– Кстати. Полин. Ты заговорила о «Меринде», и я вспомнил, что встретил в Мельбурне Хью.
Полин сразу же обернулась к нему. Достаточно было всего лишь упомянуть имя Уэстбрука, и ее щеки зарделись, а в глазах появился блеск.
– Ах, Фрэнк! Так, значит, он едет домой, да?
Фрэнк завидовал Уэстбруку. Он сомневался, что от его имени у женщин когда-либо загорались глаза. Ему снова на память пришел лестный портрет. Почему она ему польстила, сделала для него исключение, а всех других изображала в смешном виде? Перед уходом он попытался поговорить с ней, но зал переполняли посетители, не желавшие ждать, и у нее не нашлось свободной минуты. К тому же Фрэнк знал, что Полин его ждет, не дождется.
– Да, Полин, – подтвердил он. – Хью едет домой.
– В таком случае, он должен вернуться завтра. Я устрою пикник…
– Возможно, у него не получится приехать сюда в ближайшие два-три дня. Я ехал один, верхом, а Хью – в повозке, да еще с ребенком.
– Так, значит, ребенок все-таки приехал.
– Да, – подтвердил Фрэнк. Ребенок показался ему немного странным и смотрел как-то затравленно. – И еще я хотел сказать тебе кое о чем.
– О чем же?
– В повозке с ним ехала женщина.
– Женщина?
– Да. Хью нанял няню присматривать за мальчиком. Она приплыла на одном из кораблей с переселенцами.
Полин уставилась на брата с искренним недоумением. Когда Хью настаивал, что со свадьбой после помолвки надо повременить, он называл свои причины и в том числе объяснял ей, что «Меринда» в нынешнем состоянии мало подходит для жизни женщины, а потому ему требуется время подготовиться к приезду Полин. А теперь вдруг он вез туда другую женщину! Ревность больно кольнула Полин, но она вспомнила о женщинах-переселенках, которых ей приходилось видеть. Многие радовались любой крыше над головой, и для них не имело значения, что пристанище могло оказаться далеко не приветливым.
– Знаю, о чем ты думаешь, моя дорогая, – сказал ей Фрэнк. – Но винить тебе следует только себя. Если бы ты вызвалась заботиться о ребенке, Уэстбруку не пришлось бы нанимать няню.
– Ты прав, конечно. Но, может быть, это и к лучшему. Когда мы отправимся в свадебное путешествие, за ребенком нужно будет кому-то присматривать. Напомни, как его зовут?
– Адам, – Фрэнк повернулся к подносу наполнить снова свой стакан.
Наблюдавшая за братом Полин усмотрела в этом повод не встречаться с ней взглядом.
– Фрэнк, в чем дело?
– Ты о чем?
– Фрэнк, ты что-то не договариваешь. Я вижу это так же ясно, как будто читаю твою газету. Так в чем же дело?
– Хорошо, я скажу, – повернулся к ней Фрэнк. – Рано или поздно тебе об этом расскажут, так лучше тебе узнать от меня. Эта няня молодая.
– Молодая? И сколько ей лет?
– Ну, мне трудно судить о возрасте.
– Фрэнк, сколько ей?
Он пожал плечами.
– На мой взгляд, ей нет и двадцати.
– Так она совсем девочка?
– Нет, Полин, молодая женщина.
– Понятно, – Полин аккуратно вернула гребень на туалетный столик. – Опиши мне ее.
– Как тебе сказать. Она, понимаешь, не совсем такая, как ты можешь предположить. Я имел в виду, что выглядит она не так, как обычные девушки-переселенки. Стоит отметить, что и одета она очень хорошо.
– Что еще?
Фрэнк сделал глоток.
– Некоторые нашли бы ее хорошенькой.
Среди нарядов, кружев и рулонов тканей повисло гнетущее молчание.
– Ты сказал некоторые, а сам ты как думаешь? – допытывалась Полин. – Тебе она показалась хорошенькой?
– Да, – признался Фрэнк. – Думаю, что так.
– А может быть, ты и красивой бы ее назвал?
– Ясно, – заключила Полин, не дождавшись ответа. – А как ее зовут?
– Джоанна Друри.
«Джоанна Друри, – размышляла Полин. – Молодая и красивая Джоанна Друри. Несколько дней она будет ехать вместе с Хью по дороге из Мельбурна». Полин почувствовала, как по телу пробежал неприятный холодок.
– Ну, все, – сказал Фрэнк, отставляя стакан. – Теперь я могу принять ванну и переодеться. Надеюсь, ты меня извинишь, дорогая, но сегодня встречаться с Макгрегорами мне никак не хочется. Колин со своими вечными разговорами о родословной скучен до невозможности, а бедняжка Кристина только и знает, что вздыхать. Так ты не возражаешь?
Но сестра его не слушала.
– В общем, я ухожу на весь вечер, – направляясь к двери, говорил Фрэнк. – Я договорился встретиться с Джоном Ридом у Финнегана…
Полин даже не слышала, как за ним закрылась дверь. Глядя на себя в зеркало, она думала: «Фрэнк прав. Это моя ошибка. Я виновата, что Хью нанял няню. Но моими стараниями она может и уехать. Скажу Хью, что мне хочется, чтобы ребенок пожил со мной в Лизморе до свадьбы. И поэтому услуги няни не понадобятся».
3
– Впереди есть место для привала. Там мы и заночуем, – пообещал Хью. Они ехали по дороге в тени эвкалиптов. – Надеюсь, вы не имеете ничего против ночевки на свежем воздухе. На этой дороге постоялые дворы наперечет, поэтому большинство путников устраивают привал и ночуют под открытым небом.
День клонился к вечеру. Мельбурн казался уже чем-то очень далеким. Их окружала тишина сельского края. Повозка катилась мимо зеленеющих полей, фермерских домов, тучных отар овец с маленькими ягнятами. Стоял октябрь, и на равнинах Виктории буйствовала весна. После того как город остался позади, Хью несколько часов подряд без устали рассказывал Адаму о «Меринде», о новом доме, куда он ехал, об овцеводческой ферме в Западном районе колонии.
– Именно благодаря овцам, мисс Друри, эти колонии приобретут вес, – говорил Хью. – Людям по всему миру нужна шерсть и баранина. Мы можем производить здесь все, что требуется. Если станем работать вместе, я имею в виду все колонии. Нам необходимо найти способы вывести австралийские колонии на первое место по производству шерсти. И у меня есть мысли на этот счет.
Джоанна заметила, что у Адама слипаются глаза, и порадовалась скорому привалу.
– Освоена всего лишь малая часть этого материка, мисс Друри, – увлеченно продолжал Хью. – Обжиты только прибрежные районы. А внутренние области пустуют, потому что суровая природа этих краев мешает к ним подступиться. Я сейчас занимаюсь планом разведения новой породы овец, способных жить в подобных условиях. Если мне удастся добиться успеха, мы сможем использовать пустующие земли и выращивать там миллионы овец.
Джоанна обратила внимание, что Хью говорил, взвешивая слова, не спеша и с расстановкой. В его манере говорить не было поспешного стремления высказаться, а в Индии Джоанна наблюдала эту спешку в клубах аванпостов. Хью Уэстбруку, как она думала, никогда не приходилось соперничать с кем-либо, чтобы сказать свое слово. Многочисленных слушателей у него не было. Паузы между фразами свидетельствовали об уединенной жизни.
– Судя по тону, вы настроены очень решительно, мистер Уэстбрук, – сказала она.
– Так и есть.
Адам вдруг привстал, показывая на дорогу. Впереди они увидели группу людей, конных и пеших. Слышался шум перебранки, и в ход вот-вот могли пойти кулаки.
– Что там случилось, мистер Уэстбрук? – спросила Джоанна. – Как по-вашему?
Хью щелкнул вожжами, поторапливая лошадь. Когда они подъехали, один из всадников, подняв кнут, грозился «вышибить из всех дух».
Хью сошел с повозки и крикнул:
– Эй, что у вас там стряслось?
Джоанна теперь разглядела, что люди в седлах – белые, а пешие – аборигены. Одеты они были плохо. Она предположила, что это семья, состоящая из пожилой пары, нескольких мужчин и женщин, а также детей. За спиной аборигены несли одеяла и узлы.
– Они пытались нас обокрасть! – стал объяснять человек с кнутом. – Они остановили нас и попросили подаяния, и когда мы отвлеклись, послали свою детвору к нашим навьюченным лошадям стащить что-нибудь!
– Нет, хозяин, – возразил самый старший в семействе, белобородый старик. Густые брови так надежно прятали его глаза, что увидеть их не представлялось возможным. – Все не так, – качал он головой. – Мы не грабим и не воруем.
– Я тебя заметил, старик! – возразил всадник и повернулся к Хью. – С них глаз нельзя спускать. Только отвернись – обчистят до нитки, они такие.
Перебранка продолжалась. Вдруг Джоанна поймала на себе взгляд аборигенки. И таким пристальным был этот взгляд, что Джоанне сразу стало не по себе.
Дело кончилось тем, что всадники пришпорили лошадей и ускакали, а старший из аборигенов сказал Хью:
– Хозяин, тот человек – обманщик.
– Может быть, и так, – уклончиво ответил Хью. Он окинул взглядом сбившееся в тесную кучку семейство, одетое в обноски, жмущихся к матерям детей. – Есть у вас сегодня что-нибудь на продажу? – спросил он. – Я бы не отказался от хороших корзин или одеял из шкур опоссума.
– Нет одеял, хозяин, – ответил старик. – И корзин тоже нет. – Он обернулся к перешептывавшимся женщинам, затем снова обратился к Хью. – Там моя жена. Она говорит, что может предсказать вам судьбу.
– Ну что же, – улыбнулся Хью, – пусть предсказывает, – с этими словами он достал из кармана несколько монет.
Пожилая женщина подошла к повозке и посмотрела на Джоанну. Взгляд ее стал пристальным и напряженным. Вытянув вперед руки, она проговорила что-то на незнакомом Джоанне языке.
– Что она говорит? – спросил у старика Хью.
– Она говорит, что с вашей миссис не все ладно. Тени вокруг нее. Тень собаки. Эта тень идет за вашей миссис.
Жена говорит, что видит там, за вашей миссис, тень странной собаки.
Адам опасливо оглянулся, а Джоанна оцепенела. Ей вспомнился повторяющийся кошмар: страшный сон в котором была собака, похороны, змея из звезд.
– Можно мне спросить ее кое о чем? – сказала Джоанна. – Я бы хотела знать, умеет ли она толковать сны?
– Сны – важная часть их верований, – заметил Хью. – Что вы хотите узнать?
– Я хочу знать, к чему снится змея, огромная змея? Что это может значить?
Когда Хью повернулся к старику и повторил вопрос Джоанны, тот вскинул руки и сказал какие-то слова.
– Что-то не так? – спросила Джоанна.
– Боюсь, мы нарушили табу. У них запрещено говорить о Змее.
– Не понимаю. Что за змея? Подождите, пожалуйста, задержите их! Я хочу, чтобы они мне кое-что объяснили.
Джоанна видела, как старик торопливо собрал свое семейство и все они поспешно ушли с дороги и скрылись за деревьями. Старая женщина оглянулась один раз и последовала за остальными.
Хью вернулся в повозку и взял вожжи.
– Простите, мисс Друри, но есть такие вещи, о которых аборигены говорить не станут.
– Ей было что-то известно, хотела бы я знать, что, – проговорила Джоанна. Хью посмотрел на нее с недоумением.
– Мисс Друри, что с вами? Вы дрожите.
– Старая женщина что-то знала обо мне. Я поняла это по ее глазам. Она знала о собаке, едва не убившей меня. И эта же собака каким-то образом стала причиной смерти моей матери.
– А мне так не кажется, – не согласился Хью. – Она сказала, что говорит о вашем будущем. Собака должна будет появиться в будущем.
– Нет, я знаю, что она имела в виду, – возразила Джоанна, когда повозка двинулась навстречу сумеркам. – «Что это за тени? – думала она. – Что они могут означать?»
– А что такого особенного в змеях? – поинтересовалась Джоанна, поворачиваясь к Хью.
– В их мифологии есть существо, называемое Змея-Радуга. Подробнее сказать ничего не могу, знаю только, что это существо несет разрушение. Думаю, аборигены испытывают перед ним сильный страх.
– Змея-Радуга, – пробормотала Джоанна. Она вспомнила о дневнике матери, где были упоминания о снах с «цветной змеей».
– А из-за чего произошла ссора, мистер Уэстбрук? Почему те люди так сердились на этих?
– По их словам, аборигены пытались их обокрасть, но мне как-то в это мало верится.
– Но один из них готов был ударить старика кнутом. Почему?
– К сожалению, некоторые белые боятся аборигенов. Они считают, что аборигены наделены особыми, сверхъестественными силами. Вот откуда берется страх.
– А у них на самом деле есть такие силы?
– Некоторые в это верят. А я точно не знаю. Мне случалось наблюдать, как аборигены проделывали удивительные вещи, – говорил Хью, направляя по дороге свою повозку. – Кто может ответить, как это происходит? Белые поселились в этих местах каких-нибудь тридцать пять лет назад. Нам почти ничего не известно о народе, жившем здесь тысячи лет до нашего появления. Есть такие, кто с ними в дружбе. На моей ферме работает девушка-аборигенка по имени Сара. Она помогает Ринг-Ли на кухне и в прачечной. У меня есть работники-аборигены. Я ими доволен. Еще есть Иезекииль. Он стар, как мир, и помнит времена, когда его соплеменники знать не знали белых. Я в ладу с большинством аборигенов. Но должен признать, что не понимаю их так же хорошо, как белых.
Джоанна тем временем гадала: «Что же увидела та старая женщина, когда так всматривалась в меня?»
– А куда они идут, мистер Уэстбрук? Старик и его семья? – поинтересовалась Джоанна.
– Можно сказать, что никуда. Они просто бродят, полагаясь на свое чутье. На их земле обосновались белые переселенцы, и теперь им некуда идти. Я слышал, что эта дорога раньше была, как они ее называют, песенной линией. Возможно, поэтому они нам здесь и встретились.
– А что это за песенная линия?
– Не уверен, что смогу вам это объяснить, – признался Хью. – Песенные линии относятся к священным знаниям аборигенов, их верованиям. У них запрещается говорить обо всем, что для них священно, особенно рассказывать что-либо белым, поэтому нам мало что известно. Но из того, что мне случалось слышать, я представляю себе песенные линии чем-то вроде невидимых троп, маршрутов, которыми ходили предки аборигенов тысячи лет. Это прекратилось тридцать пять лет назад, а в некоторых местах и позднее. Песенные линии – своего рода дороги, пересекающие континент вдоль и поперек. Очевидно, в давние времена аборигены бродили по всей Австралии и на своем пути воплощали в песнях все, что видели. Они верили, что песней создают мир. Аборигены верят, что песня есть существование, для них петь – значит жить. По этой же причине для аборигенов священно все, что создала природа: скалы, деревья, артезианские колодцы и даже, – он наклонился к Адаму, – даже маленькие мальчики, которые никак не хотят говорить!
Адам взглянул на Хью с опаской, но потом робко улыбнулся.
Джоанна наблюдала, как на округу наступала ночь. А когда спустились сумерки, воцарилась особая тишина, мир обрел покой, отрешившись от забот. Мысли Джоанны занимали аборигены давних времен. Была ли на самом деле заложена в ней и ее семье какая-то древняя магия, отзвук далекого прошлого, во что, как видно, верила ее мать?
Бабушка и дедушка Джоанны, Джон и Нейоми Мейкпис, находились в этих краях приблизительно в то время, когда, по словам Хью Уэстбрука, местные жители стали терять свою землю. А могло быть так, что старик, похожий на того, что встретился ей недавно, в свое время произнес какое-то заклинание, проклиная семью Мейкпис вместе с их дочерью Эмили, которой было три с половиной года?
Она попыталась представить, по каким незримым путям ходили древние аборигены, и услышать их песни. Думала она и о матери, родившейся в этих краях и жившей здесь в детстве. Ей вспоминалось повстречавшееся им семейство аборигенов. Может быть, кто-то такой, как один из них, тридцать семь лет назад привел маленькую Эмили к властям, а потом посадил на корабль, отправлявшийся в Англию? Была ли это та женщина, что постоянно появлялась в снах леди Эмили?
Во времена детства ее матери аборигены, должно быть, сохраняли достоинство. Ей же встретилась печальная горстка людей. Послушные инстинкту, они удрученно брели в никуда. Их побуждало совершать этот путь какое-то унаследованное смутное видение или неясная мечта. И Джоанна предполагала, что похожая, доставшаяся по наследству тяга привела сюда и ее. Она же вызывала у ее матери стремление вернуться туда, где она родилась, в надежде проследить узоры на канве своей жизни. Пройтись по своеобразной песенной линии своей семьи. Джоанна вглядывалась в темноту, где терялась тоненькая ниточка дороги. В ее воображении эта дорога становилась песенной линией, и она пыталась угадать, куда приведет ее этот путь.
Они остановились на ночлег в местечке под названием Эму Крик, где уже успели разбить палатки и разжечь костры другие семьи. Над стоянкой висело облако дыма; резвились дети, вкусно пахло ароматным кофе и жареным беконом.
– Кто все эти люди? – спросила Джоанна, когда они сели у своего костра, дожидаясь, пока закипит чай.
– Большая часть среди них стригали, – пояснил Хью, помешивая чай в котелке с проволочной ручкой, который он называл «котелок билли». – Сезон стрижки вот-вот начнется, и бригады стригалей отправились в дорогу. А остальные – это семьи, они держат путь на западные и северные фермы.
Джоанна в изумлении огляделась. В этот ночной час вокруг явственно пульсировала жизнь, и ее ритм захватывал Джоанну, обостряя волнение. Хью не мог не заметить, как хороша собой Джоанна, как грациозно склонилась она к огню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60