После нескольких минут ожидания ее впустили в кабинет великого человека. Здесь находился великолепный письменный стол, красивые книжные шкафы и роскошный ковер.
Государственный деятель, еще более полный и румяный, чем на их свадьбе, встал, чтобы поприветствовать Изабеллу.
– Моя дорогая юная леди, вы принесли в мою пыльную комнату дуновение весны. Чем могу быть полезен?
– Думаю, вы догадываетесь, лорд, – прямо сказала Изабелла. – Я хочу знать, что вы сделали с моим мужем.
– Ах да, конечно, – Генри Дандас ретировался за свой письменный стол. – Проходите и садитесь, моя дорогая. Позвольте предложить вам что-нибудь. Чай, кофе?
– Нет, спасибо, – продолжала Изабелла, твердо удерживая свои позиции. – Я только хочу узнать о Роберте. Был ли он арестован? Он в тюрьме? Или где он тогда?
Генри посмотрел на очаровательное лицо, обрамленное темными кудрями под поистине обворожительной шляпкой, и подумал: какой счастливец этот Роберт. И тут же другие мысли пришли к нему в голову: а не совершил ли Роберт глупость и не доверился ли своей юной жене? А вдруг она сама обо всем догадалась?
– Только одно я могу сказать вам определенно, – медленно проговорил он, – его нет среди тех, кого арестовал Бонапарт. Опасность ему не грозит, и, может быть, скоро он вернется. А пока что, моя дорогая леди, я бы посоветовал вам соблюдать крайнюю осторожность, и, если большинство ваших знакомых придерживаются определенного мнения, не нужно разубеждать их. Вы меня понимаете?
– Думаю, что да. Я не такая уж глупая, лорд. И я понимаю, что, по-вашему, все должны думать. Роберт мне ничего не говорил, но все-таки я поняла, что тот человек, который напал на него в Париже в прошлом году, не был обыкновенным грабителем, так ведь?
Дандас уклончиво улыбнулся.
– Чем меньше об этом говорить, тем лучше.
– Это я тоже понимаю. Когда он вернется, лорд?
– Если бы я знал, то сказал бы вам. Скоро, очень скоро. Вот все, что я могу вам обещать.
Он был сама любезность. Проводил Изабеллу до двери, тепло пожал руку, улыбнулся, сказав:
– Осторожнее с вашими друзьями, дорогая. Всюду есть чуткие уши. И случайно оброненные слова – словечко здесь, словечко там – могут сильно навредить вашему мужу.
– Так шпионы собирают информацию? Это вы пытаетесь объяснить мне?
– Может быть. Еще кое-что я хотел бы вам сказать. Предупредите своего юного брата, чтобы он держался подальше от одного роскошного игорного клуба. Он может потерять не только деньги.
Встревоженная Изабелла поспешила спросить:
– В чем провинился Ги?
– Ни в чем, насколько мне известно. Но своевременный совет лишним не будет. Знаете, эти молодые люди, легкомысленные, неразумные. А я знаю многое о компании, которая имеет обыкновение там собираться. Уверен, что нет необходимости что-либо добавлять.
Генри Дандас был осторожным человеком, сказал немного, но Изабелла задумалась: не предостерегал ли он ее умышленно о Люсьене и шевалье, хотя в течение зимы она совсем мало встречалась с ними. У Изабеллы были и глаза и уши. Она слышала последние политические сплетни и догадалась, что теперь, когда война разразилась снова, оппозиция, во главе с Дандасом и Уильямом Питтом, использует любую возможность, чтобы дискредитировать нынешнее правительство и снова прийти к власти. Любые секретные сведения, которые доставит им Роберт, станут мощным оружием в их руках.
В течение зимы все внимание Изабеллы было сосредоточено на муже, и она не подумала, что стоит расспросить Ги, как он проводит время, но теперь вспомнила предупреждение Венеции. Что происходило в уединенных дорогих комнатах Лейлы Вернон? Поздние ужины для джентльменов под прикрытием игры в карты? У Изабеллы возникло чувство, что она может быть вовлечена во что-то темное и непонятное, пока с ней рядом нет Роберта, который мог бы дать ей совет и защитить.
После того случая в Париже, внезапное озарение, открывшее ей, что Роберт стал для нее целым миром, не оставляло ее, но Изабелла стеснялась сказать мужу об этом. Вместо словесных излияний она пыталась показать свое чувство нежностью и заботой и делала это так искренне, что даже Мэриан стала подумывать, не ошибалась ли она относительно своей невестки. Изабелла воспользовалась первой же возможностью, чтобы поговорить с Ги насчет его игорных дел, и он легко развеял ее опасения.
– Ради Бога, Белла, за кого ты меня принимаешь? Иногда я хожу туда с другими парнями из Министерства. Что в этом может быть плохого? Лейла Вернон чертовски приятная женщина, и, конечно, ужины у нее великолепные.
– Чем вы там занимаетесь? – с любопытством спросила Изабелла.
– Едим, пьем, разговариваем, играем понемногу в вист, фаро. Шевалье обычно держит банк.
– И это все?
– А чего ты ожидала? Оргий? Все очень респектабельно.
– Разве? У Лейлы Вернон определенная репутация.
– Если ты имеешь в виду то, что я предполагаю, то могу тебя заверить, действует она очень осторожно. – Ги по-мальчишески улыбнулся ей. – Молокососу, вроде меня, не добиться от нее милостей.
Изабелла нахмурилась.
– Надеюсь, что нет. – Может быть, он и прав, но сомнения у нее остались. Судя по слухам, Лейла Вернон спокойно раздаривала свои милости. – Ты мог бы взять меня туда с собой? – продолжала она.
– Боже милостивый, конечно, нет! Это место не для тебя. Роберт меня убьет за это.
– Ладно, будь осторожен.
– Не будь же такой гусыней, сестренка, – нежно сказал Ги. – Я знаю, что делаю.
– Надеюсь, что это так.
Наверное, ей следовало поиграть немного с Люсьеном, попытаться выяснить, почему он был таким настойчивым, кто он на самом деле и чего шевалье хотел от нее и Роберта. Когда Люсьен пришел, как и обещал, с визитом, она была любезна, предложила ему освежающие напитки и приняла приглашение прокатиться в его красивом новом фаэтоне. Она была награждена мрачным взглядом Мэриан, когда спустилась вниз в своей хорошенькой шляпке и весеннем платье, которого Мэриан не видела раньше, но Изабелла не стала обращать на это внимание, радуясь, что помогает Роберту в его секретной работе, и не задумываясь, что ее поведение может быть истолковано неправильно.
Случайная встреча с Венецией в магазине, недавно открытом неким мистером Свенном, где обе выбирали перчатки, напомнила ей об обещании, данном Перри, о котором Изабелла едва не забыла.
– Мама настаивает, что я должна выбрать себе подвенечное платье, – равнодушно сказала Венеция, раздумывая, купить ли перчатки из кожи бледно-лавандового цвета с крохотными жемчужными пуговками.
– Но свадьба состоится через несколько месяцев, не так ли?
– Да, в начале октября.
– Я привезла несколько восхитительных эскизов одежды из Парижа в прошлом году. Не хочешь ли ты выпить со мной чаю и посмотреть их? Там много новых идей, а некоторые модели были созданы специально для Жозефины. Я видела ее на приеме в Тюильри, она выглядела обворожительно.
Договорились, что Венеция навестит Изабеллу в следующий вторник, и, вернувшись домой, она послала Эдуарда с запиской к Перри. Изабелла выполнила свое обещание. Теперь дело было за ним.
Наступил вторник, они пили чай и рассматривали рисунки модных фасонов, когда раздался стук во входную дверь, и вдруг Изабелла испугалась. А если Венеция рассердится, выбежит или устроит сцену?
Вошел Хоук.
– Капитан Конвей спрашивает, можете ли вы принять его, леди, – сказал он, и прежде, чем она могла сделать замечание о таком странном совпадении, Перри уже был в комнате, красивый и великолепный в своей новой капитанской форме. Венеция встала, листки выпали из ее рук. Оба они смотрели друг на друга, не отводя глаз, еще минута – и они обнимутся. Изабелла пробормотала какое-то извинение и выскользнула из комнаты. Больше она ничего не могла сделать, только оставить их разбираться между собой. Она пошла в свою гостиную и оставалась там, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, и увидела Перри, удалявшегося от дома быстрой пружинящей походкой, не знакомой ей раньше. Потом Изабелла вернулась в гостиную. Венеция стояла у окна, глядя ему вслед. Она повернулась к Изабелле.
– Зачем ты это сделала? Почему? Почему? – с упреком повторяла она.
– Я ничего не сделала. Не думала, что так получится.
– Нет, ты это сделала нарочно. О, Изабелла, я так безумно счастлива и так одновременно расстроена. Но все-таки спасибо тебе огромное, – и она обняла свою кузину.
– Что случилось?
– Я еще не знаю. Но все это время, когда я думала, что он ненавидит меня, он искал со мной встречи. – Венеция прижала руки к своим горячим щекам. – Я должна идти. Больше не могу задерживаться.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Не спрашивай, но это чудесно и страшно. А ты ведь останешься нашим другом, правда? Если он станет писать мне и посылать письма сюда, ты позаботишься, чтобы я их получала, ладно?
– Не знаю, – с сомнением начала Изабелла.
– Но ты ведь не можешь отвернуться от нас теперь, не можешь? Ну, пожалуйста, Изабелла.
– Хорошо, – вздохнула она, – если я должна…
– Я знала, что ты согласишься. Так и сказала Перри. А теперь мне действительно пора идти.
Венеция вдруг стала настолько другой, что Изабелла удивилась: неужели любовь оказала свое магическое действие, и они осмелятся бросить вызов родителям, условностям и справедливому негодованию сэра Хьюго Декстера, в последнюю минуту оставленного молодой невестой. Изабелла не ожидала, что будет участвовать в заговоре. Но если она должна это сделать? Она на мгновение испугалась при мысли, что сказал бы Роберт о ее необдуманном решении быть почтальоном для влюбленных.
Май сменился июнем, а Изабелла, скрывая всепоглощающее беспокойство о Роберте, старалась выглядеть веселой, начала принимать некоторые приглашения, от которых до сих пор категорически отказывалась. Британию захлестнула военная лихорадка. Генри Дандас убедил Уильяма Питта снова занять место в Парламенте. Он произнес речь, получившую отклик по всей стране, эта речь вдохновила его друзей и привела в ярость врагов. Добровольно вступить в армию выразило желание столько людей, что проводить рекрутский набор не потребовалось. Каждый день утром в парке они проходили обучение, прежде чем разойтись по своим конторам, театрам или клубам, а звуки горнов и барабанов перекрывали уличный шум. Поговаривали о вторжении, но никто, казалось, больше не волновался. Вызов носился в воздухе: «Пусть Бони творит свое злодейство, Британия готова ко всему».
Несмотря на все эти лихорадочные приготовления, жизнь продолжалась. Изабелла продолжала бывать в обществе Люсьена, и он с тревогой обнаружил, что простая деревенская девушка, которая так быстро теряла голову от его обаяния, сама научилась обольщать и дразнить ложными обещаниями и оказалась гораздо умнее, чем он ожидал. Казалось, она вроде бы отвечает на его настойчивое ухаживание, но всегда держала его на расстоянии, так что временами он в полном отчаянии забывал о своем задании и о том, насколько оно важно.
– Она играет с тобой, друг мой, – сказал ему шевалье однажды, – заставляет тебя бегать кругами, а ты не можешь вытянуть из нее ни слова. Она отлично знает, чем занимается ее муж, но нет ни единого шанса, что она тебе об этом расскажет.
– Расскажет, расскажет, дайте мне только время, и она упадет мне в руки, как спелая слива.
– Ты уже говорил это в прошлом году и посмотри, где мы сейчас! Ни на шаг вперед не продвинулись. Ты, что же, так быстро забыл? Тот, кто нам платит, хочет как можно быстрее получить и девушку, и парня, а больше всего – этого драгоценного Роберта Эрмитейджа, лорда Килгоура, и без всяких политических осложнений. Им не удалось заполучить его в Париже в прошлом году, и где бы он ни скрывался сейчас во Франции, дотянуться до него невозможно.
– Знаю, знаю, – нетерпеливо сказал Люсьен.
Нелегко было забыть, как этот неприятный ледяной голос в полумраке комнаты отдает ему приказания, не слушая оправданий. На мгновение лицо его покрылось потом, как это было месяца два назад. Какая странная причуда судьбы, что отец, которого он искал так страстно, с такой надеждой, оказался чудовищем и одаривал дружбой сына, только чтобы использовать его в своих целях.
Шевалье с интересом взглянул на него, и Люсьен поспешил ответить:
– Думаю, парень у меня на крючке. С Ги я справлюсь легко, если мой маленький заговор удастся.
– Смотри, чтобы удался, – мрачно заметил его собеседник.
Однако Люсьен недооценил глубокой привязанности, которая существовала между братом и сестрой.
Наступил день рождения Изабеллы, ей исполнялся двадцать один год. Роберта до сих пор не было. Она была слишком расстроена, чтобы праздновать. Приемы, опера, театр – все казалось неинтересным, если Роберта не было рядом с нею. Однажды вечером в конце июня она лежала на диване с Рори. Под боком и с книгой в руке, когда в ее гостиную вошел Ги и рухнул в одно из кресел.
– Ты сегодня раньше обычного, – с улыбкой сказала она, радуясь приходу брата.
– Знаю, – расстроенный Ги посмотрел на сестру. – Извини, Белла, я так хотел принести тебе что-нибудь особенное в твой день рождения, раз Роберт еще не вернулся. Но, к сожалению, меня обчистили. Ни единого пенни.
– О, Ги, ведь я тебя предупреждала.
– Конечно, я знаю. Как последний дурак я поставил на цифру, с которой мне всегда везло, и проиграл.
Он выглядел таким огорченным, его обычная легкомысленная веселость исчезла. Встревоженная Изабелла села на диване.
– Это так серьезно?
– Да, боюсь, что так. – Он помолчал. – Не могла бы ты одолжить мне пару тысяч, а?
– Две тысячи фунтов! – в ужасе воскликнула она. – Ги, что же это? Ты их должен? Это долг чести и подождать нельзя?
– Не совсем.
– Что значит – не совсем?
– Ну, это не карточный долг. Думаю, это можно было бы назвать шантажом.
– Шантаж!
Он встал, прошел к окну и остановился спиной к Изабелле, всматриваясь в сумеречную мглу.
Изабелла сразу же вспомнила все, на что намекал Дандас, и вдруг испугалась.
– Ги, не лучше ли рассказать мне обо всем?
– Думаю, я должен рассказать. Гордиться мне нечем. Я вел себя как дурак. Изабелла, но это всего лишь случайность, просто несчастный случай… Ну вот, лучше тебе знать самое худшее. Понимаешь, я пошел в Дункан-Хаус вместе с приятелями, мы вместе работаем, и прихватил с собой папку, кое-какие документы и письма, которые нужно было перевести. Они не были важными, клянусь тебе, не были. Ничего сверхсекретного, но нам запрещают выносить что-либо из Уайтхолла…
– Тогда почему ты сделал это?
– Ну, знаешь, так бывает. Я торопился уйти с остальными и подумал, что смогу поработать над документами позже. – Он замолчал и продолжал с видимым усилием: – Мы провели веселый вечер и продолжили его в другом месте…
– Где?
– В доме, известном одному парню из нашей компании, с девушками, ты понимаешь…
– Ты имеешь в виду бордель?
– Вероятно, можно назвать его так. Так или иначе, но дело в том, что я забыл папку, а когда вернулся за ней, то не нашел.
Изабелла похолодела, понимая, что это значит.
– Ты спрашивал, куда она могла исчезнуть?
– Конечно, и Лейла ответила, что кое-кто нашел ее и обещал вернуть мне.
– Кто это такой?
– Ты его не знаешь, некто по имени Скетчард. Он работал клерком в нашем отделе и был уволен несколько месяцев назад. Лейла как-то использует его. Он там у нее свой человек. Дело в том, Белла, – продолжал подавленный Ги, – что он вернет папку со всеми бумагами, но хочет получить за это две тысячи. А если я откажусь заплатить, он скажет кому нужно, где нашел эту папку и почему. Ты понимаешь, что это значит? Меня вышвырнут вон, как не оправдавшего доверие. Для меня это будет конец, и самое худшее – я так ужасно подведу Роберта.
– Этот бесчестный человек может взять твои деньги и все равно рассказать об этом.
– Может, но не думаю, чтобы он так поступил. А как только я получу бумаги, то могу все отрицать. Изабелла, ты должна мне помочь, должна.
– У меня нет таких денег. Я могу обратиться в банк Роберта, мои счета оплачивают без вопросов, но не такую сумму. Нужно будет объяснить Роберту.
– Он еще не вернулся, и я как-нибудь все верну. Я верну, Белла, клянусь, я верну.
– Как? Играя на деньги, взятые в долг, и теряя больше, чем у тебя есть.
Но она всегда ему помогала. Ги был ее маленьким братом, которого она любила, о котором заботилась с тех пор, как помнила себя. У нее были кое-какие драгоценности, наверное, можно заложить их или продать. Ее мысль усиленно работала.
– Когда он хочет получить деньги?
– Очень скоро, через пару дней.
– Времени мало. Я попытаюсь, Ги. Я могу только попробовать.
– О, Изабелла, ты мне спасла жизнь. – Он упал на колени и обвил руками ее талию. – Что бы я делал без тебя?
– Просто не знаю, – резко ответила она. – О, Ги, ну почему ты такой дурачок? – Однако она обняла его и потом слегка оттолкнула от себя.
– Я для тебя это сделаю, но при одном условии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56
Государственный деятель, еще более полный и румяный, чем на их свадьбе, встал, чтобы поприветствовать Изабеллу.
– Моя дорогая юная леди, вы принесли в мою пыльную комнату дуновение весны. Чем могу быть полезен?
– Думаю, вы догадываетесь, лорд, – прямо сказала Изабелла. – Я хочу знать, что вы сделали с моим мужем.
– Ах да, конечно, – Генри Дандас ретировался за свой письменный стол. – Проходите и садитесь, моя дорогая. Позвольте предложить вам что-нибудь. Чай, кофе?
– Нет, спасибо, – продолжала Изабелла, твердо удерживая свои позиции. – Я только хочу узнать о Роберте. Был ли он арестован? Он в тюрьме? Или где он тогда?
Генри посмотрел на очаровательное лицо, обрамленное темными кудрями под поистине обворожительной шляпкой, и подумал: какой счастливец этот Роберт. И тут же другие мысли пришли к нему в голову: а не совершил ли Роберт глупость и не доверился ли своей юной жене? А вдруг она сама обо всем догадалась?
– Только одно я могу сказать вам определенно, – медленно проговорил он, – его нет среди тех, кого арестовал Бонапарт. Опасность ему не грозит, и, может быть, скоро он вернется. А пока что, моя дорогая леди, я бы посоветовал вам соблюдать крайнюю осторожность, и, если большинство ваших знакомых придерживаются определенного мнения, не нужно разубеждать их. Вы меня понимаете?
– Думаю, что да. Я не такая уж глупая, лорд. И я понимаю, что, по-вашему, все должны думать. Роберт мне ничего не говорил, но все-таки я поняла, что тот человек, который напал на него в Париже в прошлом году, не был обыкновенным грабителем, так ведь?
Дандас уклончиво улыбнулся.
– Чем меньше об этом говорить, тем лучше.
– Это я тоже понимаю. Когда он вернется, лорд?
– Если бы я знал, то сказал бы вам. Скоро, очень скоро. Вот все, что я могу вам обещать.
Он был сама любезность. Проводил Изабеллу до двери, тепло пожал руку, улыбнулся, сказав:
– Осторожнее с вашими друзьями, дорогая. Всюду есть чуткие уши. И случайно оброненные слова – словечко здесь, словечко там – могут сильно навредить вашему мужу.
– Так шпионы собирают информацию? Это вы пытаетесь объяснить мне?
– Может быть. Еще кое-что я хотел бы вам сказать. Предупредите своего юного брата, чтобы он держался подальше от одного роскошного игорного клуба. Он может потерять не только деньги.
Встревоженная Изабелла поспешила спросить:
– В чем провинился Ги?
– Ни в чем, насколько мне известно. Но своевременный совет лишним не будет. Знаете, эти молодые люди, легкомысленные, неразумные. А я знаю многое о компании, которая имеет обыкновение там собираться. Уверен, что нет необходимости что-либо добавлять.
Генри Дандас был осторожным человеком, сказал немного, но Изабелла задумалась: не предостерегал ли он ее умышленно о Люсьене и шевалье, хотя в течение зимы она совсем мало встречалась с ними. У Изабеллы были и глаза и уши. Она слышала последние политические сплетни и догадалась, что теперь, когда война разразилась снова, оппозиция, во главе с Дандасом и Уильямом Питтом, использует любую возможность, чтобы дискредитировать нынешнее правительство и снова прийти к власти. Любые секретные сведения, которые доставит им Роберт, станут мощным оружием в их руках.
В течение зимы все внимание Изабеллы было сосредоточено на муже, и она не подумала, что стоит расспросить Ги, как он проводит время, но теперь вспомнила предупреждение Венеции. Что происходило в уединенных дорогих комнатах Лейлы Вернон? Поздние ужины для джентльменов под прикрытием игры в карты? У Изабеллы возникло чувство, что она может быть вовлечена во что-то темное и непонятное, пока с ней рядом нет Роберта, который мог бы дать ей совет и защитить.
После того случая в Париже, внезапное озарение, открывшее ей, что Роберт стал для нее целым миром, не оставляло ее, но Изабелла стеснялась сказать мужу об этом. Вместо словесных излияний она пыталась показать свое чувство нежностью и заботой и делала это так искренне, что даже Мэриан стала подумывать, не ошибалась ли она относительно своей невестки. Изабелла воспользовалась первой же возможностью, чтобы поговорить с Ги насчет его игорных дел, и он легко развеял ее опасения.
– Ради Бога, Белла, за кого ты меня принимаешь? Иногда я хожу туда с другими парнями из Министерства. Что в этом может быть плохого? Лейла Вернон чертовски приятная женщина, и, конечно, ужины у нее великолепные.
– Чем вы там занимаетесь? – с любопытством спросила Изабелла.
– Едим, пьем, разговариваем, играем понемногу в вист, фаро. Шевалье обычно держит банк.
– И это все?
– А чего ты ожидала? Оргий? Все очень респектабельно.
– Разве? У Лейлы Вернон определенная репутация.
– Если ты имеешь в виду то, что я предполагаю, то могу тебя заверить, действует она очень осторожно. – Ги по-мальчишески улыбнулся ей. – Молокососу, вроде меня, не добиться от нее милостей.
Изабелла нахмурилась.
– Надеюсь, что нет. – Может быть, он и прав, но сомнения у нее остались. Судя по слухам, Лейла Вернон спокойно раздаривала свои милости. – Ты мог бы взять меня туда с собой? – продолжала она.
– Боже милостивый, конечно, нет! Это место не для тебя. Роберт меня убьет за это.
– Ладно, будь осторожен.
– Не будь же такой гусыней, сестренка, – нежно сказал Ги. – Я знаю, что делаю.
– Надеюсь, что это так.
Наверное, ей следовало поиграть немного с Люсьеном, попытаться выяснить, почему он был таким настойчивым, кто он на самом деле и чего шевалье хотел от нее и Роберта. Когда Люсьен пришел, как и обещал, с визитом, она была любезна, предложила ему освежающие напитки и приняла приглашение прокатиться в его красивом новом фаэтоне. Она была награждена мрачным взглядом Мэриан, когда спустилась вниз в своей хорошенькой шляпке и весеннем платье, которого Мэриан не видела раньше, но Изабелла не стала обращать на это внимание, радуясь, что помогает Роберту в его секретной работе, и не задумываясь, что ее поведение может быть истолковано неправильно.
Случайная встреча с Венецией в магазине, недавно открытом неким мистером Свенном, где обе выбирали перчатки, напомнила ей об обещании, данном Перри, о котором Изабелла едва не забыла.
– Мама настаивает, что я должна выбрать себе подвенечное платье, – равнодушно сказала Венеция, раздумывая, купить ли перчатки из кожи бледно-лавандового цвета с крохотными жемчужными пуговками.
– Но свадьба состоится через несколько месяцев, не так ли?
– Да, в начале октября.
– Я привезла несколько восхитительных эскизов одежды из Парижа в прошлом году. Не хочешь ли ты выпить со мной чаю и посмотреть их? Там много новых идей, а некоторые модели были созданы специально для Жозефины. Я видела ее на приеме в Тюильри, она выглядела обворожительно.
Договорились, что Венеция навестит Изабеллу в следующий вторник, и, вернувшись домой, она послала Эдуарда с запиской к Перри. Изабелла выполнила свое обещание. Теперь дело было за ним.
Наступил вторник, они пили чай и рассматривали рисунки модных фасонов, когда раздался стук во входную дверь, и вдруг Изабелла испугалась. А если Венеция рассердится, выбежит или устроит сцену?
Вошел Хоук.
– Капитан Конвей спрашивает, можете ли вы принять его, леди, – сказал он, и прежде, чем она могла сделать замечание о таком странном совпадении, Перри уже был в комнате, красивый и великолепный в своей новой капитанской форме. Венеция встала, листки выпали из ее рук. Оба они смотрели друг на друга, не отводя глаз, еще минута – и они обнимутся. Изабелла пробормотала какое-то извинение и выскользнула из комнаты. Больше она ничего не могла сделать, только оставить их разбираться между собой. Она пошла в свою гостиную и оставалась там, пока не услышала, как хлопнула входная дверь, и увидела Перри, удалявшегося от дома быстрой пружинящей походкой, не знакомой ей раньше. Потом Изабелла вернулась в гостиную. Венеция стояла у окна, глядя ему вслед. Она повернулась к Изабелле.
– Зачем ты это сделала? Почему? Почему? – с упреком повторяла она.
– Я ничего не сделала. Не думала, что так получится.
– Нет, ты это сделала нарочно. О, Изабелла, я так безумно счастлива и так одновременно расстроена. Но все-таки спасибо тебе огромное, – и она обняла свою кузину.
– Что случилось?
– Я еще не знаю. Но все это время, когда я думала, что он ненавидит меня, он искал со мной встречи. – Венеция прижала руки к своим горячим щекам. – Я должна идти. Больше не могу задерживаться.
– Что ты теперь собираешься делать?
– Не спрашивай, но это чудесно и страшно. А ты ведь останешься нашим другом, правда? Если он станет писать мне и посылать письма сюда, ты позаботишься, чтобы я их получала, ладно?
– Не знаю, – с сомнением начала Изабелла.
– Но ты ведь не можешь отвернуться от нас теперь, не можешь? Ну, пожалуйста, Изабелла.
– Хорошо, – вздохнула она, – если я должна…
– Я знала, что ты согласишься. Так и сказала Перри. А теперь мне действительно пора идти.
Венеция вдруг стала настолько другой, что Изабелла удивилась: неужели любовь оказала свое магическое действие, и они осмелятся бросить вызов родителям, условностям и справедливому негодованию сэра Хьюго Декстера, в последнюю минуту оставленного молодой невестой. Изабелла не ожидала, что будет участвовать в заговоре. Но если она должна это сделать? Она на мгновение испугалась при мысли, что сказал бы Роберт о ее необдуманном решении быть почтальоном для влюбленных.
Май сменился июнем, а Изабелла, скрывая всепоглощающее беспокойство о Роберте, старалась выглядеть веселой, начала принимать некоторые приглашения, от которых до сих пор категорически отказывалась. Британию захлестнула военная лихорадка. Генри Дандас убедил Уильяма Питта снова занять место в Парламенте. Он произнес речь, получившую отклик по всей стране, эта речь вдохновила его друзей и привела в ярость врагов. Добровольно вступить в армию выразило желание столько людей, что проводить рекрутский набор не потребовалось. Каждый день утром в парке они проходили обучение, прежде чем разойтись по своим конторам, театрам или клубам, а звуки горнов и барабанов перекрывали уличный шум. Поговаривали о вторжении, но никто, казалось, больше не волновался. Вызов носился в воздухе: «Пусть Бони творит свое злодейство, Британия готова ко всему».
Несмотря на все эти лихорадочные приготовления, жизнь продолжалась. Изабелла продолжала бывать в обществе Люсьена, и он с тревогой обнаружил, что простая деревенская девушка, которая так быстро теряла голову от его обаяния, сама научилась обольщать и дразнить ложными обещаниями и оказалась гораздо умнее, чем он ожидал. Казалось, она вроде бы отвечает на его настойчивое ухаживание, но всегда держала его на расстоянии, так что временами он в полном отчаянии забывал о своем задании и о том, насколько оно важно.
– Она играет с тобой, друг мой, – сказал ему шевалье однажды, – заставляет тебя бегать кругами, а ты не можешь вытянуть из нее ни слова. Она отлично знает, чем занимается ее муж, но нет ни единого шанса, что она тебе об этом расскажет.
– Расскажет, расскажет, дайте мне только время, и она упадет мне в руки, как спелая слива.
– Ты уже говорил это в прошлом году и посмотри, где мы сейчас! Ни на шаг вперед не продвинулись. Ты, что же, так быстро забыл? Тот, кто нам платит, хочет как можно быстрее получить и девушку, и парня, а больше всего – этого драгоценного Роберта Эрмитейджа, лорда Килгоура, и без всяких политических осложнений. Им не удалось заполучить его в Париже в прошлом году, и где бы он ни скрывался сейчас во Франции, дотянуться до него невозможно.
– Знаю, знаю, – нетерпеливо сказал Люсьен.
Нелегко было забыть, как этот неприятный ледяной голос в полумраке комнаты отдает ему приказания, не слушая оправданий. На мгновение лицо его покрылось потом, как это было месяца два назад. Какая странная причуда судьбы, что отец, которого он искал так страстно, с такой надеждой, оказался чудовищем и одаривал дружбой сына, только чтобы использовать его в своих целях.
Шевалье с интересом взглянул на него, и Люсьен поспешил ответить:
– Думаю, парень у меня на крючке. С Ги я справлюсь легко, если мой маленький заговор удастся.
– Смотри, чтобы удался, – мрачно заметил его собеседник.
Однако Люсьен недооценил глубокой привязанности, которая существовала между братом и сестрой.
Наступил день рождения Изабеллы, ей исполнялся двадцать один год. Роберта до сих пор не было. Она была слишком расстроена, чтобы праздновать. Приемы, опера, театр – все казалось неинтересным, если Роберта не было рядом с нею. Однажды вечером в конце июня она лежала на диване с Рори. Под боком и с книгой в руке, когда в ее гостиную вошел Ги и рухнул в одно из кресел.
– Ты сегодня раньше обычного, – с улыбкой сказала она, радуясь приходу брата.
– Знаю, – расстроенный Ги посмотрел на сестру. – Извини, Белла, я так хотел принести тебе что-нибудь особенное в твой день рождения, раз Роберт еще не вернулся. Но, к сожалению, меня обчистили. Ни единого пенни.
– О, Ги, ведь я тебя предупреждала.
– Конечно, я знаю. Как последний дурак я поставил на цифру, с которой мне всегда везло, и проиграл.
Он выглядел таким огорченным, его обычная легкомысленная веселость исчезла. Встревоженная Изабелла села на диване.
– Это так серьезно?
– Да, боюсь, что так. – Он помолчал. – Не могла бы ты одолжить мне пару тысяч, а?
– Две тысячи фунтов! – в ужасе воскликнула она. – Ги, что же это? Ты их должен? Это долг чести и подождать нельзя?
– Не совсем.
– Что значит – не совсем?
– Ну, это не карточный долг. Думаю, это можно было бы назвать шантажом.
– Шантаж!
Он встал, прошел к окну и остановился спиной к Изабелле, всматриваясь в сумеречную мглу.
Изабелла сразу же вспомнила все, на что намекал Дандас, и вдруг испугалась.
– Ги, не лучше ли рассказать мне обо всем?
– Думаю, я должен рассказать. Гордиться мне нечем. Я вел себя как дурак. Изабелла, но это всего лишь случайность, просто несчастный случай… Ну вот, лучше тебе знать самое худшее. Понимаешь, я пошел в Дункан-Хаус вместе с приятелями, мы вместе работаем, и прихватил с собой папку, кое-какие документы и письма, которые нужно было перевести. Они не были важными, клянусь тебе, не были. Ничего сверхсекретного, но нам запрещают выносить что-либо из Уайтхолла…
– Тогда почему ты сделал это?
– Ну, знаешь, так бывает. Я торопился уйти с остальными и подумал, что смогу поработать над документами позже. – Он замолчал и продолжал с видимым усилием: – Мы провели веселый вечер и продолжили его в другом месте…
– Где?
– В доме, известном одному парню из нашей компании, с девушками, ты понимаешь…
– Ты имеешь в виду бордель?
– Вероятно, можно назвать его так. Так или иначе, но дело в том, что я забыл папку, а когда вернулся за ней, то не нашел.
Изабелла похолодела, понимая, что это значит.
– Ты спрашивал, куда она могла исчезнуть?
– Конечно, и Лейла ответила, что кое-кто нашел ее и обещал вернуть мне.
– Кто это такой?
– Ты его не знаешь, некто по имени Скетчард. Он работал клерком в нашем отделе и был уволен несколько месяцев назад. Лейла как-то использует его. Он там у нее свой человек. Дело в том, Белла, – продолжал подавленный Ги, – что он вернет папку со всеми бумагами, но хочет получить за это две тысячи. А если я откажусь заплатить, он скажет кому нужно, где нашел эту папку и почему. Ты понимаешь, что это значит? Меня вышвырнут вон, как не оправдавшего доверие. Для меня это будет конец, и самое худшее – я так ужасно подведу Роберта.
– Этот бесчестный человек может взять твои деньги и все равно рассказать об этом.
– Может, но не думаю, чтобы он так поступил. А как только я получу бумаги, то могу все отрицать. Изабелла, ты должна мне помочь, должна.
– У меня нет таких денег. Я могу обратиться в банк Роберта, мои счета оплачивают без вопросов, но не такую сумму. Нужно будет объяснить Роберту.
– Он еще не вернулся, и я как-нибудь все верну. Я верну, Белла, клянусь, я верну.
– Как? Играя на деньги, взятые в долг, и теряя больше, чем у тебя есть.
Но она всегда ему помогала. Ги был ее маленьким братом, которого она любила, о котором заботилась с тех пор, как помнила себя. У нее были кое-какие драгоценности, наверное, можно заложить их или продать. Ее мысль усиленно работала.
– Когда он хочет получить деньги?
– Очень скоро, через пару дней.
– Времени мало. Я попытаюсь, Ги. Я могу только попробовать.
– О, Изабелла, ты мне спасла жизнь. – Он упал на колени и обвил руками ее талию. – Что бы я делал без тебя?
– Просто не знаю, – резко ответила она. – О, Ги, ну почему ты такой дурачок? – Однако она обняла его и потом слегка оттолкнула от себя.
– Я для тебя это сделаю, но при одном условии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56