Она не видела смысла держаться за жизнь и рассматривала свой удел не иначе, как ожидание последнего часа. Жизнь для нее превратилась в ад. Психотерапевтам она сообщила, что умерла уже давно и лишь попыталась помочь своему телу последовать за душой. Ничего забавного в таких заявлениях не было. Ей рассказали, что время от времени к ней приходили посетители, но она была настолько слаба, что не могла или не хотела никого видеть. Душа Джун была погружена в непроглядную тьму. И она знала: еще немного – и эта тьма поглотит ее целиком.
– Привет, – прозвучал в дверях робкий голос.
Не шелохнувшись, Джун продолжала равнодушно смотреть в окно на серое небо.
– Привет, Джун. – На этот раз голос прозвучал громче. – Можно войти?
Ответа не последовало.
– Джун! Знаю, ты не хочешь никого видеть. Но доктор Тернер разрешил мне заглянуть.
Джун медленно обернулась и посмотрела на посетителя. На пороге в потертых джинсах и ветровке стоял Брайан Кэллоуэй. Он осторожно притворил за собой дверь и направился к ее кровати. Джун продолжала молчать.
Брайан оглядел палату, заставленную вазами с цветами, и нерешительно сказал:
– А у тебя, должно быть, много поклонников.
Молчание.
Он подошел к ней и с улыбкой произнес:
– Доктор сказал, что ты идешь на поправку.
– Доктора говорят, что я выжила только благодаря тебе, – враждебно процедила она.
Брайан не знал, что ответить.
– Я… ну… в тот день… нашел тебя.
– Какой герой. Кто тебе давал на это право?
– Ты, – ответил он. – Каждый день ты вколачивала нам в головы, что никто не имеет права отрекаться от того, чем он дорожит. Что бы ни случилось.
Она с вызовом посмотрела на Брайана.
– Значит, по-твоему, я еще и должна тебя благодарить за то, что ты мне помешал?
– Нет. Но мне хотелось бы думать, что если со мной что-нибудь случится, то и ты придешь мне на помощь. Я, собственно, заглянул, чтобы поговорить.
– У меня нет никакого желания разговаривать, – безучастно прошептала она.
– Ну, тогда просто послушай. – Он придвинул стул к кровати и сел. – Не буду вдаваться в подробности, скажу только, что я и только я виноват во всех наших несчастьях. Прости меня, Джун.
Джун удивленно посмотрела на молодого человека.
– Что-то не пойму…
– Это неважно. Просто я хотел сказать тебе, что ты мне очень дорога, и надеюсь, тебе это небезразлично.
– Безразлично. – Джун опять мрачно уставилась в потолок. – Я не нуждаюсь ни в чьем участии. Кому я нужна? Да и вообще, доброта – лишь средство, которое люди используют, чтобы добиться своего. Я устала играть в эти игры.
– Это грустно. – Брайан закинул ногу на ногу. – Мне всегда казалось, что доброта, сострадание – это единственное, что помогает людям выжить в этом мире.
– Черта с два! Просто ты слишком мало знаешь о жизни, – процедила сквозь зубы Джун. – Доброта – это слабость. Стоит купиться на нее, как ты ослабляешь бдительность и становишься объектом для нападения. Рассчитывать на чью-либо доброту – это глупость.
– Не спорю, – кивнул Брайан. – Только глупцы станут лезть в огонь и вытаскивать ближнего. Я в этом убедился совсем недавно. Но ведь без сострадания сердце другого человека так и останется для тебя закрытым.
– Ну и что? – горько спросила она.
– А то, что без этого не проживешь. Сострадать – это риск, Джун. Да и вся жизнь – это риск. Вспомни молодых ребят, которые приходят к тебе на прослушивания, надеясь, что им повезет. Кого-то замечают, кого-то отсеивают, но все они уверены, что игра стоит свеч.
– Но нельзя же, чтобы тебя всю жизнь отсеивали! – едва слышно проговорила Джун.
– Почему же? Я больше уважаю тех, кто рискует и проигрывает, чем тех, кто сдается, так и не отважившись на попытку.
– Значит, ты должен вдвойне меня презирать, – вздохнула она. – За то, что я и проиграла, и сдалась.
– Ты ошибаешься. Ты можешь все послать к черту, можешь допустить ошибку, но это совсем не значит, что ты сдалась.
– Почему ты так думаешь? – с сомнением в голосе спросила она.
Брайан наклонился к ней ближе и с улыбкой ответил:
– Потому что твоя входная дверь была не заперта.
Джун повернулась к нему и недоверчиво поглядела ему в глаза:
– Что?
Он облокотился о металлическую спинку кровати.
– А вот что. Ты не могла предполагать, что кто-то придет к тебе на помощь. Но бессознательно ты не хотела сдаваться, оставляя путь к спасению. Вот почему дверь оказалась открытой. Слезы хлынули из глаз Джун.
– У меня нет больше сил, Брайан. Что бы ты ни говорил. Уходи и оставь меня в покое.
Он осторожно дотронулся до ее худенькой руки.
– Джун, послушай. Речь сейчас не о том, что произошло между тобой и Коди. Не думай о том, что он натворил, а просто вспомни, ведь ты же была действительно счастлива с ним, пусть недолго, но ведь это все-таки было? А это чего-то стоит. Ты испытала любовь, а значит – ты жила. Возможно, любовь прошла. Что ж, такова жизнь. Жизнь – это театр, большое шоу. Сперва мы рискуем, потом в один прекрасный день получаем долгожданную роль, а значит, возможность жить и быть счастливыми. Вот занавес поднят, огни рампы зажжены, и на пару часов мы погружаемся в иной мир, полный радости, счастья, аплодисментов, смеха, слез, возбужденных лиц в зрительном зале. Но вот занавес опустился, и все кончилось. Пусть на миг, но мы бываем счастливы. Ничто не может продолжаться вечно, Джун. Но ради этих нескольких счастливых мгновений в свете рампы стоит пойти на риск. Разве я не прав?
Джун облизнула пересохшие губы.
– Откуда тебе все это известно?
– Личный опыт и совет близкого друга, – грустно усмехнулся он. – У меня тоже была девушка. Я думал, что люблю ее. Может, любил, а может, не любил, а может, и до сих пор люблю. Но я точно знаю, что я использовал свой шанс. И был по-настоящему счастлив. Но вот шоу закончилось, я оказался ни с чем, и мне больно. Но никто не может отнять у меня минуты счастья. Вот почему я еще раз рискну и куплю еще один билет.
Джун закрыла глаза, из-под ее ресниц продолжали катиться слезы.
– Мне всегда казалось, что ты, как никто, сможешь понять меня. Ты был с Челси. Я – с Коди. Но они оба предали нас.
Брайан задумался.
– Не совсем так. Просто и Коди, и Челси устремились за новой мечтой, за новой химерой, совсем не заботясь, что теряют по пути. Для Коди она – очередная запись в реестре обольщенных примадонн. Для Челси он – кумир во плоти. Я пытался предупредить ее о том, какие опасности таят в себе слава и деньги, но она не послушала и решила узнать это на собственной шкуре. И насколько мне известно, ей пришлось дорого заплатить за этот урок. Разве не то же произошло с Коди? Он обманулся, поверил в мираж.
В первый раз Джун улыбнулась.
– Мираж, говоришь?
– А разве нет? Даже если я сейчас по уши в дерьме, – уже веселее добавил Брайан, – моя вера помогает мне лучше спать по ночам. А тебе?
– Пожалуй, ты мне нравишься, Брайан Кэллоуэй.
– То же самое я могу сказать и вам, Джун Рорк, – весело согласился он.
На мгновение тень сомнения скользнула по ее лицу, Джун опять улыбнулась.
– Послушай, а не кажется ли тебе, что мы гонялись за иллюзией и в этом наша вина?
Брайан легонько пожал ей руку.
– Вина? Но мы ведь гнались ! И в этом смысл жизни. Думаю, именно новая иллюзия тебе сейчас очень помогла бы.
Он почувствовал, как Джун сжала его пальцы.
– А может, ты и прав. Нужно подумать. Я буду рада, если ты еще раз заглянешь.
Брайан склонился и галантно поцеловал ей руку.
– Иначе и быть не может.
43
Челси с удивлением обнаружила, что впервые за долгое время красный огонек автоответчика мигал. Кто бы это мог быть? Может, Брайан? С той последней встречи в больнице она не могла заставить себя позвонить ему. Она считала, что сделала первый шаг. И если бы он все еще испытывал к ней какой-то интерес, следующий шаг должен быть за ним. Челси нажала на кнопку автоответчика.
Ровный и профессионально-любезный голос Ронни де Марко сообщил:
– Челси, это Ронни. Меня попросили тебе передать, что сегодня в восемь вечера в театре назначено собрание всей труппы. Это по поводу «Точного удара». Пожалуйста, постарайся не опаздывать. Твое присутствие абсолютно необходимо.
Это было какое-то недоразумение. С чего это она им вдруг понадобилась? Какое отношение она имеет к «Точному удару»? А что, если после ухода Джун снова решили пригласить Челси? Да, пожалуй, дело обстоит именно так. Наверно, с появлением нового режиссера будут восстанавливать первоначальный состав, обеспечивший шоу грандиозный успех первые недели показа. Но почему позвонила именно Ронни? Почему не Карл? Челси тряхнула головой – в конце концов, это не имеет значения. Тем более что часы показывали уже начало восьмого. У нее оставалось меньше часа на то, чтобы принять душ, привести себя в порядок и доехать до театра!
Как ни спешила Челси, но попасть в театр ей удалось лишь к двум минутам девятого. Вся труппа в полном составе разместилась в первых трех рядах. Даже Дино Кастис был здесь, он сидел во втором ряду рядом с Артуром Трумэном и Амандой Кларк. В середине первого ряда Челси заметила Брайана. Одно место рядом с ним пустовало. Она непроизвольно направилась к нему и бесшумно опустилась рядом. Брайан повернул голову и на миг застыл в удивлении. Он собрался что-то сказать, но лишь кивнул и вежливо улыбнулся.
Позади нее раздался голос Дино Кастиса:
– Артур, что здесь вообще происходит? Если тебе нужно было со мной поговорить, почему ты не зашел ко мне в офис?
– Что?! – Артур с удивлением посмотрел на Кастиса, а затем перевел взгляд на Аманду.
Дино раздраженно продолжал:
– Сегодня утром я получил твое сообщение – явиться сюда к восьми вечера. И вот я здесь. В полном замешательстве. По какому случаю здесь вся труппа? Я не меньше твоего удручен всем происшедшим, но к чему устраивать такие фокусы?
Артур покачал головой:
– Я не звонил тебе! Наоборот. Мне позвонили и передали от твоего имени, что я должен явиться сюда к восьми. Так что я здесь по твоей просьбе. Я надеялся, что ты изменил свое решение.
– Так, значит, ты не звонил мне? – с недоверием спросил Дино.
– Да нет же! – устало ответил Артур.
Челси с удивлением прислушивалась к голосам, раздававшимся вокруг: все терялись в догадках, кто же мог всех здесь собрать.
Дино уже собрался было уйти, как вдруг свет в зале погас, а сцена ярко осветилась. Луч прожектора падал на красный бархатный занавес, высвечивая стул, одиноко стоявший на середине сцены. Дино, как и все присутствующие, уставился на сцену, ожидая начала неведомого представления.
В мертвой тишине из-за левых кулис раздались чьи-то шаги, и Брайан увидел высокий прямой силуэт Ронни де Марко, медленно направлявшейся к освещенной авансцене. На ней было элегантное вечернее черное платье, украшенное ниткой жемчуга, туфли на высоком каблуке и длинные белые, до локтя, перчатки. Она остановилась в центре светового пятна вполоборота к ошеломленным зрителям. Спрятав правую руку за спину, Ронни церемонно начала:
– Добрый вечер, дамы и господа! Спасибо вам за то, что пришли. Надеюсь, что сегодняшнее представление не покажется вам слишком скучным. Заранее благодарю всех за внимание и терпение. «Дрожите же все, стар и млад, богач и бедняк. Пусть не будет здесь места слабому духом. Смотрите же, если в вашем сердце нет страха. Мое имя – Александра Антонио Дюмон из рода графини де Некрофильской».
Все, кто находился в зале, замерли, не смея пошевелиться.
Ронни обвела взглядом публику и продекламировала:
– «О, коварство и тщеславие, что так глубоко въелись в наши души. Вы, негодяи, порождаете их на белый свет; вы, прелюбодеи, так страстно взращиваете их в темных глубинах своих душ; вы, лицедеи, поддерживаете их искру в наших сердцах. Никого не обошли эти темные пороки».
Челси вздрогнула. Спокойный голос Ронни не обманул ее: в глазах актрисы горели злоба и безумие, которому не было границ. Взгляды десятков пар глаз не отрываясь следили за одинокой зловещей фигурой на освещенной авансцене.
Внезано Ронни нахмурилась.
– Сегодня я разыграю перед вами трагедию. Трагедию, в которой у каждого своя роль. Это история об алчности и ненасытности, о чудесных мечтах и жестоких разочарованиях. – Зловещая гримаса исказила ее лицо. – «Так торжествуйте же, стервятники, ненасытно рвущие плоть, пьющие кровь. Вы бросили вызов всему роду человеческому, и теперь – ваш час! Так что же вы отворачиваетесь в страхе? Смотрите! Пробил ваш час!»
Челси в ужасе почувствовала, как дрожат ее руки.
– Знаете ли вы вообще, что такое добродетель? Где на свете можно нынче отыскать сострадание и справедливость? Нет, друзья мои, нигде, как ни грустно это признавать. Так знайте же, дамы и господа, что все мы были ловко обмануты коварством хитреца. Каждый день мы приходили сюда за своей мечтой. Но эта сцена стала не воплощением мечты, а мрачным пристанищем кошмаров, страданий, подземельем, склепом, чащей, полной смертельных ловушек. Один за другим падали мы жертвой изощренной жестокости. Как марионетки, сменяли друг друга, плясали под его дудку и по его указке с наслаждением раздирали друг друга на части. – Ронни на миг замерла, а затем мрачно продолжала: – Неужели вы не чувствуете, как клыки этого оборотня впиваются в вашу плоть и рвут ее на части?
Брайан в растерянности оглядел сидящих вокруг актеров. Все завороженно внимали каждому слову, произносимому на сцене.
Ронни зловеще расхохоталась.
– Раскройте же ваши глаза. Вы так ничего и не поняли! Вся наша постановка развалилась по одной простой причине. Не потому, что нам не удалось сойтись характерами, и не потому, что нас погубили плотские влечения. Нет. И вовсе не нужны были замены в труппе или совершенствование мизансцен. Я открою вам большой секрет. Мы проиграли, потому что именно в этом и была его цель. Этот провал он задумал с самого начала. Иначе ему – этому негодяю, этому животному, этому лжецу… нашему уважаемому продюсеру … – не удалось бы одурачить всех нас поодиночке, и главное, не удалось бы спрятать от налогов несколько миллионов.
Дино с грохотом вскочил со своего кресла.
– Вздор! Не верьте этой суке! Чистая ложь! Что же вы сидите? Пусть кто-нибудь вызовет полицию!
Но голос Глинды, доброй феи Севера из «Волшебника страны Оз», помешал ему продолжить:
– «О нет, напрасны твои усилия». – В голосе Ронни снова зазвучали зловещие интонации. – Видишь ли, Дино, у меня есть доказательство!
– Доказательство? Ни черта у тебя нет! – Он выбрался со своего места и бросился к сцене. – Этот спектакль слишком затянулся! – Дино повернулся лицом к залу. – Ну что ж, и у меня есть доказательство. Знайте же, эта женщина прямо причастна к нападению на Лилиан Палмер.
Приглушенные возгласы пробежали по рядам присутствующих.
– Именно так! – Дино повернулся к Ронни и в негодовании продолжал: – Почему бы тебе не вспомнить о нашем общем друге, Ронни? Тебе знаком некий мистер Ларамор?
Ронни на мгновение задумалась, а затем решительно просияла, якобы вспомнив.
– Ну конечно! Я его встретила не далее как сегодня. Он, как всегда, хотел заняться любовью. Но, увы, я не была настроена. Он так и не понял, почему я была покрыта листьями. – Нахмурившись, Ронни обратилась к зрительному залу: – Но к делу. Позвольте представить его тем, кто еще не имел удовольствия с ним познакомиться.
Она быстро направилась к занавесу. Зрители ахнули и подались вперед. Ронни вытолкнула на сцену стул, на котором сидел молодой мужчина с упавшей на грудь головой. Его тело, руки и ноги были туго привязаны к стулу с помощью тонкого нейлонового жгута. И прежде чем зрители успели что-либо понять, она схватила мужчину за волосы и подняла его лицо к свету прожекторов. У него во лбу зияло ужасное пулевое отверстие, сочившееся кровью.
– Дамы и господа! Прошу любить и жаловать, мой самый горячий поклонник, мистер Ларамор.
Крики ужаса заглушили ее последние слова. Дино в страхе отшатнулся от сцены. Ронни, внимательно следившая за каждым его движением, неожиданно вывела из-за спины руку, и все увидели, как в ней зловеще сверкнул револьвер. Дуло было направлено на Дино Кастиса.
– Всем сидеть! – приказала Ронни. – Все только начинается! Ведь не хотите же вы пропустить самое интересное?
Присутствующие замерли. И в гробовой тишине прозвучал еще один приказ:
– Ты, Дино, сейчас поднимешься на сцену.
Он не пошевелился.
Улыбка исчезла с лица Ронни.
– Или мне придется разнести твою башку сейчас же, твои мозги долетят до семнадцатого ряда.
Не сводя глаз с револьвера, Дино начал осторожно подниматься на сцену.
– Брось, Ронни. Отдай мне эту игрушку. Думаю, тебе нужна помощь, и мы все что-нибудь придумаем…
Она отвела дуло чуть в сторону.
– Я не нуждаюсь в помощи. И заруби себе на носу – меня зовут Александра. – Она указала револьвером на стул. – Садись. Теперь твой выход. Если не наделаешь глупостей, обещаю, что ты уйдешь отсюда целым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40