Когда Изабелла подняла его, из складок выпал клочок бумаги. Наверное, собираясь в дорогу, он оставил для нее записку. В листок бумаги было завернуто тоненькое золотое колечко, – недорогое украшение – его девушка видела у Люсьена на мизинце.
И вот, уединившись в своей комнате, Изабелла рассматривала его. На кольце была выгравирована буква R, и Изабелла подумала, что кольцо принадлежало матери Люсьена.
«Ma belle Isabelle, – писал он по-французски на клочке бумаги, – вы спасли мне не только жизнь, но и рассудок, так как в тюрьме я сошел бы с ума, поэтому, бесспорно, я ваш должник. Вы знаете, как говорят: жизнь человека, которого вы спасли, принадлежит вам навеки».
Сидя на кровати, Изабелла читала и перечитывала эти слова. Действительно ли она что-то значила для Люсьена или он просто шутил с ней в своей милой манере? Она с трудом, но надела кольцо на палец. Но носить его она не станет. Слишком много это вызвало бы вопросов. Девушка снова завернула кольцо в записку, потом – в носовой платок и положила в ящик комода, где хранила свои немногие личные вещи. Кто знает, может быть, они когда-нибудь встретятся, и тогда… Изабелла стояла у окна и смотрела вдаль на море. Она вспоминала обнимавшие ее руки, жадные поцелуи Люсьена и свое томление, которое так и осталось неутоленным. Громкий стук в дверь вернул ее к действительности.
– Это хозяйка, – запыхавшись прошептала Гвенни. – Она говорит, что если вы настолько хорошо себя чувствуете, что удираете из дому, то значит вы уже здоровы и можете работать.
– Хорошо, я иду.
– Поторопитесь, мисс, она сегодня не в самом лучшем расположении духа.
Начали прибывать гости: преподобный Уильям Весткотт из Лидда с женой, вдовствующий мэр городка Нью-Ромни с дочерью, капитан Дюран из драгунского полка, расквартированного в Хите.
Последним появился Роберт. Когда он вошел в гостиную в своем элегантного покроя синем сюртуке, с коротко подстриженными и завитыми по новой моде волосами, – денди во всех отношениях, – то показалось, что все остальные в своих кюлотах, шелковых чулках, жилетах с богатой вышивкой и в старомодных белых париках были одеты слишком нарядно. Он поклонился хозяйке, поцеловал руку Венеции и обошел всех гостей. Представляясь, он нашел для каждого несколько слов. Гости подозрительно косились на этого светского молодого человека с серыми проницательными глазами: было видно, что он хорошо осведомлен во всех областях, а его едкие замечания сразу раскрывали суть вопроса.
Следовало признать, что обед был великолепным: тюрбо с соусом из анчоусов было изумительно, так же как и утки, зажаренные на вертеле. Роберт не был слишком увлечен едой и поэтому успел заметить, что юноша и девушка, которыми он интересовался, проскользнула в столовую, когда остальные гости уже заняли свои места, и сели на дальнем краю длинного стола. Он увидел, как леди Бриджез при этом нахмурилась, но ничего не сказала, и был удивлен, перехватив суровый, но в то же время беспокойный взгляд хозяина.
Платье Изабеллы из белого муслина без всяких украшений делало ее похожей на школьницу, и действительно, оно было сшито два года назад для Венеции, когда та еще посещала Академию миссис Смитсон для юных леди, и с тех пор сильно износилось. Бледный болезненный мальчик – таким его помнил Роберт – стал высоким, шести футов ростом, юношей. Его худые руки торчали из рукавов, ставшего тесным, сюртука. Он казался бы привлекательным, если бы был аккуратно причесан и если бы не резкая складка у пухлого рта, появляющаяся всякий раз, когда он что-то шептал сестре.
Роберт ел, говорил сидевшей рядом с ним Венеции изысканные комплименты, слушал разговоры, в основном, о войне и в большей части содержавшие неточные сведения, и наблюдал за Изабеллой с Ги. Беседа стала гораздо интереснее, когда перешли к местным событиям. К тому времени дамы последовали за хозяйкой в гостиную, оставив мужчин пить вино. Роберт заметил, что когда Джеймс поднялся открыть дверь для матери, он попытался украдкой провести рукой по затылку Изабеллы и обнаженной руке. Но девушке удалось уклониться. «Невоспитанный щенок, – сказал про себя Роберт, – придется его проучить!»
Мужчины засыпали Роберта вопросами о возможности заключения мира, но он был осторожен.
– Это верно, что большинство наших европейских союзников отошли от нас, но их поддержка всегда была сомнительна, а союз с ними ненадежен. Мы загнаны в угол, но наши армия и флот достойно вели себя в Дании и в Египте. Мы считаем, что Бонапарт обеспокоен тем, что мы получили передышку. Однако, добиваясь перемирия, мы не должны забывать об обеспечении обороны страны.
Глядя на встревоженные лица собеседников, Роберт сообщал им свои собственные предположения, неодобряемые Генри Аддингтоном, но горячо поддерживаемые Уильямом Питтом, а тот, будучи Хранителем Пяти Портов, лучше кого бы то ни было знал эти края.
– Я хотел бы предложить вам, джентльмены, построить канал от Эпплдора до Хита вдоль побережья. Точное расположение канала мы определим. Представьте, что если баржи с войсками Бонапарта причалят к этим болотам, они столкнутся с серьезными трудностями: солдатам придется нести оружие и другое снаряжение через болота и через глубокий канал, который будет хорошо обороняться.
Это было для них полной неожиданностью. Они считали, что лучше вырыть канал, чем открыть шлюзы и затопить местность, но, похоже, этот проект дорого обойдется. Без сомнения, большую часть расходов придется нести местному управлению. Предложение обсудили, яростно споря по поводу всех доводов за и против (каждый рассматривал вопрос, имея в виду прежде всего интересы своего собственного кармана), но оно не было отвергнуто. Разведка возможности осуществления этого плана как раз и являлась основной задачей Роберта на данном этапе.
С ироничной улыбкой он оглядел собравшихся.
– Как только что заметил сэр Джошуа, в настоящее время у нас нет сведений о наступлении наполеоновских войск, но если мы будем ждать, пока оно начнется, не заботясь об обороне, то, несомненно, проснувшись в одно прекрасное утро, увидим, как враг шагает по болотам к Лондону.
Примерно час спустя мужчины вернулись в гостиную к дамам. Изабелла помогала тете подавать чай, разнося чашки и серебряные блюда с пирожными.
Роберт взял чашку с чаем, отрицательно покачал головой, отказываясь от сладостей, и улыбнулся ей:
– Надеюсь, вас не ругали сегодня утром из-за того, что вы задержались со мной?
– Все обошлось, – беспечно ответила девушка, хотя ее щека еще горела от жгучей пощечины, полученной от тети Августы за пренебрежение обязанностями. – Я не знала, что вы один из гостей моего дяди.
– Вы разочарованы?
– Нет, конечно, нет. Извините меня. – Она быстро отошла, повинуясь неодобрительному жесту тети.
Только теперь Изабелла в полной мере осознала, что это тот самый Роберт Эрмитейдж, которого так восторженно описывала Венеция. Изабелла поглядела на него, продолжая старательно выполнять свою работу. Она увидела его четкий профиль на фоне окна, когда он наклонил голову, разговаривая с Венецией, и внезапно это пробудило в ней воспоминание, настолько неожиданное, что чашка выскользнула у нее из рук и упала на пол мимо ковра, разбившись на полированном дубовом паркете.
– Изабелла! – в голосе тети Августы явно слышалось раздражение. – Как можно быть такой неловкой! Собери осколки и позвони Франклину.
Удивленные гости оглянулись, и помертвевшая Изабелла почувствовала, как краска заливает ее лицо.
– Извините, – пробормотала она, но не успела опуститься на колени, как ее опередили:
– Позвольте мне, – сказал Роберт, собирая осколки и складывая их на маленький серебряный поднос, который все еще был у нее в руках. – К счастью, чашка была пустой. Смотрите, не порежьтесь.
– Благодарю вас, – прошептала девушка и отнесла осколки тончайшего китайского фарфора на чайный столик, где ее встретили укоризненным шепотом:
– И, пожалуйста, не пытайся привлечь к себе внимание наших гостей таким вульгарным способом, – едко сказала тетя Августа.
Изабелла сдержалась и ничего не ответила. Меньше всего она хотела бы привлекать чье-либо внимание.
– Почему бы тебе не спеть нам что-нибудь. Венеция? – вмешался сэр Джошуа с веселостью, которая ему совсем была не свойственна. – Ты ведь знаешь, как лорду Килгоуру нравится слушать твое пение.
– О папа, – прошептала Венеция, краснея. – Я не уверена, что он захочет слушать меня во второй раз.
– Разумеется, захочу, мисс Венеция. У меня осталось от вашего пения приятное впечатление.
Венеция кокетливо улыбнулась ему.
– Ну, если вы настаиваете…
Она выглядела чрезвычайно привлекательной в платье из розового шелка с пышными рукавами и вышивкой серебром на груди. Девушка напоминала изысканное кондитерское изделие, но Роберт не любил сладкого.
Открывая крышку пианино для Венеции и отыскивая нужные ноты, Роберт заметил, что Изабелла перестала хлопотать у чайного столика и, воспользовавшись случаем, выскользнула в сад через открытую дверь.
Позднее, когда Венеция спела две баллады, чем заслужила громкие аплодисменты, а дочь мэра, уступив просьбам гостей сыграла на пианино, Роберт вежливо отклонил приглашение принять участие в партии в вист и, благополучно избежав встречи с хозяйкой, вышел из дома.
Было еще не совсем темно. Днем пролился небольшой дождь, и сад дышал вечерней свежестью, напоенной ароматом цветов и свежескошенной травы, что было особенно приятно после пребывания в душной гостиной. Он не собирался тотчас же отправиться на поиски Изабеллы, но пройдя по дорожке, завернул за угол дома и, заметив белое платье девушки, сидевшей на каменной скамье у стены, увитой плющом, пошел прямо к ней. Погруженная в чтение Изабелла не слышала, как он подошел, и от неожиданности вскочила. Книга упала на землю. Роберт наклонился и поднял ее вместе с листком бумаги, вылетевшим из книги.
– Не уходите. Я с удовольствием посижу с вами, если можно. Но ведь при таком скудном свете ничего нельзя прочесть.
– Да, видно не очень хорошо. Не могли бы вы вернуть мне книгу?
– Что же вы так прилежно изучаете? – Голос его изменился. – Боже милостивый, Вергилий. Вы действительно умеете читать на латыни?
– Да, действительно умею, – сказала она с вызовом. – И должна приготовить урок для мистера Холланда, а я была так занята весь день, что не успела закончить.
– А кто такой мистер Холланд?
Это имя вырвалось у нее само собой.
– Это тот, кто читает со мной по-латыни, по-гречески, а еще мы занимаемся историей и даже математикой, – выпалила она.
– Вот как? Вы меня удивляете. А сэр Джошуа знает, какой ученый человек нашел приют под крышей его дома?
В голосе Роберта прозвучала насмешливая нотка, и девушка возмутилась.
– Не смейтесь надо мной. Наверное, вы, как мой дядя, считаете, что молоденькие женщины годятся лишь для ведения домашнего хозяйства, для стирки, уборки, вынашивания детей и им нельзя разрешать учиться, читать книги или иметь свое собственное мнение.
– Разве я сказал что-нибудь подобное? Дайте-ка мне посмотреть, что вы там перевели.
Изабелла попыталась вырвать у Роберта листок, но он держал его так высоко, что Изабелла не могла дотянуться.
– «Нет счастья доверчивым людям. Я нашла его, потерпевшего кораблекрушение, нищего, и поделилась с ним всем, что имела. Должно быть, я сошла с ума…» – Насколько я помню, это жалоба Дидоны, упрекающей Энея за то, что он оставил ее. Неплохо, совсем неплохо. Не намек ли это на личный опыт?
Он задел за больное. Рассердившись на снисходительные нотки, которые, как ей показалось, прозвучали в голосе Роберта, она выхватила книгу и листок и собиралась уйти, но он взял ее за руку и задержал.
– Не убегайте от меня. Я не смеюсь, поверьте мне. Я просто удивлен. Не часто встречаются молодые дамы, читающие по-латыни. А переводите вы гораздо лучше, чем я сам.
– Пожалуйста, позвольте мне уйти.
– Подождите. – Он все еще держал ее за руку. – Идите сюда, посидите со мной минутку. Я хочу вас кое о чем спросить.
Изабелла неохотно позволила ему усадить себя на скамью.
– Изабелла, могу я вас так звать, ведь нас не представили друг другу официально. Вы помните меня?
– Мы встретились сегодня на море.
– Нет, не сегодня утром. Шесть или семь лет тому назад на борту корабля, плывущего из Франции одной холодной ноябрьской ночью.
– Не сразу вспомнила, – призналась девушка, немного смутившись. – Но вечером, когда вы говорили с Венецией, мне вдруг все вспомнилось.
«Так вот почему она выронила чашку. Воспоминание обрадовало ее или испугало?»
– На самом деле мне не хотелось бы вспоминать ту ночь, – продолжала она, глядя в сторону.
– Из-за того, что произошло накануне?
– Да. Единственным способом жить дальше было – вырвать это из памяти.
– Но вы сохранили мой плед.
– Он был напоминанием о вашей доброте. Мы с Ги тогда больше всего нуждались в этом. – Она замолчала, потом подняла на него глаза. – А вы, мистер Эрмитейдж, когда вы догадались?
– Сегодня утром, когда вы спасли меня от вашей дикой собаки.
– Бет не дикая, – быстро сказала девушка.
– Конечно, не дикая, и я не боюсь собак. У моего отца в Шотландии их много, и у моей сестры в Лондоне есть два докучливых спаниэля.
– Но вы на них не сердитесь?
– Как можно на них сердиться?
– А мой дядя хотел убить Бет из-за того, что она не отрабатывает свое содержание.
– Но теперь она ваша.
– Ее с трудом терпят. – Вдруг Изабелла очаровательно улыбнулась ему. – Мы с нею играем в прятки.
«Что за прятки? – подумал он, и не дядюшкина ли плеть оставила эти ужасные отметины на ее спине?»
Откуда-то донесся звон колокольчика, и девушка вскочила.
– Уже поздно. Я должна идти. Тетя будет меня искать.
Но он продолжал держать ее за руку, не отпуская от себя.
– Скажите мне, Изабелла, вы здесь счастливы?
– Конечно, счастлива, – слишком быстро ответила она.
– В самом деле?
Он еще держал ее за руку, когда в конце дорожки появилась Венеция и торопливо подбежала к ним:
– Ах, вот ты где пряталась! – сказала она раздраженно, и голос ее напоминал голос матери. – Тебя всюду ищут. А папа спрашивал о вас, лорд. Кое-кто из джентльменов уезжают и хотели бы договориться о завтрашней встрече.
Изабелла уже высвободила свою руку, и теперь Роберт смотрел вслед девушке, торопливо убегавшей в темноту сада. Потом он повернулся к Венеции:
– Сейчас я приду. Прошу прощения, что вам пришлось искать меня. Я не обратил внимания, что уже так поздно.
– Все это время вы говорили с моей кузиной? – спросила Венеция, бросив на него подозрительный взгляд.
– Всего несколько минут. Она больше интересовалась книгой, которую читала, чем мной.
– О, Изабелла – настоящий «синий чулок». Она постоянно брала книги из папиной библиотеки, пока он не запретил ей. Но ведь ей ничего другого не остается, не так ли?
– Не слишком ли это суровое суждение? Она молода и красива.
– Никто этого не замечал. Вы считаете ее красивой? Хотя, в любом случае, это ведь еще не все. Мама уже спрашивала у своих друзей, нет ли у них на примете места для Изабеллы. Бедняжка, боюсь, что скоро ей придется стать гувернанткой или школьной учительницей.
«И ее будут запугивать родители учеников, требуя за минимальную плату научить чему-нибудь своих пустоголовых детей? Или ей придется состариться в одном из этих воспитательных учреждений для дочерей состоятельных джентльменов?» Мэриан рассказывала ему, что это такое. Какая страшная участь для молодой женщины! Снисходительное безразличие Венеции к судьбе своей кузины возмутило Роберта.
– Сомневаюсь, чтобы кто-нибудь из ее будущих учеников научился читать на латинском языке, – сухо заметил Роберт.
– О Боже, конечно, нет! – Венеция положила свою руку на его рукав, посмеиваясь. – Мы в Академии миссис Смитсон ничего такого не изучаем. – Потом она нахмурилась. – Интересно, где же Изабелла учится читать на латыни?
Очевидно, именно это Изабелла скрывает от остальных членов семьи, а он чуть не выдал ее. Роберт пожал плечами:
– Наверное, со своим братом. Кажется, они очень преданы друг другу.
– Ги весь день работает с папиным управляющим, мистером Форестом, – с сомнением в голосе произнесла Венеция. – Пожалуй, я должна рассказать об этом маме.
– На вашем месте я бы этого не делал. Может быть, я ошибся, и не рассмотрел как следует книгу, которую она читала.
– А, может быть, она просто хвасталась. С Изабеллой это бывает. Часто, чтобы пристыдить меня, она начинает при всех говорить по-французски, показывая, как это хорошо у нее получается.
– Но ведь это ее родной язык, – мягко сказал Роберт.
– И мама так говорит.
Тем временем они подошли к дому и вошли в гостиную вместе.
– А, лорд, вот и вы, – радостно воскликнул сэр Джошуа, – гуляете в саду с моей девочкой, а? Ну, ничего, все в порядке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56