– Вы и так привезли вино. Более чем достаточно.Ари осторожно опустила миску с салатом на середину узкого длинного столика: белоснежные тарелки на вязаных изумрудных салфеточках, приборы сверкают как новенькие, да они такие и есть, конечно.– Мы тебе доставили немало хлопот, Барбара.– Да вы же наши первые гости. – Она хмыкнула. – Мы несколько лет жили вместе, но это не считается.– Что – не считается? – спросил вошедший Джерри. – Сколько мы были вместе до свадьбы.– А вместе мы с тех пор, как твоя мама заплатила мне, чтобы я повозил тебя в коляске. – И обнял Барб за талию. – Это наше первое свидание, миссис Картер.– Ты у меня не единственный парень! – парировала она со смехом и послала Ари лукавый взгляд. – Мне всегда нравились мужчины постарше. В младших классах я с ума сходила по твоему брату Роскою. А он был в выпускном и не знал даже о моем существовании.– Он скоро станет отцом. – Ари вспомнила горделивую, тяжеловатую поступь Руфи.– Счастливчик! – присоединился к ним Макс. – Ждете двойню, верно?Она кивнула, удивленная его откровенностью.Джерри вынул из холодильника бутылку вина. Барбара задумалась, откинувшись на полку бара и сложив на груди руки.– Никак не могу поверить, что мы женаты.Джерри потянулся за штопором, на ходу чмокнув ее в щеку.– Просто голова идет кругом, а?– Особенно после этой путаницы на свадьбе. Ари я вообще не видела и никак не могла уразуметь, зачем Макс полетел к боковому выходу.– Я тоже, – пробормотала Ари. – Решила сначала, он просто желает помочь мне найти выход.– Так и было. – Макс встал с ней рядышком.– А ты попала на ту церемонию, где тебя ждали?Так, ясно, что Макс не все сообщил друзьям.– Мм… нет, не попала.– Извини, – поморщился Джерри, – я вовсе не хотел, чтобы из-за моих… оплошностей у всех было столько неприятностей.– Ну, тут не только твои оплошности, – утешил Макс.– Успокойся, малыш! – Барбара, сохраняя удивительное самообладание, весело похлопала мужа по руке. – Прошлое есть прошлое. Кроме того, – поднимая миску с картошкой, добавила она, – мы и сами можем забеременеть и родить себе двойню.Джерри невольно содрогнулся и ловко вытащил пробку из бутылки; вид у него при этом был не такой уж несчастный.– Мясо порезать?– Разумеется. – Барбара поставила миску на стол. – Как раз пригодится электронож, что подарил нам на свадьбу твой брат.Макс взял у Джерри бутылку – золотистый напиток наполнил бокалы – и, то ли всерьез, то ли нет, мечтательно проговорил вдруг:– Только представьте себе, какую прекрасную сказку расскажем мы нашим детям!Разумеется, он имел в виду своих собственных детей – или детей Джерри. Ари подхватила шутливо, стараясь попасть в тон:– Дядя Макс, с такими-то сказками, будет иметь у малышей шумный успех.– Дяде Максу лучше попридержать язычок! – крикнул Джерри, перекрывая визг электроножа.– Сосредоточься-ка лучше на работе, а то к воскресному выходу у тебя будет на несколько пальцев меньше.– Уходите в море, рыбачить? – Простота этих слов обманчива, Ари прекрасно знала. Коммерческий лов, сложнейший бизнес, где на карту ставятся сотни тысяч долларов.– Да, – ответил Макс; его широкая ладонь прикоснулась к спине Ари под тонким хлопком персиковой блузки с узким пояском, надетой на элегантные черные брюки.Она чуть отодвинулась от его волнующего прикосновения, твердо решив сопротивляться обольстительному шарму Макса, как бы это ни оказалось для нее трудно. Обернулась к нему с улыбкой, весьма довольная собой, сумела сохранить контроль над своими эротическими импульсами.– Эти двое никогда не образумятся, – обратилась к ней Барб. – У них и на суше дел полно, а они при каждом удобном случае берут курс в открытый океан.– Почему?– Это у нас в крови, – поддразнил Макс.Ей следовало бы заранее догадаться, каким будет ответ на этот вопрос, подумала Ари, она его слышала всю жизнь.– После этого рейса будем выходить по очереди, идет? – по-рыцарски предложил Джерри, покосившись на Барбару.– Поверю, когда увижу собственными глазами. – Она махнула Ари. – Давайте ужинать. – И подошла к столу вслед за Джерри.Пока Макс и Ари устраивались напротив друг друга, Джерри поставил на стол блюдо с мясом. Барбара подняла бокал:– У меня тост.– Разве эта честь не предоставляется хозяину дома? – проворчал Джерри.Она отрицательно покачала головой, чем доставила огромное удовольствие Ари.– На дворе девяностые годы, малыш. – И, улыбнувшись Максу и Ари, высоко держа бокал, провозгласила: – За дружбу, любовь и…– И?.. – не выдержал Джерри, пожирая глазами ростбиф.– И… верность.– По-моему, тут есть какой-то скрытый смысл, – подначил Макс.– Да-а, и я намек уловил. – Джерри поспешил звякнуть бокалом о бокал жены.– За любовь, Ариана! – Макс чокнулся с Ари.– За дружбу! – парировала она.– За рыбу! – прервал поединок Джерри. – За сотни тысяч фунтов живого золота!Обе женщины кивнули: что ж, полные сети – это верный, солидный доход, тут ничего не возразишь. Макс помедлил, прежде чем пригубить вино.– Спорить не буду.– Впервые слышу! – обрадовалась Ари. – Я уж пришла к выводу, что ты споришь по любому поводу.Джерри, уплетавший салат, устремил лукавый взор на Макса. – Похоже, она тебя вычислила, Коул.
– Ну же, давай! – не унимался Макс. – Когда ты в последний раз гуляла по пляжу?– Вчера, – соврала Ари.– Не верю. – Он открыл дверцу и выбрался из машины. Соленый воздух, свежий, пьянящий, ворвался в салон. В нескольких ярдах от них с мягким шумом разбивались о берег волны.– Пройдемся, а?Ари неохотно вылезла и остановилась на истертом покрытии парковки у городского пляжа Наррагансетта. Этот чистый, широкий, легкодоступный пляж, один из красивейших на Род-Айленде. Стоит перепрыгнуть через невысокий парапет, извивающийся между пляжем и пешеходной дорожкой, и ощутишь под ногами мельчайший песок, а в мышцах бедер непривычную тяжесть, какая появляется только при ходьбе по песку.На парапете вырисовывались темные силуэты сидящих людей. Здесь всегда назначали свидания, еще задолго до того, как урбанизация превратила диковатый приморский городок пятидесятых-шестидесятых в излюбленное пристанище туристов – уютное, сверкающее чистотой. Трехэтажные городские дома фасадами смотрели на океан. Позади них расположилась еще одна автомобильная стоянка; в магазинчиках на нижних этажах любой мог купить мороженое и пончики, украшения и сувениры. Напротив сияли вывески банка, кинотеатра и гастронома. Завершали комплекс огромный отель и изысканный испанский ресторан. Все здания новехонькие, отделанные светлым деревом с белыми или ярко-зелеными резными украшениями, так популярными в викторианскую эпоху, когда просторные коттеджи, летние резиденции богатых, выстраивались в ряд вдоль тротуаров Пиэр-Виллидж.Быстро сгущались сумерки, и Макс стоял рядом, протянув к ней руку, ждал, чтобы прогуляться вдвоем в бледном свете луны, посеребрившем песок. Пожалуй, слишком романтично, решила Ари. Странное дело, они с Максом постоянно оказываются в необычных местах.– Здесь ужасно тихо.Он взял ее за руку так, будто не было ничего более естественного.– Именно на это я и рассчитывал.Она ощутила знакомую хватку его пальцев и удивилась, откуда в ней это чувство безопасности. И счастья.– Мне кажется, мы уже это проходили.– Не волнуйся, в поле зрения ни единого судна. – Он увлек ее сквозь проход в ограде из декоративных цепей у самого конца волнореза. – Пойдем! Ты ведь здесь выросла. Неужели никто из твоих приятелей не приглашал тебя погулять по пляжу ночью?– Нет, – не впервые уже солгала она ему, и голос ее заметно дрогнул.Вопрос попал слишком близко к цели, и Ари лишь усилием воли вернула воспоминания на место, туда, где им и положено быть, глубоко-глубоко в душе, настолько, чтобы их невозможно было достать и рассмотреть даже при тусклом свете луны.Макс спорить не стал, только сжал ее ладонь, почувствовал: что-то не так! Она приостановилась, сбросила сандалии и подхватила одним пальцем за ремешки. Подошвы ее обдал холодком песок, приятный контраст с теплым, душным воздухом. Она вспомнила, что июнь на Род-Айленде бывает либо дождливым, либо жарким. А еще – душным. Счастливчики, живущие на Западе, даже представить себе не могут эту кошмарную духоту.Они молча шли по берегу, и Ари старалась не наступать на полоску воды, в ровном ритме набегавшей на песок.– Какие у тебя планы на остаток лета? – наконец спросил он.– Что ты имеешь в виду?– Будешь работать? Загорать на пляже?– Может быть, устроюсь на работу – если мне покажется, что я близка к умопомешательству: каждый день все чищу и чищу картошку с мамой и Руфи. Да и в доме полно дел.– Когда переезжают твои родители?– Как только освободим дом, сложим вещи… и все такое. Но не раньше, чем к сентябрю. Мама, похоже, не очень-то спешит, а я именно из-за переезда загубила здесь, дома, лето. Она убедила меня, что ей необходима моя помощь, но сейчас меня уже одолевают сомнения.– И ты не находишь себе места.– Да, так. – Она удивилась, что он это заметил. – Может, поищу место продавца мороженого.– Преподаватель университета наполняет трубочки мороженым – вот здорово будет взглянуть.– Для разнообразия – прекрасно. Мне хочется заняться чем-то совершенно отличным от книг, отметок и лекций. – От порыва теплого ветерка прядь волос упала ей на щеку, но она не отпустила руку Макса.– В «Коул продактс» для тебя всегда открыта дверь.– Я не мастер паковать рыбу.– У меня на уме, скорее, была работа в офисе. Мне ужасно нужен помощник, особенно когда я в море.– Как тебе удается справляться с таким бизнесом – и по-прежнему самому ходить в рейсы?– А мне и не удается, – ответил он. – Но я не в силах бросить все ради бумажной работы.«Бросить – что?! – чуть не воскликнула она. – Постоянный риск, борьбу один на один с морем?» Но вместо этого спокойно заметила:– Пора возвращаться. Мы зашли слишком далеко.– В прямом или в переносном смысле?Она пожала плечами. – Можешь и так понимать, если хочешь.Он остановился, повернулся и легонько притянул Ари к себе, так что кончики ее грудей прикоснулись к его мощному телу под тонкой рубашкой.– Макс…– Шшш… – Губы его чуть изогнулись. – Не желаю слышать то, что ты собираешься сказать.– Грубиян, – мягко, без гнева отозвалась она.А руки его уже обвились вокруг ее талии. Все ее возражения так и остались невысказанными, стоило ей заглянуть в его затуманенные глаза. В конце-то концов, почему бы не поцеловать его – и покончить с этим. Раз и навсегда выкинуть его из головы.– Ну вот, ты меня опять оскорбляешь, – пробормотал Макс, склоняясь пониже, чтобы прикоснуться губами к ее губам.Она вздрогнула – и тут же оценила свою реакцию: непроизвольное движение, вполне естественное, когда с моря дует прохладный ночной ветерок.– Ты заденешь мои чувства, – поддразнил он и чуть отстранился – ему хотелось видеть ее лицо.– Сомневаюсь.Мимолетный поцелуй только растревожил ее и заставил еще сильнее жаждать того, что он скрывал. Она едва успела ощутить его губы, как он уже поднял голову. «Так нечестно, капитан Коул, хотя, наверно, весьма мудро», – мелькнуло у нее в голове.– Не-ет, – не соглашался он, а его губы легонько терлись о ее, пробегали от одного уголка рта к другому, приглашая, ожидая, – ты меня сокрушила, я уже никогда не стану прежним.Вот черт! Ари уронила сандалии и опустила руки на его широкие, мощные плечи сильного человека, привыкшего к тяжелому труду на открытом воздухе. Губы его продолжали ее дразнить, и это мучительное, теплое прикосновение грозило растворить без остатка все ее мышцы. Пальцы ее пробежались по гладкой коже твердой шеи, запутались в волосах… поцелуй стал глубже, его язык приоткрыл ее губы, проник внутрь… Ари не в силах была дышать. Сердце стучало молотом, она таяла… огонь подобрался слишком близко, гак близко, что она готова была вспыхнуть в пламени безрассудного решения. Пальцы ног утонули в прохладном песке, когда она поднялась на цыпочки и прильнула к Максу в поцелуе.Холодный язычок воды лизнул ее лодыжки – и она подпрыгнула. Макс оторвался от ее рта. Оба тяжело дышали. Он погладил ее волосы. Она положила голову сначала ему на грудь, потом пристроилась во впадинке под его плечом и замерла, ожидая, пока ритм сердца придет в норму.– Я же говорил тебе, еще на острове, – мы созданы друг для друга, – пробормотал он, но в голосе его почудилась Ари мягкая, поддразнивающая нотка… насколько он серьезен?– Нет, не говорил. – Такие слова она наверняка бы запомнила, даже сказанные в шутку.– Ну, значит, подумал. Просто, наверно, боялся произнести вслух.Хорошо, что она спрятала лицо и он не видит ее великого смущения. – Ты ничего на свете не боишься.Он помолчал, продолжая гладить ее волосы.– Нет, одного боюсь, что ты больше не захочешь со мной встречаться. – Она не отвечала, и он закончил: – Боюсь, что ты не дашь нам шанса.– Нет никакого «нам», Макс. – Она сама не понимала, как ей удалось выговорить подобное после этого поцелуя, от которого чуть не остановилось сердце, но постаралась произнести это как можно убедительнее.– Но могло бы быть.Этот парень не сдается.– Только на лето. – Она подняла на него глаза.– Это все, что я могу дать.– Мне этого мало.Он, по крайней мере, честен, нужно отдать ему должное. Она выскользнула из его объятий, наклонилась за сандалиями и повернулась в ту сторону, откуда они пришли. Нет никакого смысла затягивать все это. Нет смысла поощрять то, что может быть всего лишь временной связью, – хотя у их отношений есть все признаки, чтобы вылиться в одно из тех невероятных воспоминаний, от которых так загадочно улыбаются пожилые женщины. К тому же у нее вовсе нет необходимости усложнять любовной страстью и без того полное событиями лето. С нее вполне достаточно родственников; добрых, полезных советов; болезненных напоминаний о той жизни, что у нее могла бы быть, а теперь она не хотела иметь с ней ничего общего.– Мне нужно домой.Макс послушно кивнул и снова повел ее за руку, так они добрались до парапета. Позже, уже остановив машину напротив большого дома Саймонов, он нарушил молчание:– Может, нам стоит еще раз съездить на Блок-Айленд?– В воскресенье ты выходишь в море, – напомнила она скорее себе, чем ему.Четкий профиль на фоне темного стекла машины, показавшиеся черными глаза, провожавшие ее.– Я вернусь.– Что ж, удачи тебе. – Она схватилась за ручку дверцы, прежде чем он успел распахнуть свою. – Не выходи, тебе не обязательно провожать меня до двери.Он нахмурился; ясно – она разозлила его до чертиков. Остается побыстрее выскочить из машины в темноту, теперь он спорить не сможет. Макс открыл дверцу, вышел и выпрямился, устремив на нее взгляд поверх автомобиля:– Ты сложная женщина, Ари Саймон.– И мне нравится такой быть. – Она шагнула в полоску света от входной двери и, чувствуя на себе его взгляд, не стала оборачиваться, просто потянула дверь и вошла в духоту темной гостиной. «Так лучше!» – убеждала она себя, на цыпочках поднимаясь в комнату. Куда спокойнее и безопаснее держаться подальше от обаятельных капитанов – и неважно, в каком веке она живет.– Почему это ты хочешь бросить все в доме и найти какую-то там работу? – Пегги Саймон, опустив ладони на пышные бедра, качала головой. – У тебя вроде и здесь работы хватает – по горло.Ари оставила без внимания рассуждения матери, она их слышала не меньше четырех раз за эту пятницу и приблизительно семьдесят за прошедшую неделю, и продолжала просматривать разложенную на прилавке стопку газет. Пегги собирала газеты, как некоторые коллекционируют сувениры.– Да не трогай ты этот хлам – мальчики его постоянно тащат в дом.Ари вытащила из килы толстый экземпляр «Знакомства одиноких».– А это что такое?– Объявления, – пояснила Руфи. – Тех, кто хочет познакомиться.Выходят, кажется, еженедельно. Заинтригованная, Ари открыла газету и принялась читать.– Может, найду здесь какого-никакого симпатичного фермера, – поддразнила она мать.– У тебя уже есть куда как симпатичный рыбак, – буркнула Пегги. Ари подняла голову и ухмыльнулась.– Так, вот есть один. – Наклонилась над газетой и размеренным, «дикторским» голосом стала читать вслух: – «Одинокий, привлекательный, веселый мужчина, чуть за тридцать…» – Пока что звучит многообещающе. – «Желает…» – «Желает…»?.. – Ари кивнула невестке.– Берет быка за рога, а? «Желает веселую, очаровательную, стройную, образованную леди, которая не курит, не принимает наркотики, любит путешествия, развлечения и игры на свежем воздухе». – И посмотрела на мать. – Ну, как твое мнение? Мистер То-Что-Надо?– Ты достойна и лучшего, – польстила Пегги.– Ладно, поищем другого. – Ари снова углубилась в газету. – А знаешь, неплохая идея! Кое-какие варианты – ну, лучше не надо.– Там и женские есть объявления, – заметила Руфи.– Тут одному папаше нужна помощь в воспитании детей. – Ари перевернула страницу. – Вот это объявление – длиной в четыре дюйма:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19