И только живое обсуждение в коллективе нас на это натолкнуло. Недаром говорят, что в спорах рождается истина! Однако, кажется, мы забыли,- что в любой момент может появиться смерч! Ну-ка друзья, давайте за работу, а то здесь становится горячо.
Все получилось гораздо сложнее, чем казалось вначале. Прежде всего до момента взлета нельзя было отпускать ни одной расчалки. Надо было найти способ мгновенного освобождения корабля от удерживающих его пут. Для этого решили изготовить и укрепить на расчалках толовые шашки с электрическими взрывателями, действовавшими от общего рубильника. Затем много времени ушло на то, чтобы вымостить короткую эстакаду для откатывания корабля под напором ветра после того, как расчалки будут разорваны и заводной канат натянется.
Для создания при взлете достаточного угла атаки крыльев эстакада была сделана наклонной. При этом освобожденный корабль должен был сразу же взмыть кверху даже без участия летчика, как объяснил Сидоренко.
Самой трудной задачей было найти подходящую "веревочку", на которой можно было бы запустить такого "змея", как "Уран". В конце концов пришлось пожертвовать запасным комплектом тросов, предназначенных для отделения кабины от корпуса. Игорь Никитич, опасаясь, что рабочий комплект может выйти из строя, берег запасной, как зеницу ока, так как конструкция тросов оказалась неудачной.
По первоначальной идее каждая проволока троса должна была быть полой внутри и в своем тончайшем канале содержать изолированную серебряную нить для обогрева. Но завод, которому был передан заказ, не сумел освоить в срок эту новую сложнейшую технологию. Поэтому на "Уране" были поставлены тросы из обычной канатной проволоки, а нити для обогрева наружных прядей были заложены во впадинах между ними. Таким образом, стоило повредить одну обогревательную нить, как сразу же выходили из строя две несущие пряди. Игорь Никитич ругался, жаловался, но ничего не мог поделать. Чтобы заменить тросы, нужно было время, а полет откладывать было нельзя: пропустить момент вылета - значило сорвать экспедицию. Посоветовавшись ее специалистами, Белов решил лететь, взяв с собой запасной комплект тросов. А теперь приходилось пожертвовать им, чтобы поднять корабль в воздух.
Общая длина тросов, составлявших комплект, достигала полутора километров. Однако один трос мог не выдержать напора взлетающей машины. Пришлось сделать заводной канат из двух тросов, скрепив их между собой.
Чтобы создать надежный якорь, в песке вырыли глубокую воронку. В нее уложили испорченные механизмы вертолета с привязанным концом заводного каната. Все это заложили грудой камней и засыпали восьмиметровым слоем песка. Второй конец семисотметрового двойного каната прикрепили к нижнему концу полой колонны, идущей сквозь гондолу корабля.
Все эти работы были выполнены за пятьдесят часов при пятидесятипятиградусной жаре. Команда валилась с ног. С отлетом нельзя было медлить ни минуты, так как температура быстро росла. Игорь Никитич сокрушался, что "Уран" не удастся даже осмотреть как следует после ремонта. Для этого нужно было задержаться на несколько часов, - а смерчи уже четыре раза проходили вблизи корабля.
Поэтому, как только закрепили заводной канат и к нему была привязана действовавшая от отдельного взрывателя толовая шашка, все заняли свои места, и Игорь Никитич приказал Сидоренко подниматься сразу же, когда это будет возможно.
Венера напоследок захотела побаловать гостей. Ветер, по которому был ориентирован корабль, не изменил своего направления. Скорость его была вполне достаточной: сто девяносто километров в час.
Иван Тимофеевич решил не испытывать судьбу. Окинув последним взглядом приборы, он твердой рукой нажал кнопку первого взрывателя. Короткий сухой треск, и корабль освободился от расчалок. Неистовый ветер. жадно охватил его своими липкими лапами и с силой повлек за собой. У всех замерло сердце: выдержит ли заводной канат? Но украинцы не подкачали! Натянувшись, как звонкая струна, канат вынес этот страшный рывок. Корабль пятился, замедляя движение. Вот он застыл... И вдруг плавно взмыл в воздух.
В тот же миг грянули воздушные двигатели, и в их торжествующем реве потонул слабый треск последней взорванной шашки.
Могучий, свободный "Уран", шутя преодолевая силу встречного ветра, поднимался все выше и выше. Через несколько секунд поверхность негостеприимной планеты скрылась из глаз, заслоненная хлопьями серых туч, плотно облепивших корабль. Начался новый этап космического путешествия.
Гале вдруг стало грустно. Она почувствовала, что с сожалением покидает этот странный бушующий мир, где было много борьбы и физических страданий, но неизмеримо больше радостей - радостей познавания, открытий и увлекательной творческой работы. "Прощай, Венера! - думала она. - Прощай, наверное, навсегда. Пройдут годы, и сюда, по проложенному нами пути, прилетят другие люди. Они покорят ураганы и заставят тебя раскрыть до конца свои тайны, отдать все богатства, которыми полны твои недра!"
Корабль вынырнул из облаков, и перед путешественниками впервые за тридцать земных суток засияло величественное Солнце. Путь в Космос был снова открыт.
Константин Степанович и Маша сидели за счетной машиной, определяя время и место взлета корабля. Сменивший Ивана Тимофеевича Максим по их предварительному указанию вел "Уран" на запад. Солнце, стоявшее уже довольно высоко, быстро клонилось обратно к востоку. Часа через полтора оно закатилось, и утренняя заря стала быстро переходить в ночь. К этому времени Константин Степанович закончил свои вычисления.
- Продолжайте лететь до полночного меридиана! - сказал он Максиму.
"Уран" взревел и понесся быстрее, Было 19 сентября 19... года.
Глава 10
ИСПЫТАНИЕ МУЖЕСТВА
Выказывай мужество при всяком испы
тании, хотя бы от жара пламенного Пса
растрескивались немые статуи или от
дыхания яростного ветра покрывались
пушистым снегом ледяные Альпы!
Гораций
- Отдых - отдыхом, а режим - режимом, - заключила Ольга Александровна предыдущий спор. - Слава богу, отдыхали без малого двадцать часов. Кончайте завтрак, пора начинать тренировку. Игорь Никитич, дайте же наконец команду подтянуть кабину к кораблю!
Белов пожал плечами.
- Воля врача - закон! А кроме того, на корабле непочатый край работы. Максим Афанасьевич, выполняйте!
Путешественники улеглись на койки в ожидании малоприятных ощущений от быстрого перехода в невесомое состояние. Максим включил лебедку. Кабина плавно пошла, но вдруг дернулась и стала крениться набок.
- Стоп! - крикнул Белов, вскакивая с места. Барабан остановился. Перекошенная кабина и корабль продолжали плавно кружиться друг около друга.
Игорь Никитич быстро поднялся к верхнему окну. Кабина висела только на двух тросах. Два других были ослаблены. Они вяло покачивались, не успев успокоиться после толчка.
Не покидая своих мест, все с беспокойством следили за Беловым.
- Что случилось? - озабоченно спросил Константин Степанович.
- Очевидно, один из тросов заело в блоках на корабле. Вот нас и перекосило, - ответил Игорь Никитич.
- Разрешите дать задний ход? - спросил Максим.
- Ни в коем случае! Вы можете повредить изоляцию отепляющих проводов. Тогда через несколько секунд тросы станут хрупкими, как стекло, и нас уже ничто не спасет.
- Как же это могло случиться? - вмешался Николай Михайлович.
- Наверное, блок был поврежден во время аварии, а мы не успели проверить его состояние. Вчера кабина благополучно отделилась от корпуса, а сейчас, когда мы стали ее подтягивать и направление движения троса изменилось, он, наверное, вышел из ручья и заклинился между блоком и обоймой.
- Как все это просто и как опасно! - задумчиво проговорил Константин Степанович.
- Что же теперь делать? - не успокаивался Синицын.
- Единственное, что остается, это попробовать влезть по тросу на корабль, - ответил Игорь Никитич.
- Что же может быть проще? - обрадовался "колючий геолог". - Остановим вращение, чтобы уничтожить центробежную силу; ктонибудь из молодежи наденет скафандр, подтянется к кораблю и исправит повреждение.
- Да, но это не так просто. Мы не можем останавливать вращение, когда кабина висит криво и сопла двигателей поворота перекошены: она начнет кувыркаться. И если при этом она запутается в тросах, аварии не миновать. У нас нет теперь средства сообщения с кораблем.
- Но ведь это же недочет! - воскликнул искренне возмущенный Николай Михайлович.
- Представьте себе, на этот раз вы угадали! - заметил Белов более чем сухо. - К сожалению, мы не могли предвидеть аварии, которая уничтожила почти все управление. Сейчас надо не критиковать, а постараться ликвидировать повреждение. И чем скорее мы это сделаем, тем лучше! А в таком виде корабль не сможет ни маневрировать, ни, тем более, спуститься на Землю, если даже он подлетит к ней совершенно точно.
Пока шел этот разговор, Константин Степанович, придерживаясь за привинченный к полу стол, запрокинув голову, рассматривал корабль и беззвучно шевелил губами, что-то подсчитывая.
- Боюсь, Игорь Никитич, - сказал он, кончив вычисления, что добраться до "Урана" мы не сможем.
Все насторожились.
- Наше вращение вызывает вес, почти в точности равный земному притяжению. От кабины до корабля двести метров. Сейчас ее вес составляет примерно одну восьмую общего веса корабля. Значит, центр вращения системы корабль - кабина, где отсутствует тяжесть, находится от нас на расстоянии около ста семидесяти пяти метров. Чтобы туда влезть, надо затратить примерно такую же работу, как если бы на Земле подняться по канату на восемьдесят семь метров, то есть на смотровую площадку Исаакиевского собора! Какое же человеческое существо способно это сделать?
- Константин Степанович, вы все перепутали! - вмешалась Капитанская дочка. - Трудно будет только в начале подъема. С каждым метром вес будет уменьшаться, и большую часть пути можно будет проделать шутя.
- А что, если сделать какой-нибудь зажим, чтобы не соскальзывали руки? - спросила Галя.
- Глупости! - отрезала Маша.- Зажимом только повредишь изоляцию нитей обогрева, и все полетит к черту.
- А кто же из вас полезет? - спросил Игорь Никитич.
- Я!!! - одновременно крикнули Маша, Максим и Галя.
- Все сразу лезть не могут. Да это и не нужно.
Игорь Никитич испытующе оглядел "младшую тройку" и остановил свой взгляд на Максиме.
Через десять минут одетая в скафандры команда "Урана", кроме Сидоренко и Синицына, которые остались дежурить, осторожно вылезла из люка пропускника и поднялась на верхнюю площадку кабины.
Максим подошел к одному из натянутых тросов, подпрыгнул повыше, ухватился за него руками и, не торопясь, полез вверх. Он поднимался медленно, стараясь экономить силы.
С каждым метром его дыхание учащалось. На высоте двадцати пяти метров оно стало коротким и хриплым.
Максим остановился отдохнуть. Но пальцы на руках стали быстро неметь. Скорее еще более утомленный, чем подкрепленный остановкой, он полез дальше. Перехватывая трос руками и ногами, Максим спешил преодолеть самую трудную часть пути. Огромным напряжением воли он подтянулся еще метров на пять. Частые судорожные вздохи вылетали из его груди.
Сохраняя мертвое молчание, все напряженно следили за подъемом. Гале казалось, что она слышит гулкие удары Максимова сердца. Вот он еще раз перехватил трос, делая отчаянную попытку подтянуться... И медленно пополз вниз. Обессиленные руки отказались служить, и он скользил все быстрей и быстрей.
Маша, за ней все остальные бросились к тросу и приняли на вытянутые руки стремительно падавшее тело. От удара все пятеро полетели в разные стороны, а Максим так грохнулся о буфер, что дрогнула массивная кабина. Маша быстро вскочила, но тут же с воплем согнулась и правой рукой прижала левую к груди.
Никто, кроме Гали, не обратил на это внимания. Все суетились около Максима, который, тяжело дыша, лежал на боку.
- Машенька, что с тобой, дорогая? - спросила, нагибаясь, Галя.
- С-со... мной... ничего! - ответила она отрывисто. С-сскорей, скорей помогай им перенести Максима в кабину! со злобой торопила она подругу.
Пока Галя решала, что предпринять, Максим приподнялся и сел, опираясь на руку.
- Максим, Максим! Ну как ты себя чувствуешь? Ну что ты? посыпались вопросы. Максим тяжело встал на ноги.
- Ч-черт!! - выпалил он, вкладывая в этот анахронизм и гнев, и досаду, и стыд за свою неудачу.
- Товарищи, помогите! - закричала Галя, бросаясь к Маше, которая вдруг стала медленно и как-то неестественно прямо падать на спину.
С большими предосторожностями Машу спустили в пропускник и перенесли в кабину. Сняли шлем. Лицо ее было бледным и потным. Мелкие пряди волос прилипли к влажному лбу. Ольга Александровна поднесла к ее носу вату с нашатырным спиртом. Мацга открыла глаза. Лицо ее исказила гримаса боли.
- Что с тобой, Машенька? - спросила Ольга Александровна.
- Вот этот летающий медведь вывихнул мне руку... Не умеешь лазать, не берись! - накинулась она на озадаченного Максима.
- Тише, тише! - поморщилась Ольга Александровна. - Галя, дай-ка нож и чашку воды.
- Вы что, хотите скафандр резать? Не дам! Ни за что не дам! - закричала Маша, пытаясь приподняться.
- Товарищ Миронова, прекратите пререкания с врачом! строго сказал Игорь Никитич.
Маша заметалась головой по подушке; две слезинки сверкнули в уголках ее глаз.
- Сама проектировала, рассчитывала, подгоняла, а теперь не удастся и на свет божий выползти! - запричитала она тихо и жалобно.
Галя уже стояла рядом с большим острым ножом и миской воды в руках. Игорь Никитич растянул прорезиненный скафандр у Машиной шеи. Ольга Александровна окунула лезвие в воду и провела им по натянутой ткани. На ней появился надрез. Продолжая макать нож, Ольга Александровна постепенно разрезала скафандр от шеи до живота. Игорь Никитич острожно разломал каркас при помощи кусачек. Ольга Алесандровна просунула руку внутрь, под Машу, и, вынув, украдкой оглядела. Ладонь была красной и липкой.
- Plus vite! 1 - произнесла она спокойно, вспомнив, что Маша не понимает по-французски. Белов и Сидоренко удвоили темп, и
1 - Скорее!
вскоре Машина рука освободилась из резинового плеча. Весь рукав комбинезона набух от натекшей крови.
- Мужчины, отойдите! - скомандовала Ольга Александровна и стала быстрыми движениями ножниц срезать с Маши платье. Капитанская дочка глухо стонала. Ее чудесные изумрудные глаза помутнели. Взгляд их тревожно метался по окружающим предметам.
Разрезанный рукав наконец упал, открыв поврежденное плечо. Из синеватой рваной раны торчала белая иззубренная кость, в изломе которой пульсировал розовый мозг...
- Ничего, все будет хорошо! Это самый обычный открытый перелом, и волноваться нечего! - говорила Ольга Александровна, накладывая последний бинт. Маша крепко спала, убаюканная морфием.
Полчаса спустя все здоровые члены экипажа "Урана" собрались за большим столом.
- Ну, друзья, что нам теперь следует предпринять? - открыл совещание Белов.
До этого он долго и настойчиво думал, ища и не находя выхода. Никакие жесткие зажимы не годились для нежного троса. Он это отлично знал еще до отлета с Земли. Перед Синицыным он мог оправдываться тем, что авария "Урана" не была предусмотрена. Но перед самим собой оправданий не было. Он обязан был предвидеть все... И теперь, в особенности после неосторожных слов Николая Михайловича, Игорь Никитич терзался мыслью, что по его недосмотру, по его вине вся экспедиция может погибнуть. Погибнуть из-за такого пустяка, как заевший трос!
Меньше всего Белов думал о собственной гибели. Мысль, что могут погибнуть товарищи, ему, конечно, была тяжела, но ведь они знали, на что шли, и, жалея их, он не чувствовал перед ними вины. Но экспедиция... Погибнет дело, которому отдали жизни не только он и эти самые дорогие для него самоотверженные друзья, разделившие с ним все тяготы космического путешествия, но и сотни людей, оставшихся там, на Земле. Погибнет корабль, постройка которого стоила Родине миллиарды часов квалифицированнейшего труда. Погибнут для человечества открытые экспедицией тайны Венеры, пропадет весь бесценный архив научных наблюдений, все неповторимые коллекции!
- Что же нам предпринять? - машинально произнес Белов и вдруг понял, что несколько минут назад он уже сказал эти слова и что на них никто не отозвался. Да и что можно было ответить? Люди были бессильны против этой нежданной беды.
- Что ж, сделаем захваты для тросов и попробуем подтянуться в люльке. Может быть, они и не лопнут, - закончил он со вздохом.
Все молчали и смотрели куда-то в сторону.
- Игорь Никитич, а что, если...
Белов вздрогнул. На него в упор глядели огромные лучистые глаза. В них светилась жизнь, в них горела надежда! Сердце Игоря Никитича затрепетало.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22