- Могу.
- Тогда, пошли.
В блиндаже четверо: командир блокпоста капитан Нелидов, его помощник,
старший лейтенант Травкин, прапорщик и я.
- Затихли чего то? - говорит прапорщик.
- Перегруппировываются, - отвечает Нелидов.
- Чего наши не идут на помощь?
- По рации сообщили. Их умышленно задержали у Аргуни. Женщины, старики
и дети встали на дороге, наши и не пошли... А по другой дороге засаду
сделали, теперь им только о себе надо думать.
- Что за странная война? Хорошо вооруженным ребятам, имея неплохую
технику, не прорваться сюда через толпу женщин. Мы же долго не продержимся.
- Нащупали слабое место. Далеко от всех оторваны. В отличии от наших
генералов, у чеченов головы работают.
- Да и потом, сейчас в Аргуни дудаевцы собрали корреспондентов со всего
мира и теперь наши генералы бояться, что опять везде разнесут о нарушении
прав человека. Вот стоят и торгуются, а мы своей кровью за их глупость будем
отдуваться, - говорит старший лейтенант Травкин.
В блиндаж входит солдат. Он протягивает капитану конверт.
- Товарищ капитан, чеченцы передали вам пакет.
- Как это передали?
- По шоссе пришла девочка и просила передать командиру пакет.
- Вы ее задержали?
- Да. Там сержант Хромов ее допрашивает.
- Хорошо. Идите.
Солдат козыряет и уходит. Капитан надрывает пакет и, прочтя его,
бросает на стол.
- Теперь нам крышка.
- Что там?
- Предъявлен ультиматум. Если мы им отдадим летчиков, то они прекратят
нападение и даже выдадут 700 тысяч долларов. Если нет, то через два часа
сметут блокпост с лица земли.
Все смотрят на меня.
- Ну и насолил ты им, парень, - говорит прапорщик.
- Мы все у них на учете.
- Прапорщик, - говорит капитан, - пойдите посмотрите, что с девочкой.
Отпустите ее и никому об ультиматуме ни слова.
- Есть.
- А тебе, Валера, - обратился он к старшему лейтенанту, - придется
подготовиться к бою. Подсчитай наши запасы, предупреди, чтобы зарылись и
действовали экономно, наверняка. Просмотри все огневые точки.
- Трудно с этой уголовной шушерой.
- Знаю, но первые потери их немного привели в чувство. Так что
действуй.
Офицеры уходят, а я с недоумением спрашиваю капитана.
- Почему вы назвали своих подчиненных, уголовной шушерой?
- У какого то идиота в военном ведомстве возникла мысль набрать
добровольцев в Чечню из уголовников. Эти воришки, бандиты, насильники, чем
сидеть несколько лет в тюрьмах, с радостью подписали контракты. Вот их и
прислали сюда, в самое горячее место. Офицеров не слушают, у них здесь свой
пахан, Хромов, по кличке Сапог, за старшего. Пришлось ему даже звание
сержанта дать. Правда, все же нашего старлея вся шушера уважает, как никак
Афган прошел, теперь Чечню.
- Ему же много лет. Чего же его в звании не подняли?
- Долгая история. Тещу убил. Его судили, генерал Власенков сумел
вытащить его из этого дерьма и добровольцем устроил в Чечню, только уже в
звании ниже.
В это время у входа в блиндаж раздался шум.
- В чем дело?
- Разрешите, товарищ капитан.
В блиндаж спустился здоровенный сержант, рябой солдат и... прапорщик.
- В чем дело, сержант Хромов?
- Это правда, что чечены нам дали ультиматум?
- Правда.
- И правда, что они предложили обменять летчиков на 700 тысяч долларов?
- Правда.
- Что же вы решили делать, товарищ капитан?
- Я хочу вернуться в Россию живым, сержант, и не запятнать свою честь
офицера. Поэтому летчиков не отдам.
- Вы можете не отдавать, отдадим летчиков мы.
Это уже серьезно. На всякий случай, я под столом расстегиваю кобуру.
- Слушайте, Хромов, - шипит капитан, - командир здесь я и не допущу
нарушений дисциплины...
- Не допускайте...
- Сапог, ты опять мутишь воду?
За спиной сержанта появился старший лейтенант Травкин. Он дружески
ударил последнего по плечу и тот покачнулся.
- Шпора, а ты что здесь делаешь? А ну, брысь от сюда.
- Да я.
Старлей отталкивает от двери прапорщика, берет конопатого солдата за
шиворот и, развернув, просто выкидывает за дверь. Хромов напрягается и
прижимается к стене.
- Сапог, ты мне надоел.
- Но сходка постановила...
- Ты меня в следующий раз позови на нее. Я хочу посмотреть в глаза тем
паразитам, которые тебя поддерживают. Наверно все недоумки, как этот Шпора.
И потом, ты все путаешь армию со сходкой, наверно от того, что тебе еще
никто мозги не прочистил.
- Пусть только попробуют?
- Попробуют. А сейчас пойдешь к своим и объяснишь, что ты совместно с
капитаном решил летчиков не сдавать и порвешь пасть каждому, кто даже
подумает об этом.
- Я этого не скажу.
- Я думал, что ты умнее. Тебе ведь этого в России не простят, никто не
простит, ни твои блатные, ни мы. Так и сдохнешь вонючей падлой со своими
долларами. Ты мне уже надоел, катись от сюда.
Сержант уходит.
- Ну а ты что? - обращается старлей к прапорщику.
- Ничего. Ножичком у меня перед носом помахали и отпустили.
- А кто им сказал об ультиматуме?
- Девочка. Так Хромову и сказала, что принесла ультиматум.
- Чего темнишь? Говори дальше.
- Дальше... Меня придавили и под стволом автомата, я все сказал.
- Ну, и сволочь, же ты.
- Помирать то, даже от своих не хочется.
- Девочку отправил обратно?
- Отправили...
- Тогда ждите. Нам бы выдержать два часа.
- Почему два?
- Поздно уже. Скоро будет темно. Для артиллерии цели не видно.
- Вы думаете, что...? - удивился прапорщик.
- Что бы нас подавить, как они нам в ультиматуме пишут, нужно подтянуть
много пушек, танков, "град" - черт возьми...
- А завтра?
- Если не придет подмога и авиация, нам конец.
- Хорошая цена за двух летчиков.
- Мне оружие дадите? - спрашиваю я.
Все смотрят на меня.
- Дадим, - говорит старлей, - пойдешь на самый трудный участок ближе к
развалинам.
Мне дали автомат, четыре рожка с патронами и пять гранат, потом отвели
в окоп, где я оказался в одной связке с конопатым солдатом.
- Ты, Шпора, у меня не балуй, - пригрозил ему старлей, - кишки выпущу.
- Как что, так я.
- Так что бы не было чего, возьмешь летчика под свою опеку.
- Хорошо.
- Я говорил твоим идиотам, что Шпора еще не полный дурак, но они в это
с трудом верят. Так что, пока.
Травкин уходит.
- Старлей, выпить хочешь?
- У тебя есть?
- На.
Он перекидывает мне фляжку. Я делаю глоток и начинаю кашлять.
- Что ты дал?
Шпора ухмыляется.
- Чистый спирт. Воды здесь мало, так что привыкай.
- Что значит привыкай.
- Мы же здесь отрезаны от всего мира. Когда наши подойдут неизвестно, а
ваши вертлюги, тем более. Чтобы от страха не описаться в этом бедламе, спирт
надо глушить все время.
Они начали позже обещанного срока, минут на двадцать. Рявкнули пушки и
минометы, земля заходила ходуном. Две установки "град" молотили наш участок.
Я и Шпора вжались комочками в дно окопа. На плечи падают комья земли и
густой песок. Земля ходит ходуном и противно трясет. Наконец наступила
звенящая тишина. Шпора толкает в плечо.
- Вставай, чечены пошли, - прорывается через звон.
От развалин бежали фигурки в нашу сторону. Я приладил автомат к плечу и
короткими очередями начал стрелять. Меня отрывает от стрельбы старлей.
- Шпора, лейтенант, бегом на западный участок, там у нас плоховато.
Мы несемся по окопу и я нарываюсь на прапорщика. Он как-то странно
лежит, перегородив окоп.
- Вперед, - подталкивает старлей.
Перепрыгиваем тело и вскоре оказываемся на позиции. Здесь два убитых
солдата лежат лицами вниз.
- Отбивайтесь от сюда, - кричит Травкин и убегает по извилине окопа
дальше.
Чеченцы совсем рядом, метров в двадцати и я сам очень удивился, когда
очередью подломил двоих. Мы кидаем гранаты и тут Шпора сбивает меня с ног и
мы валимся на дно окопа. Опять грохот и земля поехала в сторону.
- Стреляй, - рычит Шпора.
Мы распрямляемся и опять садим очереди в эти мельтешащие у окопов
фигуры.
Наступившая темнота, прервала наступление чеченцев и мы усталые валимся
на песок.
- Старлей, выпить хочешь?
- Иди к черту.
- А ты ничего, неплохо для новичка.
- Давно здесь?
- Пятый месяц.
По окопу идет Травкин.
- Шпора, возьми , возьми Новикова и оттащи погибших ребят в яму. Оружие
собери. Как у вас с патронами?
- Здесь пол цинки от ребят сохранилось, - говорит Шпора.
Я осматриваю свои рожки и с удивлением вижу, что они пусты.
- У меня ничего.
До чего же быстро я расстрелял четыре диска.
- Хорошо. Шпора, возьмешь еще цинку в хранилище. Старший лейтенант,
пойдемте со мной.
Бродим по окопам, где Травкин отдает встречным солдатам распоряжения и
наконец, доходим до блиндажа. Капитан с перевязанной рукой сидит за столом.
- Валера, какие потери?
- Шесть убитых, семь раненых, не считая тебя. Прапора тоже нет.
- Жаль. Неплохой все же мужик был. Как наши уголовнички?
- Ничего. Хочешь жить, умей вертеться. За те несколько месяцев, что они
здесь, пообтерлись немного, даже Хромов неплохо вел. Лучше скажи, как
подмога?
- Застряли. В Аргуне ведут переговоры, а с другой стороны стоят и не
могут продвинуться из-за плотного огня. Авиация подняться не может в воздух
из-за низкой облачности.
- Значит завтра день неудач. Патронов осталось мало.
Этот день завтра начался с девяти часов, когда чеченская артиллерия
начала долбить наши позиции. Тонкие пукалки двух зарытых бронетранспортеров
не могли устоять против длинных сигар "града" и вскоре один накрылся.
На Шпору рухнула стена окопа и я руками пытался его откопать. Наконец
голова вылезла из песка и после пары оплеух, вздохнула. Я выволок его за
плечи из обвала и, найдя флягу, влил глоток спирта с полу сжатый рот. Глаза
раскрылись и Шпора сел.
- Ну ты даешь.
- Стрелять можешь?
- Сейчас. Башка чугунная.
Артиллерия кончила долбать наши полуразрушенные окопы и вопли атакующих
понеслись к нам. За первые пол часа, даже прицельными короткими очередями, я
высадил все патроны и, сидя над цинкой, набивал рожки. Чеченцы прорвали
полосу огня и вышли к окопам. Стреляю почти в упор. На меня валится человек,
я отскакиваю, но он не шевелится на дне окопа и последние пол диска веером
всаживаю в эту редкую цепочку врагов. Штыка у меня нет и первый чеченец,
прыгнувший в окоп, напоролся на ствол автомата, он согнулся на песке и,
выронив автомат, принялся блевать кровью. Удар в спину, перекидывает меня
через него. Молодой мальчишка, лет 18, саданул мне прикладом в спину. Я
вскочил и вцепился в его оружие, под нашими ногами блюет чеченец. Вдруг,
мальчик выпрямляется, ноги его подламываются и он падает вниз, автомат
остается у меня в руках. Шпора со штыком в руке стоит и с удивлением глядит
на дно окопа.
- Ну, летчик, ты даешь.
- Патроны есть?
- Не гоношись, чеченцы отступают.
В окопах много раненых и убитых солдат наших и врагов. Мы идем со
Шпорой, перепрыгивая через валяющиеся тела, и нарываемся на человек пять
живых, во главе с сержантом Хромовым, оживленно ругающихся матом. Хромов
видит меня, его скулы сжимаются.
- Ну что, сука, смотришь на погибших ребят. Это из-за тебя они сдохли в
этой дыре.
- Сержант, возьмите себя в руки.
- Ах ты, дерьмо.
В руках у Хромова оказался штык. Я вырвал из кобуры пистолет и снял
предохранитель.
- Не балуй...
Но в это время кто то из стоящих за спиной Хромова бросил кинжал и он
воткнулся мне в левое плечо. От боли я нажал на курок и сержант, выронив
штык, упал на песок.
- Ни с места, - зверею я, обращаясь стволом к оставшимся пятерым. - Кто
кинул нож?
Молчание. И вдруг из-за моей спины Шпора говорит.
- Ну что, Миша, допрыгался. Не надо в него стрелять, старлей, мы сами с
ним разберемся.
К месту происшествия прибежал Травкин.
- Почему здесь выстрелы?
Он видит всю сцену.
- Отставить, старший лейтенант. Я сам разберусь. Спрячь пистолет.
Я с трудом запихиваю пистолет в кобуру. Травкин подходит ко мне.
- Шпора, держи старшего лейтенанта за плечи.
Шпора крепко держит меня. Травкин цепляется за кинжал и вдруг резким
рывком выдирает его из тела. Он рассматривает рукоятку.
- Миша Х. Ну что же, Хитров, мне с тобой делать?
- Ничего не надо с ним делать, товарищ старший лейтенант, - говорит
Шпора, еще держа меня за плечи, - мы с этим, жополизом, сами разберемся.
Сейчас каждый человек дорог на позиции.
- Хорошо. Разбирайтесь сами. Летчик, как себя чувствуешь?
- Как после сковородки по голове.
- Сейчас сан инструктор подойдет, потом приходи в блиндаж.
В блиндаже на нарах лежит капитан. Я дотрагиваюсь до его плеча.
- Товарищ капитан...
И вдруг отдергиваю руку, у капитана черное лицо и ледяная кожа.
- Капитан...
- Его убили, - раздается голос у двери.
Травкин бросает автомат на стол.
- Кто?
- Черт его знает, но нашим уголовникам он, по-моему, не мешал. Еще один
такой напор и нам хана. Выбито половина блокпоста.
В блиндаж вбегает солдат.
- Товарищ старший лейтенант. Чечены парламентера выслали.
- Вот черт. Летчик сиди здесь, я сейчас.
Через двадцать минут Травкин возвращается.
- Три часа отдыха.
- Что такое?
- Им надо трупы забрать.
Миша пришел в себя. Я сижу на нарах в его ногах.
- Как мы здесь очутились? - спрашивает он.
- Стингер задел наш вертолет.
- Я же имитаторы включил...
- Ты все сделал правильно, но не повезло... Я говорил с медиком. У тебя
два перелома ребер и вывихнуто плечо.
- Знаю. Ребята говорят..., вам там тяжело...
- Паршиво. Подмога застряла и не может подойти.
- Ты мне автомат, на всякий случай, подкинь...
- Хорошо. У нас патронов мало. Дам только один рожок.
К вечеру опять началась атака и тут знакомый гул прорвался с небес.
Почти задевая землю шли мои вертолеты. Дудаевцы сразу запрыгали и я увидел,
как земля вздыбилась на их позициях. Вертолеты улетели на базу, а у нас
изредка постреливают.
- Теперь, будут зализывать раны, - говорит Шпора. - Как плечо?
- Болит.
- Ты посиди здесь, чечены очухаются часа через два.
Я прислоняюсь к стенке окопа и дремлю. И вдруг кто-то закричал.
- Машины. Машины пошли.
Солдаты выскочили на бруствер.
- Что происходит? - удивляюсь я.
- Это значит чечены ушли и движение на дорогах восстанавливается. Пошли
первые легковушки.
- По моему, - рядом стоит Шпора, - наши наконец то прорвались и идут
сюда.
Действительно через час первые разведчики появились у блокпоста.
Снова я у своих. На первых порах, подлечиваюсь и жду, когда пришлют
новый вертолет. Боря уже летает и мне приходиться встречать и провожать
своих друзей. По прежнему жаркие дебаты в курилке.
- Ну как так можно, - возмущается Воронов, - какой то паразит Басаев,
Радуев могут уничтожать наших женщин и детей, прикрываться нашим мирным
населением, а мы должны здесь посылать каждому бандиту поцелуй, когда он
идет в обнимку с чеченской бабой.
- Самое смешное, - поддерживает Тихомиров, - американцы, англичане и
французы только пожурили бандитов за эти рейды, а у нас за убитую дохлую
корову сразу вой на всю вселенную.
- А наши то хороши. Вся эта депутатская сволочь полезла в заложники к
бандитам. Ах, какой трогательный жест, бедному бандиту надо уйти на свою
территорию.
- Бить их надо гадов. Не должно быть пощады, раз эта женщина прикрывает
юбкой бандита, она сообщница бандита, всех под корень... Они наших женщин,
мы их тоже...
- Это что за разговоры, - в дверях стоит полковник Колосов, - и не
думайте об этом.
Мы молчим.
- В этой глупой войне самыми лучшими оказались летчики и мы не должны
ронять планку лучших. Да бывали неудачи, попадало и мирному населению, но мы
старались не делать этого. Всем ясно?
Мы опять молчим.
- Значит ясно, раз молчите. Сережа, - он поворачивается ко мне, - там
приехала комиссия по мечети, пойдем отбиваться.
- Сережа, мы все с тобой, - кричит мне в спину Боря.
Даже Вася распрямил жестко руку, посылая мне салют.
Шесть человек сидят за столом и едят меня глазами. Один военный, один
известный демократ, остальные представились, как видные общественные
деятели. Полковник Колосов сидит за мной.
- Старший лейтенант, - говорит военный, - расскажите как вы сбили
мечеть?
- Так. Навели на цель и сбил.
- Что значит, так? Вы что не знали, что мечеть мирный объект,
почитаемый народом Чечни.
- Наверно народ Чечни плохо почитает ее, раз позволил с нее
расстреливать из пулемета и снайперских винтовок наших солдат и офицеров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155