Иван Тимофеевич почесал затылок.
- Боюсь, дорогой профессор, что ваш диагноз никуда не годится. Скажу вам строго по секрету: я не знаю Галиного отца.
- Для чего же вы обманывали Галю? - спросила Ольга Александровна с нескрываемым возмущением в голосе.
- Вы ж меня не поняли! - Похоже было, что Сидоренко обиделся. - Ковалева я знал и был дружный с ним, как с братом, но он не был ее отцом.
- В таком случае я ничего не понимаю!
- А что тут понимать? Ковалев погиб в ноябре сорок первого года. Сам он был ленинградцем и жил на Васильевском острове, неподалеку от кино "Форум". В то время уже началась блокада, и Ковалев старался почаще заходить домой, чтобы передать жене кое-что из пайка. У меня тоже были родичи в этом районе. И вот в один из туманных ноябрьских дней, когда вылетать было нельзя, мы пошли навестить своих. На углу Большого и Девятой мы расстались, договорившись встретиться здесь через два часа.
Когда я вернулся, Ковалева еше не было, и я потихоньку пошел ему навстречу. Подхожу к его дому, а дома нет. Лежит гора битого кирпича, и по ней лазает мой бедолага. Пытаю людей. Говорят, налет был вчера утром. Ну, а я знал, что жил он на пятом этаже... Чего уж тут объяснять. Насилу я его увел...
- Но если погибла вся семья, - перебила Ольга Александровна, - откуда же взялась Галя?
- Да у него ж вовсе не было детей. Вы слушайте дальше. Идем мы по Большому, и вдруг як дасть биля нас! А потом еще и еще. Такая уж была забава у фашистов - бить из дальнобойных орудий по улицам, куда попадет. Не успел я затащить Ковалева в парадное, как рядом разорвался снаряд, и женщина, что бежала по другой стороне с девочкой на руках, як сунется лицом по тротуару. Дите вбилось, кричить. А вокруг рвутся снаряды, верещат осколки, лопаются стекла, кверху летят фонтаны битого кирпича, досок, обрывки крыш. И все это сыплется вниз, не наче град. Ковалев побиг до дитя, схилився, закрив його собой та пийшов до матери.
Иван Тимофеевич замолчал и вытер платком вспотевший лоб. Затем, овладев собой, продолжал уже по-русски:
- Помочь ей мы уже не могли: у нее был разворочен живот и разбита голова. Мы оттащили труп в подворотню и стали обсуждать положение. Нам надо было возвращаться в часть. Куда же пристроить ребенка? Вошли в соседнее парадное, стали расспрашивать, где есть поблизости детский дом. Потом сообразили, что надо посмотреть, нет ли у женщины при себе каких-нибудь документов" Вернулись в подворотню, а там ее уже нет. Говорят, приходили сандружинники, куда-то унесли. Тогда мы пошли в детский дом. "А примут ее у нас, Семен?" - спрашиваю. "Примут! - говорит. - Я скажу, что она моя дочка. А после мы найдем, чья она".
Девочку все равно не хотели принимать. Тогда Семен говорит: "Мою жинку вчера убили. Чи вы люди, чи нет? Я завтра приду и принесу вам уси справки, хай вам грець!"
- А завтра, - Иван Тимофеевич вытер глаза, - а завтра мий Семен помер. А я получил осколок в живот и попал в госпиталь. Когда я выписался, все перепуталось. Детский дом был куда-то эвакуирован. Я пытался узнать его адрес, но война бросала меня то в Сталинград, то под Орел, то на Одер. Так и не нашел я нашей дони. А когда я встретил ее уже взрослой... Ну что я мог ей сказать? Что она - неизвестно кто? Пусть будет лучше Ковалева.
- Но почему же вы назвали ее Галей? - спросила Ольга Александровна замирающим голосом.
- Она сама сказала. Правда, она говорила еще плохо, но мы спытали, а она говорит: "Галя". А больше и имени похожего нет. Или, может, вызнаете другое? - спросил он с беспокойством, видя, что с его собеседницей происходит что-то неладное.
- Валя! Ва-ля! - закричала вдруг Ольга Александровна, заливаясь слезами.
Был уже поздний вечер, когда Игорь Никитич и Константин Степанович вышли из Кремля, Вид у них был веселый и довольный. Прощаясь, Константин Степанович долго тряс левую, здоровую руку Белова. Наконец помахал шляпой Гале и залез в свою "Чайку".
Уставшая от томительного ожидания в автомобиле Галя, потягиваясь, вышла из машины и, придерживая дверцу, помогла Белову усесться. Машина плавно тронулась с места.
- Вот, наконец, вы у меня и в гостях! - сказал Игорь Никитич через несколько минут, передавая Гале ключ от входной двери.
Закрыв дверь, Галя зажгла свет и осмотрелась. Просторная, с высоким потолком, видимо очень светлая, комната была убрана чрезвычайно просто. У окна стоял большой письменный стол с глубоким вращающимся креслом. Рядом - вертикальный кульман. Посередине - обеденный стол и несколько стульев. В углу - кожаный диван, и перед ним на маленьком столике - телевизор, Сквозь открытую дверь в соседней небольшой комнате были видны кровать, шкаф и трюмо. Все было чисто прибрано, паркетный пол блестел, но в воздухе чувствовался своеобразный запах нежилого помещения.
Галя помогла Игорю Никитичу снять наброшенное на плечи пальто и направилась к окну, намереваясь как следует проветрить комнату. Но вдруг остановилась: на письменном столе стояла ее фотография. Она была снята с ребенком на руках, в платье старомодного фасона. Милая курносая девчурка обнимала ее ручонками за шею.
Галя присела на стул. Она была твердо убеждена, что никогда не снималась в таком виде. Что это могло значить? Она поднесла фоюграфию к глазам. Нет, все-таки это была не она. Женщина на фотографии была старше. Кроме того, у незнакомки на щеке виднелась родинка. При дальнейшем рассматривании оказалось, что подбородок и лоб были также не совсем похожи, но волосы, овал липа, а главное - глаза создавали впечатление полного сходства.
Галя подняла взволнованный взгляд.
- Это мои жена и дочь! - грустно произнес Белов, предупреждая вопрос.
Так вот в чем дело! Галя вспомнила рассказ Ольги Александровны о гибели семьи Белова, его странное поведение при знакомстве с ней, их разговоры во время путешествия... Значит, она двойник его жены, и он, наверное, думал, что она его дочь... Но ведь ее родители известны! Не может же она быть дочерью двоих? И все-таки на что-то он надеялся! Боже мой, а вдруг?.. - Галя задрожала с головы до ног.
- Так кто же я в конце концов?
- Не знаю! Вопреки разуму, я чувствую, что дочь. Но как поверить в это? Когда мы встретились впервые, меня поразило ваше удивительное сходство с покойной женой. Как я волновался, как робко надеялся, что нашел наконец свое чудом спасенное дитя. Однако первые же наведенные справки показали, что чудес не бывает. А когда я узнал, что Иван Тимофеевич был другом вашего отца, то окончательно понял, что ваше сходство - случайный каприз природы! И все-таки в глубине души я таю глупую уверенность, что чудо свершится, и я...
Лицо Гали побелело.
- Как ее звали? - глухо произнесла она, стараясь разглядеть лицо девочки на фотографии. - Дочку! - пояснила она, думая, что Игорь Никитич не понял.
- Тебя зовут так же, как мать, - Валентиной! - ответил Белов.
Огромные синие глаза, полные слез, не мигая, глядели на Белова. В них радость смешалась с испугом.
Белов обнял Галю за плечи.
- Не надо плакать, доченька! Я верю, что когда-нибудь мы узнаем правду!
Прибытия самолета ждали с минуты на минуту. Все пятеро встречающих были молчаливы и торжественны. До этого было решено не посылать телеграмму, а огласить так просто раскрывшуюся тайну тогда, когда Игорь Никитич и Галя вернутся из Москвы.
Как и следовало ожидать, первым увидел самолет Максим. Черная точка быстро разрослась в гигантскую серебристую птицу, которая, приглушенно рокоча, описала в воздухе круг и села среди поля. Пассажиры вышли из самолета. После первых приветствий они направились к выходу, по дороге обмениваясь новостями.
В первой машине рядом с шофером сел Иван Тимофеевич, Белова посадили сзади, между Галей и Ольгой Александровной.
Ни Сидоренко, ни Петрова не знали, как приступить к объяснению. Но Белов сам облегчил задачу.
- Ольга Александровна, вы знаете историю моей жизни, вы даже видели когда-то мою Валю... - начал он взволнованно. Я вам давно уж говорил, как озадачивает меня Галино сходство с ней.
Он вынул фотографию.
- Вот посмотрите! Совсем одно лицо. А голос... Если бы вы только знали, как похожи их голоса! Вы - врач, скажите, может ли у людей, не связанных родством, возникнуть такое сходство? Глядя на Галю, я не могу отделаться от чувства, что это - моя дочь!
Ольга Александровна некоторое время обдумывала ответ.
- В конце концов, если вы так настроены, не стоит тянуть. В ваше отсутствие многое стало ясным. Галя, безусловно, ваша дочь. В этом нет никаких сомнений. Постойте, постойте, я не шучу, и мы еще не кончили, Не сверлите меня так глазами! Иван Тимофеевич, начинайте скорей все сначала!
Галя сидела неподвижная, безмолвная, крепко сжимая в ладонях здоровую руку Белова. Из ее глаз лились слезы, но она не замечала их. Безыскусственный рассказ Ивана Тимофеевича приказывал верить, что Игорь Никитич - обожаемый, чудесный, могучий, самый умный и добрый из людей - ее отец! Огромное, непосильное счастье сковало все мысли. Только одно чувство, напряженное, как звенящая струна, пело в сердце: "Родной, родной папа, мой папочка, настоящий, живой, теплый!.."
Игорь Никитич осторожно высвободил руку из Галиных пальцев. Притянув к себе дочь, он склонился и покрыл нежными поцелуями ее мокрое, счастливое лицо. Когда через немалое время он поднял голову, глаза его, пожалуй, слишком ярко блестели, а на щеках алели влажные пятна. Наверное, от Галиных слез...
Да разве посмел бы кто-нибудь заподозрить этого железного человека, героя двух миров, в такой простой человеческой слабости, как слезы. Подумайте сами!..
Час спустя автомобили подъехали к санаторию. Константин Степанович быстро подошел к Белову и по-мужски троекратно расцеловался с ним.
- Рад, искренне рад за вас, мой дорогой друг! - сказал он, крепко пожимая ему руки. - Ну, иди сюда, коза-стрекоза, не знаю, как тебя теперь называть - Галя-Валя-Та, Что Грезит!
Галя обняла старого профессора и крепко поцеловала. Затем подошла Маша с Максимом, начались новые поздравления, новые объятия...
- По такому поводу следовало бы выпить шампанского! сказал Констатин Степанович.
- А еще лучше - грузинского коньяку! - авторитетно поправил Иван Тимофеевич.
- Так за чем же дело стало? Пойдемте в буфет! - предложил Максим.
- Да, но я что-то не вижу никого из персонала, - заметила Маша,- а пожалуй, что нет и отдыхающих. Что-то случилось!
В самом деле, если бы не рывшиеся в песке куры да не звуки радио, которые доносились из клуба, можно было бы подумать, что все живое вымерло.
В столовой никого не оказалось.
В жилых корпусах - тоже.
- Что за чудеса! Ведь сейчас время полдника. Куда же все исчезли? - уже серьезно встревожилась Ольга Александровна.
- Пойдемте в клуб, может быть, там кто-нибудь есть, предложил Игорь Никитич.
Около клуба тоже не было ни души. Изза прикрытых дверей ясно слышался размеренный голос диктора.
- Может быть, кто-нибудь есть внутри? - несмело сказала Галя.
Она поднялась по лесенке и приоткрыла дверь. В лицо ей пахнул горячий, душный воздух. Зал был битком набит. Здесь были все отдыхающие и служащие санатория в полном составе. Затаив дыхание, люди ловили слова радиопередачи. На Галю зашикали, знаками показывая, чтобы она закрыла дверь. Поманив за собой друзей, Галя вошла и прислушалась.
"...Тогда он, - гремел голос диктора, - не видя иного средства спасти экспедицию, вошел в кабину и закрыл пробоину собственным телом. Благодаря этому утечка воздуха прекратилась, аппараты выравняли давление и контуженный экипаж вскоре пришел в себя. При взрыве, происшедшем вследствие столкновения с метеоритом, у товарища Белова была перебита ключица..."
Гале сразу стало понятным и о чем говорит диктор и почему все слушают с таким напряженным вниманием. Внезапно ее обожгла мысль, что сейчас все бросятся к отцу и повредят ему больное плечо. Но никто не обращал на него никакого внимания. Все были поглощены передачей. Кому могло прийти в голову, что герои межпланетного перелета присутствуют в зале! Галя почувствовала себя невидимкой среди этого скопища людей. "Если бы они только узнали!" - подумала она.
Постепенно до ее сознания снова стал доходить смысл слов, произносимых диктором:
"...Из-за этой задержки на остановку корабля пришлось затратить гораздо больше рабочего вещества, чем предполагалось вначале. Остатки его были израсходованы, чтобы отклониться от прямого удара о Землю. Предстояла почти невыполнимая задача: совершить посадку с выключенным двигателем, при относительной скорости, близкой к скорости убегания. И с этой задачей блестяще справился летчик Сидоренко. Он сумел отклонить космический корабль от нижних, самых плотных слоев воздуха и тем спас его от сгорания.
Задев атмосферу, корабль пронесся мимо Земли, но, удерживаемый ее притяжением, повернул обратно и, описывая растянутый эллипс, снова врезался в воздух. Восемь раз в течение двадцати часов космический корабль пронизывал атмосферу и снова вылетал в безвоздушное пространство, понемногу гася энергию движения.
Наконец Сидоренко удалось, перевернув корабль вверх дном и используя крылья и рули, чтобы прижать его к Земле, остаться в пределах атмосферы.
Тогда началось планирование с высоты ста десяти километров. Точный расчет, блестящая техника пилотажа, а также превосходная работа штурмана Мироновой пшволили "Урану" приземлиться в пределах Советского Союза".
По залу пробежал гул голосов и тотчас утих, как только диктор снова повел свой удивительный рассказ.
"Несмотря на то что пребывание на планете Венера было кратковременным, научное значение экспедиции огромно. Помимо того, что впервые достигнута другая планета, что само по себе имеет колоссальное значение, произведены исключительно важные наблюдения, совершенно с новой точки зрения освещающие теорию космических излучений.
Привезено значительное количество образцов минералов, найденных на Венере, изучение которых должно пролить свет на происхождение солнечной системы.
Привезены образцы растительного и животного мира Венеры, дающие достаточно ясное представление о состоянии развития органической жизни на этой планете.
Произведены ценнейшие наблюдения над Солнцем и его атмосферой, а также изучение солнечной радиации в условиях значительного приближения к ее источнику и вне земной атмосферы, поглощающей значительную часть коротковолновых излучений.
Произведено опытное изучение влияния колебаний силы тяжести на человеческий организм в диапазоне от ее полного отсутствия до четырехкратной и даже десятикратной Перегрузки. Эти данные послужат в ближайшее время усовершенствованию конструкции межпланетных кораблей.
Произведены исследования колебаний напряжения гравитационного и магнитного полей вблизи больших космических тел, которые дадут возможность начать изучение вопросов, связанных с природой законов тяготения. Наконец, экспедицией привезено несколько десятков тысяч метров кинопленки, на которой вкратце запечатлены все этапы межпланетного путешествия. Благодаря этому человечество сможет собственными глазами увидеть все чудеса Венеры и бросить взгляд на Землю из мирового пространства..."
В зале раздались восторженные крики и снова мгновенно замерли. Галя чувствовала, что почти теряет сознание от счастья. Ведь это ее самоотверженный труд приветствуют люди! Значит, не напрасны были бесконечные бессонные часы, физические страдания, искалеченные пальцы и невероятное полуторагодичное напряжение!
"...Учитывая совершенно исключительное значение межпланетной экспедиции, за достигнутые успехи и проявленные ее участниками мужество и стойкость. Президиум Верховного Совета Союза Советских Социалистических Республик постановил присвоить всем участникам экспедиции звания Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали Золотая Звезда. В целях увековечения памяти Николая Михайловича Синицына, отдавшего свою жизнь для спасения экспедиции, принято решение о сооружении памятника на родине Героя в городе Ленинграде".
За правительственными сообщениями последовала передача Президиума Академии наук СССР об единогласном избрании в действительные члены Академии докторов наук Белова Игоря Никитича, Иванова Константина Степановича и Петровой Ольги Александровны, а также о присвоении гонорискауза званий докторов физико-математических наук кандидату наук Мироновой Марии Ивановне и инженеру Ковалевой Галине Семеновне за сделанный ими неоценимый вклад в отечественную науку.
Едва отзвучали последние звуки гимна, завершившего одну из самых удивительных радиопередач, какую когда-нибудь слышал мир, как клуб словно взорвался изнутри. Казалось, что несколько сот человек одновременно сошли с ума. Люди кричали, хлопали, стучали ногами, подпрыгивали, взявшись за руки; какой-то добровольный дирижер, вскочив на сцену, начал быстро размахивать руками.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22