... И вдруг Галя почувствовала, как неодолимая сила придавила ее к подушке. Она хотела поднять голову, пошевелить рукой, но тело, точно налитое свинцом, отказывалось повиноваться. Главный двигатель начал свою работу. Три миллиона лошадиных сил с ожесточением рвали невидимые узы, которыми старая Гея пыталась удержать своего могучего первенца.
Четверг, двадцать шестого марта 19 ... года был обыкновенным весенним днем.
Шел предпоследний год семилетки. Страна стояла на трудовой вахте. Радио в этот день передавало обычную программу; правда, в ней было больше, чем обычно, детских передач: наступили школьные каникулы. Жизнь шла своим чередом. И вдруг...
В три часа без пяти минут были включены громкоговорители на улицах и площадях. В эфир полились знакомые и всегда волнующие звуки стеклянных колокольчиков:
"Ши-ро-ка стра-на мо-я род-на-я!".
Одна за другой, услышав чрезвычайные позывные московского радио, настраивались зарубежные станции: как по взмаху дирижерской палочки, затихал бурный поток неистовых джазовых мелодий, тягучих звуков церковных богослужений, жужжащих воркований политических и спортивных комментаторов.
И когда ровно в три по московскому времени русский диктор произнес: "Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем экстренное правительственное сообщение", - миллионы людей на всей необъятной поверхности земного шаpa затаили дыхание.
Донецкие мастера угля, уральские сталевары, архангельские лесорубы замерли у репродукторов, боясь вытереть пот, выступивший на разгоряченных лицах.
Матросы на кораблях, скользивших по разнеженным весенним теплом северным морям или грудью пробивавших себе путь среди пляски осенних штормов на далеком юге, бросили свои обычные дела и столпились в кубриках.
Отдыхавшие после работы докеры Гонконга, ненароком включившие днем радио рабочие Брюсселя кто громко, кто осторожным шепотком спешили передать друг другу:
"Говорит Москва!".
И все новые и новые миллионы людей склонялись над приемниками. Сидевший за утренним кофе нью-йоркский бизнесмен, услышав от взволнованного секретаря: "Говорит Москва, экстренное правительственное..." - поперхнулся и, бросив свой завтрак, засеменил к приемнику, на ходу прижимая рукой занывшее сердце.
- "Говорит Москва!" - и на всех радиостанциях мира включаются звукозаписывающие аппараты, а дежурные журналисты торопливо вынимают блокноты и авторучки.
- "Говорит Москва!" - и весь мир, взволнованный, ожидающий, толпится у репродукторов, боясь шевельнуться, чтобы не упустить ни слова.
Сообщение было кратким, но потрясающим. Правительство Советского Союза извещало мир, что вчера, двадцать пятого марта 19... года, в двадцать два часа тридцать минут по московскому времени советский космический корабль с экипажем, состоящим из восьми человек, отлетел на планету Венеру.
Целью предстоящей экспедиции является разрешение ряда научных проблем, касающихся обитаемости Венеры, условий жизни на ее поверхности, ее геологического строения, состава атмосферы, а также изучение напряженности гравитационного и магнитного полей, космических излучений и видимости планет и звезд из космического пространства.
В заключение напоминалось, что ряд пробных полетов, совершенных вокруг Луны два года назад, закончился вполне удачно и принес ряд ценных научных данных.
Уже сообщение было трижды повторено, уже давно отзвучал государственный гимн, а люди все еще толпились у репродукторов. Они не могли опомниться. Совершенно незнакомые люди поздравляли друг друга, целовались и шумно, как дети, выражали свой восторг.
Весь мир был в смятении.
Радио- и телефонные линии, соединяющие столицы государств земного шара с Москвой, были забиты: редакции газет, иллюстрированных еженедельников просили, требовали, умоляли передать им по фототелеграфу снимки, прислать готовые клише все хотели знать подробности, факты, цифры.
В типографиях вечерних газет спешно переверстывались первые полосы...
Несмотря на парализовавшую движения тяжесть, Галя остро воспринимала каждую мелочь.
Линия горизонта отступала все дальше к дальше. Казалось, что "Уран" поднимается со дна плоской фосфоресцирующей чаши.
В какой-то момент все звезды стали ярче - точно с неба медленно сняли вуаль - и засияли новым, колючим, серовато-фиолетовым светом. Несмотря на почти полную Луну, небо стало черным, и на нем проступили мельчайшие звездочки.
- Прошли слой озона! - закричала Маша в микрофон.
Стрелка указателя высоты все быстрей ползла кверху. Вот она перевалила за черту "200" и стала подбираться к "250".
"Мы уже почти вне атмосферы", - подумала Галя. И, как бы в ответ, нос "Урана" повернулся параллельно Земле. Земля превратилась в вертикальную стену, вершина которой терялась в недосягаемой вышине. "Низ" был по-прежнему под полом кабины, куда все с той же невероятной силой продолжало тянуть ускорение.
Константин Степанович лежал на раскрытом до горизонтального положения штурманском кресле. В руках у него были зажаты ручки гидравлического управления сервомоторами гироскопов. Он смотрел на приборы и таблицы, расположенные перед ним, и по ним нацеливал корабль на какую-то только ему да Маше ведомую точку неба. Маша контролировала его вычисления, изредка вносила поправки. На случай, если он потеряет сознание от непомерной тяжести, под ее ладонями лежали наготове рукоятки дублирующего управления.
Радиопередатчик автоматически передавал на Землю показания основных приборов.
Вспыхнула контрольная лампа. Корабль почти достиг нужной космической скорости. Стрелка спидометра дошла до красной черты.
Вдруг койка стала проваливаться куда-то вниз, и Галя почувствовала, что летит в неизмеримую бездну. Галя знала, что ничего страшного не случилось, просто выключился главный двигатель, и ее мозг реагирует на исчезновение тяжести чувством падения. Но тело не подчинялось разуму. С отвратительной болью сокращался в комок и подкатывал к горлу желудок, руки в безотчетном порыве впивались в края койки, накатывала неудержимая тошнота. Голова шла кругом, а корабль все падал, падал, падал...
Как во сне, она видела, что оба летчика, держась за поручни, на руках передвигаются к двери, а их тела нелепо болтаются в воздухе. Вот они достигли нижнего отсека, быстро развинтили крепления и включили небольшую лебедку, на которую Галя раньше не обращала внимания.
- Ход!
Освещенная Луной зеленоватая стена Земли тронулась с места.
Вот она показалась из другого окна, вот она скрылась под полом и через несколько секунд появилась на старом месте.
Ее движение быстро ускорялось, и ощущенне падения понемногу исчезало. Тишина... Галя почувствовала, что может встать. Ей было удивительно легко. Гнетущая тяжесть и отвратительное чувство падения исчезли без следа.
- Все в порядке, Игорь Никитич! - послышался голос старого астронома. - "Уран" набрал скорость точно за пять с половиной минут! С момента взлета прошло четырнадцать минут и три секунды.
Все встали. Начались рукопожатия, поцелуи, поздравления...
- Смотрите! - Белов показал на верхнее окно.
За окном на расстоянии метров двухсог неподвижно парил освещенный Луной остов "Урана": крылья, гондола, шасси... От него к кабине тянулись четыре серебристые нити тросов.
Казалось, что и кабина и корпус неподвижны, а вокруг них быстро вращается расписанная узорами созвездий небесная сфера вместе с сияющей Луной и неимоверно огромной плоскостью Земли... "Центробежная сила!" - вспоминает Галя, и ей становится понятным, почему она вновь стала весомой: кабина вращается вокруг мчащегося вперед корабля.
По указанию Белова Маша передает по радио, сводку данных о взлете "Урана". Она спешит: скоро корабль вылетит из земной тени, и солнечное излучение ухудшит радиосвязь. Закончив сводку, Маша переходит на прием. Эфир доносит поздравления, пожелания счастливого пути, последние приветы...
Передача тонет в налетевшем вихре помех. Только радиотелеграф продолжает выхватывать из чудовищной неразберихи радиоволн нужные сигналы и автоматически фиксирует на ленте свои точки и тире. Неожиданно край Земли, соприкасающийся с матово-черным небом, окрашивается в розовый цвет. Розовая полоска быстро превращается в узкий красный серп, который НУ глазах ширится, растет и наливается пурпуром.
Вдруг из-за его горба неестественно быстро выплывает Солнце и с заметной для глаза скоростью ползет по небу. Чудеса: Солнце встает с запада!
По мере удаления от края горизонта скорость светила замедляется, розоватокрасный серп Земли, меняя размеры и оттенки, делается шире, ярче и вскоре становится голубовато-белым. Багровое Солнце разгорается, желтеет, белеет и, наконец, брызжет таким нестерпимым фиолетово-серым светом, что приходится на окна спустить дополнительные светофильтры. Но и с ними Солнце не превращается в знакомое, чуть желтоватое светило. Могучее и яростное, оно полыхает среди неизмеримой черной бездны, не освещая ее и не затмевая блеска звезд и планет. Вокруг него сияет перламутром косматая, слегка растянутая корона.
Галя смотрит на Землю. Ее серп уже превратился в большой белый полукруг. Вокруг него, как легкая вуаль, висит голубая дымка атмосферы. Земля кажется почти одноцветной. Местами виднеются бесформенные пятна - очевидно, облака. Почти никаких намеков на очертание материков и океанов! Жаль!
Подходит Маша и обвивает ее руками.
- Гляди! - говорит она, показывая в сторону Солнца. - Они выстроились для нашей встречи!
Действительно, все видимые простым глазом планеты, сгруппировались около Солнца. Справа от него, в созвездии Водолея, светятся свинцовый Сатурн и желтоватый, как латунь, Меркурий. Слева, в созвездии Рыб, около самого Солнца пламенеет меднокрасный Марс. Чуть подальше, на границе Овна, горит золотистый Юпитер, а еще дальте, в созвездии Тельца, сияет белоснежная красавица Венера. Галя знает, что такое удивительное расположение планет - просто редкая случайность. Но, как подавляющее большинство людей, Галя чуть-чуть суеверна, и ей хочется видеть доброе знамение в том, что планетная семья собралась вместе, чтобы приветствовать своего нового собрата.
Глава 4
В МИРЕ ЧУДЕС
Небесный свод, горящий славой
звездной,
Таинственно глядит из глубины,
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
Ф. Тютчев
А теперь, товарищи, немедленно спать! - сказал Игорь Никитич, поднимаясь из-за стола. - И не забудьте пристегнуться ремнями, иначе вы рискуете взлететь во сне на воздух, когда кабина перестанет вращаться, - добавил он, укладываясь на койку.
Вскоре все последовали его примеру. Металлические шторы на окнах были закрыты, освещение выключено, и в кабине воцарилась непроницаемая тьма. Тишину нарушало только тикание хронометров да мирное посапыпание спящих. Несмотря на крайнее утомление. а может быть, именно вследствие этого, Галя довольно долго не могла уснуть. Снова и снова переживала она перипетии взлета или старалась вообразить мир без тяжести, ожидавший ее при пробуждении.
В конце концов усталость взяла свое, и Галя уснула. Сначала сон ее был очень глубоким. Но по мере того, как организм восстанавливал силы, отдохнувший мозг стал развертывать перед ее внутренним взором все более и более пестрый ковер сновидений.
...Москва. Летний солнечный день. Галя торопится на занятия. Боясь опоздать, она старается догнать переполненный троллейбус, но он уходит у нее прямо из-под носа. Она долго стоит в очереди, но уже не на улице, а в институтском коридоре. Сейчас ее вызовут на экзамен. Галя чувствует, что' плохо подготовилась. Она волнуется, и из-за этого время тянется томительно долго.
...Институт самым необъяснимым образом превращается в Парк культуры. Она стоит перед качелями и смотрит, как какие-то парни несколько раз подряд описывают в воздухе одну и ту же тошнотворную дугу. От этого сосет под ложечкой и мутит... Раз, два! Раз, два!- бухает в такт сердце...
...Скорей, скорей, она опаздывает! Автомобиль мчится по загородному шоссе, взлетая на подъемах и отчаянно ныряя на спусках. У-ух! У-ух! У-ух! Вверх - вниз! Вверх-вниз!.. Когда же конец этому сумасшедшему пути?
...Кабина "Урана". Уже много-много часов Галя лежит на койке, раздавленная непрекращающимся ускорением. Спидометр показывает чудовищную цифру: двести девяносто семь тысяч километров в секунду! А разгон все идет и идет. От непомерной тяжести трудно дышать и кружится голова,
Игорь Никитич как ни в чем не бывало расхаживает по кабине.
- Сейчас мы достигнем скорости света, и время перестанет для нас существовать. - Он многозначительно указывает на окно:- Видишь, какими фиалками цветут звезды впереди? А те, что сзади, похожи на брызги крови. Наша скорость изменяет частоту встречных и догоняющих световых волн. Вот, вот, смотри! Мы помчались, как световой луч!
Галя приникает к окну и видит, как весь бесчисленный звездный рой вдруг приходит в движение. Яркие фиолетовые звезды, расположенные как будто на самом пути "Урана", медленно, потом все быстрей и быстрей отходят в сторону, зеленеют, белеют, стремительно проносятся мимо и, снова смыкаясь у какого-то полюса позади корабля, постепенно багровеют и гаснут. Какой восторг! Какая неописуемая красота!
Звезд впереди становится все меньше и меньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22