– Дейзи взяла Германа на руки и прижала его к груди. – Вот поэтому мне трудно готовиться к свадьбе.
– Как странно, ведь тебе нет равных, когда ты сочиняешь праздники для других.
– Знаю. Но, помнишь, ты сама говорила, что я еще никак не привыкну к статусу невесты. Я почему-то отношусь к этому на удивление… равнодушно. И потом…
– Что потом?
– Видишь ли, Миранда, вчера произошло нечто такое, что мне очень не понравилось. Я могла бы рассказать тебе об этом еще вчера вечером, но ты слишком сильно переживала из-за Дэвида.
– А что случилось?
– Мы ходили в паб с коллегами Найджела, и, как я и ожидала, нам пришлось наслаждаться обществом Мэри.
– Да, об этом ты говорила. И?..
– Во время ланча кто-то вскользь упомянул о нашей свадьбе, и тогда Мэри сказала Найджелу: «Что ж, наконец-то ты станешь акционером». Она говорила об этом в легком, необидном тоне, но подтекст был слишком ясен: женитьба будет способствовать карьерному росту Найджела.
– Чушь собачья! В наши дни это не играет никакой роли.
– Но «Блумфилдз» – довольно консервативная фирма, так что, возможно, они исповедуют вполне патриархальные принципы.
– Да, но начальство все равно не имеет права вставлять палки в колеса сотруднику, даже если не одобряет его образ жизни.
– Однако новый начальник отдела очень консервативен. А Найдж уже давным-давно добивается положения акционера – как ты помнишь, все это время он вкалывал как проклятый. Но я подозреваю, что если начальнику придется выбирать между Найджелом и другим претендентом, который, возможно, и не превосходит Найджела по профессиональным качествам, но зато является мужем и отцом семейства, то наверняка предпочтение будет отдано последнему. А Найджел очень честолюбив и потому решил не упускать свой шанс. Вот на это и намекала Мэри.
– На твоем месте я бы вообще не стала обращать внимания на ее слова – она просто хочет все испортить, потому что ей так и не удалось закадрить Найджела.
– Возможно, но, когда она это сказала, Найдж вспыхнул и мгновенно сменил тему.
– Слушай, Дейзи, Найджел тебя любит и хочет жениться на тебе именно поэтому. У меня нет в этом никаких сомнений.
– Гм, может, ты и права, – пробормотала Дейзи. – Я не знаю. Но в любом случае дело не только в этом. Видишь ли, есть кое-что… посерьезнее. – Она горестно вздохнула, из-за чего Герман тут же сочувственно заскулил. – О господи, Миранда, наверное, даже говорить об этом глупо, но…
– Что?
– Э… помнишь, мы болтали у меня в саду примерно месяц назад, и я сказала, что, как мне кажется, я могу признаться тебе в чем угодно – в чем угодно – и ты никогда не осудишь меня?
– Да. Конечно, я помню.
– Ну вот, есть нечто, что действительно очень меня беспокоит и о чем я хотела бы тебе рассказать, даже если это полный бред и ты решишь, что мне абсолютно не на что надеяться… – Ее голос снова ослабел.
– Ты можешь открыться мне, Дейзи. Что тебя гложет?
– Понимаешь, я долго обдумывала одну фразу, сказанную тобой в тот день. – В нерешительности она взяла в руки пластмассовый стакан для ручек и стала его вертеть. – А в последнее время она меня просто преследует.
– Правда? И что же я такое изрекла?
– Ты сказала, что если с Найджелом ничего не получится, то, возможно, это оттого…
Тут затрезвонил мой мобильник.
– Ой, прости, Дейзи, я только отвечу на звонок и попрошу меня не отвлекать – кто бы там ни был. – Я порылась в сумке и извлекла телефон.
– Да?
– Это Миранда Свит? – спросил незнакомый женский голос.
– Да.
– Говорит Карен Холл. «Кто?»
– Я по поводу конкурса «Стройняжка года».
– О, черт! – Я вскочила. – Это же сегодня!
– Да. Причем сейчас. Где вы?
– Извините меня, пожалуйста! – выдохнула я. Я так запаниковала, что у меня мелькнула мысль: «Кажется, начинается сердечный приступ».
– Мы ждем вас с половины двенадцатого. Ланч подходит к концу. – До меня донеслись отдаленное позвякивание вилок и шум голосов.
– Мне так неловко, – сказала я. – У меня просто выскочило из головы.
– Мы так и подумали, но ни у кого не было номера вашего мобильного телефона. Хорошо еще, кто-то догадался посмотреть его у вас на веб-сайте. Но не могли бы вы как можно скорее приехать к нам, потому что вы должны объявить результаты в два пятнадцать, и вся пресса уже собралась.
Я посмотрела на часы – двадцать минут второго.
– Я беру такси. Напомните, где это?
– Отель «Меридиан» на Пиккадилли, – сказала она раздраженно (и ее можно было понять).
– Еду! – Я щелкнула панелью телефона и сунула Германа под мышку.
– Боже, Дейзи, я в таком раздрае – видишь, даже забыла, что должна объявлять результаты конкурса «Стройняжка года». Видимо, я просто не могу сосредоточиться ни на чем, кроме собственных неприятностей.
– Я уже заметила, – сказала Дейзи, поджав губы.
– Извини, но ты же видишь, как мне сейчас нелегко. И, о господи, мы обязательно закончим этот разговор позже, ладно? Но сейчас я бегу сломя голову.
«Хорошо, что я, по крайней мере, прилично одета», – подумала я, выбежав из конторы Дейзи и ловя такси. Пока мы мчались по Сохо, я в спешке пыталась вспомнить, что мне известно о конкурсе. Организаторы просто заваливали меня материалами о далматинцах, сидящих на диете, и ожиревших котах, но я и носа туда не сунула. Та-ак, придется импровизировать. Машина, подпрыгивая, неслась по Черинг-Кросс-роуд, а я дрожащей рукой записывала хоть какую-то заготовку для своей речи: «Раскормленный питомец не значит счастливый питомец… лучше быть поджарым, чем свиной поджаркой… регулярные упражнения… необходимость правильного питания… избыточный вес таит большую опасность для здоровья». И тут я наконец приехала. Мое сердце билось в бешеном ритме. Я расплатилась с таксистом и вбежала внутрь, где меня сразу же встретили и проводили в апартаменты, декорированные в эдвардианском стиле. Я провела рукой по волосам, сделала несколько глубоких вдохов, изобразила подобие улыбки и вошла.
Карен Холл увидела меня и поднялась мне навстречу. Я пробралась к ее столу, где подавали кофе.
– Мне так неловко, – шепнула я ей, садясь. Мое лицо, наверное, пылало.
Она передала мне материалы для прессы. Признаться, я уже видела их раньше, но, опять-таки, проигнорировала.
– У нас есть пять финалистов из разных регионов, – объяснила Карен. – В ваше отсутствие я уже выбрала победителя, но объявить его лучше вам, так как этого ждут журналисты.
– Конечно.
«Боже мой, меня меньше всего волнует, кто победил в этом соревновании», – думала я, бегло просматривая материалы. Первым финалистом был Дикси, таксик из Стратфорда-на-Эйвоне, чей вес уменьшился с чудовищных трех стоунов до двух. Я бросила взгляд на фотографии «до» и «после». До похудения Дикси был так толст, что буквально волочил брюхо по полу, но теперь он постройнел и даже слегка осунулся. Второй участницей оказалась лабрадорша Далила, весившая шесть стоунов, – по виду чистый Самсон, – но и ей удалось сбавить вес на двадцать один фунт. Третьим был персидский кот Рахат-Лу-кум: до диеты он весил больше двух стоунов, а теперь похудел до тринадцати фунтов – вполне похвально! Четвертый участник, кролик Пушок, весил совершенно невероятные полтора стоуна, и его даже приходилось возить по саду на тачке. Пушок сумел сбросить двенадцать фунтов. Последним финалистом была мышка по имени Морис – этот грызун, весивший целых шесть унций, похудел до двух.
В пресс-релизе перечислялись все испытания, через которые конкурсантам пришлось пройти ради высокой цели. Лабрадорша Далила уже делала значительные успехи, но как-то раз, в минуту слабости, стянула с кухонного стола и слопала целую баранью ногу. «Это был очень тяжелый момент, – признавалась хозяйка Далилы Бренда. – Она прибавила два с половиной фунта, за что и получила изрядную выволочку». Рахат-Лукум, разжиревший персидский кот, набрал вес, когда пятилетняя хозяйская дочь втихаря накормила его сардинами. «Мы до последнего момента не были уверены, сможет ли Лукум достичь цели, – сообщала хозяйка кота Джулия. – Но теперь все мы очень гордимся нашим любимцем».
Заканчивался пресс-релиз такой фразой: «Давайте же выразим наше восхищение силой воли и целеустремленностью всех участников конкурса. Пусть для всех нас они будут наглядным примером того, сколь многого можно достичь, если постараться!»
Заметив, что Карен Холл встает со стула, я залпом выпила свой кофе.
– Дамы и господа, торжественный момент, которого вы так долго ждали, наступил. – Из глубины зала послышался взволнованный лай. – Итак, победителя конкурса «Стройняжка года» за 2003 год объявляет Миранда Свит из популярной телепрограммы «Звери и страсти».
Я встала со стула. Жутко дрожали колени. Ненавижу публичные выступления…
– Большое спасибо вам всем за то, что пришли сегодня, – начала я. – Прежде чем открыть золотой конверт, я хотела бы высказать такое мнение: всех участников конкурса можно считать победителями. Их приверженность диете произвела на меня огромное впечатление – она показывает нам, чего можно добиться благодаря силе воли, ну и, конечно же, с помощью правильного питания. Ну что ж, думаю, мы уже достаточно испытывали ваше терпение… – Я вскрыла конверт. – И я с величайшим удовольствием объявляю, что победителем конкурса «Стройняжка года» за 2003 год становится… кролик Пушок!
Под вежливые аплодисменты хозяин внес Пушка на подиум. На экране появилось изображение кролика до похудения. Да, раньше он страдал таким ожирением, что даже глаза были едва видны. Он представлял собой какую-то невероятную тушу.
Под аккомпанемент фотовспышек я вручила приз похудевшему Пушку и его хозяину. Победителю полагалась бесплатная годовая страховка от компании «Питомец» и годовой запас сухого корма.
– Пожалуйста, сюда, Пушок! – кричал один фотограф.
– Нет, не смотри на него – смотри на меня!
– Улыбочку, Пушок! Покажи-ка нам зубки.
– Миранда, поцелуйте его!
Я и не ожидала, что здесь будет столько журналистов. Надо сказать, папарацци просто буйствовали. Но когда они поутихли, я смогла подслушать дискуссию между хозяевами четырех финалистов, которых Пушок оставил с носом.
– Ладно, кролик действительно был очень жирный – не спорю, – сказала хозяйка перса. – Но Лукум так растолстел, что нам пришлось расширить его домик на целых десять дюймов!
– Ну а Далила? Раньше она походила на свинью, а посмотрите на нее теперь: вылитая Кейт Мосс!
– А я думаю, что несправедливо устраивать конкурс между разными видами животных!
– Морис потерял четыре унции – это шестьдесят пять процентов общего веса его тела.
– Правда? Что ж, возможно, приз следовало отдать ему…
Незаметно для окружающих я скорчила гримасу: что я больше всего ненавижу в подобных конкурсах, так это ропот конкурсантов, обделенных призами. Обводя взглядом зал, я заметила журналиста Тима Чарльтона, который однажды брал у меня интервью для «Кэмден нью джорнал». Здесь он явно собирал материал для хроники в воскресной «Индепендент». Он тоже заметил меня и улыбнулся.
– Привет, – сказал Тим, когда я сошла с подиума.
– Привет, Тим. Как дела?
– Спасибо, все в порядке. Скажете что-нибудь читателям нашего издания?
– Конечно.
Мы тут же состряпали историю о том, что подавляющее большинство британских питомцев – пушистые толстяки.
– Возможно, следует снять видео, на котором Пушок занимается фитнесом, – добавила я. – Если Ванесса Фельтц может это сделать, то чем Пушок хуже, правда?
– Совершенно с вами согласен, – со всей серьезностью откликнулся Тим, записывая мои слова в блокнот. – Знаете, я хотел вас спросить еще кое о чем.
– Да, пожалуйста.
– Помните, я говорил вам, что собираюсь писать о политике?
– Да, припоминаю.
– Так вот, в последнее время я пишу анонимные статьи для рубрики «Мнение редакции». В прошлом месяце я видел вас в Галерее фотографов – на выставке Арни Ноубла.
– Надо же – а я вас там не заметила!
– Немудрено – была такая толпа! В общем, я обратил внимание на то, что вы дружески беседовали с женой Джеймса Малхолланда, Кэролайн Хорбери.
– Да-а, – медленно сказала я. – Было дело.
– Понимаете, сегодня утром редактор попросил меня написать статью как раз о Джеймсе Малхолланде–для номера, который выйдет в воскресенье. Дело в том, что его прочат на еще более важный пост при следующих перестановках в правительстве.
– Неужели? – упавшим голосом спросила я.
– Вот я и подумал: может, вы вспомните какую-нибудь пикантную деталь, которую я мог бы использовать? Пусть даже самую банальную – мне нужно хоть что-то, чтобы оживить материал.
– Пикантную деталь? – переспросила я, в секунду заглушив голос своей совести. – Да, – ответила я, – кое-что у меня для вас найдется.
Глава четырнадцатая
В тот вечер я позвонила Дейзи, но она была у Найджела и не могла со мной разговаривать. Она явно переживала большие трудности, но я была так зациклена на своих, что уже не могла сосредоточиться на проблемах подруги. Осознав это, я почувствовала себя ужасной эгоисткой, а ведь Дейзи так поддерживала меня. И почему она вспоминала о том разговоре, который был у нас несколько недель назад? Со всеми моими бедами я была уже просто не в состоянии об этом думать. Я оставила ей сообщение, а потом пошла спать. Впрочем, уснуть мне удалось только на рассвете.
Я проснулась три часа спустя, понимая, что сегодня утром Дэвид получит мое письмо. Возможно, если почту принесли рано, то он уже его прочитал. Эта мысль заставила мое сердце биться сильнее. И все-таки я сознавала, что ни при каких обстоятельствах я не буду ему звонить: пусть он сам проявит инициативу. Было уже десять, а Дэвид так и не позвонил, и я знала, что уже не позвонит. Возможно, он порвал мое письмо и бросил клочки в мусорную корзину. Я снова прослушала пленку.
«Ты намеренно решила все взбаламутить… последние шестнадцать лет моей жизни были этим отравлены… нужно было оставить все как есть… тебе нужны деньги, да? В этом дело?.. Ты что, сказала ему мое имя?.. И представить себе не могла, что там на самом деле… Это правда… С чего ты вдруг решила разыскать этого парня?.. Я позвоню Дэвиду прямо сейчас… Это был просто фейерверк… как жаль».
«А ведь это бомба», – подумала я безо всякой иронии. Настоящий динамит. С помощью этой пленки можно уничтожить всю его жизнь. Какой он все-таки глупый, этот Джимми! Хотя сам он так умело манипулирует людьми, ему и в голову не пришло, что я могу записать наш разговор. Я положила пленку в дальний ящик стола, а потом вышла купить газету. И пока я выбирала между «Гардиан» и «Индепендент», мне на глаза попался сентябрьский номер журнала «Я сама». Я купила его, а потом, все еще пошатываясь после бессонной ночи, взяла в кондитерской кофе с молоком и села на озаренной солнцем террасе. Статья под заголовком «Мисс Поведение» была примерно посередине журнала и занимала две страницы. В центре статьи красовалась та моя фотография, которую Дэвид напечатал первой. Я посмотрела на нее, и сердце наполнилось грустью – ведь я вспомнила тот момент, когда Дэвид фотографировал меня… «Нет, не улыбайтесь. Улыбка что-то скрывает. Я хочу видеть ваше истинное „я"…»А еще тот момент, когда мы вместе печатали фотографии… «У тебя очень интересное выражение лица. Ты выглядишь озадаченной, как будто в голове у тебя происходит что-то очень сложное». Так и есть. И теперь Дэвид знает, что это.
Статья была живо и хорошо написана, и, хотя Индия Карр так настойчиво расспрашивала меня о личной жизни, в статье эта тема почти не нашла отражения. Видимо, на сей раз меня спасли мои сдержанность и замкнутость. Я знала, что журнальная публикация наверняка привлечет ко мне новых клиентов, а потому решила в знак благодарности послать Лили цветы. Я допила кофе и пошла в ближайший цветочный магазин. Выбирая розы абрикосового цвета, я увидела Гнусалли, которая шла по улице, по обыкновению болтая по телефону.
– Нет, мамочка, – донесся до меня ее голос, когда она проходила мимо. – Думаю, он совсем меня не понимает. То есть… мороженое? Ну да, вот именно… он же знает, что я страдаю непереносимостью растительного белка… Да… Думаю, он эгоист… Гм. Но, с другой стороны, он забавный… и, конечно же, сходит по мне с ума… да… Да, мы встречаемся с ним сегодня вечером.
«Зачем? – размышляла я, отбирая несколько белых гербер. – Зачем тебе встречаться с Маркусом сегодня вечером? Или в любой другой день? Положа руку на сердце, зачем тебе вообще с ним встречаться, плаксивая ты корова? И какое вероломство! Может, ты знакомишься с мужчиной только для того, чтобы безостановочно жаловаться на него своей мамаше? По-моему, в таком случае лучше съедать свой кусок рисового пирога (без растительного белка!) в полном одиночестве». Вот такие сердитые мысли одолевали меня по дороге домой.
– Маркус славный парень, – сказала я Герману. – Он достоин лучшей доли, правда? – Герман сочувственно вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Как странно, ведь тебе нет равных, когда ты сочиняешь праздники для других.
– Знаю. Но, помнишь, ты сама говорила, что я еще никак не привыкну к статусу невесты. Я почему-то отношусь к этому на удивление… равнодушно. И потом…
– Что потом?
– Видишь ли, Миранда, вчера произошло нечто такое, что мне очень не понравилось. Я могла бы рассказать тебе об этом еще вчера вечером, но ты слишком сильно переживала из-за Дэвида.
– А что случилось?
– Мы ходили в паб с коллегами Найджела, и, как я и ожидала, нам пришлось наслаждаться обществом Мэри.
– Да, об этом ты говорила. И?..
– Во время ланча кто-то вскользь упомянул о нашей свадьбе, и тогда Мэри сказала Найджелу: «Что ж, наконец-то ты станешь акционером». Она говорила об этом в легком, необидном тоне, но подтекст был слишком ясен: женитьба будет способствовать карьерному росту Найджела.
– Чушь собачья! В наши дни это не играет никакой роли.
– Но «Блумфилдз» – довольно консервативная фирма, так что, возможно, они исповедуют вполне патриархальные принципы.
– Да, но начальство все равно не имеет права вставлять палки в колеса сотруднику, даже если не одобряет его образ жизни.
– Однако новый начальник отдела очень консервативен. А Найдж уже давным-давно добивается положения акционера – как ты помнишь, все это время он вкалывал как проклятый. Но я подозреваю, что если начальнику придется выбирать между Найджелом и другим претендентом, который, возможно, и не превосходит Найджела по профессиональным качествам, но зато является мужем и отцом семейства, то наверняка предпочтение будет отдано последнему. А Найджел очень честолюбив и потому решил не упускать свой шанс. Вот на это и намекала Мэри.
– На твоем месте я бы вообще не стала обращать внимания на ее слова – она просто хочет все испортить, потому что ей так и не удалось закадрить Найджела.
– Возможно, но, когда она это сказала, Найдж вспыхнул и мгновенно сменил тему.
– Слушай, Дейзи, Найджел тебя любит и хочет жениться на тебе именно поэтому. У меня нет в этом никаких сомнений.
– Гм, может, ты и права, – пробормотала Дейзи. – Я не знаю. Но в любом случае дело не только в этом. Видишь ли, есть кое-что… посерьезнее. – Она горестно вздохнула, из-за чего Герман тут же сочувственно заскулил. – О господи, Миранда, наверное, даже говорить об этом глупо, но…
– Что?
– Э… помнишь, мы болтали у меня в саду примерно месяц назад, и я сказала, что, как мне кажется, я могу признаться тебе в чем угодно – в чем угодно – и ты никогда не осудишь меня?
– Да. Конечно, я помню.
– Ну вот, есть нечто, что действительно очень меня беспокоит и о чем я хотела бы тебе рассказать, даже если это полный бред и ты решишь, что мне абсолютно не на что надеяться… – Ее голос снова ослабел.
– Ты можешь открыться мне, Дейзи. Что тебя гложет?
– Понимаешь, я долго обдумывала одну фразу, сказанную тобой в тот день. – В нерешительности она взяла в руки пластмассовый стакан для ручек и стала его вертеть. – А в последнее время она меня просто преследует.
– Правда? И что же я такое изрекла?
– Ты сказала, что если с Найджелом ничего не получится, то, возможно, это оттого…
Тут затрезвонил мой мобильник.
– Ой, прости, Дейзи, я только отвечу на звонок и попрошу меня не отвлекать – кто бы там ни был. – Я порылась в сумке и извлекла телефон.
– Да?
– Это Миранда Свит? – спросил незнакомый женский голос.
– Да.
– Говорит Карен Холл. «Кто?»
– Я по поводу конкурса «Стройняжка года».
– О, черт! – Я вскочила. – Это же сегодня!
– Да. Причем сейчас. Где вы?
– Извините меня, пожалуйста! – выдохнула я. Я так запаниковала, что у меня мелькнула мысль: «Кажется, начинается сердечный приступ».
– Мы ждем вас с половины двенадцатого. Ланч подходит к концу. – До меня донеслись отдаленное позвякивание вилок и шум голосов.
– Мне так неловко, – сказала я. – У меня просто выскочило из головы.
– Мы так и подумали, но ни у кого не было номера вашего мобильного телефона. Хорошо еще, кто-то догадался посмотреть его у вас на веб-сайте. Но не могли бы вы как можно скорее приехать к нам, потому что вы должны объявить результаты в два пятнадцать, и вся пресса уже собралась.
Я посмотрела на часы – двадцать минут второго.
– Я беру такси. Напомните, где это?
– Отель «Меридиан» на Пиккадилли, – сказала она раздраженно (и ее можно было понять).
– Еду! – Я щелкнула панелью телефона и сунула Германа под мышку.
– Боже, Дейзи, я в таком раздрае – видишь, даже забыла, что должна объявлять результаты конкурса «Стройняжка года». Видимо, я просто не могу сосредоточиться ни на чем, кроме собственных неприятностей.
– Я уже заметила, – сказала Дейзи, поджав губы.
– Извини, но ты же видишь, как мне сейчас нелегко. И, о господи, мы обязательно закончим этот разговор позже, ладно? Но сейчас я бегу сломя голову.
«Хорошо, что я, по крайней мере, прилично одета», – подумала я, выбежав из конторы Дейзи и ловя такси. Пока мы мчались по Сохо, я в спешке пыталась вспомнить, что мне известно о конкурсе. Организаторы просто заваливали меня материалами о далматинцах, сидящих на диете, и ожиревших котах, но я и носа туда не сунула. Та-ак, придется импровизировать. Машина, подпрыгивая, неслась по Черинг-Кросс-роуд, а я дрожащей рукой записывала хоть какую-то заготовку для своей речи: «Раскормленный питомец не значит счастливый питомец… лучше быть поджарым, чем свиной поджаркой… регулярные упражнения… необходимость правильного питания… избыточный вес таит большую опасность для здоровья». И тут я наконец приехала. Мое сердце билось в бешеном ритме. Я расплатилась с таксистом и вбежала внутрь, где меня сразу же встретили и проводили в апартаменты, декорированные в эдвардианском стиле. Я провела рукой по волосам, сделала несколько глубоких вдохов, изобразила подобие улыбки и вошла.
Карен Холл увидела меня и поднялась мне навстречу. Я пробралась к ее столу, где подавали кофе.
– Мне так неловко, – шепнула я ей, садясь. Мое лицо, наверное, пылало.
Она передала мне материалы для прессы. Признаться, я уже видела их раньше, но, опять-таки, проигнорировала.
– У нас есть пять финалистов из разных регионов, – объяснила Карен. – В ваше отсутствие я уже выбрала победителя, но объявить его лучше вам, так как этого ждут журналисты.
– Конечно.
«Боже мой, меня меньше всего волнует, кто победил в этом соревновании», – думала я, бегло просматривая материалы. Первым финалистом был Дикси, таксик из Стратфорда-на-Эйвоне, чей вес уменьшился с чудовищных трех стоунов до двух. Я бросила взгляд на фотографии «до» и «после». До похудения Дикси был так толст, что буквально волочил брюхо по полу, но теперь он постройнел и даже слегка осунулся. Второй участницей оказалась лабрадорша Далила, весившая шесть стоунов, – по виду чистый Самсон, – но и ей удалось сбавить вес на двадцать один фунт. Третьим был персидский кот Рахат-Лу-кум: до диеты он весил больше двух стоунов, а теперь похудел до тринадцати фунтов – вполне похвально! Четвертый участник, кролик Пушок, весил совершенно невероятные полтора стоуна, и его даже приходилось возить по саду на тачке. Пушок сумел сбросить двенадцать фунтов. Последним финалистом была мышка по имени Морис – этот грызун, весивший целых шесть унций, похудел до двух.
В пресс-релизе перечислялись все испытания, через которые конкурсантам пришлось пройти ради высокой цели. Лабрадорша Далила уже делала значительные успехи, но как-то раз, в минуту слабости, стянула с кухонного стола и слопала целую баранью ногу. «Это был очень тяжелый момент, – признавалась хозяйка Далилы Бренда. – Она прибавила два с половиной фунта, за что и получила изрядную выволочку». Рахат-Лукум, разжиревший персидский кот, набрал вес, когда пятилетняя хозяйская дочь втихаря накормила его сардинами. «Мы до последнего момента не были уверены, сможет ли Лукум достичь цели, – сообщала хозяйка кота Джулия. – Но теперь все мы очень гордимся нашим любимцем».
Заканчивался пресс-релиз такой фразой: «Давайте же выразим наше восхищение силой воли и целеустремленностью всех участников конкурса. Пусть для всех нас они будут наглядным примером того, сколь многого можно достичь, если постараться!»
Заметив, что Карен Холл встает со стула, я залпом выпила свой кофе.
– Дамы и господа, торжественный момент, которого вы так долго ждали, наступил. – Из глубины зала послышался взволнованный лай. – Итак, победителя конкурса «Стройняжка года» за 2003 год объявляет Миранда Свит из популярной телепрограммы «Звери и страсти».
Я встала со стула. Жутко дрожали колени. Ненавижу публичные выступления…
– Большое спасибо вам всем за то, что пришли сегодня, – начала я. – Прежде чем открыть золотой конверт, я хотела бы высказать такое мнение: всех участников конкурса можно считать победителями. Их приверженность диете произвела на меня огромное впечатление – она показывает нам, чего можно добиться благодаря силе воли, ну и, конечно же, с помощью правильного питания. Ну что ж, думаю, мы уже достаточно испытывали ваше терпение… – Я вскрыла конверт. – И я с величайшим удовольствием объявляю, что победителем конкурса «Стройняжка года» за 2003 год становится… кролик Пушок!
Под вежливые аплодисменты хозяин внес Пушка на подиум. На экране появилось изображение кролика до похудения. Да, раньше он страдал таким ожирением, что даже глаза были едва видны. Он представлял собой какую-то невероятную тушу.
Под аккомпанемент фотовспышек я вручила приз похудевшему Пушку и его хозяину. Победителю полагалась бесплатная годовая страховка от компании «Питомец» и годовой запас сухого корма.
– Пожалуйста, сюда, Пушок! – кричал один фотограф.
– Нет, не смотри на него – смотри на меня!
– Улыбочку, Пушок! Покажи-ка нам зубки.
– Миранда, поцелуйте его!
Я и не ожидала, что здесь будет столько журналистов. Надо сказать, папарацци просто буйствовали. Но когда они поутихли, я смогла подслушать дискуссию между хозяевами четырех финалистов, которых Пушок оставил с носом.
– Ладно, кролик действительно был очень жирный – не спорю, – сказала хозяйка перса. – Но Лукум так растолстел, что нам пришлось расширить его домик на целых десять дюймов!
– Ну а Далила? Раньше она походила на свинью, а посмотрите на нее теперь: вылитая Кейт Мосс!
– А я думаю, что несправедливо устраивать конкурс между разными видами животных!
– Морис потерял четыре унции – это шестьдесят пять процентов общего веса его тела.
– Правда? Что ж, возможно, приз следовало отдать ему…
Незаметно для окружающих я скорчила гримасу: что я больше всего ненавижу в подобных конкурсах, так это ропот конкурсантов, обделенных призами. Обводя взглядом зал, я заметила журналиста Тима Чарльтона, который однажды брал у меня интервью для «Кэмден нью джорнал». Здесь он явно собирал материал для хроники в воскресной «Индепендент». Он тоже заметил меня и улыбнулся.
– Привет, – сказал Тим, когда я сошла с подиума.
– Привет, Тим. Как дела?
– Спасибо, все в порядке. Скажете что-нибудь читателям нашего издания?
– Конечно.
Мы тут же состряпали историю о том, что подавляющее большинство британских питомцев – пушистые толстяки.
– Возможно, следует снять видео, на котором Пушок занимается фитнесом, – добавила я. – Если Ванесса Фельтц может это сделать, то чем Пушок хуже, правда?
– Совершенно с вами согласен, – со всей серьезностью откликнулся Тим, записывая мои слова в блокнот. – Знаете, я хотел вас спросить еще кое о чем.
– Да, пожалуйста.
– Помните, я говорил вам, что собираюсь писать о политике?
– Да, припоминаю.
– Так вот, в последнее время я пишу анонимные статьи для рубрики «Мнение редакции». В прошлом месяце я видел вас в Галерее фотографов – на выставке Арни Ноубла.
– Надо же – а я вас там не заметила!
– Немудрено – была такая толпа! В общем, я обратил внимание на то, что вы дружески беседовали с женой Джеймса Малхолланда, Кэролайн Хорбери.
– Да-а, – медленно сказала я. – Было дело.
– Понимаете, сегодня утром редактор попросил меня написать статью как раз о Джеймсе Малхолланде–для номера, который выйдет в воскресенье. Дело в том, что его прочат на еще более важный пост при следующих перестановках в правительстве.
– Неужели? – упавшим голосом спросила я.
– Вот я и подумал: может, вы вспомните какую-нибудь пикантную деталь, которую я мог бы использовать? Пусть даже самую банальную – мне нужно хоть что-то, чтобы оживить материал.
– Пикантную деталь? – переспросила я, в секунду заглушив голос своей совести. – Да, – ответила я, – кое-что у меня для вас найдется.
Глава четырнадцатая
В тот вечер я позвонила Дейзи, но она была у Найджела и не могла со мной разговаривать. Она явно переживала большие трудности, но я была так зациклена на своих, что уже не могла сосредоточиться на проблемах подруги. Осознав это, я почувствовала себя ужасной эгоисткой, а ведь Дейзи так поддерживала меня. И почему она вспоминала о том разговоре, который был у нас несколько недель назад? Со всеми моими бедами я была уже просто не в состоянии об этом думать. Я оставила ей сообщение, а потом пошла спать. Впрочем, уснуть мне удалось только на рассвете.
Я проснулась три часа спустя, понимая, что сегодня утром Дэвид получит мое письмо. Возможно, если почту принесли рано, то он уже его прочитал. Эта мысль заставила мое сердце биться сильнее. И все-таки я сознавала, что ни при каких обстоятельствах я не буду ему звонить: пусть он сам проявит инициативу. Было уже десять, а Дэвид так и не позвонил, и я знала, что уже не позвонит. Возможно, он порвал мое письмо и бросил клочки в мусорную корзину. Я снова прослушала пленку.
«Ты намеренно решила все взбаламутить… последние шестнадцать лет моей жизни были этим отравлены… нужно было оставить все как есть… тебе нужны деньги, да? В этом дело?.. Ты что, сказала ему мое имя?.. И представить себе не могла, что там на самом деле… Это правда… С чего ты вдруг решила разыскать этого парня?.. Я позвоню Дэвиду прямо сейчас… Это был просто фейерверк… как жаль».
«А ведь это бомба», – подумала я безо всякой иронии. Настоящий динамит. С помощью этой пленки можно уничтожить всю его жизнь. Какой он все-таки глупый, этот Джимми! Хотя сам он так умело манипулирует людьми, ему и в голову не пришло, что я могу записать наш разговор. Я положила пленку в дальний ящик стола, а потом вышла купить газету. И пока я выбирала между «Гардиан» и «Индепендент», мне на глаза попался сентябрьский номер журнала «Я сама». Я купила его, а потом, все еще пошатываясь после бессонной ночи, взяла в кондитерской кофе с молоком и села на озаренной солнцем террасе. Статья под заголовком «Мисс Поведение» была примерно посередине журнала и занимала две страницы. В центре статьи красовалась та моя фотография, которую Дэвид напечатал первой. Я посмотрела на нее, и сердце наполнилось грустью – ведь я вспомнила тот момент, когда Дэвид фотографировал меня… «Нет, не улыбайтесь. Улыбка что-то скрывает. Я хочу видеть ваше истинное „я"…»А еще тот момент, когда мы вместе печатали фотографии… «У тебя очень интересное выражение лица. Ты выглядишь озадаченной, как будто в голове у тебя происходит что-то очень сложное». Так и есть. И теперь Дэвид знает, что это.
Статья была живо и хорошо написана, и, хотя Индия Карр так настойчиво расспрашивала меня о личной жизни, в статье эта тема почти не нашла отражения. Видимо, на сей раз меня спасли мои сдержанность и замкнутость. Я знала, что журнальная публикация наверняка привлечет ко мне новых клиентов, а потому решила в знак благодарности послать Лили цветы. Я допила кофе и пошла в ближайший цветочный магазин. Выбирая розы абрикосового цвета, я увидела Гнусалли, которая шла по улице, по обыкновению болтая по телефону.
– Нет, мамочка, – донесся до меня ее голос, когда она проходила мимо. – Думаю, он совсем меня не понимает. То есть… мороженое? Ну да, вот именно… он же знает, что я страдаю непереносимостью растительного белка… Да… Думаю, он эгоист… Гм. Но, с другой стороны, он забавный… и, конечно же, сходит по мне с ума… да… Да, мы встречаемся с ним сегодня вечером.
«Зачем? – размышляла я, отбирая несколько белых гербер. – Зачем тебе встречаться с Маркусом сегодня вечером? Или в любой другой день? Положа руку на сердце, зачем тебе вообще с ним встречаться, плаксивая ты корова? И какое вероломство! Может, ты знакомишься с мужчиной только для того, чтобы безостановочно жаловаться на него своей мамаше? По-моему, в таком случае лучше съедать свой кусок рисового пирога (без растительного белка!) в полном одиночестве». Вот такие сердитые мысли одолевали меня по дороге домой.
– Маркус славный парень, – сказала я Герману. – Он достоин лучшей доли, правда? – Герман сочувственно вздохнул.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38