Но дядя Ваня помнил, что среди четверых оставшихся внизу - две женщины и старик. И, кроме того, там командир, организатор экспедиции, ее душа. Он не взойдет на корабль, пока не будут спасены все, до последнего человека. Значит, надо рисковать!
При вторичном спуске Иван Тимофеевич нарочно снизился немного в стороне от путешественников, чтобы нечаянно их не раздавить. Но едва "Уран" потерял высоту, как на него надвинулся смерч. Выбора не было. Пришлось, забыв о людях, спасать корабль. Превратив его в самолет, дядя Ваня хотел избежать роковой встречи, но не успел. Огромный вихрь втянул корабль в себя и, завертев, потащил в облака. Включив воздушные моторы на полную мощность, летчик заставил "Уран" выскочить из смерча, но при этом его так закружило, что он впервые в жизни потерял ориентировку. Экран локатора потух. Прожекторы не включались. За окнами стояла, черная стена, изрыгающая ливень.
Чувствуя, что теряет сознание, дядя Ваня приостановил двигатели помчавшегося вслепую корабля. Где верх, где низ? Ему казалось, что корабль вошел в штопор и падает на планету. Но можно ли этому верить? Стрелки приборов плясали перед его отуманенным взором. Автопилот? Испорчен! Как странно летит корабль... Эх, только бы выйти за облака...
...Страшный удар, треск разбитой аппаратуры - и полуразрушенный "Уран" накрепко засел в мокром песке.
Свет погас сразу. Радиосвязь с экипажем оборвалась. Летящие камни оглушительно барабанили по обшивке и стеклам. Корабль быстро заносило песком.
Едва оправившись от сотрясения, Иван Тимофеевич хотел бежать на поиски пропавших. Но до конца урагана нельзя было и думать о том, чтобы оставить корабль. С досады он махнул рукой и, включив аварийное освещение, пошел в пропускник.
Константин Степанович и Максим лежали без сознания. С трудом втащив их в кабину, дядя Ваня начал стаскивать с них скафандры. Как ни дико ему после казалось, но он забыл, что в кабине находится Маша и если бы не раздавшийся за его спиной полувздох, полустон, то вряд ли бы он вообще о ней вспомнил.
Капитанская дочка кое-как поднялась на ноги и, цепляясь за стены, подошла к Сидоренко. Они принялись вдвоем приводить пострадавших в чувство. Максим скоро очнулся. При падении он успел принять удобное положение и отделался только огромной багровой шишкой на лбу. У него ныло место ушиба и сильно болела голова, но он был совершенно здоров. Гораздо хуже выглядел Константин Степанович, который с самого начала закружился до бесчувствия. В момент падения он был совершенно беспомощен и не приготовился к удару. Он тоже вскоре пришел в себя, но у него тут же началась рвота, сопровождаемая сильным головокружением. Кроме того, он жаловался на боль в колене и в правом предплечье.
Перевязав Константина Степановича и оставив Максима менять компрессы на лбу старого астронома, Иван Тимофеевич отозвал Машу в сторону, чтобы обсудить создавшееся положение.
Первым долгом они решили восстановить радиосвязь с товарищами, оставшимися вне корабля, и выяснить, что с ними. Ремонт радиостанции взяла на себя Маша. Осмотр показал, что поврежденными в основном оказались лампы, которые вышли из строя из-за сотрясения.
Пока Иван Тимофеевич рылся в кладовой, где хранились запасы оборудования, Маша проверила проводку, запаяла несколько обрывов и принялась за исправление силовой и осветительной сети. К тому времени, когда Сидоренко вернулся нагруженный ворохом коробок, электропроводка была полностью восстановлена.
Большая часть запасных радиоламп и осветительных трубок была испорчена. Все же им удалось подобрать нужный ассортимент и тех и других, и пока Иван Тимофеевич заканчивал ремонт освещения, Маша привела в порядок радиостанцию.
Включили приемник. Маша ожидала, что из него послышатся голоса пропавших товарищей. Но громкоговоритель молчал. Маша еще раз проверила исправность установки. Полная тревоги, она наклонилась к микрофону.
- Говорит "Уран"! Говорит "Уран"! Я - Маша! Отвечайте, отвечайте!
К ее неописуемой радости, громкоговоритель сразу же ответил голосами Ольги Александровны и Синицына. "Счастье, что хоть эти двое живы", - мелькнуло в ее сознании.
- Наконец-то, Машенька! - радостно отозвалась Ольга Александровна.- Мы уж было отчаялись!
- Мы лежим, засыпанные песком, не можем шевельнуться, а вы и в ус не дуете! - зло прогудел Николай Михайлович.- Хорошо, что скафандры не дают песку нас раздавить. Что у вас случилось? Почему молчали до сих пор?
Немного подумав. Маша ответила:
- Мы все четверо живы. "Уран" стоит на поверхности Венеры, где-то недалеко от моря, и тоже засыпан песком... Постойте, что это такое? - оборвала она внезапно.
Маша ясно расслышала тихое ритмичное постукивание, доносившееся откуда-то извне. Ее привычное ухо автоматически отметило:
"...ивы ли вы?"
И тут же наступила тишина.
- Ничего не понимаю, - обратилась она к Сидоренко. - Я готова поклясться, что кто-то сейчас морзил. Вы слышали?
Иван Тимофеевич не успел ответить, так как постукивание возобновилось. Мешая слушать, из громкоговорителя несся бас Синицына:
- Почему вы замолчали? Черт побери! Почему вы молчите?
Чувствуя, что объяснения бесполезны, Маша, не теряя времени, щелкнула выключателем, и в наступившей тишине ясно различила выстукиваемые по обшивке "Урана" слова:
- Я - Белов, живы ли вы? Я - Белов, живы ли вы?
Маша радостно схватила первый попавшийся под руки тяжелый предмет и, подбежав к двери пропускника, где кабина не была обшита линолеумом, забарабанила ответ:
- Мы живы. Где вы находитесь? Целы ли?
Последующий "разговор" был таков:
- Я нахожусь у конца правого крыла, которое торчит из кучи песка и камней. Я цел, но сильно помят. Радиостанция скафандра повреждена. Как у вас дела?
- У Иванова легкое сотрясение мозга и разбито колено. Медведев только ушибся. Остальные здоровы. Установлена радиосвязь с Петровой и Синицыным. Они засыпаны песком. - Маша помедлила, потом застучала: - Связи с Ковалевой пока нет...
Ответные постукивания прекратились. Подождав немного. Маша хотела сделать повторный вызов, но Белов сам продолжил разговор:
- Установите по приборам направление, где находятся Петрова и Синицын, успокойте, как сумеете. Попытайтесь прорыться. Отсюда невозможно и нечем.
- Что делается снаружи?
- Ураган, пронесся, но ветер такой - стоять невозможно. Солнце село. Из-за туч полная темень. Когда вы боролись со смерчем, я проследил место вашего падения. Меня подхватило ветром и протащило по воздуху и по земле с километр. Я оказался метрах в ста под ветром от вас. Полз к вам, но несколько раз меня отшвыривало назад. Все. Приступайте к работе.
Включив радио кабины, Маша успокоила бесновавшегося Синицына и Ольгу Александровну и, запеленговав место, где они находились, стала надевать скафандр. Уже одетые Сидоренко и Максим стояли в дверях пропускника с кирками в руках. Подойдя к Константину Степановичу, Маша увидела, что он спит. Она поставила около него термос с водой и направилась к двери.
Внезапно ей пришла в голову счастливая мысль: а что, если использовать взрывчатый материал?! Максим пошел в кладовую и вскоре вернулся, доверху нагруженный всем необходимым для взрывных работ.
Путешественники с жаром принялись за работу. Воспользовавшись тем, что под корпусом корабля оставалось свободное пространство, они отгребли туда часть песка изпод крыла и принялись рыть подобие пещеры. Правда, стены этой пещеры были очень ненадежны. Пропитанный водой песок отваливался от них целыми пластами, мгновенно уничтожая результаты предыдущих трудов. Но в конце концов пещера все-таки была выкопана. После этого все трое взялись за рытье прохода. Проход шел под крылом. Он был узок и низок, так как емкость пещеры, в которую сгребался песок, не позволяла сделать его шире. Однако проползти по нему, согнувшись в три погибели, было можно. Иван Тимофеевич выгребал песок и отбрасывал его к Маше. Маша сдвигала его по проходу дальше, к пещере, где Максим тщательго заполнял им каждую щель.
Через несколько часов изнурительного труда было готово лишь десять метров прохода. Надо было спешить, иначе засыпанные друзья могли погибнуть. И Маша приступила к выполнению своего смелого плана. Сменив дядю Ваню в голове этого своеобразного забоя, она изменила его направление под прямым углом и, толкая перед собой небольшой сверток взрывчатки, соединенный с бикфордовым. шнуром, протянутым до самого корабля, стала осторожно копать. Вскоре коридор вышел из-под крыла и остался без крыши. Как Маша и ожидала, прежде чем он обвалился, ей удалось прорыться метра на два с половиной от края крыла. Заряд остался в обвалившемся конце. Кое-как с помощью дяди Вани Маша выбралась из-под обвала.
Остальное было просто. Снова засыпав и плотно утрамбовав проход метра на два от места его поворота, путешественники вернулись к кораблю и подожгли шнур. Опасения Максима, чтог от сотрясения осыплются стенки пещеры, не оправдались. Слабый взрыв разметал лишь слой песка, находящийся непосредственно над зарядом, и образовал довольно пологую воронку, дно которой доходило до уровня прохода. Они убедились в этом через час, как только закупоренный конец прохода был открыт. Так, благодаря Маше была одержана первая победа: спустя каких-нибудь десять часов после катастрофы все, кто находился в кабине "Урана", освободились из песчаного плена.
Не обращая внимания на сыпавшиеся в воронку камни, Иван Тимофеевич, Маша и окончательно пришедший в себя, хотя и смертельно усталый Максим поползли на поиски Белова. Он лежал под концом крыла почти без признаков жизни. С огромным трудом они протащили его по песчаному тоннелю в кабину и освободили от скафандра.
Игорь Никитич был цел, но все его тело было так избито, так густо покрыто кровоподтеками и синяками, что на него было страшно смотреть. Каркас скафандра кое-где лопнул, и острые концы его обломанных ребер в нескольких местах впились в тело, причинив не опасные, но очень мучительные ранения.
Маша попробовала уложить Игоря Никитича в постель, но он только отмахнулся.
- Нет, нет, оставьте! Буду я валяться из-за трех синяков! Включите-ка лучше радио.
Пока летчики промывали ему раны, он, временами ежась от боли, кричал в микрофон:
- Ольга Александровна! Николай Михайлович! Что вы там приуныли? Ну-ка, отзовитесь скорей!
- Игорь Никитич? Боже мой, как хорошо! - откликнулась Ольга Александровна. - Как вы себя чувствуете?
- Роскошно! Как новорожденный младенец! - ответил он со смехом, подмигивая окружающим" и показывая глазами на спеленавшие его бинты.- Николай Михайлович, не слышу вас!
- А что меня слушать? - довольно благодушно пророкотал "колючий геолог". - Лежу себе помаленьку да жду секурсу.
- Ну, лежите, лежите! Мы сию минуту выходим вас искать. Маша! Давайте-ка запасной скафандр,
- Но ведь он не по вашей фигуре, - вполголоса ответила Капитанская дочка,- Может быть, вы все же останетесь?
- Хватит. Некогда спорить. Тащите его сюда!
Маша неохотно пошла в кладовую. Игорь Никитич приблизился к койке, на которой лежал Константин Степанович, и осторожно положил ему руку на лоб. Профессор с трудом поднял на Белова мутный, тяжелый взгляд.
- Вы? - скорее догадался, чем услышал Игорь Никитич. Теперь все хорошо! Все хорошо.
Слабая улыбка тронула углы запекшихся губ старого ученого.
- Конечно, хорошо! Вот мы только сходим сейчас за доктором. А вы пока поспите... Ладно?
Константин Степанович покорно закрыл глаза.
- А вы куда? - изумился Белов, увидев Машу, одетую в скафандр.- Сейчас же снимайте, вы остаетесь дежурить. Да смотрите хорошенько за профессором! - прибавил он шепотом.
Маша охнула, но не осмелилась спорить. Только в горящих глазах ее сквозили непокорство и глухая обида.
А Игорь Никитич, быстро надевая запасной скафандр, вслух соображал:
- Компас есть... Маша! Уточните пеленг! Так... Значит, азимут восемнадцати.. Отметим... Кирки с собой. Максим, возьмите нить Ариадны!
- ???
- Ну, моток тонкой стальной проволоки, да побольше! Так. Теперь, кажется, все. Пошли!
Найти заживо погребенных Петрову и Синицына не представляло труда, так как направление поисков было известно. Мужчины ползли, постепенно разматывая проволоку, соединявшую их с кораблем. Часа за полтора им удалось отползти от корабля на четыреста с лишним метров. Двигаться приходилось почти против ветра, который за последвне часы несколько изменил направление. Время от времени Белов бил плашмя киркой по песку и спрашивал у засыпанных, слышат ли они звуки ударов. Те отвечали с досадой, что ничего не слышно. Синицын не удержался от восклицаний о том, что спасательный отряд, видимо, ищет их совсем не там, где надо. Волнуясь и сбиваясь, слабеющим голосом он просил Белова снова начать поиски от корабля. Было ужасно обидно слышать над самым ухом голоса изнемогающих товарищей и не иметь возможности оказать им прмощь.
Наконец Ольга Александровна, попросив Синицына помолчать, сказала, что она слышит какой-то шум.
- Сейчас я ударю три раза подряд, с интервалом в одну секунду,- предупредил Белов.
Едва прозвучал последний удар, как Ольга Александровна радостно воскликнула:
- Слышу! Ясно слышу слева!
- А я почти над собой! - подал голос Синицын.
Долго велись осторожные раскопки, которые стоили нечеловеческих трудов измученным людям. Как ни старался ветер уничтожить их труд, человеческое упорство преодолело все, и через два часа Николай Михайлович и Ольга Александровна сидели на песке, ослабевшие, помятые, но живые.
Игорь Никитич предложил им ползти в сопровождении Максима к кораблю, но узнав, что Белов и Сидоренко остаются на розыски Гали, оба категорически отказались.
В том, что Галю надо найти живой или мертвой, никто не сомневался. Но где ее искать? Кто мог на это ответить?
Ольга Александровна видела ее в последний раз в тот момент, когда она приподнялась на локтях и была унесена ветром.
Николай Михайлович вообще ничего не видел, потому что в момент катастрофы думал лишь о том, как спасти сумку с образцами минералов. Это ему вполне удалось, пояснил он, похлопывая по солидному мешку весом едва ли не в пару пудов, который был доверху набит камнями.
Больше других мог бы сказать сам Белов, Он видел, как Галя, пролетев по воздуху метров пятнадцать, упала на землю. Когда она пыталась повернуться, гонимый ураганом большущий камень налетел на нее и смял, как танк сминает придорожный куст. Затем туча песка от смерча, рухнувшего под напором "Урана", засыпала и ее и всех, кто был поблизости. Белов успел проследить и заметить место падения корабля. Он пополз к бугру, ставшему общей могилой, надеясь кому-нибудь помочь, но неосторожно приподнялся и был подхвачен мощной воздушной струей.
Однако Игорь Никитич молчал. Угрюмый, сидел он рядом с друзьями и глядел на мрачную пустыню, по которой разгуливал ветер.
Где-то рядом, в каких-нибудь двадцати шагах лежала под песком чудесная синеглазая девушка, дороже которой не было никого на свете! Может быть, она была еще жива, может быть, звала его в предсмертных муках, а он, победивший земное притяжение, не мог ей помочь. Нет, нельзя сдаваться!
Белов попытался сосредоточиться. Здесь, на месте ямы, тогда лежала Ольга Александровна. Галя лежала рядом со-стороны моря. Но откуда же дул ветер? Да, да, он дул вдоль берега. Это был чистый норд. А сейчас он дует с моря, почти с запада. Значит...
Ольга Александровна с беспокойством наблюдала за странными маневрами Белова. Он осторожно выполз из ямы и лег на бок. Затем, выбрав направление, куда-то пополз, стараясь, чтобы его не сносил ветер. И вдруг закричал:
- Здесь надо рыть!
Глядя, с каким ожесточением Игорь Никитич разгребает подхватываемые ветром мелкие камни, спутники его в недоумении подтолкнули друг друга. На мгновение им показалось, что Игорь Никитич сошел с ума. Почему надо искать именно в том месте, а не в другом? Чтобы найти Галю, надо методически срывать весь этот песчаный массив.
Ольга Александровна совершенно не к месту вспомнила анекдот о том, как некий "ученый", чтобы поймать живого льва, предложил просеять весь песок Сахары. Ей стало вдруг очень смешно. Помешавшийся Белов, откапывающий в несуразном месте труп Гали? Ха, ха, ха!
"Профессор Петрова, придите в себя, у вас приступ истерии!"- мысленно скомандовала она себе.
Чтобы овладеть собой, Ольга Александровна схватила первую попавшуюся под руку кирку, подползла к Белову и молча стала помогать ему разгребать песок. Через несколько минут к ним присоединились остальные, и работа закипела.
- Фронтом, фронтом копайте, от меня до Максима! Ведь я определил место на глазок и мог ошибиться! - командовал Игорь Никитич, расставляя людей.
Яма росла. А Игорем Никитичем и Ольгой Александровной овладевало нестерпимое беспокойство: первым - за точность своего расчета, второй - за последствия разочарования, которое рано или поздно ожидало Белова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22