Оставил у Лупкова один батальон с артиллерией и обозами, приказал навьючить имеющихся лошадей патронами и сухарями и повел бригаду в горы.
Погода была отвратительная - ударил мороз до минус двадцати, на высоте было еще холоднее, бушевала вьюга. Солдаты и офицеры, поддерживая съезжающих коней и цепляясь за мелкий кустарник, карабкались по обледенелым склонам, пробивались через снежные заносы. И прошли - а противник, считая в таких условиях движение по бездорожью абсолютно невозможным, появления русских никак не ждал. Австрийцы отсиживались в теплых блиндажах, когда деникинцы обрушились на них в клубах метели, сжимая в замерзших руках винтовки и греясь в рукопашной. Разгромили и погнали вниз, не давая опомниться и столь же неожиданно захватывая тыловые рубежи. Опрокинули отряд, прикрывавший станцию и город Медзилаборце и взяли его. В этой дерзкой операции бригада, в которой насчитывалось всего-то 4 тыс. штыков, взяла более 3700 пленных, 9 орудий, несколько эшелонов с грузами, горы оружия и снаряжения. Сама же потеряла 164 чел. убитыми и около 1100 ранеными и обмороженными. Верховный Главнокомандующий, узнав об этом подвиге, прислал железным стрелкам телеграмму с "горячей благодарностью". А Брусилов писал Деникину: "Молодецкой бригаде за лихие дела, за блестящее выполнение поставленной задачи шлю свой низкий поклон и от всего сердца благодарю Вас, командиров и героев-стрелков. Перенесенные бригадой труды и лишения и славные дела свидетельствуют, что традиции старой Железной бригады живут в геройских полках и впредь поведут их к победе и славе".
Таким образом, русские прорвались за Карпаты, были захвачены важнейшие австрийские коммуникации. Но развития этот успех не получил. Для этого требовались сильные подкрепления, а как раз в это время сложилась критическая ситуация у Лодзи. И чтобы оттянуть на себя силы противника, перед Юго-Западным фронтом еще более настоятельно встал вопрос об ударе на Краков. Поэтому даже имеющимися войсками поддержать 24-й корпус Брусилов уже не мог, их настойчиво перенацеливали на север. И колебался, получая доклады Цурикова, что прорвавшиеся части могут оказаться в опасном положении, командующий армией колебался. То ли отводить войска назад, то ли нет - все же жалко было отказаться от достигнутого успеха. Австрийцы же вскоре опомнились, и начали стягивать к прорыву значительные контингенты. Корнилов, преследуя врага, продвигался на юг - но при этом оказывался все больше уязвимым с востока. Чтобы хоть как-то прикрыть свой фланг и защитить шоссе, ведущее в тыл, к Ростокскому перевалу, он оставил один полк с батареей у села Такошаны. Но противнику в общем-то даже не потребовалось много времени - он сам готовился к очередному контрудару со стороны Карпат, так что силы были под рукой. Свежую венгерскую гонведскую дивизию, выдвигавшуюся к фронту в районе Ужгорода, срочно повернули на запад, и она навалилась на заслон у Такошан. Первые атаки полк отразил, но 24.11 четырехкратно превосходящим врагом был смят и отошел к перевалу. Враг перехватил шоссе, и 48-я дивизия оказалась отрезанной от тылов и от своего отступившего полка.
Австро-германский контрудар под Краковом
25.11 австрийцы, подтянув войска, начали атаки на Гуменне еще и с запада. На помощь подошли части 49-й дивизии, и Корнилов, передав им оборону города, развернул свои 3 полка на восток, к Такошанам, чтобы отбить важную дорогу. Но неприятель здесь тоже наращивал усилия, и его встретили 6 полков. Тяжелые бои продолжались двое суток, и командир корпуса просил у Брусилова разрешения на отход. Однако тот понимал, что отступление с наседающим противником на хвосте может обернуться полным разгромом и отходить разрешал лишь после того, как австрийцам нанесут поражение. Что в сложившихся условиях было уже нереальным. К 27.11 48-я дивизия дралась почти в полном окружении. У нее оставалась свободной только одна дорога горная, вьющаяся крутым серпантином над ущельями и занесенная снегом. И Цуриков приказал Корнилову отступать. Осаживая врага контратаками, дивизия двинулась в горы по этой единственной дороге, даже точнее - тропе. Но оказалось, что у селения Сины враг перерезал и ее. Обойти было нельзя чтобы вывезти артиллерию, требовалось прорываться через поселок, и начались уличные бои. Корнилов собрал все "резервы" - роту саперов, штабных писарей, случайные подразделения и команды и лично повел их в атаку. И пробились. На следующий день вышли к своим, не потеряв ни одного орудия и выведя 2 тыс. пленных. Причем своей героической борьбой 48-я сдержала контрудар противника, отвлекла на себя его силы, и тем самым прикрыла отход 49-й дивизии и 4-й бригады, которые тоже вынуждены были оставить равнину.
Прорыв за Карпаты, по сути, стал лишь широкомасштабным рейдом, напугавшим австрийцев, нанесшим им серьезный материальный и моральный урон, после чего части 8-й армии закрепились на перевалах. Но никакой передышки в боях не было. В то время, как войска Брусилова вели сражение за Карпаты, его правый сосед, 3-я армия Радко-Дмитриева продолжала наступление. Опрокинув оборону 4-й австрийской армии, форсировала р. Дунаец, взяла города Бохния, Лепанов, Добчица, преодолела еще одну линию обороны по притоку Вислы р. Раба и к концу ноября вышла к внешним обводам Краковской крепости. К северу от Вислы наступали 9-я и 4-я армии, углубившись на запад примерно на столько же и смыкаясь с 3-й. 28.11 в Вене возникла паника русские на 15 км подошли к Кракову. Но на этих рубежах продвижение соединений Радко-Дмитриева застопорилось. Все атаки, направленные на вражеские укрепления, разбивались. К тому же, в ходе наступления его армия сильно растянула свой левый фланг - линия фронта здесь образовала длинный выступ, ограниченный с юга отрогами Карпатских гор, а с запада упирающийся в оборону у Кракова.
А противник на данном участке усиливал свою группировку. Как уже отмечалось, в начале декабря он планировал общее наступление, и если на севере Польши оно имело целью разгром 2-й и 5-й русских армий, то на юге предусматривался удар как раз в основание создавшегося выступа. Прорвать стык между 3-й и 8-й армиями, отрезать войска Радко-Дмитриева, прижать к Висле и уничтожить. А одновременно атаковать с Карпат, проломить растянувшиеся боевые порядки армии Брусилова и деблокировать Перемышль. Таким образом, все южное крыло русского фронта оказалось бы разрушенным, а при удачном раскладе 3-я и 8-я армии очутились бы в окружении. Сюда стягивались новые корпуса, в том числе переброшенные из Сербии. Прибыл и германский корпус - что особенно сильно встревожило Радко-Дмитриева. Он требовал срочной поддержки. И командование фронтом настояло, чтобы 8-я армия шла ему на помощь. Правда, Брусилов доказывал, что это ничего не даст. Что польские Западные Карпаты (Бескиды), в отличие от Восточных, не представляют серьезной преграды, и вражеская пехота с горной артиллерией может через них пройти где угодно. Поэтому занятием перевалов тут не ограничишься - фланг и тыл группировки под Краковом все равно будут незащищенными. А для прикрытия всей линии вдоль хребта у 8-й армии недоставало сил, в дивизиях вместо 15-16 тыс. оставалось по 5 - 6 тыс. бойцов, а в некоторых и до 3 тыс. Ощущалась и нехватка боеприпасов. По сути, более правильным было бы отступить от Кракова, что срезало бы опасный выступ и сократило фронт. Но тогда требовалось бы отводить назад и соседей - 9-ю и 4-ю армии. Продолжал играть роль и фактор отвлечения на себя австро-германских сил. Да пожалуй, командованию фронта было и жаль отказаться от столь заманчивой цели, как Краков,- который, казалось, вот-вот падет. Точно так же, как командованию 8-й армии было сперва жаль отказываться от прорыва в Закарпатье. И Брусилов получил категорическое подтверждение приказа двигаться на поддержку 3-й армии.
К Кракову он направил 8-й и 24-й корпуса, на перевалах их сменил один лишь 12-й корпус. Главной коммуникационной линией армии становилось шоссе Новый Сандец - Кросно - Санок - Самбор, проходящее вдоль северных склонов Бескид. Штаб Брусилова переносился в Кросно, а его войска растягивались параллельно шоссе, с востока на запад, на расстояние около 200 км. Чтобы облегчить положение Радко-Дмитриева, 8-му корпусу Орлова было приказано срочно выдвинуться к г. Новый Сандец и с ходу наступать на г. Лиманова, во фланг краковской группировки противника - как тут были замечены не только австрийские, но и германские части. 24-й корпус перемещался еще западнее по тыловым дорогам. Но одновременно данные разведки свидетельствовали о том, что противник накапливается за Карпатами, явно готовя контрудар. И Брусилов заблаговременно перенес свою коммуникационную линию на 50 - 70 км глубже, на дорогу Перемышль - Ярослав - Ржешув. Правда, больше он не успел предпринять ничего. Из Краковской крепости австрийцы скрытно вывели часть своей 4-й армии и обходными путями перебрасывали к Лиманову, собирая здесь группировку из 6-го и 14-го австрийских корпусов, 10-й и 11-й кавдивизий и 39-й германской пехотной дивизии ген. Рота. И как раз эту группировку атаковал корпус Орлова. Разумеется, успехов не добился, но оттянул на себя часть сил. А 2.12, одновременно с наступлением Гинденбурга против Северо-Западного фронта, враг начал операцию и здесь. Но только удар получился размазанным по нескольким направлениям. Вместо того чтобы сконцентрировать усилия и прорваться с юга на север к Висле, отрезая 3-ю армию, австро-германское командование вынуждено было несколько соединений нацелить на запад, против атакующего 8-го корпуса, а несколько - на северо-запад, против выдвигающегося 24-го. Что, несомненно, ослабило эффект. Но все равно - под Лимановым дивизии Орлова были остановлены и отброшены. А 14-й австрийский корпус, сохранивший северное направление, взял г. Лепанов, разбив левофланговые части Радко-Дмитриева и создав для него угрозу окружения.
Однако в это же время создалась и другая угроза. Параллельно с наступлением под Краковом атаковала и 3-я австрийская армия ген. Бороевича - через Карпаты. В западной части они действительно были вполне проходимыми, да и в восточной перевалы удерживал лишь корпус ген. Леша, вынужденного раскидать свои 3 пехотных и кавалерийскую дивизии на широком фронте. Австрийцы навалились силами 4 корпусов и прорвали его оборону. Корпус понес потери и был отброшен на северо-восток. Штаб 8-й армии в г. Кросно оказался в тяжелом положении. Австрийцы надвигались с юга. Восточнее Кросно вышли к г. Саноку, где располагался резерв Брусилова, недавно присланная 12-я Сибирская дивизия. Она была еще необстрелянной, потерпела поражение и стала отступать на Романув. А австрийцы, заняв Санок, перерезали важную дорогу, соединявшую штаб армии с тылами, и по этой же дороге, стоило им повернуть налево, могли беспрепятственно выйти к самому штабу - до него было всего 35 км хорошего шоссе.
Брусилов отправил все службы на север, в Ржешув. Но сам покинуть Кросно не мог, чтобы в критический момент не было окончательно утрачено управление армией - нарочные с донесениями искали бы штаб в Кросно, требовалось и время, чтобы перекинуть линии связи. И командарм, оставшись без войск почти уже во вражеском тылу, тщетно пытался предпринять какие-либо меры. С отступившими 12-й Сибирской дивизией и 12-м корпусом связи не было. 24-й все еще находился на марше, передвигаясь на запад по прежнему приказу. 8-й откатывался от Нового Сандеца в полном беспорядке Орлов растерялся, выпустил из рук управление и не знал, где его части. Каждую минуту Брусилов мог ожидать появления вражеских отрядов и на случай обороны командного пункта выдвинул на шоссе все, что у него было,конвойную сотню казаков и полуроту охраны. Но к счастью, обошлось. Австрийская разведка сработала плохо, противник имел весьма расплывчатое представление о расположении русских войск и штаба армии и повернуть на Кросно не догадался. Так что Брусилов на следующий день благополучно выбрался в Ржешув.
Командование фронта, 3-й и 8-й армий начали выискивать возможности, чтобы выправить положение. Останавливали и собирали по дорогам откатывающиеся части. Некоторые в неразберихе отступления перемешались, растеряли свои подразделения. Так, в 19-й дивизии осталось 4 сводных батальона по 700 - 800 штыков. Но впоследствии стали подтягиваться отбившиеся роты и батальоны, и дивизия возвратила боеспособность. Аналогичное положение было в 12-й пехотной и 12-й Сибирской дивизиях. В 3-й армии 10-й корпус был спешно переброшен с северного фланга, из-за Вислы, на южный. Контратаками у г. Болехиня задержал врага, что позволило главным силам Радко-Дмитриева выйти из намечавшегося мешка. А чтобы ликвидировать прорыв на участке 8-й армии, был повернут на юг 24-й корпус. Отступившему 12-му приказали занять выгодную фланговую позицию, одновременно прикрывающую Перемышль и создающую угрозу с востока вражескому продвижению. По согласованию с Алексеевым под Ржешув форсированными маршами перебрасывалась 10-я кавдивизия, чтобы связать между собой войска 24-го и 12-го корпусов и восстановить целостность фронта. 8-й корпус выводился в резерв для переформирования. Орлов был снят, а на его место назначен ген. Драгомиров. Подключили и войска осадной 11-й армии, приказав ей выдвинуть одну дивизию на юг и выбить противника из Санока.
В результате всех этих мер к 10.12 австрийцы были остановлены. А 14.12 3-я армия завершила отход за р. Дунаец, и попытки противника форсировать реку на ее плечах также были отражены. Людендорф писал: "Генерал фон Конрад хотел охватить у Карпат южное крыло" русского фронта, однако успеха не добился. Нанес русским поражение "в сражении у Лиманова и Лепанова", но "охват ген. Бороевича из Карпат между г.Санок и р. Дунайцем скоро наткнулся на превосходящие силы противника, который не замедлил перейти в атаку". Вот только никаких "превосходящих сил противника" на этом участке не было. Четыре австро-венгерских корпуса наткнулись на три потрепанных русских - те же самые, что перед этим терпели поражение, но перегруппировались и были приведены в порядок. И перешли в контрнаступление. После жестоких встречных боев сломили зарвавшиеся австро-германские части и погнали прочь. К концу 1914 г. войска Юго-Западного фронта снова вышли к Карпатам и заняли перевалы. Брусилов за эту операцию был награжден орденом Белого Орла с мечами, Корнилов за свой карпатский рейд произведен в генерал-лейтенанты.
28. САРЫКАМЫШ
И Ермолов будет с нами,
Нам с ним весело идти!
Без патронов мы на шашки,
Каждый против десяти!
Казачья "ермоловская"
Для укрепления своего малочисленного и растянутого "пунктиром" фронта кавказское командование спешно изыскивало местные ресурсы. Правда, здешнее ополчение по своим боевым качествам выгодно отличалось от впервые взявших оружие "ратников", служивших на других фронтах. Так, было создано 11 казачьих полков третьей очереди - из казаков старших возрастов, которые порой могли дать фору кадровой молодежи. А поскольку районы Османской империи, где велись боевые действия, были в основном населены армянами, надеявшимися на освобождение, то началось и формирование армянских добровольческих дружин. Армяне призывались и на обычную службу, поэтому в дружины шли фактически тоже ополченцы-ратники, однако они были воодушевлены высочайшим национальным подъемом и становились отличными бойцами. В течение осени было создано 4 дружины, в каждой около тысячи штыков, и разведэскадрон в 70 сабель.
Командиром 1-й был назначен Андраник Озанян (или просто Андраник - у армян было принято обращение по имени), уже снискавший тогда репутацию народного героя. В юности он стал "гайдуком" в Сасуне, с группой таких же отчаянных парней месяц отбивался от турецких солдат в монастыре Аракелоц. Прославился во время рецидива резни в Сасуне в 1904 г., организовав оборону жителей нескольких деревень на г. Талворик. Потом эмигрировал. В Балканской войне сформировал отряд армянских добровольцев, сражался в составе болгарской армии, разгромил штаб турецкого корпуса и был награжден "Крестом храбрости". А теперь прибыл в Россию. 2-ю дружину возглавил Драстамат Канаян (Дро), впоследствии - военный министр Армении, 3-ю Амазасп впоследствии вместе с красными оборонявший от турок Баку, 4-ю Кери. Армяне всего мира с энтузиазмом начали сбор денег для дружин, добровольцы ехали из разных стран, тысячи желающих обращались в русские посольства и консульства в Египте, на Кипре, в Париже, Вашингтоне, Софии. И министерству иностранных дел пришлось решать массу вопросов, связанных с этим массовым порывом. Например, министр путей сообщения Рухлов писал Сазонову: "Милостивый государь Сергей Дмитриевич! В ответ на письмо от 10.12.1914 г. за № 876(1) я имею честь уведомить Ваше высокопревосходительство, что мною, по соглашению с министром финансов, признано возможным допустить бесплатную перевозку из Болгарии на Кавказ по казенным и Владикавказской железным дорогам в вагонах 4 и 3 классов зарубежных армян, поступающих в добровольные дружины для действия против турок при условии предъявления удостоверений от Российского посланника в Софии".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118
Погода была отвратительная - ударил мороз до минус двадцати, на высоте было еще холоднее, бушевала вьюга. Солдаты и офицеры, поддерживая съезжающих коней и цепляясь за мелкий кустарник, карабкались по обледенелым склонам, пробивались через снежные заносы. И прошли - а противник, считая в таких условиях движение по бездорожью абсолютно невозможным, появления русских никак не ждал. Австрийцы отсиживались в теплых блиндажах, когда деникинцы обрушились на них в клубах метели, сжимая в замерзших руках винтовки и греясь в рукопашной. Разгромили и погнали вниз, не давая опомниться и столь же неожиданно захватывая тыловые рубежи. Опрокинули отряд, прикрывавший станцию и город Медзилаборце и взяли его. В этой дерзкой операции бригада, в которой насчитывалось всего-то 4 тыс. штыков, взяла более 3700 пленных, 9 орудий, несколько эшелонов с грузами, горы оружия и снаряжения. Сама же потеряла 164 чел. убитыми и около 1100 ранеными и обмороженными. Верховный Главнокомандующий, узнав об этом подвиге, прислал железным стрелкам телеграмму с "горячей благодарностью". А Брусилов писал Деникину: "Молодецкой бригаде за лихие дела, за блестящее выполнение поставленной задачи шлю свой низкий поклон и от всего сердца благодарю Вас, командиров и героев-стрелков. Перенесенные бригадой труды и лишения и славные дела свидетельствуют, что традиции старой Железной бригады живут в геройских полках и впредь поведут их к победе и славе".
Таким образом, русские прорвались за Карпаты, были захвачены важнейшие австрийские коммуникации. Но развития этот успех не получил. Для этого требовались сильные подкрепления, а как раз в это время сложилась критическая ситуация у Лодзи. И чтобы оттянуть на себя силы противника, перед Юго-Западным фронтом еще более настоятельно встал вопрос об ударе на Краков. Поэтому даже имеющимися войсками поддержать 24-й корпус Брусилов уже не мог, их настойчиво перенацеливали на север. И колебался, получая доклады Цурикова, что прорвавшиеся части могут оказаться в опасном положении, командующий армией колебался. То ли отводить войска назад, то ли нет - все же жалко было отказаться от достигнутого успеха. Австрийцы же вскоре опомнились, и начали стягивать к прорыву значительные контингенты. Корнилов, преследуя врага, продвигался на юг - но при этом оказывался все больше уязвимым с востока. Чтобы хоть как-то прикрыть свой фланг и защитить шоссе, ведущее в тыл, к Ростокскому перевалу, он оставил один полк с батареей у села Такошаны. Но противнику в общем-то даже не потребовалось много времени - он сам готовился к очередному контрудару со стороны Карпат, так что силы были под рукой. Свежую венгерскую гонведскую дивизию, выдвигавшуюся к фронту в районе Ужгорода, срочно повернули на запад, и она навалилась на заслон у Такошан. Первые атаки полк отразил, но 24.11 четырехкратно превосходящим врагом был смят и отошел к перевалу. Враг перехватил шоссе, и 48-я дивизия оказалась отрезанной от тылов и от своего отступившего полка.
Австро-германский контрудар под Краковом
25.11 австрийцы, подтянув войска, начали атаки на Гуменне еще и с запада. На помощь подошли части 49-й дивизии, и Корнилов, передав им оборону города, развернул свои 3 полка на восток, к Такошанам, чтобы отбить важную дорогу. Но неприятель здесь тоже наращивал усилия, и его встретили 6 полков. Тяжелые бои продолжались двое суток, и командир корпуса просил у Брусилова разрешения на отход. Однако тот понимал, что отступление с наседающим противником на хвосте может обернуться полным разгромом и отходить разрешал лишь после того, как австрийцам нанесут поражение. Что в сложившихся условиях было уже нереальным. К 27.11 48-я дивизия дралась почти в полном окружении. У нее оставалась свободной только одна дорога горная, вьющаяся крутым серпантином над ущельями и занесенная снегом. И Цуриков приказал Корнилову отступать. Осаживая врага контратаками, дивизия двинулась в горы по этой единственной дороге, даже точнее - тропе. Но оказалось, что у селения Сины враг перерезал и ее. Обойти было нельзя чтобы вывезти артиллерию, требовалось прорываться через поселок, и начались уличные бои. Корнилов собрал все "резервы" - роту саперов, штабных писарей, случайные подразделения и команды и лично повел их в атаку. И пробились. На следующий день вышли к своим, не потеряв ни одного орудия и выведя 2 тыс. пленных. Причем своей героической борьбой 48-я сдержала контрудар противника, отвлекла на себя его силы, и тем самым прикрыла отход 49-й дивизии и 4-й бригады, которые тоже вынуждены были оставить равнину.
Прорыв за Карпаты, по сути, стал лишь широкомасштабным рейдом, напугавшим австрийцев, нанесшим им серьезный материальный и моральный урон, после чего части 8-й армии закрепились на перевалах. Но никакой передышки в боях не было. В то время, как войска Брусилова вели сражение за Карпаты, его правый сосед, 3-я армия Радко-Дмитриева продолжала наступление. Опрокинув оборону 4-й австрийской армии, форсировала р. Дунаец, взяла города Бохния, Лепанов, Добчица, преодолела еще одну линию обороны по притоку Вислы р. Раба и к концу ноября вышла к внешним обводам Краковской крепости. К северу от Вислы наступали 9-я и 4-я армии, углубившись на запад примерно на столько же и смыкаясь с 3-й. 28.11 в Вене возникла паника русские на 15 км подошли к Кракову. Но на этих рубежах продвижение соединений Радко-Дмитриева застопорилось. Все атаки, направленные на вражеские укрепления, разбивались. К тому же, в ходе наступления его армия сильно растянула свой левый фланг - линия фронта здесь образовала длинный выступ, ограниченный с юга отрогами Карпатских гор, а с запада упирающийся в оборону у Кракова.
А противник на данном участке усиливал свою группировку. Как уже отмечалось, в начале декабря он планировал общее наступление, и если на севере Польши оно имело целью разгром 2-й и 5-й русских армий, то на юге предусматривался удар как раз в основание создавшегося выступа. Прорвать стык между 3-й и 8-й армиями, отрезать войска Радко-Дмитриева, прижать к Висле и уничтожить. А одновременно атаковать с Карпат, проломить растянувшиеся боевые порядки армии Брусилова и деблокировать Перемышль. Таким образом, все южное крыло русского фронта оказалось бы разрушенным, а при удачном раскладе 3-я и 8-я армии очутились бы в окружении. Сюда стягивались новые корпуса, в том числе переброшенные из Сербии. Прибыл и германский корпус - что особенно сильно встревожило Радко-Дмитриева. Он требовал срочной поддержки. И командование фронтом настояло, чтобы 8-я армия шла ему на помощь. Правда, Брусилов доказывал, что это ничего не даст. Что польские Западные Карпаты (Бескиды), в отличие от Восточных, не представляют серьезной преграды, и вражеская пехота с горной артиллерией может через них пройти где угодно. Поэтому занятием перевалов тут не ограничишься - фланг и тыл группировки под Краковом все равно будут незащищенными. А для прикрытия всей линии вдоль хребта у 8-й армии недоставало сил, в дивизиях вместо 15-16 тыс. оставалось по 5 - 6 тыс. бойцов, а в некоторых и до 3 тыс. Ощущалась и нехватка боеприпасов. По сути, более правильным было бы отступить от Кракова, что срезало бы опасный выступ и сократило фронт. Но тогда требовалось бы отводить назад и соседей - 9-ю и 4-ю армии. Продолжал играть роль и фактор отвлечения на себя австро-германских сил. Да пожалуй, командованию фронта было и жаль отказаться от столь заманчивой цели, как Краков,- который, казалось, вот-вот падет. Точно так же, как командованию 8-й армии было сперва жаль отказываться от прорыва в Закарпатье. И Брусилов получил категорическое подтверждение приказа двигаться на поддержку 3-й армии.
К Кракову он направил 8-й и 24-й корпуса, на перевалах их сменил один лишь 12-й корпус. Главной коммуникационной линией армии становилось шоссе Новый Сандец - Кросно - Санок - Самбор, проходящее вдоль северных склонов Бескид. Штаб Брусилова переносился в Кросно, а его войска растягивались параллельно шоссе, с востока на запад, на расстояние около 200 км. Чтобы облегчить положение Радко-Дмитриева, 8-му корпусу Орлова было приказано срочно выдвинуться к г. Новый Сандец и с ходу наступать на г. Лиманова, во фланг краковской группировки противника - как тут были замечены не только австрийские, но и германские части. 24-й корпус перемещался еще западнее по тыловым дорогам. Но одновременно данные разведки свидетельствовали о том, что противник накапливается за Карпатами, явно готовя контрудар. И Брусилов заблаговременно перенес свою коммуникационную линию на 50 - 70 км глубже, на дорогу Перемышль - Ярослав - Ржешув. Правда, больше он не успел предпринять ничего. Из Краковской крепости австрийцы скрытно вывели часть своей 4-й армии и обходными путями перебрасывали к Лиманову, собирая здесь группировку из 6-го и 14-го австрийских корпусов, 10-й и 11-й кавдивизий и 39-й германской пехотной дивизии ген. Рота. И как раз эту группировку атаковал корпус Орлова. Разумеется, успехов не добился, но оттянул на себя часть сил. А 2.12, одновременно с наступлением Гинденбурга против Северо-Западного фронта, враг начал операцию и здесь. Но только удар получился размазанным по нескольким направлениям. Вместо того чтобы сконцентрировать усилия и прорваться с юга на север к Висле, отрезая 3-ю армию, австро-германское командование вынуждено было несколько соединений нацелить на запад, против атакующего 8-го корпуса, а несколько - на северо-запад, против выдвигающегося 24-го. Что, несомненно, ослабило эффект. Но все равно - под Лимановым дивизии Орлова были остановлены и отброшены. А 14-й австрийский корпус, сохранивший северное направление, взял г. Лепанов, разбив левофланговые части Радко-Дмитриева и создав для него угрозу окружения.
Однако в это же время создалась и другая угроза. Параллельно с наступлением под Краковом атаковала и 3-я австрийская армия ген. Бороевича - через Карпаты. В западной части они действительно были вполне проходимыми, да и в восточной перевалы удерживал лишь корпус ген. Леша, вынужденного раскидать свои 3 пехотных и кавалерийскую дивизии на широком фронте. Австрийцы навалились силами 4 корпусов и прорвали его оборону. Корпус понес потери и был отброшен на северо-восток. Штаб 8-й армии в г. Кросно оказался в тяжелом положении. Австрийцы надвигались с юга. Восточнее Кросно вышли к г. Саноку, где располагался резерв Брусилова, недавно присланная 12-я Сибирская дивизия. Она была еще необстрелянной, потерпела поражение и стала отступать на Романув. А австрийцы, заняв Санок, перерезали важную дорогу, соединявшую штаб армии с тылами, и по этой же дороге, стоило им повернуть налево, могли беспрепятственно выйти к самому штабу - до него было всего 35 км хорошего шоссе.
Брусилов отправил все службы на север, в Ржешув. Но сам покинуть Кросно не мог, чтобы в критический момент не было окончательно утрачено управление армией - нарочные с донесениями искали бы штаб в Кросно, требовалось и время, чтобы перекинуть линии связи. И командарм, оставшись без войск почти уже во вражеском тылу, тщетно пытался предпринять какие-либо меры. С отступившими 12-й Сибирской дивизией и 12-м корпусом связи не было. 24-й все еще находился на марше, передвигаясь на запад по прежнему приказу. 8-й откатывался от Нового Сандеца в полном беспорядке Орлов растерялся, выпустил из рук управление и не знал, где его части. Каждую минуту Брусилов мог ожидать появления вражеских отрядов и на случай обороны командного пункта выдвинул на шоссе все, что у него было,конвойную сотню казаков и полуроту охраны. Но к счастью, обошлось. Австрийская разведка сработала плохо, противник имел весьма расплывчатое представление о расположении русских войск и штаба армии и повернуть на Кросно не догадался. Так что Брусилов на следующий день благополучно выбрался в Ржешув.
Командование фронта, 3-й и 8-й армий начали выискивать возможности, чтобы выправить положение. Останавливали и собирали по дорогам откатывающиеся части. Некоторые в неразберихе отступления перемешались, растеряли свои подразделения. Так, в 19-й дивизии осталось 4 сводных батальона по 700 - 800 штыков. Но впоследствии стали подтягиваться отбившиеся роты и батальоны, и дивизия возвратила боеспособность. Аналогичное положение было в 12-й пехотной и 12-й Сибирской дивизиях. В 3-й армии 10-й корпус был спешно переброшен с северного фланга, из-за Вислы, на южный. Контратаками у г. Болехиня задержал врага, что позволило главным силам Радко-Дмитриева выйти из намечавшегося мешка. А чтобы ликвидировать прорыв на участке 8-й армии, был повернут на юг 24-й корпус. Отступившему 12-му приказали занять выгодную фланговую позицию, одновременно прикрывающую Перемышль и создающую угрозу с востока вражескому продвижению. По согласованию с Алексеевым под Ржешув форсированными маршами перебрасывалась 10-я кавдивизия, чтобы связать между собой войска 24-го и 12-го корпусов и восстановить целостность фронта. 8-й корпус выводился в резерв для переформирования. Орлов был снят, а на его место назначен ген. Драгомиров. Подключили и войска осадной 11-й армии, приказав ей выдвинуть одну дивизию на юг и выбить противника из Санока.
В результате всех этих мер к 10.12 австрийцы были остановлены. А 14.12 3-я армия завершила отход за р. Дунаец, и попытки противника форсировать реку на ее плечах также были отражены. Людендорф писал: "Генерал фон Конрад хотел охватить у Карпат южное крыло" русского фронта, однако успеха не добился. Нанес русским поражение "в сражении у Лиманова и Лепанова", но "охват ген. Бороевича из Карпат между г.Санок и р. Дунайцем скоро наткнулся на превосходящие силы противника, который не замедлил перейти в атаку". Вот только никаких "превосходящих сил противника" на этом участке не было. Четыре австро-венгерских корпуса наткнулись на три потрепанных русских - те же самые, что перед этим терпели поражение, но перегруппировались и были приведены в порядок. И перешли в контрнаступление. После жестоких встречных боев сломили зарвавшиеся австро-германские части и погнали прочь. К концу 1914 г. войска Юго-Западного фронта снова вышли к Карпатам и заняли перевалы. Брусилов за эту операцию был награжден орденом Белого Орла с мечами, Корнилов за свой карпатский рейд произведен в генерал-лейтенанты.
28. САРЫКАМЫШ
И Ермолов будет с нами,
Нам с ним весело идти!
Без патронов мы на шашки,
Каждый против десяти!
Казачья "ермоловская"
Для укрепления своего малочисленного и растянутого "пунктиром" фронта кавказское командование спешно изыскивало местные ресурсы. Правда, здешнее ополчение по своим боевым качествам выгодно отличалось от впервые взявших оружие "ратников", служивших на других фронтах. Так, было создано 11 казачьих полков третьей очереди - из казаков старших возрастов, которые порой могли дать фору кадровой молодежи. А поскольку районы Османской империи, где велись боевые действия, были в основном населены армянами, надеявшимися на освобождение, то началось и формирование армянских добровольческих дружин. Армяне призывались и на обычную службу, поэтому в дружины шли фактически тоже ополченцы-ратники, однако они были воодушевлены высочайшим национальным подъемом и становились отличными бойцами. В течение осени было создано 4 дружины, в каждой около тысячи штыков, и разведэскадрон в 70 сабель.
Командиром 1-й был назначен Андраник Озанян (или просто Андраник - у армян было принято обращение по имени), уже снискавший тогда репутацию народного героя. В юности он стал "гайдуком" в Сасуне, с группой таких же отчаянных парней месяц отбивался от турецких солдат в монастыре Аракелоц. Прославился во время рецидива резни в Сасуне в 1904 г., организовав оборону жителей нескольких деревень на г. Талворик. Потом эмигрировал. В Балканской войне сформировал отряд армянских добровольцев, сражался в составе болгарской армии, разгромил штаб турецкого корпуса и был награжден "Крестом храбрости". А теперь прибыл в Россию. 2-ю дружину возглавил Драстамат Канаян (Дро), впоследствии - военный министр Армении, 3-ю Амазасп впоследствии вместе с красными оборонявший от турок Баку, 4-ю Кери. Армяне всего мира с энтузиазмом начали сбор денег для дружин, добровольцы ехали из разных стран, тысячи желающих обращались в русские посольства и консульства в Египте, на Кипре, в Париже, Вашингтоне, Софии. И министерству иностранных дел пришлось решать массу вопросов, связанных с этим массовым порывом. Например, министр путей сообщения Рухлов писал Сазонову: "Милостивый государь Сергей Дмитриевич! В ответ на письмо от 10.12.1914 г. за № 876(1) я имею честь уведомить Ваше высокопревосходительство, что мною, по соглашению с министром финансов, признано возможным допустить бесплатную перевозку из Болгарии на Кавказ по казенным и Владикавказской железным дорогам в вагонах 4 и 3 классов зарубежных армян, поступающих в добровольные дружины для действия против турок при условии предъявления удостоверений от Российского посланника в Софии".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118