– Slainte, Виттэйкер, миссис Алджемен, полковник Ник, прекрасное утро для прогулки, не так ли? Я – Клодах Сенунгатук и очень рада видеть вас. Заходите, у меня есть свежий кофе и печенье только что из духовки.
Мармион, очарованная этим приглашением не меньше, чем самой женщиной, протянула ей руку, которую Клодах коротко, но тепло пожала. На ее коже остались следы муки. Так же сердечно Клодах приветствовала и Фабера.
– Материал для новой кровли привезли с рассветом, Вит, – сказала Клодах, – но, думаю, у тебя есть время для того, чтобы сперва выпить кофе и перекусить.
– Прекрасно! – с удивившим Мармион энтузиазмом заявил Вит. – Может, сегодня я закончу крышу. Я, пожалуй, начну прямо сейчас, а перекушу потом.
Кивнув остальным, он подошел к краю крыльца и спрыгнул вниз. До Мармион донесся короткий прерывистый вздох.
– У него еще не все в порядке с ногой, чтобы он мог тут прыгать и скакать, как мальчишка, – сказала Клодах, осуждающе поцокав языком, и пригласила своих ошеломленных гостей в дом.
Внутренний вид дома озадачил Мармион, однако удивление сменилось радостным предвкушением, когда она ощутила запах теплой выпечки, сдобренной пряностями, и приятным удивлением, когда она осознала, что этот маленький дом был прекрасно обустроен и необыкновенно опрятен. Здесь было еще несколько кошек, которые одна за другой подходили к гостям и тщательно обнюхивали их.
– Ну как, мы прошли тест? – спросила Мармион, когда Клодах указала ей на кресло-качалку, а Фаберу – на прочную и широкую скамью.
Клодах ответила не сразу: сначала она подала своим гостям кофе и горячие рулеты с корицей и поставила перед ними кувшин с молоком и большую миску сахара. Наполнив свою чашку, она уселась напротив Мармион, поставив локти на стол и улыбаясь.
– У меня всегда было много кошек... – начала она.
– И все оранжевые? – поинтересовалась Мармион. – Или это уникальная особенность кошек Сурса?
– Вы вполне можете говорить так.
– А я и сказала только что. Боже, какие прекрасные рулеты! – сменив тему разговора, воскликнула Мармион. – И, слава богу, вы умеете готовить настоящий кофе. Правда, Фабер?
– О да, мисс Сенунгатук, святая правда, – подтвердил Фабер, чье лицо озарилось неожиданно очаровательной улыбкой, обезоруживавшей столь многих. Клодах усмехнулась и подмигнула ему: он совершенно правильно запомнил ее фамилию. Эта особенность Фабера Ника также всегда восхищала Мармион. – У вас регулярные поставки?
Клодах хмыкнула:
– Этот кофе добыл для меня Вит, Он сказал, что просто стыдно смотреть, как на космобазе обращаются с кофе в зернах. – Она кивнула в угол комнаты. – Когда мне это нужно, я сама жарю их, а до тех пор замораживаю.
– А разве сейчас это не слишком сложно? – вежливо поинтересовалась Мармион.
– Нет, вечной мерзлоте никакая оттепель не повредит.
– Ах да! – воскликнула Мармион. – Я читала о том, что слой вечной мерзлоты больше похож на промерзший камень, но до сих пор не представляла, какое практическое применение ему можно найти.
– Обычно мы этим пользуемся только летом, – заметила Клодах.
– Значит, вы любите хороший кофе не меньше, чем мы, – с благодарным выражением лица отпив еще глоток, сказала Мармион. Молоко в кувшине также было свежим, на поверхности собрались густые сливки. Судя по тому, что куски сахара были разного размера, это тоже был домашний продукт.
– Это верно, – согласилась Клодах. Мармион почувствовала, как что-то прижалось к ее ноге, и, опустив руку, коснулась покрытой мехом головы, которую и принялась послушно чесать за ушами.
– Как ваши кошки переносят колебания температуры на Сурсе?
– Они для этого и выведены. Кроме того, они умны и слушаются своих инстинктов.
– Как и большинство обитателей Сурса, сказала бы я, – заметила Мармион, переходя непосредственно к цели своего визита.
Клодах сложила руки перед собой на столе и со значением проговорила:
– Мы научились жить здесь. И, сказать по правде, я бы не хотела жить где-либо еще.
"Умная женщина, – подумала Мармион с одобрением, – и не без хитрости”.
– Я не представляю вас где-либо еще, кроме как в вашем доме, одаряющей своим гостеприимством тех, кому посчастливилось сюда попасть, мисс Сенунгатук, – продолжала Мармион. – В наши дни так редко удается найти людей, которые довольны своей жизнью.
Клодах несколько мгновений смотрела на нее” оценивая практичный и элегантный костюм Мармион и ее выразительное лицо.
– У человека возникает масса проблем, если он не знает, кто он такой, и не осознает своего места в мире. Жить на этой планете нелегко, но все мы привыкли к этому и прекрасно справляемся...
В воздухе ощутимо повисло несказанное: когда нас оставляют в покое и дают нам жить своей жизнью.
– У вас еще осталось что-нибудь в кофейнике, мисс Сенунгатук? Я хотела бы выпить еще полчашечки, – попросила Мармион, все еще не выпуская своей чашки из пальцев, дабы не возникло впечатления, что она не ожидает отказа.
Напряженное выражение исчезло с лица Клодах, она внезапно улыбнулась:
– Прошу вас, зовите меня Клодах, я к этому больше привыкла.
– Мои друзья называют меня Мармион или даже Марми. – И очень богатая и умная дама Алджемен протянула Клодах свою чашку.
– И вам тоже, Фабер Ник? – спросила Клодах, наливая Мармион больше половины чашки.
– Не буду возражать, Клодах. Клодах налила ему кофе и снова передала гостям тарелку с рулетами.
– Я надеялась встретиться еще с кем-нибудь из жителей Килкула, Клодах, – сказала Мармион уже более деловито. – Я нахожусь здесь, как вам уже вероятно сказал Вит, для того, чтобы расследовать необычные происшествия, за которые, как говорят, вину на себя берет сама планета.
– Планета не берет на себя вину, Мармион. – Усмехнувшись, Клодах махнула рукой. – Планета делает то, что нужно. Показывает людям, что она позволит делать с собой, а что – нет. Вы бы тоже не захотели, чтобы в вашем дворе понарыли ям или чтобы взорвали бомбу в вашем саду, верно? Доктор Фиске прекрасно понял это – в отличие от его сына. Не понимают этого и некоторые другие, зато остальные видят все даже слишком хорошо.
– Вы знаете, что планета делает это сознательно? – мягко спросил Фабер. Он всегда говорил так, когда не хотел, чтобы ему лгали из страха.
– Если вы имеете в виду, что она делает все сама, без нашей помощи, то да. Это не значит, что кто-либо может помочь планете, когда у нее на уме что-то свое, и она прекрасно может дать это понять.
– Проблема, которая стоит перед нами, – продолжал Фабер, – заключается в том, чтобы доказать, что причиной необычных явлений является сама планета.
Мгновение Клодах смотрела на него непонимающим взглядом.
– А что еще может сотворить такие удивительные вещи? Вы знаете, сколько времени уйдет на то, чтобы растопить на огне большую льдину? Или вы думаете, что мы, – с удивительной грацией она описала над столом круг, подразумевая Килкул, – способны были заставить лед таять так рано? Или могли разбудить вулкан? Или тряхнуть землю с той же легкостью, с какой я сметаю крошки со стола?
Она не спорила и не доказывала: она была просто удивлена тем, что такой интеллигентный человек может задаваться такими глупыми вопросами.
– Нет, планета сама решила, что слишком много в ней копаются и взрывают ее, слишком много дыр в ней понаделали и она хочет, чтобы это прекратилось.
– Значит, по вашим представлениям, планета разумна? – спросила Мармион.
– Планета – живое существо, и, – во взгляде Клодах, обращенной к Фаберу, читалось лукавство, – она прекрасно понимает, что делает.
Мармион рассеянно вращала чашку на блюдце, осмысливая сказанное. По чести сказать, сейчас она гораздо более тревожилась за Клодах, чем за планету. Женщина действительно верила во все это – Мармион и сама была готова уверовать, – а Мэттью Лузон сумеет вывернуть все наизнанку.
– Есть ли возможность каким-либо образом доказать то, что вы говорите? Так, чтобы не осталось никаких сомнений?
– Неужели ранней весны, вулканов и землетрясений недостаточно для подтверждения? – вопросом на вопрос ответила Клодах.
– Я не единственный человек в комиссии, расследующей происшествия на Сурсе, Клодах, – медленно заговорила Мармион. – Скажите, нет ли какого-нибудь места, куда вы могли бы уехать так, чтобы вас не нашли? На неделю или около того?
– Зачем? – Клодах посмотрела ошеломленно, потом с возмущением поднялась из-за стола. – Попе чему я должна куда-то уезжать, тем более сейчас, когда я нужна Килкулу больше, чем когда бы то ни было? Она снова опустилась на скамью, положила руки на стол, широко разведя пальцы.
– Нет, мадам, я останусь! И останусь здесь! Ник-то не выгонит меня из моего дома!
– Это было бы нелегко, но, боюсь, не невозможно, Клодах, – Мармион подалась вперед. – Есть ли для меня какой-нибудь способ.., испытать.., ощутить планету...
– Как Вит и другие в пещере? – Клодах немного расслабилась, но в ее позе, в скрещенных на груди руках читался вызов.
– Да, что-нибудь конкретное, чтобы я могла выступить на вашей стороне с аргументами в руках.
– Ага! Так вы, значит, хотите выступить за нас и против того болвана.., как его назвала Яна?
– Его зовут Мэттью Лузон, Клодах, – сказал Виттэйкер Фиске с широкой усмешкой, появляясь в дверях. Он ненадолго задержался, чтобы счистить с ботинок налипшую грязь. – Я чувствую запах рулетов с корицей!..
Он взял себе чашку и уселся за стол, развернув стул так, чтобы не сидеть спиной к Фаберу, налил себе кофе и откусил кусок рулета, переданного ему Клодах. – Нам повезло, что ты решила прилететь сюда, Марми. У тебя в одном волоске больше здравого смысла, чем в голове у Лузона, но... – Тут он умолк, ударив кулаком по столу. Мармион заметила подпрыгнувшие на столешнице крошки и задумалась о том, как планета может сделать то же самое в гигантских масштабах.
– Но.., нам придется иметь дело с Мэттью Лузоном, а ты знаешь, что он из себя представляет. Он никогда не признает правды, даже если его ткнуть в нее носом. Если бы в комиссии не было тебя, я бы.., нет, я не оставил бы Сурс. – Он снова ударил кулаком по столу.
– Вит, если вам удастся убедить нас – меня, Фабера, Салли и Милларда, то мы на вашей стороне и Мэттью с нами не справится.
– Но и убедить его не удастся, – вставил Вит, – для этого нужно чудо...
– Так, может, планета сама сотворит это чудо? – предположил Фабер, повернувшись к Клодах. Она задумалась.
– Человек не слышит того, чего не хочет слышать. Твой сын точно такой же, Вит, как ни жаль мне говорить тебе об этом.
– Мне тоже жаль, Клодах, но я огорчен из-за тебя, а не из-за себя.
– Мэттью пока что не начал свое расследование, – сказала Мармион, отламывая маленькие кусочки от очередного рулета и медленно жуя их, – а потому у нас есть небольшое преимущество во времени. Все его крепкие парни мечутся по космобазе, собирая данные и поднимая архивы – Лузон любит, чтобы у него был полный материал... Может, с его ребят нам и следует начать, как думаешь, Фабер? И чем раньше, тем лучше. Брэддока Макема мы оставим напоследок: я в нем ошиблась, он – идеальный партнер для Мэттью. Но, если мы сумеем повлиять на остальных, дела у Мэттью будут продвигаться крайне медленно. – Она улыбнулась всем собравшимся, отправила в рот последний кусочек рулета и проглотила его, весьма довольная собой. – Ну что ж, начнем. Итак, Клодах?..

Глава 8

Дина заслышала шум раньше Банни: шаги человека, спускающегося с горы.
Собака напряженно застыла, прислушиваясь, поскуливая от нетерпения, потом заворчала.
Банни, все еще не отошедшая от страшного ощущения, настигшего ее в пещере, с трудом поднялась на ноги. Она слышала, как Дина бежит вверх по тропе, царапая когтями мерзлый камень.
– Что случилось, девочка? – начала было Банни, оборачиваясь на звук, но тут Дина взвизгнула и затихла.
– Дина! – прошептала Банни в густой сумрак; ей вдруг страшно захотелось снова зарыться пальцами в густой мех, почувствовать успокаивающее тепло собачьего тела. Она протянула руку – но внезапно ощутила, как кто-то сильно сжал ее запястье. Из мрака перед ней появился Саток.
– Slainte, красотка Шонгили, водитель снегохода! Как это любезно с твоей стороны выйти мне навстречу! А где же твой дружок?
– Что вы сделали с Диной? – закричала девушка. – Пустите руку!
Но вместо того, чтобы отпустить ее, Саток поймал Банни за второе запястье.
– Собака? Я разбил ей голову. Нечего было лаять на шаначи. Другие собаки давно усвоили это. Ну, давай же, кричи! Жду не дождусь, когда тебе на помощь придет твой дружок, чтобы я мог отправить его следом за твоей собакой!
Банни кричала, лягалась и вырывалась, но Саток, не обращая на это внимания, упорно тащил ее вверх по тропе к своему дому. Ни одного окна не зажглось в домах, никто не выглянул из окна, чтобы узнать, в чем дело, даже Коннелли.
Внезапно рука девушки наткнулась на что-то пушистое и теплое. Это была шерсть Дины, а то влажное и липкое, чего коснулись пальцы Банни, могло быть только кровью верной собаки...
Но ведь Диего и Крисак должны были услышать ее! Должны были...
Один раз девушке показалось, что она увидела медно-светящиеся глаза зверя, прятавшегося за обломком скалы; но кроме этого, свидетелей ее похищения не было.
Когда они поднялись уже достаточно высоко и Банни поняла, что немедленной помощи не дождется, она решила поберечь силы и позволила Сатоку отвести ее к его дому, сопротивляясь только для вида.
На скальной площадке был выстроен каменный дом с несколькими пристройками – лучший из всех когда-либо виденных Банни: толстые каменные стены, крыша из какого-то прочного материала – Банни видела построенные из него бараки на космобазе, – и даже настоящие окна из толстого пластгласа.
За высокой изгородью корраля было порядком лошадей, включая и Циско, принадлежавшего Диего, и ее собственную Дарби. Неподалеку от дома были привязаны рычащие и лающие собаки; несмотря на рыжую шерсть, они были похожи на умных и хорошо воспитанных собак Килкула не больше, чем на оленей-карибу. Даже ледяной ветер не мог заглушить запаха их испражнений.
Саток не правильно истолковал то, что Банни перестала бороться с ним и пристально оглядывала его владения:
– Ну что, производит впечатление? Что ж, девочка, все эти удобства и роскошь в твоем распоряжении, если ты будешь послушной и станешь делать то, что тебе скажут. Входи же, пока не наступила ночь.
Банни снова попыталась вырваться, но Саток был гораздо сильнее ее; к тому же ситуация складывалась для нее крайне неудачно. Она знала, что, как только Саток затащит ее внутрь, ее шансы спастись будут невелики, а опасность увеличится; однако ей подумалось, что, возможно, секрет власти Сатока над людьми этого поселения, власти, которая не позволила им помочь кричавшей от ужаса девушке, крылась внутри этого прекрасного дома.
Банни удивлялась самой себе, своей способности рассчитывать и анализировать в такой момент. Ее гнев, вызванный тем, что Саток сделал с Диной, с планетой, с этими людьми, обратился в холодное спокойствие – такое же холодное, как то чудовищное одиночество, которое она испытала в пещере. Нет, здесь, один на один с этим человеком одиночество было еще страшнее; должно быть, он сумасшедший, если ему вообще могла прийти в голову мысль сделать такое с планетой! Банни знала, что ей нужно собраться с мыслями: только это поможет ей узнать все, что нужно, и не дать Сатоку убить Диего и Крисака с той же беспощадностью, с какой он убил бедную Дину...
Саток втащил девушку внутрь. Она по-прежнему сопротивлялась для вида, понимая, что отсутствие сопротивления с ее стороны насторожит Сатока; кроме того, ей действительно было трудно преодолеть страх, который вызывал в ней этот человек и то, что она оказалась с ним наедине в его доме.
Оказавшись в доме, она тут же подумала: ничего удивительного, что ему здесь так нужна женщина. В доме царил ужасающий беспорядок. Второй ее мыслью было, что беспорядок этот весьма интересен. Она и подумать не могла, что где-то на Сурсе, вне космобазы и, возможно, лаборатории Шона, может быть такое количество техники и оборудования.
Два компьютера, разнообразные инструменты и образцы породы, какие-то кости, несколько маленьких черепов, перья, препараты... Банни отметила про себя, что некоторые предметы вполне успешно можно использовать в качестве оружия.
Инструменты были разложены на нескольких импровизированных столах, но ни обеденного стола, ни стульев в доме не наблюдалось, хотя кухонная утварь была, правда, неимоверно грязная и покрытая потеками жира. На полу был разложен большой матрас.
Здесь Саток отпустил Банни; она, насколько это было возможно, отодвинулась подальше от матраса, хотя ей достаточно приходилось драться со своими половозрелыми кузенами, чтобы понимать: для того чтобы оказаться в дерьме по уши, матрас вовсе не обязателен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35