Хотя поверхность казалась твердой,
содержимое куба непрерывно двигалось и переливалось в этом жутком
потустороннем сиянии.
Внезапно напряженная Джателла воскликнула:
- Тирус... там... там внутри замурован человек.
При этих словах все они ощутили мелодию: мягкую, приятную,
успокаивающую. Она постепенно нарастала, заполняя все пространство вокруг
них. В отличие от их шагов и слов, музыка вовсе не имела эха. Чистые и
ничем не искаженные звуки вытекали из куба. Они формировались в знакомые
мелодии Кларики, веселые и печальные, праздничные и траурные. Песни
рыбаков, пастухов, моряков, дворян повисли в холодном воздухе, проникая в
души восхищенных слушателей. Тирус никогда не слышал такого совершенного
исполнения. Мелодии были так божественны, что они были покорены их
красотой.
Как будто находясь под заклинанием, они слушали и смотрели на
человека, находящегося в кристаллической пещере. Он казался подвешенным в
пространство куба, чужой свет танцевал вокруг него.
Он держал в руках инструмент. Пальцы застыли в положении, как будто
он трогает струны. Рот его был открыт, как будто он замер в тот момент,
когда он пел свои чудесные песни. Его голос и инструмент превратились в
одно целое, они оба сейчас являлись одним чудесным инструментом.
Глаза Тируса все еще слезились после взрыва стекла. Но теперь он
почувствовал, что другие слезы смочили ему ресницы. Он плакал вместе со
всеми, тронутый до глубины души. Он осторожно дотронулся пальцем до
кристаллической пещеры. К его удивлению он не почувствовал никакой
вибрации поверхности или других признаков того, что звуки проходят сквозь
поверхность или излучаются ею.
- Мы слышим его старые песни, - сказал Тирус, с волнением и
сожалением глядя на певца, плавающего в странном сиянии внутри куба.
- Жертва! - сказала Джателла, решительно стряхивая с себя очарование
музыки. Она пришла к тому же заключению, что и Тирус, вспомнив речи
изображения Врадуира.
Тирус медленно кивнул, с трудом вынося боль в черепе.
- Это знаменитый певец из Атея. Рабы Врадуира похитили его.
Тирус прижался лбом к поверхности кристалла. Она была ледяной,
холодной, как сама смерть. Холод должен был бы унять боль, но этого не
произошло.
- Несчастный музыкант! - с грустью сказала Джателла. - Боги будут
милостивы к нему.
По ее щекам снова покатились слезы, вызванные теперь не музыкой, а
жалостью к певцу. Щемящая душу мелодия превратилась в скорбь по музыканту,
который мог создавать такие мелодии.
- Почему был?.. - Затем Обаж сам ответил на свой вопрос. - Он был
убит, чтобы доставить удовольствие Нидилу?
- Одна из жертв Врадуира, с помощью которой он хотел получить власть
и бессмертие, - сказал Эрейзан.
Акробат смотрел на певца, вена на его виске тревожно пульсировала.
Для Тируса было ясно, что его друг борется со стремлением превратиться в
тигра. Здесь это было бы бесполезно: Врадуир был еще не у них в руках. Они
не могли ничем помочь певцу из Атея. Никто из смертных не мог.
- Жертвы, - сказала Джателла. - Все, что он похитил, как ты сказал,
Тирус. Жертвы, чтобы удовлетворить его тщеславие и заслужить милость Бога
Смерти. А Илисса? Илисса?
Джателла упала на колени, как будто она стояла перед алтарем. Слезы
брызнули из глаз и покатились по щекам. Она в отчаянии смотрела на ужасную
пещеру.
- О, мы не должны опоздать. О! Гетания, не дай Илиссе пасть жертвой!
И Джателла судорожно прижала ладони к губам, стараясь сдержать крик
отчаяния, рвущийся у нее из груди.
15. АЛЧНОСТЬ КОЛДУНА
Обаж и Эрейзан наклонились, чтобы помочь молодой королеве, но
Джателла оттолкнула их от себя, овладев собой.
- Нет! Этого не будет! Я не позволю этого сделать! - Она вскочила на
ноги и встала перед Тирусом. - Я знаю, что она жива, не принесена в
жертву, не заключена в один из этих кубов. Я знаю это!
Честность не позволила Тирусу полностью разуверить ее в этом.
- Я не могу сказать сейчас, потеряна ли Илисса для нас или нет. -
Затем о добавил мягко: - Ну, кровные узы очень сильны.
- И между мной и сестрой существуют связи - это кровь наших
родителей! Илисса жива, - твердо сказала Джателла. - Она подняла
заколдованный меч Тируса над своей головой. - Мать Земли, веди меня к ней
и треть моей земли будет отдана тебе на все годы, пока я жива!
Эрейзан вдруг сказал:
- А эта кукла Врадуира сообщала его собственные планы? - Тирус кивнул
и Эрейзан, основываясь только на этом шатком предположении, сказал: - Он
говорил, что невозможно заслужить милость Нидила с помощью обычных жертв,
а принцесса Илисса - это действительно совершенство. Значит, он не должен
убить ее, значит, он еще не добился полной милости бога.
Джателла с побледневшим лицом резко повернулась, ожидая ответа
Тируса. Слова Эрейзана наполовину убедили Тируса.
- Кажется, Эрейзан прав. Если бы бог благоволил к Врадуиру, то мы бы
уже давно погибли и мир почувствовал бы, что власть находится в руках
Врадуира. - Джателла нахмурилась, а Тирус продолжил: - Лучшее
доказательство тому, что Илисса жива - это то, что живы. Если бы Нидил дал
ему власть, то мы были бы первыми жертвами его правления. По каким-то
причинам Врадуир еще не пожертвовал Илиссу богу и тот не заключил ее в
свой кристаллический сейф, пока.
Страх за Илиссу не заслонил в сердце королевы беспокойство за все
человечество.
- Весь мир и все люди зависят от жизни Илиссы и она должна быть
спасена не только для меня.
- Не только для вас, - сказал Эрейзан с излишней пылкостью. - Мы все
хотим этого.
Обаж взял факел из рук Джателлы и повел их дальше, мимо куба с
замурованным в нем музыкантом. Эрейзан предложил руку Тирусу, но тот
жестом отверг его помощь. Он медленно шел по мраморным плитам пола. Отряд
вышел из комнаты через дверь в противоположной стене.
Из следующего холла выход был на лестницу, теперь уже ведущую вверх.
С верхней площадки отходило в разных направлениях несколько лестниц. Тирус
осторожно погрузился в свой мозг, чтобы выбрать нужный путь. Это доставило
ему меньше страданий, чем он ожидал. Эрейзан наблюдал за ним и понял, о
чем думает Тирус.
- Мой друг, - сказал Тирус. - Врадуир тоже страдает. Он не был готов
к взрыву, как я, и выздоравливает гораздо медленнее, чем я. Но скоро он
поправится. Идем, нам сюда.
Вдруг Тирус воскликнул. И для него человеческие радости значили
больше, чем доказательства его могущества, как колдуна. Он видит! Как
мучительно долго он не знал, вернется ли к нему зрение! И теперь, после
него, он уже что-то видит! Он сразу воспрял духом, хотя ситуация была
весьма тяжелая.
Тирус повел свой отряд глубоко в цитадель, эту город-крепость,
построенную Врадуиром с помощью колдовства на крови беззащитных жертв.
Использовал ли он для этого легионы рабов Нидила? Похоже, что нет, а может
и да. И теперь некоторые из этих жутких существ охраняют широкие коридоры
и комнаты цитадели Бога Смерти.
Тирус не мог бы объяснить, как он выбирал направление. Все обычные
способы не годились здесь, в смертельном холоде и смертельной опасности.
Искусство, которое он применял, нельзя было сравнить с искусством
выслеживания дичи или ориентирования по звездам и солнцу. Его знание само
приходило к нему из таинственных высот или глубин, куда оно было помещено
с помощью его учителя, мастера-колдуна Врадуира. Теперь Врадуир был для
него путеводной звездой, на которую он фокусировал свои чувства, которая
притягивала его. И Врадуир был в черном сердце цитадели, куда Тирус
неуклонно вел свой отряд.
По пути они встретили несколько творений Врадуира: демонов, иллюзий,
отвратительных тварей, созданных им на Камате. Джателла разрубила одного
из демонов мечом Тируса. Обаж убил какое-то волкоподобное существо. А
однажды они по команде Тируса спрятались в тень и широко раскрытыми
глазами смотрели, как воин-скелет проходит мимо их убежища. Он не обратил
внимания на пар их дыхания, на мокрые следы, оставленные ими на полу. Но
Тирус ждал, полный страха и недоверия. Он боялся черной молнии, которая
может вырваться из его костлявой руки. Однако, этот призрак не ударил.
Погруженный в мысли, которых простые смертные понять не могли, он прошел
мимо них по коридору. Бронзовые пластинки доспехов сбились в разные
стороны и в просветах между ними виднелись ребра грудной клетки, где много
лет гнили, превращаясь в прах, легкие и сердце. На безглазом черепе был
нахлобучен шлем, который был в моде в тех странах, имена которых уже давно
потеряны. На кожаных сапогах, которые давно превратились в лохмотья,
болтались шпоры. Жуткий, как привидение, воин свернул за угол и скрылся.
Четверо в темноте ждали, затаив дыхание, пока не обрели уверенность, что
скелет не вернется, и после этого они продолжили свой путь к сердцу
цитадели.
Искусство магии Тируса все усиливалось и усиливалось. Тирус уже мог
полагаться на него. На север! На север, куда они стремились с самого
начала своей погони. К северу, туда, где кончается всякая жизнь, в сердце
цитадели, к их злейшему врагу, врагу всего мира.
Они прошли через большую арку и замерли в напряжении. Джателла и Обаж
схватились за мечи, а Эрейзан прижался к стене справа от Тируса. Не
иллюзия, не демон, не скелет-воин - человек стоял в комнате!
- Стойте! Все! Стойте спокойно, а то я проткну кинжалом горло любого
из вас!
Это был Одноухий. Он стоял у другого кристаллического куба в позе
хищника с жадным огнем в глазах. На его поясе висело множество ножей -
один его собственный, а остальные его товарищей бандитов и, возможно,
солдат королевы. Он в одной руке держал кинжал, а в другой - меч.
- Это меч сэра Микита, - закричал Обаж. - Если он убил его...
- Назад! - предупредил Одноухий.
- Нас четверо, а ты один, - угрожающе сказала Джателла. Она взялась
двумя руками за рукоятку своего меча.
- Королева, нас много! За честь Куреда! - Обаж рванулся вперед.
- Назад! Таких, как ты, сэр, я могу уложить несколько. А вы,
королева, то держитесь подальше, а то я попорчу вам ваши прелестные
глазки.
- Он не будет шутить, - сказал Тирус. - Он очень искусно обращается с
ножом. Он может броском прикончить любого, прежде, чем он сможет
приблизиться к нему на расстояние удара меча. Делайте так, как он говорит.
- Правильно, объясни им, колдун, - сказал Одноухий менее кровожадно.
- Я вовсе не хочу убивать вас, если вы оставите меня в покое. Один Роф
желает выполнить волю нового хозяина и представить вас ему. А я уже нашел
награду сам.
Было ясно, что Одноухий выдержал жестокую битву. Он был в нескольких
местах ранен, а его и без того грязная одежда была забрызгана кровью,
собственной и вражеской.
- Сколько моих людей ты убил? - спросила Джателла, но не сделала ни
шага вперед к этому, покрытому кровью, человеку. Она подчинилась приказу
Тируса.
- Я не считал, - сказал Одноухий, ухмыльнувшись. - Стойте там. Это
мое!.. - Он повернулся к тому, что было у него за спиной.
Пока он стоял на месте, он не позволял смотреть на то, что закрывал.
Теперь они увидели другой куб, чуть поменьше, чем тот, в котором находился
певец. Когда Одноухий отошел от куба, Тирус зажмурился от яркого света, а
все остальные ахнули в изумлении.
Тирус напрягся и сквозь жгучие слезы рассмотрел содержимое куба. Это
было золото, изумруды и бриллианты - ошеломляющие по своей чистоте и
качеству.
- Корона Гетании! - закричала Джателла. - Украдена из замка в
Серса-Орнайле!
- Богине она не нужна, а я буду богат до конца жизни, - ответил
бандит. Когда Эрейзан чуть сдвинулся в сторону, убийца бросил взгляд на
него. - Стой спокойно... кто бы ты ни был! Я возьму корону! Никто не
остановит меня!
- Не бей по нему, - закричал Тирус.
Но Одноухий был слишком нетерпелив, чтобы ждать. Тяжелый удар
опустился на сверкающий куб. Сэр Микит был очень богат и меч его был
сделан из лучшей крантинской стали. Удар был очень силен: рукой бандита
двигала алчность. Если бы куб был сделан из стекла, как это казалось, он
бы треснул или разлетелся бы от удара.
Но это было не стекло. Бог Смерти вовсе не желал, чтобы его ограбили.
Комната вдруг наполнилась божественным светом, громоподобной голубизной.
Меч по самую рукоятку вошел в грудь Одноухого. Сраженный бандит корчился
на полу в смертельной агонии, рот его был широко раскрыт в беззвучном
крике. После этого взрыва божественного гнева свет погас также внезапно,
как и появился. Одноухий лежал, распростертый на спине, кинжал валялся
рядом, выпавший из разжавшейся руки.
Когда Тирус и остальные подошли к бандиту, его тело дернулось
несколько раз, но глаза уже были пусты и безжизненны. Обаж переступил
через труп и направился к упавшему мечу.
- Ничего не трогать! - прозвучал приказ Тируса. Помня ужасное
наказание, постигшее Одноухого, который не повиновался приказу Тируса,
Обаж быстро отскочил назад, как будто его обожгло неземное пламя, убившее
бандита.
- Я... я только хотел вернуть меч Микита его родственникам, - сказал
он.
- Бесценное сокровище, - произнес Эрейзан, с благоговейным трепетом
глядя на корону Гетании. На кубе не осталось ни царапины. Ничто не
говорило о том, что он подвергся удару меча. Знаменитая корона плавала в
голубом пламени, недоступная миру, спрятанная от него.
- Но... ты же касался куба, где находился певец, - сказала Джателла и
тревожно посмотрела на Тируса, думая о той опасности, которой он
подвергался.
- Да, я рисковал, но не понимал этого. Может, я избежал смерти
потому, что у меня не было враждебных намерений. Одноухий хотел украсть
корону и это стоило ему жизни.
Джателла поклонилась предмету культа Гетании, сложив святой
треугольник пальцами.
- Какой траур будет в Серса-Орнайле по этому бесценному сокровищу, -
прошептала она.
Тяжелое золото, искусно обработанное лучшими мастерами Серса-Орнайля.
Рельеф из цветущих деревьев и хлебных полей украшал корону. Процессия
священнослужителей двигалась по полям и лесам, прославляя Мать Земли.
Корона была украшена огромной черной жемчужиной и редкими камнями цвета
голубого льда, которые Тирус описывал торговцу драгоценностями в Куреде.
Камни были вделаны в прекрасно изготовленную золотую цепь, обвивавшую
корону. Каждый лист был изумрудом, а верх короны украшал громадный изумруд
чистейшей воды, великолепно ограненный, посаженный в золотые лепестки.
Корона была велика для обычной женщины, но ведь она принадлежала богине.
- Люди никогда больше не увидят ее, - сказала с грустью Джателла. -
Она больше не принадлежит Гетании. Сейчас мы во владениях бога снега и
льда Омаятла, но корона, увы, принадлежит Нидилу.
- Нам не стоит больше задерживаться здесь, - сказал Тирус. - Здесь
могут появиться разбойники, ищущие драгоценности, да и глаза Врадуира
быстро приходят в норму.
Подгонять их было не нужно. Они покинули комнату и пустились в путь
по лабиринту коридоров и холлов цитадели. Время от времени им приходилось
скрываться от творений бога Смерти. К счастью для Тируса, которому не
хотелось тревожить возвращающуюся силу, иллюзии Врадуира больше не
появлялись. Может, Врадуир все еще страдает от боли в глазах и не может
управлять своими рабами, а может он их послал на поиски врагов.
Они прошли много комнат и обнаружили другие жертвоприношения.
Каждая находка усиливала беспокойство Джателлы. Они видели куб,
содержащий знаменитые гобелены Арниоба, далекого южного острова. Это было
первое, что похитил Врадуир и капитан Дрие почти год назад. Как долго уже
творил зло на земле Врадуир! Он похитил гобелены тогда, когда еще дымился
пепел Камата и расплавленная лава еще не застыла.
В другой комнате хранилась серебряная цепь Аза-Дуна, того, кто пришел
из моря. Как и гобелены Арниоба, это было старинное, бесценное сокровище.
Во время похищений погибали люди. Солдаты, охранники с островов
Арниоба и Бендина, которые пытались защитить честь и гордость своего
народа. Колдовство и беспощадная воля капитана Дрие убивали всех, кто
стоял у них на пути. Похитители оставляли кровавый след и жуткие рассказы,
по которым Тирус и Эрейзан шли, как охотничьи собаки.
Тирус и остальные не удивились, когда обнаружили еще одно похищенное
сокровище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
содержимое куба непрерывно двигалось и переливалось в этом жутком
потустороннем сиянии.
Внезапно напряженная Джателла воскликнула:
- Тирус... там... там внутри замурован человек.
При этих словах все они ощутили мелодию: мягкую, приятную,
успокаивающую. Она постепенно нарастала, заполняя все пространство вокруг
них. В отличие от их шагов и слов, музыка вовсе не имела эха. Чистые и
ничем не искаженные звуки вытекали из куба. Они формировались в знакомые
мелодии Кларики, веселые и печальные, праздничные и траурные. Песни
рыбаков, пастухов, моряков, дворян повисли в холодном воздухе, проникая в
души восхищенных слушателей. Тирус никогда не слышал такого совершенного
исполнения. Мелодии были так божественны, что они были покорены их
красотой.
Как будто находясь под заклинанием, они слушали и смотрели на
человека, находящегося в кристаллической пещере. Он казался подвешенным в
пространство куба, чужой свет танцевал вокруг него.
Он держал в руках инструмент. Пальцы застыли в положении, как будто
он трогает струны. Рот его был открыт, как будто он замер в тот момент,
когда он пел свои чудесные песни. Его голос и инструмент превратились в
одно целое, они оба сейчас являлись одним чудесным инструментом.
Глаза Тируса все еще слезились после взрыва стекла. Но теперь он
почувствовал, что другие слезы смочили ему ресницы. Он плакал вместе со
всеми, тронутый до глубины души. Он осторожно дотронулся пальцем до
кристаллической пещеры. К его удивлению он не почувствовал никакой
вибрации поверхности или других признаков того, что звуки проходят сквозь
поверхность или излучаются ею.
- Мы слышим его старые песни, - сказал Тирус, с волнением и
сожалением глядя на певца, плавающего в странном сиянии внутри куба.
- Жертва! - сказала Джателла, решительно стряхивая с себя очарование
музыки. Она пришла к тому же заключению, что и Тирус, вспомнив речи
изображения Врадуира.
Тирус медленно кивнул, с трудом вынося боль в черепе.
- Это знаменитый певец из Атея. Рабы Врадуира похитили его.
Тирус прижался лбом к поверхности кристалла. Она была ледяной,
холодной, как сама смерть. Холод должен был бы унять боль, но этого не
произошло.
- Несчастный музыкант! - с грустью сказала Джателла. - Боги будут
милостивы к нему.
По ее щекам снова покатились слезы, вызванные теперь не музыкой, а
жалостью к певцу. Щемящая душу мелодия превратилась в скорбь по музыканту,
который мог создавать такие мелодии.
- Почему был?.. - Затем Обаж сам ответил на свой вопрос. - Он был
убит, чтобы доставить удовольствие Нидилу?
- Одна из жертв Врадуира, с помощью которой он хотел получить власть
и бессмертие, - сказал Эрейзан.
Акробат смотрел на певца, вена на его виске тревожно пульсировала.
Для Тируса было ясно, что его друг борется со стремлением превратиться в
тигра. Здесь это было бы бесполезно: Врадуир был еще не у них в руках. Они
не могли ничем помочь певцу из Атея. Никто из смертных не мог.
- Жертвы, - сказала Джателла. - Все, что он похитил, как ты сказал,
Тирус. Жертвы, чтобы удовлетворить его тщеславие и заслужить милость Бога
Смерти. А Илисса? Илисса?
Джателла упала на колени, как будто она стояла перед алтарем. Слезы
брызнули из глаз и покатились по щекам. Она в отчаянии смотрела на ужасную
пещеру.
- О, мы не должны опоздать. О! Гетания, не дай Илиссе пасть жертвой!
И Джателла судорожно прижала ладони к губам, стараясь сдержать крик
отчаяния, рвущийся у нее из груди.
15. АЛЧНОСТЬ КОЛДУНА
Обаж и Эрейзан наклонились, чтобы помочь молодой королеве, но
Джателла оттолкнула их от себя, овладев собой.
- Нет! Этого не будет! Я не позволю этого сделать! - Она вскочила на
ноги и встала перед Тирусом. - Я знаю, что она жива, не принесена в
жертву, не заключена в один из этих кубов. Я знаю это!
Честность не позволила Тирусу полностью разуверить ее в этом.
- Я не могу сказать сейчас, потеряна ли Илисса для нас или нет. -
Затем о добавил мягко: - Ну, кровные узы очень сильны.
- И между мной и сестрой существуют связи - это кровь наших
родителей! Илисса жива, - твердо сказала Джателла. - Она подняла
заколдованный меч Тируса над своей головой. - Мать Земли, веди меня к ней
и треть моей земли будет отдана тебе на все годы, пока я жива!
Эрейзан вдруг сказал:
- А эта кукла Врадуира сообщала его собственные планы? - Тирус кивнул
и Эрейзан, основываясь только на этом шатком предположении, сказал: - Он
говорил, что невозможно заслужить милость Нидила с помощью обычных жертв,
а принцесса Илисса - это действительно совершенство. Значит, он не должен
убить ее, значит, он еще не добился полной милости бога.
Джателла с побледневшим лицом резко повернулась, ожидая ответа
Тируса. Слова Эрейзана наполовину убедили Тируса.
- Кажется, Эрейзан прав. Если бы бог благоволил к Врадуиру, то мы бы
уже давно погибли и мир почувствовал бы, что власть находится в руках
Врадуира. - Джателла нахмурилась, а Тирус продолжил: - Лучшее
доказательство тому, что Илисса жива - это то, что живы. Если бы Нидил дал
ему власть, то мы были бы первыми жертвами его правления. По каким-то
причинам Врадуир еще не пожертвовал Илиссу богу и тот не заключил ее в
свой кристаллический сейф, пока.
Страх за Илиссу не заслонил в сердце королевы беспокойство за все
человечество.
- Весь мир и все люди зависят от жизни Илиссы и она должна быть
спасена не только для меня.
- Не только для вас, - сказал Эрейзан с излишней пылкостью. - Мы все
хотим этого.
Обаж взял факел из рук Джателлы и повел их дальше, мимо куба с
замурованным в нем музыкантом. Эрейзан предложил руку Тирусу, но тот
жестом отверг его помощь. Он медленно шел по мраморным плитам пола. Отряд
вышел из комнаты через дверь в противоположной стене.
Из следующего холла выход был на лестницу, теперь уже ведущую вверх.
С верхней площадки отходило в разных направлениях несколько лестниц. Тирус
осторожно погрузился в свой мозг, чтобы выбрать нужный путь. Это доставило
ему меньше страданий, чем он ожидал. Эрейзан наблюдал за ним и понял, о
чем думает Тирус.
- Мой друг, - сказал Тирус. - Врадуир тоже страдает. Он не был готов
к взрыву, как я, и выздоравливает гораздо медленнее, чем я. Но скоро он
поправится. Идем, нам сюда.
Вдруг Тирус воскликнул. И для него человеческие радости значили
больше, чем доказательства его могущества, как колдуна. Он видит! Как
мучительно долго он не знал, вернется ли к нему зрение! И теперь, после
него, он уже что-то видит! Он сразу воспрял духом, хотя ситуация была
весьма тяжелая.
Тирус повел свой отряд глубоко в цитадель, эту город-крепость,
построенную Врадуиром с помощью колдовства на крови беззащитных жертв.
Использовал ли он для этого легионы рабов Нидила? Похоже, что нет, а может
и да. И теперь некоторые из этих жутких существ охраняют широкие коридоры
и комнаты цитадели Бога Смерти.
Тирус не мог бы объяснить, как он выбирал направление. Все обычные
способы не годились здесь, в смертельном холоде и смертельной опасности.
Искусство, которое он применял, нельзя было сравнить с искусством
выслеживания дичи или ориентирования по звездам и солнцу. Его знание само
приходило к нему из таинственных высот или глубин, куда оно было помещено
с помощью его учителя, мастера-колдуна Врадуира. Теперь Врадуир был для
него путеводной звездой, на которую он фокусировал свои чувства, которая
притягивала его. И Врадуир был в черном сердце цитадели, куда Тирус
неуклонно вел свой отряд.
По пути они встретили несколько творений Врадуира: демонов, иллюзий,
отвратительных тварей, созданных им на Камате. Джателла разрубила одного
из демонов мечом Тируса. Обаж убил какое-то волкоподобное существо. А
однажды они по команде Тируса спрятались в тень и широко раскрытыми
глазами смотрели, как воин-скелет проходит мимо их убежища. Он не обратил
внимания на пар их дыхания, на мокрые следы, оставленные ими на полу. Но
Тирус ждал, полный страха и недоверия. Он боялся черной молнии, которая
может вырваться из его костлявой руки. Однако, этот призрак не ударил.
Погруженный в мысли, которых простые смертные понять не могли, он прошел
мимо них по коридору. Бронзовые пластинки доспехов сбились в разные
стороны и в просветах между ними виднелись ребра грудной клетки, где много
лет гнили, превращаясь в прах, легкие и сердце. На безглазом черепе был
нахлобучен шлем, который был в моде в тех странах, имена которых уже давно
потеряны. На кожаных сапогах, которые давно превратились в лохмотья,
болтались шпоры. Жуткий, как привидение, воин свернул за угол и скрылся.
Четверо в темноте ждали, затаив дыхание, пока не обрели уверенность, что
скелет не вернется, и после этого они продолжили свой путь к сердцу
цитадели.
Искусство магии Тируса все усиливалось и усиливалось. Тирус уже мог
полагаться на него. На север! На север, куда они стремились с самого
начала своей погони. К северу, туда, где кончается всякая жизнь, в сердце
цитадели, к их злейшему врагу, врагу всего мира.
Они прошли через большую арку и замерли в напряжении. Джателла и Обаж
схватились за мечи, а Эрейзан прижался к стене справа от Тируса. Не
иллюзия, не демон, не скелет-воин - человек стоял в комнате!
- Стойте! Все! Стойте спокойно, а то я проткну кинжалом горло любого
из вас!
Это был Одноухий. Он стоял у другого кристаллического куба в позе
хищника с жадным огнем в глазах. На его поясе висело множество ножей -
один его собственный, а остальные его товарищей бандитов и, возможно,
солдат королевы. Он в одной руке держал кинжал, а в другой - меч.
- Это меч сэра Микита, - закричал Обаж. - Если он убил его...
- Назад! - предупредил Одноухий.
- Нас четверо, а ты один, - угрожающе сказала Джателла. Она взялась
двумя руками за рукоятку своего меча.
- Королева, нас много! За честь Куреда! - Обаж рванулся вперед.
- Назад! Таких, как ты, сэр, я могу уложить несколько. А вы,
королева, то держитесь подальше, а то я попорчу вам ваши прелестные
глазки.
- Он не будет шутить, - сказал Тирус. - Он очень искусно обращается с
ножом. Он может броском прикончить любого, прежде, чем он сможет
приблизиться к нему на расстояние удара меча. Делайте так, как он говорит.
- Правильно, объясни им, колдун, - сказал Одноухий менее кровожадно.
- Я вовсе не хочу убивать вас, если вы оставите меня в покое. Один Роф
желает выполнить волю нового хозяина и представить вас ему. А я уже нашел
награду сам.
Было ясно, что Одноухий выдержал жестокую битву. Он был в нескольких
местах ранен, а его и без того грязная одежда была забрызгана кровью,
собственной и вражеской.
- Сколько моих людей ты убил? - спросила Джателла, но не сделала ни
шага вперед к этому, покрытому кровью, человеку. Она подчинилась приказу
Тируса.
- Я не считал, - сказал Одноухий, ухмыльнувшись. - Стойте там. Это
мое!.. - Он повернулся к тому, что было у него за спиной.
Пока он стоял на месте, он не позволял смотреть на то, что закрывал.
Теперь они увидели другой куб, чуть поменьше, чем тот, в котором находился
певец. Когда Одноухий отошел от куба, Тирус зажмурился от яркого света, а
все остальные ахнули в изумлении.
Тирус напрягся и сквозь жгучие слезы рассмотрел содержимое куба. Это
было золото, изумруды и бриллианты - ошеломляющие по своей чистоте и
качеству.
- Корона Гетании! - закричала Джателла. - Украдена из замка в
Серса-Орнайле!
- Богине она не нужна, а я буду богат до конца жизни, - ответил
бандит. Когда Эрейзан чуть сдвинулся в сторону, убийца бросил взгляд на
него. - Стой спокойно... кто бы ты ни был! Я возьму корону! Никто не
остановит меня!
- Не бей по нему, - закричал Тирус.
Но Одноухий был слишком нетерпелив, чтобы ждать. Тяжелый удар
опустился на сверкающий куб. Сэр Микит был очень богат и меч его был
сделан из лучшей крантинской стали. Удар был очень силен: рукой бандита
двигала алчность. Если бы куб был сделан из стекла, как это казалось, он
бы треснул или разлетелся бы от удара.
Но это было не стекло. Бог Смерти вовсе не желал, чтобы его ограбили.
Комната вдруг наполнилась божественным светом, громоподобной голубизной.
Меч по самую рукоятку вошел в грудь Одноухого. Сраженный бандит корчился
на полу в смертельной агонии, рот его был широко раскрыт в беззвучном
крике. После этого взрыва божественного гнева свет погас также внезапно,
как и появился. Одноухий лежал, распростертый на спине, кинжал валялся
рядом, выпавший из разжавшейся руки.
Когда Тирус и остальные подошли к бандиту, его тело дернулось
несколько раз, но глаза уже были пусты и безжизненны. Обаж переступил
через труп и направился к упавшему мечу.
- Ничего не трогать! - прозвучал приказ Тируса. Помня ужасное
наказание, постигшее Одноухого, который не повиновался приказу Тируса,
Обаж быстро отскочил назад, как будто его обожгло неземное пламя, убившее
бандита.
- Я... я только хотел вернуть меч Микита его родственникам, - сказал
он.
- Бесценное сокровище, - произнес Эрейзан, с благоговейным трепетом
глядя на корону Гетании. На кубе не осталось ни царапины. Ничто не
говорило о том, что он подвергся удару меча. Знаменитая корона плавала в
голубом пламени, недоступная миру, спрятанная от него.
- Но... ты же касался куба, где находился певец, - сказала Джателла и
тревожно посмотрела на Тируса, думая о той опасности, которой он
подвергался.
- Да, я рисковал, но не понимал этого. Может, я избежал смерти
потому, что у меня не было враждебных намерений. Одноухий хотел украсть
корону и это стоило ему жизни.
Джателла поклонилась предмету культа Гетании, сложив святой
треугольник пальцами.
- Какой траур будет в Серса-Орнайле по этому бесценному сокровищу, -
прошептала она.
Тяжелое золото, искусно обработанное лучшими мастерами Серса-Орнайля.
Рельеф из цветущих деревьев и хлебных полей украшал корону. Процессия
священнослужителей двигалась по полям и лесам, прославляя Мать Земли.
Корона была украшена огромной черной жемчужиной и редкими камнями цвета
голубого льда, которые Тирус описывал торговцу драгоценностями в Куреде.
Камни были вделаны в прекрасно изготовленную золотую цепь, обвивавшую
корону. Каждый лист был изумрудом, а верх короны украшал громадный изумруд
чистейшей воды, великолепно ограненный, посаженный в золотые лепестки.
Корона была велика для обычной женщины, но ведь она принадлежала богине.
- Люди никогда больше не увидят ее, - сказала с грустью Джателла. -
Она больше не принадлежит Гетании. Сейчас мы во владениях бога снега и
льда Омаятла, но корона, увы, принадлежит Нидилу.
- Нам не стоит больше задерживаться здесь, - сказал Тирус. - Здесь
могут появиться разбойники, ищущие драгоценности, да и глаза Врадуира
быстро приходят в норму.
Подгонять их было не нужно. Они покинули комнату и пустились в путь
по лабиринту коридоров и холлов цитадели. Время от времени им приходилось
скрываться от творений бога Смерти. К счастью для Тируса, которому не
хотелось тревожить возвращающуюся силу, иллюзии Врадуира больше не
появлялись. Может, Врадуир все еще страдает от боли в глазах и не может
управлять своими рабами, а может он их послал на поиски врагов.
Они прошли много комнат и обнаружили другие жертвоприношения.
Каждая находка усиливала беспокойство Джателлы. Они видели куб,
содержащий знаменитые гобелены Арниоба, далекого южного острова. Это было
первое, что похитил Врадуир и капитан Дрие почти год назад. Как долго уже
творил зло на земле Врадуир! Он похитил гобелены тогда, когда еще дымился
пепел Камата и расплавленная лава еще не застыла.
В другой комнате хранилась серебряная цепь Аза-Дуна, того, кто пришел
из моря. Как и гобелены Арниоба, это было старинное, бесценное сокровище.
Во время похищений погибали люди. Солдаты, охранники с островов
Арниоба и Бендина, которые пытались защитить честь и гордость своего
народа. Колдовство и беспощадная воля капитана Дрие убивали всех, кто
стоял у них на пути. Похитители оставляли кровавый след и жуткие рассказы,
по которым Тирус и Эрейзан шли, как охотничьи собаки.
Тирус и остальные не удивились, когда обнаружили еще одно похищенное
сокровище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41