Все это выглядело очень
соблазнительно, но я совсем не хотела отдаться человеку, который силой
оторвал меня от всего, что я любила и о чем мечтала. Я не хотела отдаться
этому чужестранцу.
Когда двери лифта открылись наконец на четвертом этаже, Лхарр только
вежливо взял меня под руку и повел в столовую. В эту ночь, так же как и во
все предшествующие ночи, он не тревожил меня.
Лхарр сообщил мне, что мы будем отмечать рождество только в кругу
своей семьи. Это означало, что к семье Лхарра присоединятся лишь Кит,
Джемми и слуги благородного происхождения. Другие члены Семьи и слуги
будут отмечать праздник отдельно от нас в Большом Зале. Так как в Доме
существовал обычай, согласно которому одна из женщин Семьи Халареков
должна была прочитать в рождественский вечер какую-нибудь рождественскую
историю, то Кит решила удивить Лхарра моим знанием ромского языка. Таким
образом, в этом году именно я должна была прочитать рождественскую
историю.
Нам легко удавалось держать в секрете уроки ромского языка, пока лорд
Карн длительное время в течение дня находился вне дома. Однако с
наступлением последней недели Адвента начались сильные морозы, и он уже не
выходил из дома, так что нам было уже трудно что-либо скрыть от него. Кит
тщательно планировала наши занятия. Каждый день перед сном Джемми обычно
играл с Лхарром в шахматы. В это время мы с Кит старались ускользнуть от
них незамеченными, чтобы позаниматься хотя бы час или два.
Один раз лорд Карн вернулся домой от де Ври слишком поздно, чтобы
играть с Джемми в шахматы, и нам пришлось отложить занятия. На следующий
вечер, как только они сели играть, мы с Кит уединились в библиотеке. Кит
уселась у огня и стала рассматривать верхнее платье, которое я почти уже
закончила. Я взяла с полки у камина толстую книгу Халареков и, опираясь о
каминную доску, стала читать вслух. Разглядывая вышивку на моем платье,
Кит внимательно слушала меня. Ей ни разу не пришлось исправлять мое
произношение. Лхарр, должно быть, несколько минут наблюдал за нами, стоя
на верхней ступеньке железной лестницы, прежде чем мы услышали его резкий
голос.
- Вы хорошо читаете по-ромски, леди!
Мы обе подпрыгнули, как ужаленные. Он сказал это очень суровым и
холодным тоном. Кит поспешно спрятала за спиной платье, которое
рассматривала, а я быстро захлопнула книжку. Обе мы выглядели, словно
провинившиеся ученицы.
- Вы так быстро выучили язык, мадам, или знали его и раньше? - голос
его звучал еще холоднее, чем раньше.
- Мой лорд...
- Карн! - в голосе Кит слышался упрек. - Я учила ее языку. Мы
собирались сделать тебе сюрприз.
- Извини, Кит, - он потер глаза тыльной стороной ладони. - Я слишком
подозрителен.
- Это у Жанны ты должен попросить прощения, - резко возразила ему
Кит. - У тебя больше оснований подозревать меня, чем ее. В конце концов,
именно _м_о_й_ муж предал тебя.
Она прикусила нижнюю губу и, сложив руки на коленях, внимательно
уставилась в потолок.
То, что Кит встала на мою защиту, очень удивило меня. Все считали,
что она не знает, как погиб Ник. Кроме того, я бы никогда не решилась
поставить на место _с_в_о_е_г_о_ старшего брата так, как сделала это она,
да еще ценой таких неприятных воспоминаний.
Однако Лхарр вел себя более тактично и галантно, чем Питер. Он
повернулся ко мне.
- Кит права, Ларга. Я был к тебе несправедлив. Пожалуйста, извини
меня, - он криво улыбнулся. - Если Кит научит вас некоторым тактическим
приемам, мадам, я уже не смогу справиться с вами обеими.
Холодный тон, которым он произнес эти слова, свидетельствовал о том,
что он не хотел обсуждать этот вопрос в присутствии Кит. Вечером того же
дня, когда служанки помогали мне раздеваться перед сном, я смогла
убедиться в этом. Он велел моим служанкам немедленно выйти из комнаты и
сурово обратился ко мне.
- Я не верю, что Кит была единственной твоей помощницей. Ты слишком
быстро выучила ромский язык. На это не способна ни одна женщина. - Он
больно схватил меня за руки. - Кто еще помогал тебе?
Он стоял так близко! Всем своим существом я ощущала его гнев. Я
быстро перевела дух и пробормотала:
- У меня от природы хорошие способности к языкам.
Он грубо встряхнул меня.
- Ты ведешь себя очень нагло. Я не намерен терпеть это.
- Кит и магнитофонные ленты с лингафонным курсом...
- Ленты. Я не позволял выдавать тебе никаких лент. Кто отдал приказ
без моего разрешения? Кто? - Лхарр снова сильно встряхнул меня.
- Неужели вы считаете, что я выдам его?
- Кто-то в этом доме должен был получить приказ, кто-то в Гильдии -
принять его. Кто?
Собравшись с силами и преодолевая охвативший меня страх, я холодно
сказала:
- Я не позволю, чтобы меня трясли, милорд. Я не ваш ребенок и не ваш
слуга, чтобы со мной так обращались.
Я оттолкнула от себя его руку и потерла оставшиеся у меня на руке
красные пятна.
- Помните свое место, мадам.
- Я помню. Я - Жанна Верлит, рожденная свободной, гражданка Фру и
Федерации, известный специалист в области доиндустриальной истории
Террана. Вот мое "место", и я не позволю вам делать из меня то, что вам
нравится.
- Так ведут себя все жены на Фру?
- Нет, милорд, но там мужья уважают своих жен и не подчиняют их себе
силой.
Он опустил руки, и на мгновение выражение гнева на его лице сменилось
выражением отчаяния.
- Зачем тебе нужны были ленты? Сколько раз я уже объяснял... - сказал
лорд Карн упавшим голосом. - Я бы приказал выдать их тебе, если бы у тебя
были веские на то причины.
- Очень долго мне приходилось самой принимать решения.
- Мадам, я стараюсь быть благоразумным. Представляете, какую угрозу
могут увидеть в этом члены Старой Партии? Вы посылаете никем не
проверенное и несанкционированное сообщение на другую планету. И вам
помогают в этом неизвестные сообщники! Попытайтесь представить себе
политические последствия этого поступка!
- Как я могу сделать это? Вы практически ничего не рассказываете мне.
Я оказалась одна, на чужой планете, и моей жизни угрожала опасность. Мне
надо было быстро научиться понимать, что говорят люди. В вашей библиотеке
я не нашла ничего, что могло бы помочь мне. Я боялась спрашивать вас.
Орконан сказал, что он не может санкционировать приказ. Ороарк сказал то
же самое. Вейсман отказался сделать это. У меня не было другого выбора. Я
была в _у_ж_а_с_е_.
Он стоял, то крепко сжимая, то разжимая кулаки. Мне вдруг очень
захотелось, чтобы он наконец понял меня.
Я сознательно понизила голос:
- Мой лорд, вы сердитесь на то, что было очень давно. Попытайтесь
понять, что ваше презрение и вызвало с моей стороны этот бунт.
- Я не презираю вас, Ларга.
- Но ваши действия доказывают обратное. Вы выбрали себе в жены
женщину с Фру, потому что Фру сильно отличается от Старкера-4, но вы не
хотите учитывать эти различия. У меня была интересная работа, я многого
достигла в своем деле, меня уважали, я сама зарабатывала себе на жизнь, я
жила, как хотела. Неужели вы думаете, что я смогу безропотно смириться и
привыкнуть к своей бесполезности, беспомощности и зависимости?
- Вы уже дали мне понять, что вы потеряли, когда мы были в гостях у
Дювалей, - он грустно вздохнул и покачал головой. - Поверьте мне, я вижу
огромные различия между вашей планетой и Старкером-4. - Лицо его
неожиданно изменилось, он взглянул на меня, и в его глазах зажглось
золотое пламя. - И все же, какова бы ни была моя вина, вы совершили не
менее тяжелый проступок. Если вы приходите к мужчине одни без
сопровождающей вас особы или отправляете кому-нибудь послание, на котором
нет моей печати, то это уже является доказательством вашей супружеской
неверности. Вы знаете, что любой член Старой Партии немедленно обвинит вас
именно в этом, чтобы остановить меня.
- И тем не менее, я могу сопровождать гостей мужского пола, могу
проводить их в свои комнаты и даже помочь им помыться, если они того
пожелают.
Его лицо потемнело.
- Любой мужчина, который совершает предательство по отношению к
своему хозяину, заслуживает изгнания в пустыню Цинн.
- Вы так много доверяете чужестранцам и так мало своей собственной
жене?
Лхарр вздрогнул.
- Это не так. Личная измена - супружеская - стоит на втором месте, а
на первом - измена по отношению к своей планете. А измена всегда означала
одно - смерть.
- Да, - прошептала я, отвернувшись. - Это я знаю слишком хорошо.
Он снова повернул к себе мою голову. Мгновение он колебался, затем
сжал пальцами мой подбородок.
- Что мне нужно сделать, чтобы ты наконец поняла, что каждый...
каждый твой бунтарский поступок увеличивает опасность, которой
подвергаемся все мы?
- Конечно, страх не является оправданием, милорд, но я ужасно
боялась, что один человек убьет другого...
Лхарр выпустил меня. На мгновение он сбросил со своего лица эту
проклятую маску, которой так гордился, и я увидела его настоящие чувства.
Он полез в карман куртки, достал оттуда сложенный пластмассовый листок,
протянул его мне и обманчиво спокойным голосом произнес:
- А как вы объясните это? Запрос, посланный на космический корабль с
другой планеты! Когда вы посылали его, вы тоже были напуганы? Если бы это
попало в руки членов Старой Партии, - голос его стал резче, - это была бы
самая худшая измена, которую только можно придумать!
Я развернула поданный мне листок. Это было письмо, которое я послала
своему отцу сразу же после того, как попала в плен. Неудивительно, что он
так и не ответил мне. Кто-то перехватил его. Что я могла сказать? Что я не
знала тогда принятых здесь правил?
Лхарр отвернулся от меня и потрогал пальцами рельефный рисунок на
гобелене.
- Я надеялся, что ты сама расскажешь мне об этом, но прошло уже две
недели...
- Две недели! Милорд, я даже не знала, что подвергала опасности вашу
жизнь! Это письмо, по всей вероятности, пришло домой более чем за месяц до
того, как мы поженились.
- До того, как мы поженились? - Он опустил голову. - Что было, то
было, теперь это уже неважно и нечего вспоминать об этом. - Он протянул в
мою сторону дрожащий палец. - Почему ты никак не хочешь подумать о
последствиях своих действий?
- Я? Я? - Какой-то варвар обвинял меня в том, что я не могу понять
безумных правил, принятых в его мире. - Почему вы не помогаете мне? - Я
вспыхнула от гнева. - Вы могли бы рассказать мне, как обстоят дела, чтобы
я принимала разумные решения!
Ничего не ответив, он бросился к дверям в свою комнату. Он был
взбешен. Если бы я тоже не была в ярости, я бы никогда не сделала того,
что произошло в следующий момент. Я ринулась вслед за ним и с силой
схватила его за руку.
- Милорд, не уходите, давайте решим наконец эту проблему.
Он посмотрел на меня через плечо, и глаза его так горели гневом, что
от страха у меня пересохло во рту.
- Милорд, если бы вы хоть чуть-чуть были для меня другом...
Он вцепился пальцами в мои плечи.
- Другом? - Он хрипло рассмеялся. - Господи, это уж слишком! Вы
просите очень многого! Почему, как вы думаете, я так долго не трогал вас?
Потому что мне так нравится? Нет, мадам, я слишком нуждаюсь в вашей
помощи, чтобы враждовать с вами еще больше, чем прежде. Мне казалось, что
силой тащить вас в постель, когда я вам так отвратителен, значило бы
окончательно потерять надежду добиться вашего расположения и вашей помощи,
- он снова сильно встряхнул меня. - Сколько времени еще я могу жить возле
тебя, слышать, как ты ходишь по комнате утром и ночью, зная, что ты - моя
жена, мечтая о тебе и ничего не делая для того, чтобы завладеть тобою?
Он опять встряхнул меня, да так сильно, что я потеряла равновесие и
начала падать. Он подхватил меня и грубо поцеловал в губы. Он целовал мою
шею, грудь, там, где кончался глубокий вырез моего платья, снова губы.
Дикое, неистовое желание охватило меня, и я стала страстно отвечать на его
поцелуи, уступая его настойчивым рукам.
Кто-то постучал в дверь, и стук нарушил все очарование нашей встречи.
- К черту конференцию! - прошептал Лхарр. Но он отпустил меня и
быстро пошел к двери. Голова у меня кружилась, все во мне дрожало. Я
готова была умолять его, чтобы он не уходил. Отвратителен? О нет, милорд,
совсем нет!
Он взялся за ручку двери и повернулся ко мне.
- Поверьте мне, мадам, если бы я мог отменить эту конференцию, я бы
обязательно сделал это. Я даю вам передышку, но только на одну ночь.
Он вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.
Я убавила свет лампы, стоявшей у моей кровати, и села, стараясь
потушить внезапно зажегшийся во мне огонь. Как могло случиться, что
собственные волнения сделали меня такой слепой, что я не замечала его
разгоравшейся страсти и того, как он сдерживал себя? И кто знал, что его
страсть будет так сильно волновать меня? Я мечтала только о доме и не
замечала ничего, что происходит вокруг меня. Боже, как я была глупа! Ничто
больше не могло заставить меня держаться на расстоянии от него. Наш брак
больше не казался мне лишь временным соглашением. Прочными узами я связала
себя с этим миром и этим человеком. Конечно, я была похищена, но у Лхарра
не было другого выхода, кроме того, не может же он отвечать за те методы,
которыми пользовался Ланс. Я чувствовала себя здесь очень одинокой, но
Лхарр сделал все, что мог, чтобы отвлечь меня, и обставил мою комнату так,
чтобы я чувствовала себя как дома. И он не хотел силой навязывать мне свою
любовь, хорошо понимая, что я бы сопротивлялась его насилию. Все это было
очень печально. В другом месте и при других обстоятельствах мы, вероятно,
даже не понравились бы друг другу.
Страшно подумать, каких бед могли натворить его скрытность и
сдержанность и мои глупость и упрямство. Конечно, он бы относился ко мне
гораздо лучше, если бы доверял мне. А я вела себя, к сожалению, совсем не
как человек, заслуживающий доверия. Тут я подумала о Вейсмане, у которого
были сейчас мои деньги и которого так хвалил его хозяин. Как бы я хотела,
чтобы он не услышал больше ни одной похвалы от Лхарра.
Я закончила готовиться ко сну, но чувство вины, раскаяния и странное
беспокойство овладели мною. Прошло уже несколько часов с тех пор, как
замолкли голоса моих служанок, а я все лежала без сна в своей постели,
размышляя над тем, что произошло. В конце концов я накинула поверх ночной
рубашки шелковый, отороченный мехом, халат и в сопровождении охранявшего
меня солдата направилась в библиотеку.
Там все еще горел свет, солдат постучал, но никто не отозвался. Тогда
он открыл дверь, и я вошла в комнату. Вдруг я заметила какое-то движение.
Кто-то закрыл дверь в конце комнаты, или мне показалось это? И тут я
увидела Фрема Орконана. Он лежал поперек своего стола, голова его
свешивалась вниз, в спине Орконана была огромная, обуглившаяся по краям
дыра. Его мундир вокруг раны еще тлел, по комнате распространялся запах
горящего мяса...
Мне стало нехорошо. Я закрыла рукой рот и быстро отвернулась. Позже
мне сказали, что я громко, пронзительно закричала. Я помню только, что изо
всех сил боролась с подступившей к горлу тошнотой, потом долго плакала,
положив голову на грудь Лхарра, который меня успокаивал. Он отдавал
приказы солдатам, заполнившим всю комнату, и время от времени неловко
похлопывал меня по плечу.
Когда все дела были сделаны, Лхарр отнес меня на руках в мою комнату.
Он осторожно положил меня на кровать и повернулся, собираясь выйти. Я была
так напугана увиденной мной картиной ужасной смерти Орконана и тем, что
убийца все еще находится в доме, что схватила Лхарра за руку и закричала:
- Пожалуйста, милорд, не оставляйте меня одну! Прошу вас! Я... -
Господи, мне так не хотелось, чтобы он увидел, как мне страшно, но я
ничего не могла с собой поделать.
Лхарр успокаивающе погладил мои распущенные волосы.
- Я буду сидеть возле вас всю ночь, если вам будет от этого легче,
миледи, - он опять показался мне таким же чужим и далеким, как прежде. Он
поправил мое одеяло и пододвинул к кровати стул. Спала я очень плохо, но
когда бы я ни проснулась, он все время был возле меня и время от времени
дремал прямо сидя на стуле. Стоило мне только пошевелиться, он тотчас же
открывал глаза и успокаивающе улыбался мне.
Рано утром Ороарк тихо постучал в мою дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31