Я представила
себе его глаза, так, как их могли видеть Бегуны, желтые, холодные,
оценивающие, похожие на глаза кота.
Я слышала, что Бегуны совещаются, но не могла понять их диалекта. Они
что-то требовали. Карн покачал головой. Самый низкорослый сделал шаг
вперед и ударил его. Карн покачнулся и задрожал от гнева, но не ответил на
удар. Бегуны снова стали что-то требовать.
Карн снова покачал годовой:
- Мой брат мал и болен, и у нас очень мало припасов. - Бегуны
прервали его бранью. Карн пожал плечами: - Я принесу то, что у нас есть.
Он медленно подошел ко мне, вызывающе повернувшись спиной к копьям
Бегунов, стал так, чтобы загородить меня. Его лицо было озабоченным и
напряженным.
- Спрячь несколько спичек в башмаки. - Пока я прятала спички, он
вытащил завернутое в пластик копченое мясо, компас и отнес копье и все,
что осталось, Бегунам. Спор продолжился. Один из Бегунов угрожающе
направился к моему укрытию. Резким выкриком Карн остановил его. Бегун
остановился.
- Эй, парень! - Карн повернулся ко мне. - Выгляни-ка сюда.
Я высунула голову из-за камня, Бегуны уставились на меня с удивлением
и слегка попятились. Однако уступать в своих требованиях они не хотели.
Карн медленно пошел назад.
- Они хотят мяса. Я забыл, что у голодных людей прекрасное обоняние.
Они настолько голодны, что не боятся даже гнева Огневолоса.
Но и мяса оказалось недостаточно. Карн умолял, но безуспешно.
- Им нужно оружие, - сказал Карн. - Я сказал, что у нас его нет, но
они грозятся обыскать тебя. Лучше отдать им и флягу тоже. Они теряют
терпение.
- Разве она нам не понадобится? Спрячем ее и пусть ищут, а?
Карн резко дернул меня своими железными пальцами. Его лицо было
белым, а в глазах - сразу боль и гнев.
- Дурочка, никто не должен тебя обыскивать. Они же узнают, что ты -
женщина. Понимаешь, что здесь это значит для них?
Только тут до меня дошло, о чем он говорит, и ужас охватил меня.
- Что если они... если ты... Карн? - вцепилась я в него.
Железная хватка на моей руке ослабла.
- Жанна, не надо, - его голос дрогнул, и он запнулся на мгновение,
чтобы совладать с собой. - Я пройду сквозь ад. Я сам тебя убью, но не
допущу этого, поверь.
Я верила ему. Я смотрела, как он шел навстречу этим людям, высокий,
стройный, отважный, когда я замирала от страха. Он был ничем не защищен от
неожиданного удара. Коренастый, который, вероятно, был главным среди
Бегунов, жадными пальцами коснулся плаща Лхарра, но тот упрямо покачал
головой.
- У вас наш станнер, наша пища, наша вода. Жизнь - это все, что вы
оставили нам. Если вы отнимете одежду, то отнимете и жизнь. Мы пришли с
миром и позвольте нам уйти с миром. Боги тех-кто-перебегает-пустыню
защищают мирных путников и налагают тяжкое проклятье на тех, кто
покушается на их жизнь.
Бегуны посовещались, коротышка спорил с другими и, казалось, одержал
верх. Я с замиранием сердца наблюдала за ними и только потом поняла, что
причиной боли в моих сжатых ладонях были мои собственные обломанные ногти,
впившиеся в кожу. Нас ожидала очень холодная ночь, накатывавшаяся из-за
горизонта, тянувшаяся к нам через пустыню. Даже сквозь плащ и куртку я
ощущала ее ледяное дыхание. Медленно опускались крупные снежинки. Четверо
мужчин неподвижно стояли лицом к лицу, состязаясь в силе духа. Двое
Бегунов пытались выдержать звериный взгляд своего предводителя. Карн
словно застыл, наблюдая за ними. А кругом вели свой нескончаемый хоровод
пушистые и ленивые снежинки. Наконец Карн нарушил молчание.
- Вам придется убить нас, чтобы отнять одежду. Но в здешних местах
нет освященной земли. Наши души не найдут здесь места для успокоения, они
будут преследовать вас, а Огневолос отнимет силу у ваших костров, и они
больше никогда не согреют вас.
Бегуны продолжили свой спор, тотчас перешедший в перебранку. Их вожак
буквально прыгал от ярости. Карн повернулся к ним спиной и медленно
направился ко мне. Вожак направил на него станнер. Я окаменела от ужаса. В
тот момент, когда он нажимал на спуск, один из его приятелей ударил его по
руке.
Коротышка попробовал еще раз, но безуспешно - заряд выпал.
Еще больше рассвирепев, он ухватился за копье. Двое других выглядели
испуганно, но не посмели помешать ему. Я хотела предупредить Карна, но
слова не смогли вырваться из моей груди, парализованной страхом. Этот
пигмей целился в спину удаляющегося Карна. Мне хотелось закрыть глаза, но
и это было не в моих силах. Рука Бегуна медленно откинулась назад, и копье
отправилось в свой смертоносный полет.
- Карн!
Карн распластался на земле, копье пронеслось над его головой. Я резко
выпрямилась. Копье еще дрожало, когда Карн вырвал его из земли и подбежал
ко мне.
- Теперь у нас чуть больше шансов, - он мрачно усмехнулся.
Но Бегуны больше смерти боялись привидений, поэтому, не возобновляя
своих попыток, они ушли. Несколько часов мы провели, сидя на грубых
камнях. Ноги болели нестерпимо. Желудок сжался и вслух выражал свой
протест, но есть было нечего, не было даже этих зеленых побегов, которые,
по словам Карна, должны в великом множестве появиться через пару недель.
Пить тоже было нечего. Снег падал неохотно и не успел еще накопиться
достаточно толстым слоем. Дразнящий тоненький пушок покрывал камни и
кустарники, не давая возможности собрать его. Казалось, что от жажды язык
потрескался. Не знаю, был ли Карн в это время занят мыслями о еде в той же
мере, что и я. Я не стала спрашивать. На нем и без того лежал слишком
тяжелый груз ответственности за наши две жизни.
Я думала о том, как долго может человек без пищи и воды сохранять
ясность ума. И сколько еще мы сможем пройти.
Потом долгие-долгие часы мы то взбирались на холм, то спускались, то
снова карабкались вверх, а голодная слабость в моих ногах становилась все
сильнее и сильнее. Только усилием воли я заставляла себя идти. Карн
соскребал с камней снег и давал его мне. Говорить не было сил. Карн
озабоченно качал головой - начинало темнеть, а указателей, которые он
разыскивал, мы пока не видели.
- Сигнальные огни начинаются за километр от домика для патрулей. Мы
никак не могли пройти мимо.
Но на самом деле нам приходилось почти все время глядеть под ноги, и
было бы неудивительно, если бы мы просто не заметили этих знаков. Вся
земля была усеяна крупными и мелкими обломками камней, и из-за этого мы
двигались очень медленно. В тех местах, где мягкая почва сменяла камень,
путника подстерегали полусгнившие стволы и обломившиеся ветви, а выпавший
снег скрывал эти предательские ловушки. День, суливший мороз, оказался
верен своему обещанию. Холод жег лица, пробирался под теплые дорожные
плащи, пальцы стыли даже в рукавицах.
- Поторопись, - Карн прибавил шагу. - Если мы не найдем указателя
прежде, чем отключится свет, нам придется блуждать здесь всю ночь.
В таком холоде это означало бы смерть. Я поежилась от этой мысли и
заставила свои налившиеся свинцом ноги двигаться чуть быстрее. Было уже
темно, когда мы нашли первый указатель, затем два других. Карн шел гораздо
быстрее меня и вскоре почти скрылся из виду. Я испугалась. Пытаясь его
нагнать, я поскользнулась на каменном бугорке и сильно подвернула лодыжку.
Я закричала.
- Жанна! - в голосе слышалось беспокойство.
- Я... ничего.
Он вернулся, чтобы убедиться, что все в порядке, и тотчас же быстро
зашагал вперед. Не знаю, как это удавалось ему при той усталости, которую
он должен был ощущать. Пройдя еще немного, он остановился.
- Ты видишь огонь, Жанна?
Я напрягала зрение, пытаясь что-нибудь разглядеть во мраке и метели.
- Нет, а что там?
Но светлое пятнышко оказалось древесным грибом.
Карн вздохнул.
- Вернемся к предыдущему и начнем сначала.
В лесу было уже совсем темно. Я собрала немного снега и погрузила в
него горящие губы. Ледяная влага напоила иссохшее горло и язык.
Под ногами я вдруг почувствовала что-то похожее на твердую тропинку.
Быть может, она приведет нас к цели? Сможем ли мы идти на ощупь?
- Это небезопасно, - сказал Карн. - После реки в здешних холмах
находится единственный источник питьевой воды. Тут целый лабиринт
тропинок, протоптанных животными, и в нем можно блуждать целую вечность.
Попробуем иначе. Посиди здесь. Я разведаю, что впереди, а обратную дорогу
найду по твоему голосу.
- Милорд. - Мой голос невольно прервался. - Карн...
Мой муж поднял мои ладони и тихонько сжал их.
- Постарайся не бояться. Нам больше ничего не остается.
Он исчез в темноте и, блуждая среди камней, время от времени звал
меня.
- Жанна!
- Здесь, - отзывалась я.
Голые стволы старых деревьев и снежная ночь окружали меня. Я сидела
на снегу, ветер продувал меня насквозь, и холод пробирался под одежду.
Вдруг Карн воскликнул:
- Я нашел его.
Потом мы, перекликаясь, нашли друг друга. Указатель, нанесенный на
кору сломанного дерева, слабо светился в темноте. Карн обнял меня и крепко
прижал к себе.
- Дерево слишком сильно наклонилось. Должно быть, мы просто прошли в
двух шагах от него, когда было еще достаточно светло и свечение краски
было незаметно. Похоже, что мы уже близко.
Потом он взял меня за руку, и мы ощупью пробирались по невидимой
тропинке. Карн оказался прав. Мы нашли еще два указателя и вышли на
небольшую поляну, где стоял домик для патрулей. Среди бушующей метели он
казался темной глыбой, лишенной очертаний, но Карн уверенно нашел дорогу к
двери и провел рукой по внутреннему краю дверной рамы. Нащупав потайную
защелку, он нажал ее, и дверь беззвучно отворилась, а когда мы вошли, так
же беззвучно закрылась за нами.
- Подожди тут, - сказал Карн. - Сейчас здесь будет тепло. - Он
осторожно пробирался по комнате, ощупывая ногами пол, и все же я слышала,
как он дважды натолкнулся на что-то в темноте. Вот его башмаки заскрипели,
он присел на корточки, и через мгновение комната осветилась и горячий
воздух потек через вентиляционные отверстия в полу по периметру комнаты.
Он опустился рядом с одним из отверстий и похлопал рукой по пыльному полу.
- Садись рядом, согрейся.
Я послушалась. Мы сняли промокшую верхнюю одежду и долго сидели,
впитывая тепло и наслаждаясь отдыхом и покоем. Карн притянул меня к плечу.
- Часть дела сделана, - сказал он.
Внезапно я представила себе, что могло с нами случиться, и мое
намерение показать себя мужественной и независимой разлетелось в пух. Я
спрятала лицо на шее у Карна и крепко к нему прижалась. Он обхватил меня
свободной рукой и прижался щекой к моим мокрым волосам. Сжавшись в
комочек, я долго и безутешно плакала, пока наконец усталость не сморила
меня.

16
Я не помню, как оказалась в постели, поэтому, проснувшись, с
удивлением рассматривала каменные стены, грубое шерстяное одеяло,
металлические поручни, снежинки за окном, которые непонятным образом
оказались где-то внизу. Оказалось, что я лежу под потолком на двухэтажной
койке. Карн стоял около лучевой печи и готовил завтрак. Восхитительный
запах горячего клэга заставил меня приподняться. Мне уже так долго не
удавалось его отведать.
Должно быть, Карн услышал, что я пошевелилась. Он оглянулся и
улыбнулся мне.
- Доброе утро. Ты уже достаточно проголодалась, чтобы немного
перекусить?
- Проголодалась? Ты еще шутишь! Мне кажется, за последние два или три
дня мы вообще ничего не ели.
Он подошел и протянул мне руки.
- Спускайся, я тебе помогу.
Он осторожно опустил меня на пол, и мне показалось, что он немного
помедлил, прежде чем выпустить меня. Из чего состоял завтрак, я так и не
сумела определится - вероятно, это была какая-то высушенная синтетическая
смесь, но это была еда, и она мне нравилась. Карн выглядел безмятежным.
- А когда мы выберемся отсюда, Карн?
- Когда сойдет снег. Дня через четыре или пять, возможно. Весной он
долго не держится.
- Ты можешь послать за флиттером или чем-нибудь еще?
Он поднял на меня удивленные глаза.
- Я думал, ты знаешь. Эти посты соединяются только друг с другом и
командным центром Совета. На Старкере-4 слишком много соперничающих групп,
чтобы разрешить солдатам какого-либо Дома иметь внешнюю связь.
- А как насчет поместья?
- Приходится соблюдать осторожность. Лорд Ричард это наверняка
предусмотрел. Сейчас он, по-видимому, считает, что мы пропали. Однако
здесь я ничего не могу ему противопоставить.
Мы погрузились в размышления. Карн встал и подошел к окну, но пока я
убирала со стола и укладывала тарелки в мойку, я чувствовала на себе его
неотрывный взгляд. Это бегство через пустыню изменило нас в чем-то, но мне
не хотелось докапываться, в чем именно. Ему, наверное, тоже, иначе он бы
не стал молчать.
После того, как уборка была закончена, мне уже нечем было занять
руки, и я уютно устроилась в одном из трех кресел. Карн все еще стоял у
окна, поглядывая то на меня, то на снег. Я не видела выражения его лица.
Когда он наконец заговорил, то его голос звучал настолько тихо, что я едва
слышала его.
- Жанна. Мне необходимо знать, это действительно очень важно, как вы
у себя на Фру относитесь к смерти? Я понимаю, что тебе очень трудно
ответить на такой вопрос, но прошу тебя, постарайся. Я не стал бы
спрашивать, не будь это важно.
Это не был отвлеченный вопрос, вопрос о фруванских религиях. Он
спрашивал о нас, о себе и обо мне, а у меня в тот момент не было сил,
чтобы трезво и отстраненно размышлять об этом. Я отвела глаза, потом снова
взглянула на него. Если этот вопрос важен для него, значит, он каким-то
образом важен и для меня. Но смерть, ужасная смерть...
Нужно было ответить ему.
- На Фру это всегда происходит быстро. Всегда. Милосердная щадящая
быстрота. Ценность жизни для нас в значительной мере определяется
возможностью полной власти сознания над телом. Но, хотя мы, по существу,
не знаем болезней, тело со временем изнашивается. Ни у кого не хватает сил
постоянно чинить каждую клеточку.
Я взглянула на его резкий профиль. Будь проклята эта его
академическая тренировка. Мне нужно было знать, что он чувствует.
- Моя мать в молодости была исключительно красива. Ей казалось, что
морщинки уродуют ее. Ей приходилось тратить по несколько часов в день,
чтобы уберечь хотя бы кожу лица. Но спустя несколько недель она решила,
что все это не стоит потраченного времени. Теперь у нее очень милые,
мягкие морщинки, но она все еще прекрасна.
Я вздохнула. Эта бесхитростная история не смогла ослабить железные
тиски самоконтроля, в которые он себя зажал.
- У нас старики сами выбирают свой час. Когда их сердца устают, они
начинают готовиться - раздают свое имущество, прощаются с друзьями и
близкими, потом отправляются в Последнюю Обитель, где покидают этот мир за
несколько часов.
Но мне было страшно подумать, как человек заканчивает свой путь
здесь, где люди планировали убийства, где убивали друг друга из мести,
ради выгоды, а то и, как можно было судить по их дуэлям, ради развлечения.
Карн неподвижно стоял у окна, с преувеличенным вниманием разглядывая
падающий снег.
Спасительная злость охватила меня.
- На Фру все по-другому. Мы ценим жизнь. Гхарр умеет думать лишь о
том, как уцелеть самому и уничтожить другого. Вы убиваете друг друга и
находите это законным. - Мне пришлось прерваться. Комок встал в горле. Я
вспомнила свои ночные кошмары, мертвое лицо Карна... - Что значат для тебя
мои чувства? Я только инструмент, инкубатор для детей, я...
Тут он посмотрел на меня, и в лице его была боль и грусть.
- Твои чувства для меня значат очень много. Очень. Наше положение
показывает, что удача изменяет мне. Может статься, моя дорогая жена, что
конец мой уже недалек. Смерть может прийти от руки убийцы или на дуэли. Я
не могу дать тебе никакой защиты. А что мои враги могут сделать с тобой...
- голос его дрогнул.
Я отвернулась. Эта боль в его глазах. Какую бурю чувств породила она
в моей душе. Он не должен был этого видеть.
Почти весь остаток дня прошел в мучительном молчании. Мы пытались
говорить о пустяках, но слова казались неуклюжими и ненужными. Карн задал
больной вопрос, который почти заставил нас обнаружить те чувства, в
которых мы не хотели признаться даже себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31