Как же ей теперь с этим жить? Слезы вновь хлынули у нее из глаз, горячие, жгучие слезы раскаяния.
О, как она себя ненавидела! Во всем виновата только она одна. И не было смысла искать себе оправданий. Она прекратила принимать таблетки сразу после того, как рассталась со своим приятелем-официантом. И ей не приходило в голову снова ими воспользоваться, когда они с Брайаном…
Брайан!
На нее навалилась тоска и отчаяние. Как она ему сообщит, как посмотрит в глаза? Ведь это был их ребенок. И она не уберегла его.
Слезы ручьем текли по ее щекам. Черт бы побрал этого почтальона! Ну почему он не дал ей умереть на пустынной улице, там, где она заслужила? Черт бы его побрал!
34
В понедельник утром все газеты пестрели скандальными подробностями об увольнении Челси Дюран из шоу Дино Кастиса.
Аманда, устроившаяся в кресле на балконе Артура Трумэна, в полном недоумении отложила в сторону утренний выпуск «Нью-Йорк таймс». Оправив розовую шелковую юбку, она взглянула на улыбающегося драматурга.
– Артур, должна тебе сказать, что все это меня ужасно расстраивает. Ну почему, если все идет хорошо, обязательно должно случиться что-нибудь дурное? – Она поднесла ко рту стакан лимонада и немного отпила. – Как ты думаешь, долго еще нам придется ждать, прежде чем спектакль возобновится?
Артур, возившийся с шейным платком, наконец заколол его булавкой с крупным бриллиантом и поднял глаза на Аманду.
– Не знаю, моя дорогая. Мне тоже не нравятся все эти передряги в труппе. Но думаю, это не надолго, такое часто случается.
– Откуда ты знаешь?
Он налил себе в стакан лимонада из стеклянного графина.
– Недавно я говорил с Дино по телефону, и он обещал мне, что расшибется в лепешку, но сделает все, чтобы спектакль возобновился как можно скорее.
Аманда задумчиво посмотрела вдаль, на верхушки деревьев Сентрал-парка.
– Но почему бы не поставить дублершу из вспомогательного состава?
– Я сказал ему то же самое. Но он утверждает, что последний вечерний спектакль чуть не провалился из-за дублерши. Поэтому Дино считает, что без хорошей примы мы не сможем рассчитывать на сколько-нибудь продолжительный репертуарный показ. Так что если нам повезет с актрисой, то через недельку-другую можно будет снова говорить о перспективах для нашего шоу.
– Так, значит, – переспросила Аманда, – через недельку-другую?
– Во всяком случае, так сказал Дино, – пожал плечами Артур.
Аманда сняла широкополую шляпу, аккуратно положила ее на стол и принялась разглаживать черную ленту, элегантно закрепленную на ней сзади.
– А он не проговорился, кого они собираются взять на главную роль?
– Джун, кажется, собирается дать роль Кэсси этой девице де Марко.
– Что?! – изумилась Аманда. – Ты что, шутишь? И Дино считает ее подходящей заменой?
– Я только передал тебе его слова, – буркнул Артур.
Она повернулась и снова устремила свой взгляд в сторону парка.
– Да что же это происходит? – Аманда, казалось, обращалась к деревьям, а не к хозяину. – С каждым днем мы все больше и больше походим на скопище сумасшедших, разыгрывающих фарс, а не драму.
– Это театр, моя дорогая.
Она повернулась к нему, словно не веря своим ушам. Как бы ни раздражала ее позиция Артура во всей этой истории, она вынуждена была признать правоту его слов.
– Во всяком случае, этот скандал только еще больше привлечет внимание публики. Как ты думаешь?
– О да, определенно. Это уже произошло. – Он весело улыбнулся и конфиденциальным тоном сообщил: – Я видел, как нас представили в программе новостей. Настоящий скандал. Сообщили о некоем «инциденте» на субботней вечеринке у Дино. Говорят, сведения поступили из какого-то анонимного источника. Думаю, проговорился кто-нибудь из наших.
– Может, и в самом деле все, что произошло, не так уж и плохо. – Аманда со значением подняла вверх указательный палец. – Тебе хорошо известно, как я ненавижу сплетни в прессе, но вспомни, какой ажиотаж поднялся вокруг нас после несчастья с Лилиан. Возможно, и на этот раз небольшой скандал пойдет нам на пользу. Помнишь, как у Оскара Уайльда… хуже популярности может быть только безвестность.
– Верно, – согласился Артур. – Поэтому на твоем месте я не стал бы особо беспокоиться. Спокойно отдохни пару недель, наберись сил перед тем, как предстанешь перед публикой, подогретой последними сплетнями. Поверь мне, ничто так не возбуждает, как запах свежей крови.
Аманда улыбнулась и застенчиво взглянула на Артура.
– Знаешь, дорогой, как только все снова войдет в колею, нам следовало бы подбросить газетчикам какую-нибудь сплетню о наших с тобой отношениях. Посмотрим, интересуем ли мы с тобой еще кого-нибудь.
Он дотянулся до ее руки и нежно погладил.
– Но в наших отношениях нет и намека на скандальность, любовь моя. Ты ведь знаешь, как я ненавижу лгать.
Аманда густо покраснела.
35
Cильная доза психотропных средств уже начинала действовать: во рту пересохло, дыхание участилось. Джун стояла в дамской уборной и, держась за раковину, мрачно разглядывала воспаленными глазами свое отражение в мутном зеркале. Был уже четверг, семь часов утра. Почти целая неделя прошла с той злополучной вечеринки в особняке Дино Кастиса. Что ж, пора снова браться за работу. Карл собрал всех к шести тридцати, и сейчас вся труппа напряженно ожидала, как же на этот раз развернутся события.
Среди них не было ни Лилиан Палмер, ни даже никому не известной Челси Дюран. Обеим на смену пришла непредсказуемая и хитрая Ронни де Марко. Пусть она и доказала, что обладает достаточной глубиной чувств для главной роли, но достанет ли ей таланта и выдержки, чтобы «держать» спектакль? Этого Джун не знала. Но разве у нее был выбор? Нет, но она уже не имела права послать все к черту и уйти.
– Джун? – со смешанным чувством удивления и ярости она узнала голос Коди.
Она повернула голову и увидела его в дверном проеме.
– Вы всегда так вламываетесь в дамские уборные, мистер Флинн? – Это были первые слова, которыми она удостоила Коди с того самого вечера, когда застала его в джакузи Дино Кастиса.
Коди вошел и, плотно закрыв за собой дверь, оперся о нее спиной, сохраняя безопасное расстояние.
– Мне нужно с тобой поговорить, прежде чем ты начнешь все сначала.
– Я должна идти работать, Коди, – отрезала она. – Так что выпусти меня отсюда. Делай свое дело, и кончим на этом.
Он не двинулся с места.
– Постой… Прости меня, Джун. Я разыскивал тебя всю неделю. Где ты была?
Зачем ему было знать, что все это время она провела на пустынном пляже, устремив неподвижный взгляд в темные, манящие воды Атлантики, проклиная себя за то, что опять обожглась, открыв душу другому человеку. Он не должен был знать, чего ей стоило изгнать из себя дьявола, уже однажды заставившего ее поверить в то, что она кому-то нужна. Зачем ему все это знать? Опять ожесточение ледяной рукой сжало ей сердце, ноющее от незажившей раны.
– Твои извинения излишни, оставь меня в покое раз и навсегда. Мне ничего от тебя не нужно. Ничего.
Коди взял себя в руки, стараясь не выдать волнения.
– Да, я последний негодяй. Черт дернул меня надраться той ночью! Если бы не это, ничего бы и не произошло.
– Другими словами, все дело в том, что ты был попросту пьян? – Она смерила Коди долгим презрительным взглядом.
Коди беспомощно поднял руки.
– Джун, я не виню тебя за то, что ты уволила Челси. Я прекрасно понимаю, как все это гадко выглядело. – И с недоумением тряхнул головой: – Я не могу понять, почему ты и меня не прогнала взашей. У тебя были для этого все основания.
– Я готова сделать это в любую минуту, – холодно ответила она.
– Что ж, ты здесь хозяйка. Но прежде, чем это произойдет, выслушай меня. – Коди в нерешительности замолчал и опустил глаза. – Это была чистая случайность. Я порядком набрался и отправился в бунгало принять душ и смыть с себя морскую соль. В какой-то момент появилась Челси, быстро разделась и… ну, ты понимаешь… начала меня соблазнять. Я знал, что делаю что-то не то, но не мог с собой справиться. Я повел себя как мальчишка, как последний глупец. До сих пор ненавижу себя за то, что допустил это.
Джун нервно закусила губу: она не понимала, почему до сих пор не выставила Коди за дверь. Может, она все еще верила и молила Бога, что еще можно исправить, вернуть прежние отношения. Однако она не хотела ничего слышать. Покой и уединение ее темной раковины были куда надежнее. Только им она могла доверять.
– Ну и какое мне до этого дело? Хочешь подтвердить репутацию неувядающего Казановы? Но только при чем тут я? Оставь меня в покое. Мне твои объяснения ни к чему.
Он нерешительно приблизился к Джун.
– Если бы не алкоголь, этого бы не случилось! Я потерял контроль над собой. Неужели ты не веришь, что такое иногда возможно? Это отвратительно, знаю. Но так вышло. Я причинил тебе боль. И горько раскаиваюсь.
Его искреннее раскаяние пробило первую брешь в ее защитной броне. Но Джун пыталась сопротивляться, зная, какую предательскую услугу могли оказать стимуляторы в сочетании с транквилизаторами – ее суждение не могло быть объективным. Однако в его глазах было столько искренности! Могла ли она простить его? Действительно ли он был лишь пассивной стороной, жертвой собственной слабости и неразборчивости?
Коди заметил сомнение, мелькнувшее в глазах Джун. Сейчас он должен сыграть наверняка, иначе он в самом деле лишится работы и вновь обратится в ничто. Но где-то в глубине души он желал поверить в то, о чем так убедительно говорил, точно так же, как и эти темные, вспыхнувшие надеждой глаза Джун.
– Да, ты права насчет Казановы. Именно таким был мой голливудский имидж. Я и не отрицаю, и в мои правила никогда не входило оправдываться перед какой бы то ни было женщиной. – Он еще на шаг приблизился к Джун. – Но… то было до того, как я встретил тебя. Я не рассчитываю на прощение или снисходительность. Я их не заслужил. И сам в этом виноват. Старые привычки оказались сильнее меня. Но я впервые задумался о том, какие страдания это может доставить другому человеку. И этот человек – ты.
Сердце отчаянно забилось у нее в груди. Она не знала, что делать. Как же ей хотелось окунуться в его объятия, утонуть в них, смыть это отвратительное пятно из своей памяти. Не поспешила ли она с выводами? Но только не в отношении Челси Дюран, этой шлюхи. Она правильно сделала, что вовремя от нее избавилась. Но как же ей теперь поступить с ним?
– Ты хочешь сказать, что испытываешь ко мне прежние чувства? – чуть слышно произнесла Джун, не желая прислушиваться к голосу разума, который приказывал ей остановиться. Но слабый проблеск надежды на то, что ей удастся избежать холода и одиночества, подталкивал Джун вперед.
Коди подошел к ней вплотную и нежно посмотрел ей в глаза.
– Я люблю тебя, Джун. Но, разумеется, я ни на что не рассчитываю. Просто я хотел, чтобы ты знала о моем к тебе отношении. Больше мне нечего сказать… Сегодня по горло работы, так что не буду больше отнимать у тебя время.
Он повернулся и направился к двери, но Джун порывисто схватила его за рукав. В следующее мгновение она уже обнимала его, не стыдясь слез, что текли у нее по щекам, не пытаясь унять готовое выскочить из груди сердце, преисполненное радости. Да, она хотела вернуть его, и нечего было это отрицать. Спрятавшись у него на груди, она наслаждалась драгоценными минутами тихой близости. Пусть текут слезы, пусть! Какое счастье ощущать эти нежные руки, успокаивающие и исцеляющие. Джун чувствовала, как тревога и отчаяние в ее душе уступают место умиротворению и светлой радости.
В горле у Коди стоял комок. Осознание того, что эта маленькая рыжеволосая женщина ему не безразлична, лишало его привычной уверенности. Такого с ним не было никогда. Даже с его тремя женами. Он оказался ничтожеством, и Джун никогда не должна узнать о том, что происходило на самом деле. Коди сжимал ее хрупкое тело, искренне желая, чтобы она его простила. Почему-то ему нужно было это прощение во что бы то ни стало. Про себя он поклялся, что никогда больше не причинит ей боль, но вот только сумеет ли он исполнить эту клятву? Его натура всегда брала верх над нравственными истинами: он бывал жесток, непостоянен и неблагодарен по отношению ко всем, с кем сталкивался на своем пути. Будучи невысокого мнения о себе, он ни во что не ставил и окружающих. Но в эту секунду для него не было никого дороже, чем это существо в его объятиях.
– Джун, – прошептал он. – Ты когда-нибудь сможешь простить меня за это предательство?
Утирая рукавом слезы, она грустно улыбнулась.
– Может быть. – И, пристально посмотрев ему в глаза, твердо произнесла: – Для тебя начался новый испытательный срок.
Коди нежно прикоснулся губами к ее лбу.
– И на том спасибо.
В это утро репетиция началась с большим опозданием. Все с облегчением вздохнули, когда увидели, что Джун снова в отличном настроении, и работа закипела. Джун была невыразимо благодарна Коди за утренний разговор. Она вновь ожила и ринулась завоевывать новые высоты. Она готова была возродить «Точный удар», подняв его на новый, более высокий уровень.
Репетиции на удивление благополучно продолжались до самого обеда. Ронни де Марко, казалось, была сама самоотверженность и послушание. Джун с интересом наблюдала за тем, как быстро ей удается вживаться в роль своей героини. Все реплики были заучены ею с необычайным прилежанием, только в некоторых длинных сценах ей приходилось подсказывать. Да и с Коди они быстро сыгрались. Они великолепно чувствовали друг друга, мгновенно схватывали все идеи Джун, как и в тот день, когда они репетировали с Челси. В Ронни было что-то особенное, первозданное и стихийное, что нравилось Джун. Она даже упрекала себя за то, что вовремя не оценила явных способностей Ронни. Может, если бы роль Кэсси Фрэнкс не досталась тогда Челси Дюран, она не оказалась бы в объятиях Коди. Кто знает? И она по-прежнему состояла бы в труппе и участвовала в спектакле. Но Джун не хотелось об этом думать. Слишком уж гладко и складно шла работа.
Когда наконец наступил черед любовной сцены, Джун долго не могла справиться с внезапно нахлынувшей тревогой. Снова видеть другую женщину в объятиях Коди было невыносимо. Джун призвала на помощь все свое мужество, чтобы продолжить работу.
– Неплохо, Ронни. – Джун взяла ее за запястье и положила руку на плечо Коди. – Когда он начнет на тебя наступать, ты отдергиваешь руку, опускаешь ее, но затем вновь поднимаешь и начинаешь сопротивляться, изо всех сил толкая его в грудь. Постарайся показать напор, напряжение. Поняла?
Ронни кивнула. Она была на седьмом небе. Все складывалось именно так, как они с Александрой задумали.
– Ну, попробуем? – спросила она.
– Все по местам, – подала знак Джун.
Коди взял Ронни за руки выше локтя и кивнул Джун, показывая, что он готов.
– Занавес. – Джун отступила в сторону, приготовившись скрупулезно следить за каждым словом, каждым движением.
Встряхнув Ронни как следует, Коди начал:
– Хватит притворяться, Кэсси. Чего ты этим добилась? Посмотри на себя!
– Уйди прочь! – Кэсси Фрэнкс попыталась увернуться. – Не смей прикасаться ко мне!
– А я посмею, – сказал Эван Чэмберс. Он надвинулся на Кэсси, пытаясь поцеловать ее.
И тут Ронни с остервенением вцепилась ему в грудь, как велела ей Джун.
– С ногтями ты это хорошо придумала, – прокомментировала Джун. – Молодец! Продолжай. Царапай его, рви на части. Сделай ему больно. А теперь оттолкни его.
Ронни что есть силы толкнула Коди в грудь. Он обхватил ее за талию, отчего неистовство Ронни превратилось в страсть, вырвавшуюся из-под спуда. Жадно приникнув к его губам, она рвала на нем рубашку. В любовном порыве оба рухнули на диван, переплетясь телами.
Джун завороженно наблюдала за происходящим.
Ронни распахнула рубашку Коди так, чтобы это хорошо было видно в зрительном зале. Ни Лилиан, ни Челси такого не делали. Джун с трудом справлялась с возбуждением, охватившим ее при виде любовной схватки. Тут ей в голову пришла неожиданная мысль.
– Свет гаснет. Занавес. – Она подошла к дивану. Коди встал, поспешно приводя себя в порядок.
Джун с одобрением кивнула Ронни.
– Кэсси, мне нравится твоя агрессивность, ярость. Очень хорошо. Мы обязательно должны это использовать.
Ронни ликовала.
С горящими от воодушевления глазами Джун продолжала:
– Но мне нужно больше напора, больше энергии. Преображение героини сыграно достаточно сильно, но я хочу, чтобы оно было как шок, как откровение, как стихия. И еще. Как ты отнесешься к тому, чтобы раздеться в конце сцены?
Ронни просияла.
– Как скажете, Джун. Лишь бы было хорошо.
Коди улыбнулся:
– Ну что, рискнем?
Джун в упор посмотрела на Флинна.
– Вы должны заставить зрителя прийти еще и еще. Тем более что вам обоим есть что показать. Только не говорите мне, что стесняетесь. Зрители по достоинству оценят это зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
О, как она себя ненавидела! Во всем виновата только она одна. И не было смысла искать себе оправданий. Она прекратила принимать таблетки сразу после того, как рассталась со своим приятелем-официантом. И ей не приходило в голову снова ими воспользоваться, когда они с Брайаном…
Брайан!
На нее навалилась тоска и отчаяние. Как она ему сообщит, как посмотрит в глаза? Ведь это был их ребенок. И она не уберегла его.
Слезы ручьем текли по ее щекам. Черт бы побрал этого почтальона! Ну почему он не дал ей умереть на пустынной улице, там, где она заслужила? Черт бы его побрал!
34
В понедельник утром все газеты пестрели скандальными подробностями об увольнении Челси Дюран из шоу Дино Кастиса.
Аманда, устроившаяся в кресле на балконе Артура Трумэна, в полном недоумении отложила в сторону утренний выпуск «Нью-Йорк таймс». Оправив розовую шелковую юбку, она взглянула на улыбающегося драматурга.
– Артур, должна тебе сказать, что все это меня ужасно расстраивает. Ну почему, если все идет хорошо, обязательно должно случиться что-нибудь дурное? – Она поднесла ко рту стакан лимонада и немного отпила. – Как ты думаешь, долго еще нам придется ждать, прежде чем спектакль возобновится?
Артур, возившийся с шейным платком, наконец заколол его булавкой с крупным бриллиантом и поднял глаза на Аманду.
– Не знаю, моя дорогая. Мне тоже не нравятся все эти передряги в труппе. Но думаю, это не надолго, такое часто случается.
– Откуда ты знаешь?
Он налил себе в стакан лимонада из стеклянного графина.
– Недавно я говорил с Дино по телефону, и он обещал мне, что расшибется в лепешку, но сделает все, чтобы спектакль возобновился как можно скорее.
Аманда задумчиво посмотрела вдаль, на верхушки деревьев Сентрал-парка.
– Но почему бы не поставить дублершу из вспомогательного состава?
– Я сказал ему то же самое. Но он утверждает, что последний вечерний спектакль чуть не провалился из-за дублерши. Поэтому Дино считает, что без хорошей примы мы не сможем рассчитывать на сколько-нибудь продолжительный репертуарный показ. Так что если нам повезет с актрисой, то через недельку-другую можно будет снова говорить о перспективах для нашего шоу.
– Так, значит, – переспросила Аманда, – через недельку-другую?
– Во всяком случае, так сказал Дино, – пожал плечами Артур.
Аманда сняла широкополую шляпу, аккуратно положила ее на стол и принялась разглаживать черную ленту, элегантно закрепленную на ней сзади.
– А он не проговорился, кого они собираются взять на главную роль?
– Джун, кажется, собирается дать роль Кэсси этой девице де Марко.
– Что?! – изумилась Аманда. – Ты что, шутишь? И Дино считает ее подходящей заменой?
– Я только передал тебе его слова, – буркнул Артур.
Она повернулась и снова устремила свой взгляд в сторону парка.
– Да что же это происходит? – Аманда, казалось, обращалась к деревьям, а не к хозяину. – С каждым днем мы все больше и больше походим на скопище сумасшедших, разыгрывающих фарс, а не драму.
– Это театр, моя дорогая.
Она повернулась к нему, словно не веря своим ушам. Как бы ни раздражала ее позиция Артура во всей этой истории, она вынуждена была признать правоту его слов.
– Во всяком случае, этот скандал только еще больше привлечет внимание публики. Как ты думаешь?
– О да, определенно. Это уже произошло. – Он весело улыбнулся и конфиденциальным тоном сообщил: – Я видел, как нас представили в программе новостей. Настоящий скандал. Сообщили о некоем «инциденте» на субботней вечеринке у Дино. Говорят, сведения поступили из какого-то анонимного источника. Думаю, проговорился кто-нибудь из наших.
– Может, и в самом деле все, что произошло, не так уж и плохо. – Аманда со значением подняла вверх указательный палец. – Тебе хорошо известно, как я ненавижу сплетни в прессе, но вспомни, какой ажиотаж поднялся вокруг нас после несчастья с Лилиан. Возможно, и на этот раз небольшой скандал пойдет нам на пользу. Помнишь, как у Оскара Уайльда… хуже популярности может быть только безвестность.
– Верно, – согласился Артур. – Поэтому на твоем месте я не стал бы особо беспокоиться. Спокойно отдохни пару недель, наберись сил перед тем, как предстанешь перед публикой, подогретой последними сплетнями. Поверь мне, ничто так не возбуждает, как запах свежей крови.
Аманда улыбнулась и застенчиво взглянула на Артура.
– Знаешь, дорогой, как только все снова войдет в колею, нам следовало бы подбросить газетчикам какую-нибудь сплетню о наших с тобой отношениях. Посмотрим, интересуем ли мы с тобой еще кого-нибудь.
Он дотянулся до ее руки и нежно погладил.
– Но в наших отношениях нет и намека на скандальность, любовь моя. Ты ведь знаешь, как я ненавижу лгать.
Аманда густо покраснела.
35
Cильная доза психотропных средств уже начинала действовать: во рту пересохло, дыхание участилось. Джун стояла в дамской уборной и, держась за раковину, мрачно разглядывала воспаленными глазами свое отражение в мутном зеркале. Был уже четверг, семь часов утра. Почти целая неделя прошла с той злополучной вечеринки в особняке Дино Кастиса. Что ж, пора снова браться за работу. Карл собрал всех к шести тридцати, и сейчас вся труппа напряженно ожидала, как же на этот раз развернутся события.
Среди них не было ни Лилиан Палмер, ни даже никому не известной Челси Дюран. Обеим на смену пришла непредсказуемая и хитрая Ронни де Марко. Пусть она и доказала, что обладает достаточной глубиной чувств для главной роли, но достанет ли ей таланта и выдержки, чтобы «держать» спектакль? Этого Джун не знала. Но разве у нее был выбор? Нет, но она уже не имела права послать все к черту и уйти.
– Джун? – со смешанным чувством удивления и ярости она узнала голос Коди.
Она повернула голову и увидела его в дверном проеме.
– Вы всегда так вламываетесь в дамские уборные, мистер Флинн? – Это были первые слова, которыми она удостоила Коди с того самого вечера, когда застала его в джакузи Дино Кастиса.
Коди вошел и, плотно закрыв за собой дверь, оперся о нее спиной, сохраняя безопасное расстояние.
– Мне нужно с тобой поговорить, прежде чем ты начнешь все сначала.
– Я должна идти работать, Коди, – отрезала она. – Так что выпусти меня отсюда. Делай свое дело, и кончим на этом.
Он не двинулся с места.
– Постой… Прости меня, Джун. Я разыскивал тебя всю неделю. Где ты была?
Зачем ему было знать, что все это время она провела на пустынном пляже, устремив неподвижный взгляд в темные, манящие воды Атлантики, проклиная себя за то, что опять обожглась, открыв душу другому человеку. Он не должен был знать, чего ей стоило изгнать из себя дьявола, уже однажды заставившего ее поверить в то, что она кому-то нужна. Зачем ему все это знать? Опять ожесточение ледяной рукой сжало ей сердце, ноющее от незажившей раны.
– Твои извинения излишни, оставь меня в покое раз и навсегда. Мне ничего от тебя не нужно. Ничего.
Коди взял себя в руки, стараясь не выдать волнения.
– Да, я последний негодяй. Черт дернул меня надраться той ночью! Если бы не это, ничего бы и не произошло.
– Другими словами, все дело в том, что ты был попросту пьян? – Она смерила Коди долгим презрительным взглядом.
Коди беспомощно поднял руки.
– Джун, я не виню тебя за то, что ты уволила Челси. Я прекрасно понимаю, как все это гадко выглядело. – И с недоумением тряхнул головой: – Я не могу понять, почему ты и меня не прогнала взашей. У тебя были для этого все основания.
– Я готова сделать это в любую минуту, – холодно ответила она.
– Что ж, ты здесь хозяйка. Но прежде, чем это произойдет, выслушай меня. – Коди в нерешительности замолчал и опустил глаза. – Это была чистая случайность. Я порядком набрался и отправился в бунгало принять душ и смыть с себя морскую соль. В какой-то момент появилась Челси, быстро разделась и… ну, ты понимаешь… начала меня соблазнять. Я знал, что делаю что-то не то, но не мог с собой справиться. Я повел себя как мальчишка, как последний глупец. До сих пор ненавижу себя за то, что допустил это.
Джун нервно закусила губу: она не понимала, почему до сих пор не выставила Коди за дверь. Может, она все еще верила и молила Бога, что еще можно исправить, вернуть прежние отношения. Однако она не хотела ничего слышать. Покой и уединение ее темной раковины были куда надежнее. Только им она могла доверять.
– Ну и какое мне до этого дело? Хочешь подтвердить репутацию неувядающего Казановы? Но только при чем тут я? Оставь меня в покое. Мне твои объяснения ни к чему.
Он нерешительно приблизился к Джун.
– Если бы не алкоголь, этого бы не случилось! Я потерял контроль над собой. Неужели ты не веришь, что такое иногда возможно? Это отвратительно, знаю. Но так вышло. Я причинил тебе боль. И горько раскаиваюсь.
Его искреннее раскаяние пробило первую брешь в ее защитной броне. Но Джун пыталась сопротивляться, зная, какую предательскую услугу могли оказать стимуляторы в сочетании с транквилизаторами – ее суждение не могло быть объективным. Однако в его глазах было столько искренности! Могла ли она простить его? Действительно ли он был лишь пассивной стороной, жертвой собственной слабости и неразборчивости?
Коди заметил сомнение, мелькнувшее в глазах Джун. Сейчас он должен сыграть наверняка, иначе он в самом деле лишится работы и вновь обратится в ничто. Но где-то в глубине души он желал поверить в то, о чем так убедительно говорил, точно так же, как и эти темные, вспыхнувшие надеждой глаза Джун.
– Да, ты права насчет Казановы. Именно таким был мой голливудский имидж. Я и не отрицаю, и в мои правила никогда не входило оправдываться перед какой бы то ни было женщиной. – Он еще на шаг приблизился к Джун. – Но… то было до того, как я встретил тебя. Я не рассчитываю на прощение или снисходительность. Я их не заслужил. И сам в этом виноват. Старые привычки оказались сильнее меня. Но я впервые задумался о том, какие страдания это может доставить другому человеку. И этот человек – ты.
Сердце отчаянно забилось у нее в груди. Она не знала, что делать. Как же ей хотелось окунуться в его объятия, утонуть в них, смыть это отвратительное пятно из своей памяти. Не поспешила ли она с выводами? Но только не в отношении Челси Дюран, этой шлюхи. Она правильно сделала, что вовремя от нее избавилась. Но как же ей теперь поступить с ним?
– Ты хочешь сказать, что испытываешь ко мне прежние чувства? – чуть слышно произнесла Джун, не желая прислушиваться к голосу разума, который приказывал ей остановиться. Но слабый проблеск надежды на то, что ей удастся избежать холода и одиночества, подталкивал Джун вперед.
Коди подошел к ней вплотную и нежно посмотрел ей в глаза.
– Я люблю тебя, Джун. Но, разумеется, я ни на что не рассчитываю. Просто я хотел, чтобы ты знала о моем к тебе отношении. Больше мне нечего сказать… Сегодня по горло работы, так что не буду больше отнимать у тебя время.
Он повернулся и направился к двери, но Джун порывисто схватила его за рукав. В следующее мгновение она уже обнимала его, не стыдясь слез, что текли у нее по щекам, не пытаясь унять готовое выскочить из груди сердце, преисполненное радости. Да, она хотела вернуть его, и нечего было это отрицать. Спрятавшись у него на груди, она наслаждалась драгоценными минутами тихой близости. Пусть текут слезы, пусть! Какое счастье ощущать эти нежные руки, успокаивающие и исцеляющие. Джун чувствовала, как тревога и отчаяние в ее душе уступают место умиротворению и светлой радости.
В горле у Коди стоял комок. Осознание того, что эта маленькая рыжеволосая женщина ему не безразлична, лишало его привычной уверенности. Такого с ним не было никогда. Даже с его тремя женами. Он оказался ничтожеством, и Джун никогда не должна узнать о том, что происходило на самом деле. Коди сжимал ее хрупкое тело, искренне желая, чтобы она его простила. Почему-то ему нужно было это прощение во что бы то ни стало. Про себя он поклялся, что никогда больше не причинит ей боль, но вот только сумеет ли он исполнить эту клятву? Его натура всегда брала верх над нравственными истинами: он бывал жесток, непостоянен и неблагодарен по отношению ко всем, с кем сталкивался на своем пути. Будучи невысокого мнения о себе, он ни во что не ставил и окружающих. Но в эту секунду для него не было никого дороже, чем это существо в его объятиях.
– Джун, – прошептал он. – Ты когда-нибудь сможешь простить меня за это предательство?
Утирая рукавом слезы, она грустно улыбнулась.
– Может быть. – И, пристально посмотрев ему в глаза, твердо произнесла: – Для тебя начался новый испытательный срок.
Коди нежно прикоснулся губами к ее лбу.
– И на том спасибо.
В это утро репетиция началась с большим опозданием. Все с облегчением вздохнули, когда увидели, что Джун снова в отличном настроении, и работа закипела. Джун была невыразимо благодарна Коди за утренний разговор. Она вновь ожила и ринулась завоевывать новые высоты. Она готова была возродить «Точный удар», подняв его на новый, более высокий уровень.
Репетиции на удивление благополучно продолжались до самого обеда. Ронни де Марко, казалось, была сама самоотверженность и послушание. Джун с интересом наблюдала за тем, как быстро ей удается вживаться в роль своей героини. Все реплики были заучены ею с необычайным прилежанием, только в некоторых длинных сценах ей приходилось подсказывать. Да и с Коди они быстро сыгрались. Они великолепно чувствовали друг друга, мгновенно схватывали все идеи Джун, как и в тот день, когда они репетировали с Челси. В Ронни было что-то особенное, первозданное и стихийное, что нравилось Джун. Она даже упрекала себя за то, что вовремя не оценила явных способностей Ронни. Может, если бы роль Кэсси Фрэнкс не досталась тогда Челси Дюран, она не оказалась бы в объятиях Коди. Кто знает? И она по-прежнему состояла бы в труппе и участвовала в спектакле. Но Джун не хотелось об этом думать. Слишком уж гладко и складно шла работа.
Когда наконец наступил черед любовной сцены, Джун долго не могла справиться с внезапно нахлынувшей тревогой. Снова видеть другую женщину в объятиях Коди было невыносимо. Джун призвала на помощь все свое мужество, чтобы продолжить работу.
– Неплохо, Ронни. – Джун взяла ее за запястье и положила руку на плечо Коди. – Когда он начнет на тебя наступать, ты отдергиваешь руку, опускаешь ее, но затем вновь поднимаешь и начинаешь сопротивляться, изо всех сил толкая его в грудь. Постарайся показать напор, напряжение. Поняла?
Ронни кивнула. Она была на седьмом небе. Все складывалось именно так, как они с Александрой задумали.
– Ну, попробуем? – спросила она.
– Все по местам, – подала знак Джун.
Коди взял Ронни за руки выше локтя и кивнул Джун, показывая, что он готов.
– Занавес. – Джун отступила в сторону, приготовившись скрупулезно следить за каждым словом, каждым движением.
Встряхнув Ронни как следует, Коди начал:
– Хватит притворяться, Кэсси. Чего ты этим добилась? Посмотри на себя!
– Уйди прочь! – Кэсси Фрэнкс попыталась увернуться. – Не смей прикасаться ко мне!
– А я посмею, – сказал Эван Чэмберс. Он надвинулся на Кэсси, пытаясь поцеловать ее.
И тут Ронни с остервенением вцепилась ему в грудь, как велела ей Джун.
– С ногтями ты это хорошо придумала, – прокомментировала Джун. – Молодец! Продолжай. Царапай его, рви на части. Сделай ему больно. А теперь оттолкни его.
Ронни что есть силы толкнула Коди в грудь. Он обхватил ее за талию, отчего неистовство Ронни превратилось в страсть, вырвавшуюся из-под спуда. Жадно приникнув к его губам, она рвала на нем рубашку. В любовном порыве оба рухнули на диван, переплетясь телами.
Джун завороженно наблюдала за происходящим.
Ронни распахнула рубашку Коди так, чтобы это хорошо было видно в зрительном зале. Ни Лилиан, ни Челси такого не делали. Джун с трудом справлялась с возбуждением, охватившим ее при виде любовной схватки. Тут ей в голову пришла неожиданная мысль.
– Свет гаснет. Занавес. – Она подошла к дивану. Коди встал, поспешно приводя себя в порядок.
Джун с одобрением кивнула Ронни.
– Кэсси, мне нравится твоя агрессивность, ярость. Очень хорошо. Мы обязательно должны это использовать.
Ронни ликовала.
С горящими от воодушевления глазами Джун продолжала:
– Но мне нужно больше напора, больше энергии. Преображение героини сыграно достаточно сильно, но я хочу, чтобы оно было как шок, как откровение, как стихия. И еще. Как ты отнесешься к тому, чтобы раздеться в конце сцены?
Ронни просияла.
– Как скажете, Джун. Лишь бы было хорошо.
Коди улыбнулся:
– Ну что, рискнем?
Джун в упор посмотрела на Флинна.
– Вы должны заставить зрителя прийти еще и еще. Тем более что вам обоим есть что показать. Только не говорите мне, что стесняетесь. Зрители по достоинству оценят это зрелище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40