Уже в полудреме она думала о том, как прекрасно провела этот день с Брайаном. И надеялась, что таких дней впереди будет много.
Челси хотелось, чтобы Брайан стал ее близким другом. Он был заботлив и нежен, чувствителен и умен. А тот факт, что он оказался обладателем роскошной квартиры, пусть даже эта квартира и принадлежала его родителям, вовсе не мешал. Дыхание Челси становилось все ровнее и тише; засыпая, она подумала: «Да, Брайан Кэллоуэй был сегодня просто великолепен. Так что, пожалуй, стоит удержать его возле себя подольше».
Брайан почувствовал, что она уснула. Он накрыл ее плечи одеялом и взглянул на будильник, вспомнив, что забыл поставить его на пять часов. Он снова поцеловал гладкий лоб Челси и откинулся на подушки. Итак, это снова произошло. Почему-то это все-таки произошло. Прошло очень много времени с тех пор, как он в последний раз был близок с женщиной. И вот опять. Как могло случиться, что он так легко влюбился? Он никак не предполагал, что все произойдет именно так.
Брайан вдруг понял, что те женщины, которые когда-то были с ним рядом, оказывались какими-то беспомощными, не приспособленными к реальной жизни, не знали, как выжить. И они дарили ему свою любовь. Как эта девушка, которая нуждается в его помощи. Именно это делает ее особенно привлекательной и желанной. Да, она точно нуждается в нем. В этом он уверен. Ему всегда нравилось чувствовать себя нужным. Он хотел быть нужным. Ему просто необходимо быть кому-то нужным. И если эта девушка доверит ему свои проблемы, свое чистое сердце, свои помыслы и мечты, он сделает все возможное, чтобы отдать ей свой опыт, свою страсть, всю свою любовь.
10
Официант снова подлил воды и отошел в сторону. Джун Рорк хотелось пить: она взяла стакан и сделала маленький глоток. Она не могла понять Коди Флинна. Почему это он вдруг стал таким милым и почему пригласил ее поужинать в такой дорогой ресторан? Хотя в данный момент ей это было, в сущности, безразлично – расслабляющая атмосфера ресторана была для нее важнее мотива ее кавалера. Все здесь располагало к спокойной и неторопливой беседе. Легкий гул и тонкий перезвон столовых приборов и фарфора сопровождался мягкими звуками струнной музыки. Такой вечер был прекрасным вознаграждением после первого удачного репетиционного дня.
Коди поставил свой бокал на стол и вновь пристально поглядел на Джун.
– Я действительно очень рад, что вы согласились провести со мной вечер.
Джун не ответила и с отсутствующим видом продолжала ковырять вилкой в своей тарелке с салатом. Все двадцать минут, которые они провели здесь, Коди говорил о всякой ерунде. Но несвойственная ему сосредоточенность наводила ее на мысль, что он собирается сообщить ей нечто важное.
Он вздохнул и обвел взглядом зал.
– Нам надо серьезно поговорить, Джун. Это важно для нас обоих.
– Я так и думала, – безразличным тоном произнесла она. Внутренний голос твердил ей, что этот красавец, разумеется, не мог пригласить ее на обед просто так, без какой-либо веской причины. Мужчины никогда не изменяли этому правилу, когда чего-то хотели от нее. Никогда.
Коди ослепительно улыбнулся:
– Скажите мне, как я сегодня был на репетиции?
Она с минуту помедлила с ответом.
– Неплохо. Пока неплохо.
– А остальные? – продолжал он.
Она прищурилась, гадая, к чему он клонит.
– Тоже. Разумеется, полно шероховатостей. Но это ведь только первый день.
Коди кивнул, затем оперся локтями о край стола.
– Тогда зачем же так свирепствовать? Неужели это так уж необходимо?
«Вот в чем дело», – подумала она, откидываясь на спинку стула и промокая уголки рта краем салфетки. Он не понял ее метода и теперь собирается вежливо призвать ее к снисходительности. Как благородно! Джун подняла брови.
– Да, необходимо. Именно так Джун Рорк начинает свой первый репетиционный день. И я не считаю нужным что-либо объяснять или оправдываться, мистер Флинн.
Коди принялся покручивать усики.
– Я не прошу вас оправдываться. Мне просто любопытно, всегда ли вы такая резкая и взвинченная, как сегодня. Если же да, то меня всерьез беспокоит судьба спектакля.
Краска волной залила лицо Джун, но она справилась с собой и постаралась ответить как можно вежливее:
– Значит, ты находишь меня жестокой?
– И бессердечной, – добавил он.
Джун отпила еще воды.
– Это твое личное мнение. – Она посмотрела на Коди, оценивая, насколько неожиданно могут прозвучать ее следующие слова, затем продолжила: – Я не обязана отчитываться перед тобой, но все-таки немного приоткрою свой секрет. В самом начале я всегда бываю строга с труппой. Не каждый режиссер придерживается такого стиля работы, но это мой стиль. И таким образом мне удается достичь сразу нескольких целей. Во-первых, я могу выжать из моих мальчиков и девочек больше, чем они готовы были отдать.
– Сегодня я видел, как вы это делаете. Но этот метод чреват неприятными инцидентами, конфликтами и потерями.
– Пожалуй, – согласилась она. – С теми, кто слабее других. В таких случаях мы улаживаем проблему. И второе. Мой стиль помогает актерам избавиться от всего того дерьма, которое они приносят с собой на сцену. До премьеры труппа будет ненавидеть меня лютой ненавистью и любить друг друга больше, чем собственную семью. После премьеры, когда они наконец увидят, чего они добились, они полюбят и меня. Вот так.
– Но такая муштра больше подходит для сержанта в армии, – заметил Коди, оценивающе взглянув на Джун. – Я вижу определенную логику в строгости и дисциплине, но строгость нужна не для того, чтобы злобствовать и унижать других. То, что я увидел сегодня, – это не просто способ заставить нас работать. Мне кажется, вы просто чем-то встревожены. Более того, вы чего-то боитесь. Я увидел это в ваших глазах еще тогда, у вас в кабинете. И страх этот до сих пор в вас сидит. Вот что меня беспокоит.
Джун судорожно сглотнула, чувствуя, как краснеет. Ее голос прозвучал почти зло:
– Вы слишком долго жили в Калифорнии, мистер Флинн. Не стоит выискивать дешевку там, где ее и в помине нет.
– Ну, скажите тогда, что я ошибаюсь, – с вызовом произнес он. – Скажите мне, что вы не испытываете страха перед чем-то, что стоит за пьесой, вне пьесы или где-либо еще.
На секунду глаза Джун выдали ее истинные чувства. Она отвела взгляд, внезапно ощутив острое желание закурить и принять вечернюю дозу валиума.
– Так что же с вами на самом деле? – Он бросал ей вызов. – Джун, я актер. Пускай, не такой, как сэр Лоуренс Оливье, но все-таки я немного разбираюсь в человеческой психологии. Моя работа – лицедейство, я заставляю людей верить в то, что на самом деле весьма далеко от истины. – Коди показалось, что он говорит слишком громко, и, оглянувшись вокруг, он понизил голос, отчего тот зазвучал еще выразительнее. – Джун, я вовсе не против образа жесткой женщины. Я уверен, что во всех своих делах вы добиваетесь намеченной цели. Но вы носите в себе еще что-то. В вас упрятан целый бочонок пороха, который может взорваться в любой момент. И я не уверен, что хотел бы оказаться рядом, когда это произойдет.
Она пристально посмотрела ему в глаза:
– Итак, ты думаешь, что я чего-то боюсь?
Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Того же, чего боимся все мы.
Джун начала нервничать:
– Так чего же я, по-твоему, боюсь?
– Провала.
С секунду Джун сидела не двигаясь, будто оглушенная.
– Помните, вы сказали об этом на вечеринке у Дино, – продолжал он. – Что не можете позволить себе еще один провал. Еще одну неудачу.
– Тогда был не только мой провал, – вскипела она. – Тогда все произошло по вине этого идиота Бертолини. Он вечно становился у меня на пути. Набрал отвратительный состав из своих закадычных друзей, урезал в три раза бюджет на постановку. Естественно, все это отразилось на качестве спектакля. У меня не оставалось ни малейшего шанса на успех.
– Допустим, – согласился он, – тогда у вас были большие проблемы. Такое может случиться с каждым. Но то было тогда. А сейчас – это сейчас. Тот провал – уже прошлое. Почему же вы так боитесь сейчас?
– Кто сказал, что я боюсь? – возразила она.
– Я сказал. Признайтесь, вы панически боитесь провала.
Она снова отвела глаза.
– Ну же, – настаивал Коди, – признайтесь, что это так.
– Послушай, чего ты добиваешься? – не выдержала она.
– Таков мой метод, мисс Рорк, – ответил он как можно искреннее. – Так что вам придется меня потерпеть.
Джун только устало махнула рукой.
– Ладно, ты прав. Я боюсь, что этот спектакль не пойдет или провалится. Мой нынешний продюсер мало чем отличается от Бертолини. Моя труппа состоит из сомнительных талантов, место которым разве что в мыльной опере. Публика же ждет, сможет ли великая Джун Рорк реабилитироваться после того жалкого случая.
Коди удовлетворенно улыбнулся.
– Да, понимаю. Дела обстоят так, что вам опять приходится бороться, вновь карабкаться на вершину. Но разве вы не видите, что нам всем надо карабкаться? Каждый из нас кровно заинтересован в успехе, и у нас есть все основания тоже бояться провала. Ради успеха каждый готов выложиться на все сто двадцать процентов. Но если ваш страх является поводом обращаться с нами как с последним дерьмом, то вы можете рассчитывать на нас лишь процентов на пятьдесят.
– Мне нужно все двести, – вздохнула Джун.
– Знаю. Сегодня я видел, что вам это неплохо удается. Даже на примере Лилиан. Она мне сама сказала после репетиции, что кто-то способен заставить ее превзойти саму себя. Да, сегодня она, несомненно, была на высоте.
– Лилиан сказала, что я расшевелила ее? – с надеждой переспросила Джун.
– Более того, – он рубанул рукой воздух. – Она сказала, что вы заставили ее снова размышлять и действовать, чего ей не приходилось делать со времен обучения в школе актерского мастерства.
Это признание обрадовало Джун. Актеры не слишком часто берут на себя труд прийти и сказать ей, что она достигла того, к чему стремилась.
– Так в чем проблема? – спросила Джун, немного успокоившись.
– Проблема в том, что я уже сказал. – Он снова понизил голос. – Вы не просто железная леди. Вы позволяете посторонним проблемам отравлять работу. И если так будет продолжаться, вы можете растратить попусту драгоценное время и талант. А это будет означать полный провал. И на сей раз виноваты будете вы. И больше никто.
Какое-то время она сидела молча, потом пристально посмотрела в его проницательные глаза.
– Коди, ты, по-моему, говоришь от третьего лица. Это мнение всего коллектива или твое собственное?
– И то и другое, – искренне ответил Коди. – Я ведь тоже боюсь, Джун.
– Почему? Ты всегда можешь вернуться в свой Голливуд и продолжать отстреливать на экране джентльменов удачи. Ты уже сделал себе имя.
Он возвел глаза к небу и слегка улыбнулся:
– О, если бы это было так! – Коди снова посмотрел на нее. – Если бы это действительно было так, я не потащился бы в Нью-Йорк за работой, как вы думаете?
На лице Джун появилась скептическая гримаса.
– И это говорит великий Коди Флинн?
Тогда он перегнулся через столик и зашептал:
– Мисс Рорк, в сущности, у нас с вами много общего. Мы оба пытаемся взять реванш. Вы проиграли разом, из-за неудачной постановки одной пьесы. Мне же удача начала изменять мало-помалу, и мой провал растянулся на долгие годы. Все дело в том, что теперь почти никому не интересно, как Коди Флинн под грохот выстрелов преследует негодяев. При этом много лет подряд телефон не умолкал. Просто вместо агентов и продюсеров стали звонить налоговые инспектора.
Джун была в шоке. Она не знала, что и подумать.
– Почему ты мне все это рассказываешь?
– Не знаю. Я просто хотел, чтобы вы поняли, что сейчас, в самом начале совместной работы, зарождается что-то очень хрупкое и важное для многих людей, и это нужно суметь сохранить.
Джун не знала, что ответить. Она испытывала неловкость, даже смущение. Еще несколько лет назад Коди Флинн был одной из самых прибыльных сенсаций Голливуда, а сейчас он не боится признаться, что позарез нуждается в работе.
Коди попытался улыбнуться.
– И знаете, у некоторых из нас таланта побольше, чем нужно для мыльной оперы.
– Я надеюсь. – В ее голосе чувствовалось искреннее участие.
– В самом деле. – Коди откинулся на спинку стула. – Вы, наверно, сильно удивитесь, если узнаете, что до Голливуда я работал в театре?
К Джун вернулся ее скептицизм.
– И где же?
– В Лондоне, – с гордостью ответил он. – На моем счету три года гастролей в труппе Королевского шекспировского театра.
Джун не поверила.
– Быть не может!
Коди приосанился и заговорил густым, хорошо поставленным голосом с сильным британским акцентом:
– «Здесь нынче солнце Йорка злую зиму… в ликующее лето превратило; нависшие над нашим домом тучи… погребены в груди… глубокой моря». – И уже своим, обычным голосом добавил: – Ричард, герцог Глостер, трагедия «Ричард III», действие первое, сцена первая.
Джун восхищенно захлопала в ладоши:
– Коди, ты был великолепен!
– Я полон сюрпризов, – добавил он. – Это правда. В прошлом, несколько лет назад, я только тем и спасался от долговой тюрьмы, что играл в захудалых театриках Среднего Запада и Юга буквально все подряд, начиная от профессора Гарольда Хилла в «Музыкальном человеке» до Хэмфри Богарта в «Сыграй это снова, Сэм» по Вуди Аллену.
Джун покачала головой, слабо веря его словам.
– Я поражена.
– Спасибо, – скромно ответил Коди. – Но поймите меня правильно. Я пригласил вас сюда не за тем, чтобы вы выслушивали мои жалобы. Я хотел серьезно поговорить о некоторых очень важных для меня вещах. Мне нужна эта пьеса, Джун. Мне нужен этот успех. И наконец, черт возьми, мне нужны деньги. – Он вздохнул. – И я не хочу наблюдать, как из-за истеричности режиссера вся работа может полететь к чертовой матери.
– Истеричности? – К ней опять вернулось негодование.
– Я на вашей стороне, Джун, – постарался успокоить ее Коди. – Да, истеричности. Но все это поправимо, я надеюсь. Нужно просто быть немного помягче. Несколько глубоких вдохов, кофе без кофеина и изредка – улыбка.
И она таки улыбнулась:
– Ладно, приму к сведению. Пожалуй, ты прав. Я позволила посторонним обстоятельствам вывести меня из равновесия. Но не беспокойся. Я не позволю своим эмоциям испортить дело. Если все полетит к черту, то это будет только моя вина. Но я ни за что этого не допущу.
– И мы можем скрепить наш договор письменно? – Коди говорил на удивление серьезно.
Она рассмеялась.
– Если это необходимо, почему бы и нет?
Коди все еще немного нервничал.
– Джун, могу я еще кое-что попросить?
– Что именно?
– Не могли бы вы оплатить счет? Дело в том, что у меня совсем пустые карманы.
Джун опустила глаза, стараясь не рассмеяться. Наконец она взяла себя в руки и приветливо взглянула на Коди.
– Нет проблем.
Она решила, что Коди Флинн со всеми его голливудскими штучками и пустыми карманами, в сущности, неплохой человек. Это было для нее неожиданностью. Узнать, что где-то рядом есть хороший человек, для Джун Рорк было важнее, чем обед в самом дорогом ресторане.
11
– Привет, Коди.
Коди Флинн поднял глаза от грязной лестничной клетки, подойдя к дверям своей квартиры и запустив руку в карман в поисках ключа. У двери его поджидала Ронни де Марко, одна из его старых приятельниц, вновь неожиданно возникшая у него на пути после получения ею эпизодической роли в «Точном ударе». На ней была все та же плотно облегающая зеленая майка, что и на утренней репетиции. В другой раз Коди, может быть, и рад был бы ее визиту, но только что закончившийся ужин с Джун Рорк не шел у него из головы.
– Привет, Ронни. – Коди равнодушно подошел к двери и открыл замок. – Зашла полюбоваться трущобами?
Ронни ухмыльнулась и вошла следом за ним в убого обставленную квартирку.
– Да уж, здесь не Парк-авеню, но не будем терять время. У меня есть к тебе серьезный разговор.
Коди швырнул ключи на маленький кухонный столик и направился к холодильнику за пивом. Ронни он даже не предложил выпить, а лишь хмуро поинтересовался:
– О чем ты хотела поговорить?
Ронни обиженно посмотрела на хозяина и закрыла собой входную дверь.
– Почему ты так холоден со мной? Я прекрасно помню деньки, когда ты был поласковее. Не поверю, что ты так быстро позабыл свою Калифорнию.
Он открыл бутылку с пивом и сделал большой глоток.
– Да, тогда все было по-другому, малышка.
Ронни проследовала в гостиную и плюхнулась на диван.
– Неужели? – Нахмурившись, она констатировала: – Пожалуй, ты прав. Я даже помню времена, когда ты сумел получить приличную роль. Помнишь? Помнишь, как мне пришлось постараться, чтобы переубедить нескольких несговорчивых продюсеров обратить внимание на некоего подающего надежды актера по имени Коди Флинн?
Коди нехотя кивнул и уселся на низкий разбитый стульчик, стоявший напротив дивана.
– Да, постаралась ты на славу. Но, по-моему, с тобой щедро расплатились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
Челси хотелось, чтобы Брайан стал ее близким другом. Он был заботлив и нежен, чувствителен и умен. А тот факт, что он оказался обладателем роскошной квартиры, пусть даже эта квартира и принадлежала его родителям, вовсе не мешал. Дыхание Челси становилось все ровнее и тише; засыпая, она подумала: «Да, Брайан Кэллоуэй был сегодня просто великолепен. Так что, пожалуй, стоит удержать его возле себя подольше».
Брайан почувствовал, что она уснула. Он накрыл ее плечи одеялом и взглянул на будильник, вспомнив, что забыл поставить его на пять часов. Он снова поцеловал гладкий лоб Челси и откинулся на подушки. Итак, это снова произошло. Почему-то это все-таки произошло. Прошло очень много времени с тех пор, как он в последний раз был близок с женщиной. И вот опять. Как могло случиться, что он так легко влюбился? Он никак не предполагал, что все произойдет именно так.
Брайан вдруг понял, что те женщины, которые когда-то были с ним рядом, оказывались какими-то беспомощными, не приспособленными к реальной жизни, не знали, как выжить. И они дарили ему свою любовь. Как эта девушка, которая нуждается в его помощи. Именно это делает ее особенно привлекательной и желанной. Да, она точно нуждается в нем. В этом он уверен. Ему всегда нравилось чувствовать себя нужным. Он хотел быть нужным. Ему просто необходимо быть кому-то нужным. И если эта девушка доверит ему свои проблемы, свое чистое сердце, свои помыслы и мечты, он сделает все возможное, чтобы отдать ей свой опыт, свою страсть, всю свою любовь.
10
Официант снова подлил воды и отошел в сторону. Джун Рорк хотелось пить: она взяла стакан и сделала маленький глоток. Она не могла понять Коди Флинна. Почему это он вдруг стал таким милым и почему пригласил ее поужинать в такой дорогой ресторан? Хотя в данный момент ей это было, в сущности, безразлично – расслабляющая атмосфера ресторана была для нее важнее мотива ее кавалера. Все здесь располагало к спокойной и неторопливой беседе. Легкий гул и тонкий перезвон столовых приборов и фарфора сопровождался мягкими звуками струнной музыки. Такой вечер был прекрасным вознаграждением после первого удачного репетиционного дня.
Коди поставил свой бокал на стол и вновь пристально поглядел на Джун.
– Я действительно очень рад, что вы согласились провести со мной вечер.
Джун не ответила и с отсутствующим видом продолжала ковырять вилкой в своей тарелке с салатом. Все двадцать минут, которые они провели здесь, Коди говорил о всякой ерунде. Но несвойственная ему сосредоточенность наводила ее на мысль, что он собирается сообщить ей нечто важное.
Он вздохнул и обвел взглядом зал.
– Нам надо серьезно поговорить, Джун. Это важно для нас обоих.
– Я так и думала, – безразличным тоном произнесла она. Внутренний голос твердил ей, что этот красавец, разумеется, не мог пригласить ее на обед просто так, без какой-либо веской причины. Мужчины никогда не изменяли этому правилу, когда чего-то хотели от нее. Никогда.
Коди ослепительно улыбнулся:
– Скажите мне, как я сегодня был на репетиции?
Она с минуту помедлила с ответом.
– Неплохо. Пока неплохо.
– А остальные? – продолжал он.
Она прищурилась, гадая, к чему он клонит.
– Тоже. Разумеется, полно шероховатостей. Но это ведь только первый день.
Коди кивнул, затем оперся локтями о край стола.
– Тогда зачем же так свирепствовать? Неужели это так уж необходимо?
«Вот в чем дело», – подумала она, откидываясь на спинку стула и промокая уголки рта краем салфетки. Он не понял ее метода и теперь собирается вежливо призвать ее к снисходительности. Как благородно! Джун подняла брови.
– Да, необходимо. Именно так Джун Рорк начинает свой первый репетиционный день. И я не считаю нужным что-либо объяснять или оправдываться, мистер Флинн.
Коди принялся покручивать усики.
– Я не прошу вас оправдываться. Мне просто любопытно, всегда ли вы такая резкая и взвинченная, как сегодня. Если же да, то меня всерьез беспокоит судьба спектакля.
Краска волной залила лицо Джун, но она справилась с собой и постаралась ответить как можно вежливее:
– Значит, ты находишь меня жестокой?
– И бессердечной, – добавил он.
Джун отпила еще воды.
– Это твое личное мнение. – Она посмотрела на Коди, оценивая, насколько неожиданно могут прозвучать ее следующие слова, затем продолжила: – Я не обязана отчитываться перед тобой, но все-таки немного приоткрою свой секрет. В самом начале я всегда бываю строга с труппой. Не каждый режиссер придерживается такого стиля работы, но это мой стиль. И таким образом мне удается достичь сразу нескольких целей. Во-первых, я могу выжать из моих мальчиков и девочек больше, чем они готовы были отдать.
– Сегодня я видел, как вы это делаете. Но этот метод чреват неприятными инцидентами, конфликтами и потерями.
– Пожалуй, – согласилась она. – С теми, кто слабее других. В таких случаях мы улаживаем проблему. И второе. Мой стиль помогает актерам избавиться от всего того дерьма, которое они приносят с собой на сцену. До премьеры труппа будет ненавидеть меня лютой ненавистью и любить друг друга больше, чем собственную семью. После премьеры, когда они наконец увидят, чего они добились, они полюбят и меня. Вот так.
– Но такая муштра больше подходит для сержанта в армии, – заметил Коди, оценивающе взглянув на Джун. – Я вижу определенную логику в строгости и дисциплине, но строгость нужна не для того, чтобы злобствовать и унижать других. То, что я увидел сегодня, – это не просто способ заставить нас работать. Мне кажется, вы просто чем-то встревожены. Более того, вы чего-то боитесь. Я увидел это в ваших глазах еще тогда, у вас в кабинете. И страх этот до сих пор в вас сидит. Вот что меня беспокоит.
Джун судорожно сглотнула, чувствуя, как краснеет. Ее голос прозвучал почти зло:
– Вы слишком долго жили в Калифорнии, мистер Флинн. Не стоит выискивать дешевку там, где ее и в помине нет.
– Ну, скажите тогда, что я ошибаюсь, – с вызовом произнес он. – Скажите мне, что вы не испытываете страха перед чем-то, что стоит за пьесой, вне пьесы или где-либо еще.
На секунду глаза Джун выдали ее истинные чувства. Она отвела взгляд, внезапно ощутив острое желание закурить и принять вечернюю дозу валиума.
– Так что же с вами на самом деле? – Он бросал ей вызов. – Джун, я актер. Пускай, не такой, как сэр Лоуренс Оливье, но все-таки я немного разбираюсь в человеческой психологии. Моя работа – лицедейство, я заставляю людей верить в то, что на самом деле весьма далеко от истины. – Коди показалось, что он говорит слишком громко, и, оглянувшись вокруг, он понизил голос, отчего тот зазвучал еще выразительнее. – Джун, я вовсе не против образа жесткой женщины. Я уверен, что во всех своих делах вы добиваетесь намеченной цели. Но вы носите в себе еще что-то. В вас упрятан целый бочонок пороха, который может взорваться в любой момент. И я не уверен, что хотел бы оказаться рядом, когда это произойдет.
Она пристально посмотрела ему в глаза:
– Итак, ты думаешь, что я чего-то боюсь?
Он откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.
– Того же, чего боимся все мы.
Джун начала нервничать:
– Так чего же я, по-твоему, боюсь?
– Провала.
С секунду Джун сидела не двигаясь, будто оглушенная.
– Помните, вы сказали об этом на вечеринке у Дино, – продолжал он. – Что не можете позволить себе еще один провал. Еще одну неудачу.
– Тогда был не только мой провал, – вскипела она. – Тогда все произошло по вине этого идиота Бертолини. Он вечно становился у меня на пути. Набрал отвратительный состав из своих закадычных друзей, урезал в три раза бюджет на постановку. Естественно, все это отразилось на качестве спектакля. У меня не оставалось ни малейшего шанса на успех.
– Допустим, – согласился он, – тогда у вас были большие проблемы. Такое может случиться с каждым. Но то было тогда. А сейчас – это сейчас. Тот провал – уже прошлое. Почему же вы так боитесь сейчас?
– Кто сказал, что я боюсь? – возразила она.
– Я сказал. Признайтесь, вы панически боитесь провала.
Она снова отвела глаза.
– Ну же, – настаивал Коди, – признайтесь, что это так.
– Послушай, чего ты добиваешься? – не выдержала она.
– Таков мой метод, мисс Рорк, – ответил он как можно искреннее. – Так что вам придется меня потерпеть.
Джун только устало махнула рукой.
– Ладно, ты прав. Я боюсь, что этот спектакль не пойдет или провалится. Мой нынешний продюсер мало чем отличается от Бертолини. Моя труппа состоит из сомнительных талантов, место которым разве что в мыльной опере. Публика же ждет, сможет ли великая Джун Рорк реабилитироваться после того жалкого случая.
Коди удовлетворенно улыбнулся.
– Да, понимаю. Дела обстоят так, что вам опять приходится бороться, вновь карабкаться на вершину. Но разве вы не видите, что нам всем надо карабкаться? Каждый из нас кровно заинтересован в успехе, и у нас есть все основания тоже бояться провала. Ради успеха каждый готов выложиться на все сто двадцать процентов. Но если ваш страх является поводом обращаться с нами как с последним дерьмом, то вы можете рассчитывать на нас лишь процентов на пятьдесят.
– Мне нужно все двести, – вздохнула Джун.
– Знаю. Сегодня я видел, что вам это неплохо удается. Даже на примере Лилиан. Она мне сама сказала после репетиции, что кто-то способен заставить ее превзойти саму себя. Да, сегодня она, несомненно, была на высоте.
– Лилиан сказала, что я расшевелила ее? – с надеждой переспросила Джун.
– Более того, – он рубанул рукой воздух. – Она сказала, что вы заставили ее снова размышлять и действовать, чего ей не приходилось делать со времен обучения в школе актерского мастерства.
Это признание обрадовало Джун. Актеры не слишком часто берут на себя труд прийти и сказать ей, что она достигла того, к чему стремилась.
– Так в чем проблема? – спросила Джун, немного успокоившись.
– Проблема в том, что я уже сказал. – Он снова понизил голос. – Вы не просто железная леди. Вы позволяете посторонним проблемам отравлять работу. И если так будет продолжаться, вы можете растратить попусту драгоценное время и талант. А это будет означать полный провал. И на сей раз виноваты будете вы. И больше никто.
Какое-то время она сидела молча, потом пристально посмотрела в его проницательные глаза.
– Коди, ты, по-моему, говоришь от третьего лица. Это мнение всего коллектива или твое собственное?
– И то и другое, – искренне ответил Коди. – Я ведь тоже боюсь, Джун.
– Почему? Ты всегда можешь вернуться в свой Голливуд и продолжать отстреливать на экране джентльменов удачи. Ты уже сделал себе имя.
Он возвел глаза к небу и слегка улыбнулся:
– О, если бы это было так! – Коди снова посмотрел на нее. – Если бы это действительно было так, я не потащился бы в Нью-Йорк за работой, как вы думаете?
На лице Джун появилась скептическая гримаса.
– И это говорит великий Коди Флинн?
Тогда он перегнулся через столик и зашептал:
– Мисс Рорк, в сущности, у нас с вами много общего. Мы оба пытаемся взять реванш. Вы проиграли разом, из-за неудачной постановки одной пьесы. Мне же удача начала изменять мало-помалу, и мой провал растянулся на долгие годы. Все дело в том, что теперь почти никому не интересно, как Коди Флинн под грохот выстрелов преследует негодяев. При этом много лет подряд телефон не умолкал. Просто вместо агентов и продюсеров стали звонить налоговые инспектора.
Джун была в шоке. Она не знала, что и подумать.
– Почему ты мне все это рассказываешь?
– Не знаю. Я просто хотел, чтобы вы поняли, что сейчас, в самом начале совместной работы, зарождается что-то очень хрупкое и важное для многих людей, и это нужно суметь сохранить.
Джун не знала, что ответить. Она испытывала неловкость, даже смущение. Еще несколько лет назад Коди Флинн был одной из самых прибыльных сенсаций Голливуда, а сейчас он не боится признаться, что позарез нуждается в работе.
Коди попытался улыбнуться.
– И знаете, у некоторых из нас таланта побольше, чем нужно для мыльной оперы.
– Я надеюсь. – В ее голосе чувствовалось искреннее участие.
– В самом деле. – Коди откинулся на спинку стула. – Вы, наверно, сильно удивитесь, если узнаете, что до Голливуда я работал в театре?
К Джун вернулся ее скептицизм.
– И где же?
– В Лондоне, – с гордостью ответил он. – На моем счету три года гастролей в труппе Королевского шекспировского театра.
Джун не поверила.
– Быть не может!
Коди приосанился и заговорил густым, хорошо поставленным голосом с сильным британским акцентом:
– «Здесь нынче солнце Йорка злую зиму… в ликующее лето превратило; нависшие над нашим домом тучи… погребены в груди… глубокой моря». – И уже своим, обычным голосом добавил: – Ричард, герцог Глостер, трагедия «Ричард III», действие первое, сцена первая.
Джун восхищенно захлопала в ладоши:
– Коди, ты был великолепен!
– Я полон сюрпризов, – добавил он. – Это правда. В прошлом, несколько лет назад, я только тем и спасался от долговой тюрьмы, что играл в захудалых театриках Среднего Запада и Юга буквально все подряд, начиная от профессора Гарольда Хилла в «Музыкальном человеке» до Хэмфри Богарта в «Сыграй это снова, Сэм» по Вуди Аллену.
Джун покачала головой, слабо веря его словам.
– Я поражена.
– Спасибо, – скромно ответил Коди. – Но поймите меня правильно. Я пригласил вас сюда не за тем, чтобы вы выслушивали мои жалобы. Я хотел серьезно поговорить о некоторых очень важных для меня вещах. Мне нужна эта пьеса, Джун. Мне нужен этот успех. И наконец, черт возьми, мне нужны деньги. – Он вздохнул. – И я не хочу наблюдать, как из-за истеричности режиссера вся работа может полететь к чертовой матери.
– Истеричности? – К ней опять вернулось негодование.
– Я на вашей стороне, Джун, – постарался успокоить ее Коди. – Да, истеричности. Но все это поправимо, я надеюсь. Нужно просто быть немного помягче. Несколько глубоких вдохов, кофе без кофеина и изредка – улыбка.
И она таки улыбнулась:
– Ладно, приму к сведению. Пожалуй, ты прав. Я позволила посторонним обстоятельствам вывести меня из равновесия. Но не беспокойся. Я не позволю своим эмоциям испортить дело. Если все полетит к черту, то это будет только моя вина. Но я ни за что этого не допущу.
– И мы можем скрепить наш договор письменно? – Коди говорил на удивление серьезно.
Она рассмеялась.
– Если это необходимо, почему бы и нет?
Коди все еще немного нервничал.
– Джун, могу я еще кое-что попросить?
– Что именно?
– Не могли бы вы оплатить счет? Дело в том, что у меня совсем пустые карманы.
Джун опустила глаза, стараясь не рассмеяться. Наконец она взяла себя в руки и приветливо взглянула на Коди.
– Нет проблем.
Она решила, что Коди Флинн со всеми его голливудскими штучками и пустыми карманами, в сущности, неплохой человек. Это было для нее неожиданностью. Узнать, что где-то рядом есть хороший человек, для Джун Рорк было важнее, чем обед в самом дорогом ресторане.
11
– Привет, Коди.
Коди Флинн поднял глаза от грязной лестничной клетки, подойдя к дверям своей квартиры и запустив руку в карман в поисках ключа. У двери его поджидала Ронни де Марко, одна из его старых приятельниц, вновь неожиданно возникшая у него на пути после получения ею эпизодической роли в «Точном ударе». На ней была все та же плотно облегающая зеленая майка, что и на утренней репетиции. В другой раз Коди, может быть, и рад был бы ее визиту, но только что закончившийся ужин с Джун Рорк не шел у него из головы.
– Привет, Ронни. – Коди равнодушно подошел к двери и открыл замок. – Зашла полюбоваться трущобами?
Ронни ухмыльнулась и вошла следом за ним в убого обставленную квартирку.
– Да уж, здесь не Парк-авеню, но не будем терять время. У меня есть к тебе серьезный разговор.
Коди швырнул ключи на маленький кухонный столик и направился к холодильнику за пивом. Ронни он даже не предложил выпить, а лишь хмуро поинтересовался:
– О чем ты хотела поговорить?
Ронни обиженно посмотрела на хозяина и закрыла собой входную дверь.
– Почему ты так холоден со мной? Я прекрасно помню деньки, когда ты был поласковее. Не поверю, что ты так быстро позабыл свою Калифорнию.
Он открыл бутылку с пивом и сделал большой глоток.
– Да, тогда все было по-другому, малышка.
Ронни проследовала в гостиную и плюхнулась на диван.
– Неужели? – Нахмурившись, она констатировала: – Пожалуй, ты прав. Я даже помню времена, когда ты сумел получить приличную роль. Помнишь? Помнишь, как мне пришлось постараться, чтобы переубедить нескольких несговорчивых продюсеров обратить внимание на некоего подающего надежды актера по имени Коди Флинн?
Коди нехотя кивнул и уселся на низкий разбитый стульчик, стоявший напротив дивана.
– Да, постаралась ты на славу. Но, по-моему, с тобой щедро расплатились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40