Говорят, с тех пор он сильно изменился. – Мне стало худо. – Еще бы! Окажись вы на его месте, и вас было бы не узнать! – Господи, хоть бы она заткнулась! – Говорят, и брак его распался по этой причине. – Я посмотрела на нее вопросительно. – Ну, он был женат на одной польской фотомодели.
– Вот как?
– Роскошная женщина. Не выдержала с ним и года. Жаловалась, что он с ней почти не разговаривал. Могу себе представить! Ну ладно. – Лили положила Гвинет в корзинку и дернула Дженнифер за поводок. – Шофер ждет. Счастливо, Миранда!
Той ночью я почти не спала. Слова Лили с жужжанием кружились в моей голове, как пчелы, застрявшие между рамами. «…с тех пор сильно изменился… еще бы! окажись вы на его месте… с тех пор сильно изменился… БА-БАХ!»
Я смогла уснуть не раньше шести, а вскоре меня разбудил телефонный звонок. Звонила Дейзи, спешившая на работу.
– Наконец-то могу поболтать с тобой, – донесся до меня ее голос сквозь привычное гудение транспорта. – Я в такой запарке – мы готовим болливудский бал, и мне срочно нужна пара слонов. Ну, как у тебя дела? Как поиски?
– Я нашла его…
– Ты нашла его?
– Да. Тот фотограф, о котором я тебе говорила, и есть Дэвид. – Я резко села в кровати. – Других вариантов и быть не может. А американский акцент у него потому, что он, оказывается, вырос в Америке.
– Боже мой, – воскликнула Дейзи. – Могу себе представить, какое потрясение ты испытала.
– Да уж – что-то вроде электрического разряда в десять миллионов вольт…
– И какой он?
– Человек он довольно… сложный… В общем, обстановка была очень нервозная, хотя он и не догадывается почему. – Я заметила на прикроватной тумбочке визитку Дэвида и повертела ее в руках. – И в то же время он… милый.
– Как он выглядит? – спросила подруга. Где-то рядом с ней раздался нахальный звук велосипедного звонка.
Я описала Дэвида.
– Э, да он симпатичный!
– Да… так и есть. Хотя он очень задумчив и все время тебя рассматривает, и от этого чувствуешь себя неуютно.
– Наверное, было не по себе, когда он тебя фотографировал?
– Ужасное ощущение. Начать с того, что я болтала без умолку, как сумасшедшая. Но потом, начав съемку, он очень изменился и, кажется, стал менее напряжен. Видимо, с фотоаппаратом в руках ему легче разговаривать.
– Как долго он у тебя пробыл?
Я подняла жалюзи. В комнату хлынул солнечный свет.
– Около часа.
– А следы… остались? – осторожно спросила Дейзи.
– О да. Шрамы – и довольно заметные. Но, боже мой, Дейзи, – я посмотрела в окно, и мои глаза затуманились, – он мог лишиться пальцев – или того хуже. Он мог ослепнуть. Моим главным кошмаром всегда было то, что я не знаю, как сильно Дэвид пострадал. Судя по всему, теперь его руки в норме – они просто… – слова застряли у меня в горле, – покрыты шрамами. И это по моей вине, – всхлипнула я. – Боже, какой это был шок – увидеть их, увидеть тот вред, который я причинила.
– Значит, ты еще не… рассказала ему.
Я промокнула глаза рукавом ночной рубашки.
– Нет. Еще нет. Но я расскажу. Теперь, когда мы встретились, я уже не могу молчать. Скоро, очень скоро я позвоню ему. Но сначала я должна набраться мужества – это ведь будет непросто. – Я шмыгнула носом. – Это будет тяжело.
– Ты говоришь почти как я, – печально заметила Дейзи. – О Найджеле.
– А ты все еще не собралась с духом?
– Нет. Видишь ли, в последнее время я была очень занята, да и он тоже. В понедельник он занимался своими карликами, во вторник у меня был альпинистский тренинг в спортзале, вчера я устраивала супершоу «Путь в Тимбукту», а он работал допоздна, поскольку хочет как можно скорее стать акционером в своей компании. Но я поговорю с ним. Точно. Не сегодня, так завтра…
– Гм.
– Но ты позвони Дэвиду. Не сейчас, а когда придет время, когда почувствуешь, что готова. Обязательно позвони ему, Миранда.
Мне не пришлось этого делать, потому что, к моему величайшему удивлению, Дэвид позвонил сам.
Вечером того же дня меня вызвали в Кингстон – к декоративному вислоухому кролику.
– Как его зовут? – спросила я хозяйку, которая в тот момент протягивала мне блюдце с печеньем.
– Боб, – ответила она, стряхивая крошки со своего кардигана.
– А полное имя – Бобтейл?
Женщина взглянула на меня в недоумении:
– Нет, Роберт.
– О, конечно. – Я открыла свой блокнот и начала записывать. – Кролик Роберт. Ему, наверное, месяца четыре?
– Да. Большую часть времени он ведет себя как очень милый и хорошо воспитанный юный кролик, – с одобрением сказала она, прихлебывая чай. – Но недавно он начал проявлять чрезмерную требовательность. Правда, Боб? – Хозяйка погрозила кролику пальцем. Зверек сидел рядом с ней на диване и старательно умывался.
– Что вы имеете в виду? – спросила я, наблюдая за туалетом Боба. Полизав передние лапки, он несколько раз вытер ими глазки и носик.
– Видите ли, в течение дня Боб бегает по дому, – пояснила женщина, – я приучила его к туалету, – а ночью спит в клетке. Когда я утром спускаюсь вниз, то обычно первым делом кормлю его, иногда играю с ним. Но в последнее время я стала замечать: если мне не удается сразу подойти к Бобу – например, из-за того, что звонит телефон или дочка зовет меня, – он прямо-таки приходит в бешенство.
Я посмотрела на кролика – теперь он мыл ушки, старательно натягивая их на мордочку.
– Приходит в бешенство? – переспросила я. – В чем это выражается?
– Он издает ужасный визг, вцепляется в прутья клетки и раскачивает их, а потом расшвыривает свои игрушки. У него есть несколько деревянных брусков, так он и их яростно разбрасывает. Поверьте, зрелище жутковатое.
– Гм, могу себе представить. – В моем воображении возникла табличка с надписью: «Осторожно: злой кролик».
– Это своего рода истерия, – продолжала хозяйка. – Иногда мне кажется что у него такой кризис, какой бывает у двухлетних детей.
– Знаете, а вы недалеки от истины, – сказала я. – Судя по всему, с Бобом действительно случаются малышовые приступы раздражительности – хотя и в кроличьем варианте, – поскольку он только-только начинает осознавать, что мир отнюдь не всегда существует в соответствии с его планом. Малыш в ужасе обнаруживает, что не может рассчитывать на морковку или ласку именно в тот момент, когда ему этого хочется, а потому или замыкается в себе, или выражает свой гнев физическим действием. Это так называемая «переадресованная агрессия».
– А, понимаю.
И только я начала ей объяснять, что, повзрослев, кролик почти наверняка преодолеет это состояние и беспокоиться тут не о чем, как вдруг зазвонил мой мобильник.
– Миранда?
– Да?
– Это Дэвид.
Мои внутренности, по обыкновению, сделали сальто-мортале.
– Алло, Миранда? Вы меня слышите?
– Да-а. Здравствуйте.
– Вы, наверное, заняты?
– Да, немного – работаю с пациентом.
Я посмотрела на женщину, которая как раз искала сумку, пока Боб норовил повиснуть у нее на руке.
– Что за особь?
– Э… oryctolagus cuniculus.
– А, кра-алик, – сказал он, утрируя свой американский акцент.
– Неплохо, – засмеялась я.
– У меня был такой в детстве, и я гордился тем, что знал его латинское название.
Возникла короткая пауза.
– А… вы уже сделали фотографии? – спросила я. – Хорошо получилось?
– Понятия не имею – я их еще не проявил. И вообще я звоню по другому поводу.
– О…
– Я звоню вам потому… Еще одна пауза.
– Да?
– Понимаете… я… мне так жаль, что во вторник я отказался выпить с вами пива.
«Ничего себе!»
– Ну что вы, Дэвид, не беспокойтесь – все в порядке.
– В общем, я просто… подумал – может, вы захотите выпить пива со мной?
«Он что, приглашает меня на свидание?!» Мое сердце нырнуло на неведомую глубину…
– Хо…рошо…
– В сущности, я хотел узнать, свободны ли вы завтра, но боюсь, что вы заняты, – сказал он будничным тоном. – Весь день у вас наверняка расписан – надо было мне позвонить пораньше.
– Нет-нет, я совершенно свободна. Буду очень… рада. Где бы нам… э… встретиться?
– Ну, мы могли бы сходить куда-нибудь в вашем районе, а если вы не имеете ничего против Клерке-нуэлла, то можно пойти в ресторан «Сент-Джон». У них отличное меню.
– Да, Клеркенуэлл меня вполне устроит. Так вы предлагаете вместе поужинать? – неуверенно спросила я.
– Думаю, что предлагаю именно это. Надеюсь, вы ужинаете?
– Да-да, конечно. Прекрасная мысль.
«И там, за десертом, я расскажу тебе страшную правду о себе…»
– Тогда договорились.
«И ты возненавидишь меня на всю оставшуюся жизнь».
– Я закажу столик, – услышала я голос Дэвида, – а если вдруг мест не будет, то я вам перезвоню. Если же все в порядке, то встречаемся прямо там, скажем, в семь тридцать. Хорошо? Адрес – дом 26 по Сент-Джон-стрит.
– Я найду.
– Значит, договорились? Отлично. До завтра.
Мысль о встрече с Дэвидом подействовала на меня странным образом. С одной стороны, меня переполнял ужас, с другой – я, по крайней мере, перестала страдать по поводу «Земли». Я ведь неделями с ужасом думала о грядущем показе первой серии, но вдруг оказалось, что у меня хватает духу включить ящик. Водрузив маленький переносной телевизор на комод, я легла в постель и вцепилась в пупырчатую лапку Германа. Зазвучала музыка, и тут же возник титр «Александр Дарк», выведенный шрифтом с завитушками и заполняющий собой почти весь экран. Александр играл Фрэнсиса Флэвелла, командира корабля. Крупные планы заставили мое сердце лихорадочно биться. Свирепствовал шторм. Исполненный достоинства, капитан бесстрашно шагал по юту, хрипло выкрикивая приказы. Брызги морской воды и дождя заливали его благородное лицо.
– Как идет корабль, мистер Три?
– Держимся курса, сэр!
– Следуйте против ветра, мистер Три! Я сказал – против ветра!
Пока матросы налаживали снасти, корабль заскрипел и накренился.
– Мы сели на мель, сэр!
– Свистать всех наверх!
Во время рекламной паузы позвонила Дейзи.
– Ты смотришь? – осторожно спросила она.
– Да, – вяло ответила я.
– И как самочувствие?
– Да какое-то… странное. Я все думаю о том, что собиралась замуж за этого человека.
– Признаюсь, меня не слишком печалит тот факт, что эта перспектива отпала. А какие еще соображения?
– Ну, объективно говоря, он выглядит потрясающе. И знаешь, Дейзи, у меня нет ни малейших сомнений в том, – добавила я без всякого выражения, – что после этого фильма он станет звездой.
– Надеюсь, ты ошибаешься, – возразила подруга. – Иначе нам придется видеть его постоянно, а я вовсе этого не хочу – после его поступка! Эх, знали бы зрители… – гневно сказала она. – Ой, начинается…
Шторм по-прежнему бушевал. Один из парусов разорвался надвое, как тряпка, а какой-то моряк упал в рокочущую пучину.
– Человек за бортом! – закричал другой моряк. – Человек за бортом! Мистер Фентон за бортом!
– А я знаю этого парня, – сказала я Дейзи. – Ну, того, который только что свалился в море. Это каскадер. Он бывает на моих щенячьих вечеринках.
– Ты шутишь?
– Он еще и курсы самообороны ведет.
– Да ты что? О, так надо к нему записаться. Давай, а?
– Конечно, – рассеянно согласилась я. – Почему бы и нет?
А теперь нам показывали, как Александр срывает с себя одежду и бросается в море – спасать первого помощника.
– Ты только посмотри! – взвизгнула Дейзи. – Александр прыгнул вслед за ним. Глазам своим не верю!
– Да это никакой не Александр, а просто еще один каскадер.
– Честно говоря, я не уверена, что выдержу это зрелище, – призналась подруга, когда нам крупным планом показали, как Александр один на один борется с бушующей стихией. – Боюсь, как бы меня не стошнило…
– Брось, Дейзи, – это же просто фильм.
– Знаю – и все-таки лучше выключу.
Я смогла досмотреть до конца. Пока на экране мелькали финальные титры, я вспоминала о том, как радовалась, когда Александр получил эту роль. В какой-то момент казалось, что он ее не получит, поскольку продюсеры сочли его недостаточно знаменитым. Это был длительный и мучительный процесс – Александр пять раз проходил пробы. К счастью, директор по кастингу (именно он заметил моего возлюбленного в «Буре») настоял на том, чтобы роль досталась ему. И вот наконец, после нестерпимо долгого ожидания, агент Александра сообщил, что роль за нами. Помню, я буквально завизжала от восторга.
Я была несказанно рада за Александра – наконец-то произошел тот прорыв, которого он так долго ждал, – и очень им гордилась. Мне часто представлялось, как мы вместе пойдем на предварительный просмотр. Возможно, мы бы даже устроили небольшую вечеринку – для самых близких друзей… А в итоге получилось, что я смотрю фильм одна (точнее, с Германом), и прошло уже почти два месяца с тех пор, как я в последний раз видела Александра.
– Вторую серию фильма «Земля!» смотрите в это же время на следующей неделе, – объявил диктор на последних аккордах музыкальной темы фильма.
Я выключила телевизор. «Нет уж, спасибо. Хватит с меня и одного раза».
На следующий день у меня были съемки очередного выпуска «Зверей и страстей». Пришлось на машине поехать в Оксфордшир, чтобы снять парочку агрессивных гусей. Птицы оказались на редкость гнусными – один из них едва не сломал мне руку. Кроме того, всякий раз, когда мне нужно было записать свой текст, на соседнем поле начинал реветь трактор. Зато у Клер, моей продюсерши, нашелся экземпляр «Таймс» с обзорами телепередач. Заглянув туда, я тут же обнаружила такой вот заголовок: «Александр Великий. Александр Дарк источал героизм каждой клеточкой своего существа». Меня затошнило – все, теперь он стал всенародным достоянием.
Покончив с гусями, мы отправились в Бистер. Там нас ждал козел, у которого возникли трудности с самоидентификацией: он вообразил себя конем. В конце концов, в половине седьмого, мы с Германом вернулись домой. Я заранее проклинала предстоящий вечер. Оставив Дейзи сообщение о том, что встречаюсь с Дэвидом, я распахнула дверцы платяного шкафа. Что же мне надеть? Остановилась на простом белом платье и кашемировом кардигане цвета лайма. Подумав, уложила волосы с помощью геля. Я поехала на метро, так как собиралась выпить – и, возможно, не один бокал. Увы, в моей ситуации алкоголь был единственным источником мужества. Я отыскала ресторан на карте – он находился рядом с метро «Фаррингдон». Без двадцати восемь я была на месте.
Дэвид уже сидел у стойки бара. На нем были элегантные джинсы, белая футболка и голубой льняной пиджак. Дэвид сразу заметил меня и помахал рукой. Мы выпили по бокалу шампанского (я расправилась со своим довольно быстро), а потом прошли в зал. Заведение было оформлено в «монастырском» стиле – с белеными стенами и простыми деревянными столами.
– Вот мы и пришли, – сказал Дэвид, когда мы сели за стол.
– Вот мы и пришли, – повторила я. – Здесь славно.
Официант принес меню.
– У них тут есть очень любопытные вещи, – пояснил Дэвид, пока официант наливал нам минеральную воду.
Я заглянула в меню, и мне стало плохо: «Рулет из свиной селезенки… тушеная поджелудочная желе за… жареные телячьи мозги… черный пудинг… жареный костный мозг… вареный бычий хвост…»
– Что-нибудь выбрали? – услышала я голос Дэвида.
– Дэвид…
– Интересно, а это что за требуха?
– Тонкий кишечник свиньи. Дэвид…
– Да? – рассеянно спросил он, с интересом листая меню.
– Я должна вам кое-что сказать.
– Да? – Он поднял глаза. – Что-то серьезное?
– Я вегетарианка.
– О… боже мой. Ох, простите меня, пожалуйста. – Он поморщился. – Понимаю – это худшее из мест, куда я мог вас пригласить.
– Вы не виноваты – мне следовало вас предупредить. Но, честно говоря, я не думала, что здешние повара настолько зациклены на мясе. Впрочем, неважно… Понимаете, одно время я работала ветеринаром и видела кишки и селезенки в большом количестве, но обычно они были частью живых животных, которых я оперировала…
– Может, уйдем?
– Нет, все нормально. Меня вполне устроит, – я пробежала меню глазами, – гренок с сыром.
– Но это так мало.
– Вполне достаточно.
– Ладно, тогда я постараюсь выбрать что-нибудь не очень гнусное. Например, дикую утку. Как думаете – вы сможете вынести это зрелище?
– Да, конечно. Я не настолько радикально настроена. Обычно я спокойно хожу в рестораны – в меню всегда ведь найдутся паста или рис. И только здесь почти все – мясное.
– Увы, это так. Причем они используют менее традиционные части живо… Ну простите, Миранда!
Если хотите, можете съесть меня – со всеми потрохами! – шутливо взмолился Дэвид. Я улыбнулась. – А почему вы стали вегетарианкой? – спросил он, стараясь поймать взгляд официанта. – Вы решились на это для блага братьев наших меньших?
Я повертела в руке бокал.
– Да, вы угадали.
– Итак, вы вегетарианка с собакой-сосиской!
Я улыбнулась. Официант подошел к нам, и, пока Дэвид с ним беседовал, я в очередной раз украдкой взглянула на его изуродованные руки. Мне с трудом удалось подавить рыдание.
– Миранда, вы пьете белое вино?
Я кивнула. Официант вернулся с бутылкой хорошего шабли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
– Вот как?
– Роскошная женщина. Не выдержала с ним и года. Жаловалась, что он с ней почти не разговаривал. Могу себе представить! Ну ладно. – Лили положила Гвинет в корзинку и дернула Дженнифер за поводок. – Шофер ждет. Счастливо, Миранда!
Той ночью я почти не спала. Слова Лили с жужжанием кружились в моей голове, как пчелы, застрявшие между рамами. «…с тех пор сильно изменился… еще бы! окажись вы на его месте… с тех пор сильно изменился… БА-БАХ!»
Я смогла уснуть не раньше шести, а вскоре меня разбудил телефонный звонок. Звонила Дейзи, спешившая на работу.
– Наконец-то могу поболтать с тобой, – донесся до меня ее голос сквозь привычное гудение транспорта. – Я в такой запарке – мы готовим болливудский бал, и мне срочно нужна пара слонов. Ну, как у тебя дела? Как поиски?
– Я нашла его…
– Ты нашла его?
– Да. Тот фотограф, о котором я тебе говорила, и есть Дэвид. – Я резко села в кровати. – Других вариантов и быть не может. А американский акцент у него потому, что он, оказывается, вырос в Америке.
– Боже мой, – воскликнула Дейзи. – Могу себе представить, какое потрясение ты испытала.
– Да уж – что-то вроде электрического разряда в десять миллионов вольт…
– И какой он?
– Человек он довольно… сложный… В общем, обстановка была очень нервозная, хотя он и не догадывается почему. – Я заметила на прикроватной тумбочке визитку Дэвида и повертела ее в руках. – И в то же время он… милый.
– Как он выглядит? – спросила подруга. Где-то рядом с ней раздался нахальный звук велосипедного звонка.
Я описала Дэвида.
– Э, да он симпатичный!
– Да… так и есть. Хотя он очень задумчив и все время тебя рассматривает, и от этого чувствуешь себя неуютно.
– Наверное, было не по себе, когда он тебя фотографировал?
– Ужасное ощущение. Начать с того, что я болтала без умолку, как сумасшедшая. Но потом, начав съемку, он очень изменился и, кажется, стал менее напряжен. Видимо, с фотоаппаратом в руках ему легче разговаривать.
– Как долго он у тебя пробыл?
Я подняла жалюзи. В комнату хлынул солнечный свет.
– Около часа.
– А следы… остались? – осторожно спросила Дейзи.
– О да. Шрамы – и довольно заметные. Но, боже мой, Дейзи, – я посмотрела в окно, и мои глаза затуманились, – он мог лишиться пальцев – или того хуже. Он мог ослепнуть. Моим главным кошмаром всегда было то, что я не знаю, как сильно Дэвид пострадал. Судя по всему, теперь его руки в норме – они просто… – слова застряли у меня в горле, – покрыты шрамами. И это по моей вине, – всхлипнула я. – Боже, какой это был шок – увидеть их, увидеть тот вред, который я причинила.
– Значит, ты еще не… рассказала ему.
Я промокнула глаза рукавом ночной рубашки.
– Нет. Еще нет. Но я расскажу. Теперь, когда мы встретились, я уже не могу молчать. Скоро, очень скоро я позвоню ему. Но сначала я должна набраться мужества – это ведь будет непросто. – Я шмыгнула носом. – Это будет тяжело.
– Ты говоришь почти как я, – печально заметила Дейзи. – О Найджеле.
– А ты все еще не собралась с духом?
– Нет. Видишь ли, в последнее время я была очень занята, да и он тоже. В понедельник он занимался своими карликами, во вторник у меня был альпинистский тренинг в спортзале, вчера я устраивала супершоу «Путь в Тимбукту», а он работал допоздна, поскольку хочет как можно скорее стать акционером в своей компании. Но я поговорю с ним. Точно. Не сегодня, так завтра…
– Гм.
– Но ты позвони Дэвиду. Не сейчас, а когда придет время, когда почувствуешь, что готова. Обязательно позвони ему, Миранда.
Мне не пришлось этого делать, потому что, к моему величайшему удивлению, Дэвид позвонил сам.
Вечером того же дня меня вызвали в Кингстон – к декоративному вислоухому кролику.
– Как его зовут? – спросила я хозяйку, которая в тот момент протягивала мне блюдце с печеньем.
– Боб, – ответила она, стряхивая крошки со своего кардигана.
– А полное имя – Бобтейл?
Женщина взглянула на меня в недоумении:
– Нет, Роберт.
– О, конечно. – Я открыла свой блокнот и начала записывать. – Кролик Роберт. Ему, наверное, месяца четыре?
– Да. Большую часть времени он ведет себя как очень милый и хорошо воспитанный юный кролик, – с одобрением сказала она, прихлебывая чай. – Но недавно он начал проявлять чрезмерную требовательность. Правда, Боб? – Хозяйка погрозила кролику пальцем. Зверек сидел рядом с ней на диване и старательно умывался.
– Что вы имеете в виду? – спросила я, наблюдая за туалетом Боба. Полизав передние лапки, он несколько раз вытер ими глазки и носик.
– Видите ли, в течение дня Боб бегает по дому, – пояснила женщина, – я приучила его к туалету, – а ночью спит в клетке. Когда я утром спускаюсь вниз, то обычно первым делом кормлю его, иногда играю с ним. Но в последнее время я стала замечать: если мне не удается сразу подойти к Бобу – например, из-за того, что звонит телефон или дочка зовет меня, – он прямо-таки приходит в бешенство.
Я посмотрела на кролика – теперь он мыл ушки, старательно натягивая их на мордочку.
– Приходит в бешенство? – переспросила я. – В чем это выражается?
– Он издает ужасный визг, вцепляется в прутья клетки и раскачивает их, а потом расшвыривает свои игрушки. У него есть несколько деревянных брусков, так он и их яростно разбрасывает. Поверьте, зрелище жутковатое.
– Гм, могу себе представить. – В моем воображении возникла табличка с надписью: «Осторожно: злой кролик».
– Это своего рода истерия, – продолжала хозяйка. – Иногда мне кажется что у него такой кризис, какой бывает у двухлетних детей.
– Знаете, а вы недалеки от истины, – сказала я. – Судя по всему, с Бобом действительно случаются малышовые приступы раздражительности – хотя и в кроличьем варианте, – поскольку он только-только начинает осознавать, что мир отнюдь не всегда существует в соответствии с его планом. Малыш в ужасе обнаруживает, что не может рассчитывать на морковку или ласку именно в тот момент, когда ему этого хочется, а потому или замыкается в себе, или выражает свой гнев физическим действием. Это так называемая «переадресованная агрессия».
– А, понимаю.
И только я начала ей объяснять, что, повзрослев, кролик почти наверняка преодолеет это состояние и беспокоиться тут не о чем, как вдруг зазвонил мой мобильник.
– Миранда?
– Да?
– Это Дэвид.
Мои внутренности, по обыкновению, сделали сальто-мортале.
– Алло, Миранда? Вы меня слышите?
– Да-а. Здравствуйте.
– Вы, наверное, заняты?
– Да, немного – работаю с пациентом.
Я посмотрела на женщину, которая как раз искала сумку, пока Боб норовил повиснуть у нее на руке.
– Что за особь?
– Э… oryctolagus cuniculus.
– А, кра-алик, – сказал он, утрируя свой американский акцент.
– Неплохо, – засмеялась я.
– У меня был такой в детстве, и я гордился тем, что знал его латинское название.
Возникла короткая пауза.
– А… вы уже сделали фотографии? – спросила я. – Хорошо получилось?
– Понятия не имею – я их еще не проявил. И вообще я звоню по другому поводу.
– О…
– Я звоню вам потому… Еще одна пауза.
– Да?
– Понимаете… я… мне так жаль, что во вторник я отказался выпить с вами пива.
«Ничего себе!»
– Ну что вы, Дэвид, не беспокойтесь – все в порядке.
– В общем, я просто… подумал – может, вы захотите выпить пива со мной?
«Он что, приглашает меня на свидание?!» Мое сердце нырнуло на неведомую глубину…
– Хо…рошо…
– В сущности, я хотел узнать, свободны ли вы завтра, но боюсь, что вы заняты, – сказал он будничным тоном. – Весь день у вас наверняка расписан – надо было мне позвонить пораньше.
– Нет-нет, я совершенно свободна. Буду очень… рада. Где бы нам… э… встретиться?
– Ну, мы могли бы сходить куда-нибудь в вашем районе, а если вы не имеете ничего против Клерке-нуэлла, то можно пойти в ресторан «Сент-Джон». У них отличное меню.
– Да, Клеркенуэлл меня вполне устроит. Так вы предлагаете вместе поужинать? – неуверенно спросила я.
– Думаю, что предлагаю именно это. Надеюсь, вы ужинаете?
– Да-да, конечно. Прекрасная мысль.
«И там, за десертом, я расскажу тебе страшную правду о себе…»
– Тогда договорились.
«И ты возненавидишь меня на всю оставшуюся жизнь».
– Я закажу столик, – услышала я голос Дэвида, – а если вдруг мест не будет, то я вам перезвоню. Если же все в порядке, то встречаемся прямо там, скажем, в семь тридцать. Хорошо? Адрес – дом 26 по Сент-Джон-стрит.
– Я найду.
– Значит, договорились? Отлично. До завтра.
Мысль о встрече с Дэвидом подействовала на меня странным образом. С одной стороны, меня переполнял ужас, с другой – я, по крайней мере, перестала страдать по поводу «Земли». Я ведь неделями с ужасом думала о грядущем показе первой серии, но вдруг оказалось, что у меня хватает духу включить ящик. Водрузив маленький переносной телевизор на комод, я легла в постель и вцепилась в пупырчатую лапку Германа. Зазвучала музыка, и тут же возник титр «Александр Дарк», выведенный шрифтом с завитушками и заполняющий собой почти весь экран. Александр играл Фрэнсиса Флэвелла, командира корабля. Крупные планы заставили мое сердце лихорадочно биться. Свирепствовал шторм. Исполненный достоинства, капитан бесстрашно шагал по юту, хрипло выкрикивая приказы. Брызги морской воды и дождя заливали его благородное лицо.
– Как идет корабль, мистер Три?
– Держимся курса, сэр!
– Следуйте против ветра, мистер Три! Я сказал – против ветра!
Пока матросы налаживали снасти, корабль заскрипел и накренился.
– Мы сели на мель, сэр!
– Свистать всех наверх!
Во время рекламной паузы позвонила Дейзи.
– Ты смотришь? – осторожно спросила она.
– Да, – вяло ответила я.
– И как самочувствие?
– Да какое-то… странное. Я все думаю о том, что собиралась замуж за этого человека.
– Признаюсь, меня не слишком печалит тот факт, что эта перспектива отпала. А какие еще соображения?
– Ну, объективно говоря, он выглядит потрясающе. И знаешь, Дейзи, у меня нет ни малейших сомнений в том, – добавила я без всякого выражения, – что после этого фильма он станет звездой.
– Надеюсь, ты ошибаешься, – возразила подруга. – Иначе нам придется видеть его постоянно, а я вовсе этого не хочу – после его поступка! Эх, знали бы зрители… – гневно сказала она. – Ой, начинается…
Шторм по-прежнему бушевал. Один из парусов разорвался надвое, как тряпка, а какой-то моряк упал в рокочущую пучину.
– Человек за бортом! – закричал другой моряк. – Человек за бортом! Мистер Фентон за бортом!
– А я знаю этого парня, – сказала я Дейзи. – Ну, того, который только что свалился в море. Это каскадер. Он бывает на моих щенячьих вечеринках.
– Ты шутишь?
– Он еще и курсы самообороны ведет.
– Да ты что? О, так надо к нему записаться. Давай, а?
– Конечно, – рассеянно согласилась я. – Почему бы и нет?
А теперь нам показывали, как Александр срывает с себя одежду и бросается в море – спасать первого помощника.
– Ты только посмотри! – взвизгнула Дейзи. – Александр прыгнул вслед за ним. Глазам своим не верю!
– Да это никакой не Александр, а просто еще один каскадер.
– Честно говоря, я не уверена, что выдержу это зрелище, – призналась подруга, когда нам крупным планом показали, как Александр один на один борется с бушующей стихией. – Боюсь, как бы меня не стошнило…
– Брось, Дейзи, – это же просто фильм.
– Знаю – и все-таки лучше выключу.
Я смогла досмотреть до конца. Пока на экране мелькали финальные титры, я вспоминала о том, как радовалась, когда Александр получил эту роль. В какой-то момент казалось, что он ее не получит, поскольку продюсеры сочли его недостаточно знаменитым. Это был длительный и мучительный процесс – Александр пять раз проходил пробы. К счастью, директор по кастингу (именно он заметил моего возлюбленного в «Буре») настоял на том, чтобы роль досталась ему. И вот наконец, после нестерпимо долгого ожидания, агент Александра сообщил, что роль за нами. Помню, я буквально завизжала от восторга.
Я была несказанно рада за Александра – наконец-то произошел тот прорыв, которого он так долго ждал, – и очень им гордилась. Мне часто представлялось, как мы вместе пойдем на предварительный просмотр. Возможно, мы бы даже устроили небольшую вечеринку – для самых близких друзей… А в итоге получилось, что я смотрю фильм одна (точнее, с Германом), и прошло уже почти два месяца с тех пор, как я в последний раз видела Александра.
– Вторую серию фильма «Земля!» смотрите в это же время на следующей неделе, – объявил диктор на последних аккордах музыкальной темы фильма.
Я выключила телевизор. «Нет уж, спасибо. Хватит с меня и одного раза».
На следующий день у меня были съемки очередного выпуска «Зверей и страстей». Пришлось на машине поехать в Оксфордшир, чтобы снять парочку агрессивных гусей. Птицы оказались на редкость гнусными – один из них едва не сломал мне руку. Кроме того, всякий раз, когда мне нужно было записать свой текст, на соседнем поле начинал реветь трактор. Зато у Клер, моей продюсерши, нашелся экземпляр «Таймс» с обзорами телепередач. Заглянув туда, я тут же обнаружила такой вот заголовок: «Александр Великий. Александр Дарк источал героизм каждой клеточкой своего существа». Меня затошнило – все, теперь он стал всенародным достоянием.
Покончив с гусями, мы отправились в Бистер. Там нас ждал козел, у которого возникли трудности с самоидентификацией: он вообразил себя конем. В конце концов, в половине седьмого, мы с Германом вернулись домой. Я заранее проклинала предстоящий вечер. Оставив Дейзи сообщение о том, что встречаюсь с Дэвидом, я распахнула дверцы платяного шкафа. Что же мне надеть? Остановилась на простом белом платье и кашемировом кардигане цвета лайма. Подумав, уложила волосы с помощью геля. Я поехала на метро, так как собиралась выпить – и, возможно, не один бокал. Увы, в моей ситуации алкоголь был единственным источником мужества. Я отыскала ресторан на карте – он находился рядом с метро «Фаррингдон». Без двадцати восемь я была на месте.
Дэвид уже сидел у стойки бара. На нем были элегантные джинсы, белая футболка и голубой льняной пиджак. Дэвид сразу заметил меня и помахал рукой. Мы выпили по бокалу шампанского (я расправилась со своим довольно быстро), а потом прошли в зал. Заведение было оформлено в «монастырском» стиле – с белеными стенами и простыми деревянными столами.
– Вот мы и пришли, – сказал Дэвид, когда мы сели за стол.
– Вот мы и пришли, – повторила я. – Здесь славно.
Официант принес меню.
– У них тут есть очень любопытные вещи, – пояснил Дэвид, пока официант наливал нам минеральную воду.
Я заглянула в меню, и мне стало плохо: «Рулет из свиной селезенки… тушеная поджелудочная желе за… жареные телячьи мозги… черный пудинг… жареный костный мозг… вареный бычий хвост…»
– Что-нибудь выбрали? – услышала я голос Дэвида.
– Дэвид…
– Интересно, а это что за требуха?
– Тонкий кишечник свиньи. Дэвид…
– Да? – рассеянно спросил он, с интересом листая меню.
– Я должна вам кое-что сказать.
– Да? – Он поднял глаза. – Что-то серьезное?
– Я вегетарианка.
– О… боже мой. Ох, простите меня, пожалуйста. – Он поморщился. – Понимаю – это худшее из мест, куда я мог вас пригласить.
– Вы не виноваты – мне следовало вас предупредить. Но, честно говоря, я не думала, что здешние повара настолько зациклены на мясе. Впрочем, неважно… Понимаете, одно время я работала ветеринаром и видела кишки и селезенки в большом количестве, но обычно они были частью живых животных, которых я оперировала…
– Может, уйдем?
– Нет, все нормально. Меня вполне устроит, – я пробежала меню глазами, – гренок с сыром.
– Но это так мало.
– Вполне достаточно.
– Ладно, тогда я постараюсь выбрать что-нибудь не очень гнусное. Например, дикую утку. Как думаете – вы сможете вынести это зрелище?
– Да, конечно. Я не настолько радикально настроена. Обычно я спокойно хожу в рестораны – в меню всегда ведь найдутся паста или рис. И только здесь почти все – мясное.
– Увы, это так. Причем они используют менее традиционные части живо… Ну простите, Миранда!
Если хотите, можете съесть меня – со всеми потрохами! – шутливо взмолился Дэвид. Я улыбнулась. – А почему вы стали вегетарианкой? – спросил он, стараясь поймать взгляд официанта. – Вы решились на это для блага братьев наших меньших?
Я повертела в руке бокал.
– Да, вы угадали.
– Итак, вы вегетарианка с собакой-сосиской!
Я улыбнулась. Официант подошел к нам, и, пока Дэвид с ним беседовал, я в очередной раз украдкой взглянула на его изуродованные руки. Мне с трудом удалось подавить рыдание.
– Миранда, вы пьете белое вино?
Я кивнула. Официант вернулся с бутылкой хорошего шабли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38