«Туманный колокол» звонил с почти погребальной торжественностью.
Пони, до сих пор задумчиво жевавший рукав Асандирова плаща, вдруг резко мотнул головой и фыркнул. Не прошло и секунды, как в травах зашелестел ветер, сбивая капли росы. Ветер поиграл складками плаща на худощавых плечах мага и коснулся кончиков волос.
— Люэйн? — с некоторым удивлением спросил Асандир.
— Меня прислал Сетвир. Он сказал, что моя помощь будет для тебя не лишней.
Бестелесный маг принял зримый облик. Теперь перед Асандиром стоял коренастый, плотный человек с манерами ученого мужа. Скрестив на груди пухлые ручки, Люэйн разглядывал вереницу желающих въехать в Джелот.
— Насколько я понимаю, тебе нужно попасть в город так, чтобы ни одна живая душа не заметила тебя и не обратила никакого внимания на повозку. Что предпочтешь? Заклинания сокрытия? Отвлекающие действия? Наверное, в случае чего не помешает и погоню запутать.
Люэйн во многом был похож на Сетвира — такой же книжный червь, только вспыльчивый и готовый брюзжать по любому поводу. Близоруко щурясь, он добавил:
— Конечно, я не могу устроить нечто шумное и безобразное. В этом мне с Харадмоном не тягаться.
— Я уважаю твои принципы и не собираюсь сравнивать тебя с Харадмоном, — дипломатично ответил Асандир. — Тем более что Харадмона сейчас нет с нами.
— Ну что ж, — снисходительно хмыкнул Люэйн. — Думаю, ты и сам понимаешь, что нельзя одновременно присматривать за Халироном и готовить здешнее средоточие Для перемещения. Поглазеть на это собрались бы зеваки со всего Джелота, что весьма небезопасно. Я имею в виду, для них. Но скажу тебе честно: если бы местную публику как следует тряхнуло, я бы не оплакивал их участь.
Люэйн обожал длинные, выспренние монологи и всегда пересыпал свою речь множеством ученых словечек. В стенах Альтейнской башни с этим еще можно было мириться, но вблизи городских стен Джелота терпение Асандира начало иссякать.
— Скоро совсем рассветет.
— Ты всегда любил торопиться, — проворчал Люэйн. — Не потеряй я тела, я бы лучше предпочел сидеть на козлах Халироновой повозки и править его коньком, чем дурачить караульных и накладывать заклинания.
Вместо ответа Асандир забрался в повозку, тронул поводья и выехал на дорогу, оказавшись среди неповоротливых воловьих упряжек, напыщенных гонцов в ливреях и крестьян в поношенной одежде, перепоясанной обыкновенными веревками. Кто-то сидел молча, думая о своем; кто-то переговаривался с соседями. Говорили в основном о летних дождях и том, какого ждать урожая.
Люэйн превратился в холодный вихрь. Лошади и волы принялись тревожно мотать головами, испуганно ржать, мычать и норовили свернуть прочь с дороги. Возницам стало не до разговоров, их женам, детям и батракам — тоже. Корзины с овощами подпрыгивали и тряслись, норовя опрокинуться. В клетках кудахтали ополоумевшие куры, а петухи хлопали крыльями и беспрестанно кукарекали. Отчаянно визжавшим поросятам с соседней телеги наконец удалось вырваться на свободу, и они скрылись в придорожных кустах. Люэйн напрасно скромничал: устроенный им трюк был безупречен. Никто, даже глазастые малыши, сопящие на материнских коленях, не заметили, как мимо них проехала небольшая повозка, запряженная пони.
— Возможно, ты ждешь от меня какого-нибудь действа у самых ворот, чтобы караульные поскорее их распахнули, — Люэйн вновь не преминул побрюзжать. — В известной степени, это было бы весьма обременительно.
Волшебное перемещение в пространстве подчинялось особым законам. Магические ветви, как и море, имели свои приливы и отливы силы. Утром переместиться в Шанд было гораздо легче, чем в полдень или под вечер. Люэйн это тоже понимал, а потому холодный вихрь быстро понесся к городским воротам. Через несколько секунд оживились и задвигались сонные караульные на башнях. Они что-то кричали своему командиру. Тот, задрав голову, выкрикнул ответ, но Люэйн намеренно исковеркал слова, и солдаты приняли их за приказ открывать ворота. Протяжно запела труба, возвещая наступление утра, хотя небо еще по-прежнему оставалось серым, будто дымчатый кварц.
Пока испуганные караульные спорили, кто виноват в преждевременной подаче сигнала, Асандир произнес несколько слов, неслышимых для постороннего уха. В лицо ему пахнуло холодом: Люэйн дал понять, что сейчас освободит подъезд к воротам. В караульном помещении заскрипела лебедка. Наконец тяжелые створки городских ворот раздвинулись. Первым проехать сквозь арку должен был угрюмый, грубоватый крестьянин, везший на рынок полную телегу кур. Но для него оказалось куда важнее свернуть в сторону и затеять свару с другим крестьянином — владельцем дюжины ягнят. Умело лавируя между повозками, Асандир проехал мимо спорщиков и вскоре был уже по другую сторону ворот.
Жестяные талисманы, которых давным-давно перестали бояться ийяты, недовольно звякали вслед умчавшемуся Люэйну. Асандир, не отличавшийся разговорчивостью, сердито поглядывал в пространство, занятое невидимым, но болтливым собратом.
— Как вижу, проехать ворота ты сумел и без моей помощи, — с долей обиды заявил Люэйн.
Тощая пестрая дворняга, пировавшая среди объедков, ощетинилась и зарычала на него. Люэйн не пожелал оставлять подобную дерзость безнаказанной. С земли сам собой взлетел камешек и слегка щелкнул собачонку по носу. Поджав хвост и повизгивая, псина убежала.
Бестелесный маг возобновил свой монолог.
— Назовем это магической виртуозностью и добавим сюда твой громаднейший опыт. Пони хоть и выносливый конек, но не настолько, чтобы не отдыхать всю ночь. Без твоей магии здесь не обошлось. К чему я все это говорю? Ты потратил силы: во-первых, на Халирона, а во-вторых — на поездку в Джелот. Теперь подумай, сколько сил тебе еще придется потратить зря, ибо в Джелоте все до смерти боятся магии.
Асандир сердито скривил губы. Время поджимало: небо заметно посветлело. Улица, по которой он ехал, была сплошь усеяна следами, оставленными пробужденной силой шестой ветви. Почти со всех крыш сорвало кровлю и разметало черепицу; там же, где она уцелела, все равно зияли большие рваные дыры, обнажавшие покореженные доски основы. Вместо цветов или плодов с деревьев свисали причудливые обломки непонятного происхождения. Можно было вздыхать над тупостью и невежеством жителей, даже не подозревавших, на каком месте стоит их город. Но разве Джелот — исключение? За пятьсот лет постепенно забылось все, что когда-то знал едва ли не каждый горожанин.
Повозка искусно объехала роскошное крыльцо, вырванное и брошенное на середину улицы, и покатилась вдоль особняка, в окнах которого не было ни одного целого стекла. Кое-где булыжники мостовой были вспаханы, словно плугом, в других местах вихрь силы вырвал лишь одиночные камни. Под колесами хрустели черепки уличных цветочных ваз. Повсюду валялись яркие маки, оставшиеся от позавчерашнего празднества. Вопреки законам природы, их листья ничуть не увяли. Асандиру попался на глаза указательный столб, опрокинутый в куст сирени. Сирень не только уцелела, но и пышно расцвела, опередив свое время. Ее аромат вносил приятное разнообразие в удушающее зловоние городских рынков, полных гниющего мяса.
— М-да, — негромко произнес Асандир. — Жители Джелота никогда не забудут и не простят Аритону испорченного празднества.
Повозка приближалась к резиденции правителя. Улицу, зовущуюся Широкой, по-прежнему устилали лепестки цветов и гирлянды, которых коснулось огненное дыхание шестой ветви. Из-под развороченных тротуарных плит выбивалась сочная зеленая трава. Услыхав цокот копыт и скрип колес, городской фонарщик обернулся на звук. Улица была пуста. Фонарщик оцепенел, затем швырнул мешок и с воплем бросился бежать. Пробежав ярдов двадцать, он остановился и удивленно замотал головой. Асандир отъехал на достаточное расстояние, и теперь Люэйн мог снять заклинание сокрытия. Оба мага слышали, как фонарщик, возвращаясь за орудиями своего ремесла, бормотал что-то насчет пагубных последствий вчерашней выпивки.
Не дожидаясь, пока повозка достигнет поворота к резиденции, Люэйн окружил ее несколькими слоями охранительных заклинаний. Уже у самого особняка Асандир силой магии заставил норовистого пони шагать по ступеням прямо к входным дверям.
Пышное и безвкусное строение зияло разбитыми и развороченными окнами. Почти все они лишились стекол. Многие колонны покосились, по пилястрам змеились трещины. Входные двери, наполовину сорванные с петель, были раскрыты настежь. Кое-где на них вспучилась и полопалась краска. Пони вовсе не выказывал восторга от подъема наверх, а у самых дверей он чуть не встал на дыбы, но все же Асандир заставил конька въехать внутрь. Там маг ослабил поводья и, проехав немного по идеально отполированному полу вестибюля, остановился.
В главном зале, больше похожем теперь на пещеру, дымно и удушливо горели факелы. Несколько усталых слуг с лопатами в руках уныло расчищали пол, ссыпая обломки мозаики и прочий мусор в большие корзины.
Прежде чем слуги успели что-нибудь заметить, у них над головами засвистел ледяной ветер, заставив их побросать лопаты и пуститься наутек.
— Теперь ты согласен, что Сетвир был прав, посчитав мое присутствие здесь необходимым? Иначе дюжина слуг джелотского мэра могла бы последовать за тобой и Хали-роном в пески Санпашира. Или тебе нужны там слуги? — с издевкой спросил Люэйн.
— Если тебе так хочется, запри их в Ситэре! Асандира тревожило, как Халирон перенес тряский подъем по ступеням крыльца.
— Похоже, они потеряли голову от страха. Когда очухаются, обязательно начнут рассказывать всякие небылицы. И разумеется, припишут все это Аритону. Наверное, в пустыне от них было бы меньше вреда.
— Очень дельное замечание.
Бестелесный маг вновь принял зримый облик и переместился из дальнего конца зала к окнам, обращенным на восток.
— Кстати, как ты сам изволил заметить, нет такой магии, чтобы приостановить восход солнца.
Асандир выбрался из. повозки. Он склонился над Халироном и, не поднимая одеял, коснулся рук менестреля и начал просматривать его жизненные нити. Там, где течение жизненных сил было совсем слабым или вовсе отсутствовало, он, насколько возможно, распрямлял нити и развязывал на них узлы. Потом он наложил целительные заклинания и начертал в воздухе охранительные паравианские знаки. Вырываясь из-под рук мага, невидимые искорки питали и укрепляли тело Халирона, подготавливая его к нелегкому пути сквозь магическое пространство.
Наконец старик открыл свой единственный здоровый глаз. Трудно сказать, понимал ли он, в каком месте оказался. Но он безошибочно узнал Асандира, великого мага Содружества Семи.
— Творец королей, — произнес Халирон, упомянув титул Асандира, сохранившийся лишь в старинных балладах.
Слова давались старому менестрелю с трудом. Он набрал воздуха, чтобы придать своей речи больше ясности, однако Асандир легким прикосновением остановил его.
— Не трать понапрасну силы, — сказал маг, глядя на Халирона своими непроницаемыми глазами.
— Мы отправляемся на твою родину, в Иниш. Путешествие будет очень нелегким. Прежде чем мы двинемся в путь, я прошу тебя на всякий случай сказать мне все, что ты хотел бы передать своей семье.
Халирон ответил не сразу. Скрытый намек Асандира не огорчил его и не поверг в отчаяние. Главное — он едет домой, а суждено ли ему туда добраться — знает только Эт-Создатель.
— Я посвятил жене и дочери балладу, которую мне уже не сыграть самому. Аритон знает ее. Пусть, когда сумеет, приедет в Иниш и споет для них. Тогда они узнают о моей любви. Его талант многое расскажет им обо мне, и они, надеюсь, поймут то, чего не постигли раньше. Аритон сумеет это сделать. Мне не стыдно за наследство, которое я оставляю Этере.
Асандир дотронулся до холодных, негнущихся пальцев левой руки Халирона, навсегда потерявшей чувствительность.
— Магистр, я искренне надеюсь, что ты сам споешь жене и дочери эту балладу.
— Надежда и действительность — вещи разные, — прошептал Халирон, вновь погружаясь в забытье.
Асандир осторожно коснулся его виска.
— Ты долгие годы беззаветно служил людям Этеры. Ты подарил Аритону несколько лет счастья, которого он никогда не знал. За все это наше Содружество дарует тебе небо и землю.
От руки мага исходило приятное тепло, как от костра, разведенного среди давящей сырости ночи. Халирон разжал губы, выпуская воздух, словно больше не нуждался в нем. Глаза закрылись. Вероятно, он заснул, а может — впал в беспамятство.
Асандир окружил повозку защитной магической сетью. Халирон не шевельнулся. Возможно, его уши уже не слышали звенящего пения силы, а тело не ощущало сотен ее иголочек. Вскоре ослепительно яркая завеса скрыла от посторонних глаз их повозку, и пони, и самого Асандира.
Оказалось, что не все слуги поспешили убраться из зала. У двоих любопытство было сильнее страха, и они с замиранием сердца глазели на диковинное зрелище. Люэйн поспешил «напомнить» им, что у каждого вот-вот лопнет переполненный мочевой пузырь. Оба тут же бросились к боковой двери. Асандир слегка усмехнулся: кое-что из проделок Харадмона Люэйн все же перенял.
— Мне не удалось закончить одно дело, — обратился маг к бестелесному собрату. — Ты меня слышишь?
Вместо ответа Люэйн морозно кольнул его в руку.
— Я был в Алестроне. Хотел проверить, не начал ли баловаться тамошний герцог с черным порохом. Но ни герцога, ни его братьев не застал. Камердинер нес мне маловразумительную чепуху о какой-то помолвке, устройством которой заняты все четверо братьев. Возможно, Сетвир прав: они не просто так уклонились от встречи со мной. Наверное, им есть что скрывать. Мне сейчас некогда, а потому сделай милость, наведайся в Алестрон.
Асандир знал: Люэйн, конечно же, отправится туда, но перед этим увязнет в занудном монологе, расписывая все тяготы и превратности путешествия. Он взял поводья и повел изрядно перепуганного, шарахающегося из стороны в сторону пони в центр зала. На сей раз коньку и повозке предстояло спуститься по короткой лесенке, на плитках которой холодный магический огонь шестой ветви оставил свои отметины. Железные ободья колес вновь загрохотали на спуске, добавляя к существующим трещинам новые. Съехав вниз, повозка со скрипом и хрустом покатилась по развороченному полу.
Люэйн все еще находился в зале. На просьбу он ответил со своей всегдашней мрачной холодностью:
— Полагаю, тебе еще важнее, чтобы вначале я отправился к Рокфальским горам, навестил темницу Деш-Тира и проверил надежность засовов.
Зная характер Люэйна, Асандир уклончиво ответил:
— Решай сам.
Стекла в стрельчатых окнах верхнего яруса чудом уцелели, только слегка закоптились от дыма. Судя по цвету неба, восход был совсем близок. Асандир подвел повозку к самой границе средоточия. Ноги утопали в пепле; вокруг чернели обгоревшие балки подвальных перекрытий. Маг погладил морду пони и прошептал ему в острое ухо несколько слов успокаивающего заклинания. Потом он выпрямился и стал произносить нараспев другое заклинание — паравианское. Каждый звук, каждое слово и пауза удивительного древнего языка окружали средоточие цепью магических печатей, дабы предохранить стены и все здание от возможных разрушений.
Асандир услышал ответ шестой ветви.
Поток ее силы был слишком мощным, чтобы его удалось скрыть в стенах зала. Завеса лишь помогала уберечь здание от разрушений, но нараставшая сила возвещала о себе по всему дворцу, заставляя содрогаться его стены. Асандир продолжал произносить заклинание, и каждый звук, гулко отдаваясь под сводами, сопровождался белым дождем сыпавшейся штукатурки. Исчезли все посторонние запахи; даже бурая пыль под ногами пахла озоном. Потом наступила тишина, чем-то похожая на лучик света, запертый в стекле. Круги, окаймлявшие чашу средоточия, ярко вспыхнули.
Древние письмена, начертанные в кругах, переливались серебристо-голубым светом. Проехав сквозь их холодное пламя, повозка остановилась в чаше. Пони тяжело дышал и испуганно фыркал, громко стуча копытами по осколкам мозаичных плиток. Ему хотелось высвободиться из упряжи.
Асандир погладил конька по взмыленной спине — единственное, чем он мог помочь взбудораженному животному. Сознание мага было обращено к потоку силы, несущейся сквозь средоточие. Биение ветви усилилось, о чем свидетельствовали белые вспышки. Вскоре они заискрились, предвещая скорый восход. Наступил самый ответственный момент, когда малейшая оплошность (даже излишне громкий шаг) могла исказить узор линий и выплеснуть силу из русла. Асандир торопился. Он миновал два внутренних круга и поставил повозку над расщелиной, в которой сходились все вторичные ветви и силовые линии.
— Я готов, — произнес маг и замер.
Теперь вся пробужденная им сила переходила под надзор его бестелесного собрата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85
Пони, до сих пор задумчиво жевавший рукав Асандирова плаща, вдруг резко мотнул головой и фыркнул. Не прошло и секунды, как в травах зашелестел ветер, сбивая капли росы. Ветер поиграл складками плаща на худощавых плечах мага и коснулся кончиков волос.
— Люэйн? — с некоторым удивлением спросил Асандир.
— Меня прислал Сетвир. Он сказал, что моя помощь будет для тебя не лишней.
Бестелесный маг принял зримый облик. Теперь перед Асандиром стоял коренастый, плотный человек с манерами ученого мужа. Скрестив на груди пухлые ручки, Люэйн разглядывал вереницу желающих въехать в Джелот.
— Насколько я понимаю, тебе нужно попасть в город так, чтобы ни одна живая душа не заметила тебя и не обратила никакого внимания на повозку. Что предпочтешь? Заклинания сокрытия? Отвлекающие действия? Наверное, в случае чего не помешает и погоню запутать.
Люэйн во многом был похож на Сетвира — такой же книжный червь, только вспыльчивый и готовый брюзжать по любому поводу. Близоруко щурясь, он добавил:
— Конечно, я не могу устроить нечто шумное и безобразное. В этом мне с Харадмоном не тягаться.
— Я уважаю твои принципы и не собираюсь сравнивать тебя с Харадмоном, — дипломатично ответил Асандир. — Тем более что Харадмона сейчас нет с нами.
— Ну что ж, — снисходительно хмыкнул Люэйн. — Думаю, ты и сам понимаешь, что нельзя одновременно присматривать за Халироном и готовить здешнее средоточие Для перемещения. Поглазеть на это собрались бы зеваки со всего Джелота, что весьма небезопасно. Я имею в виду, для них. Но скажу тебе честно: если бы местную публику как следует тряхнуло, я бы не оплакивал их участь.
Люэйн обожал длинные, выспренние монологи и всегда пересыпал свою речь множеством ученых словечек. В стенах Альтейнской башни с этим еще можно было мириться, но вблизи городских стен Джелота терпение Асандира начало иссякать.
— Скоро совсем рассветет.
— Ты всегда любил торопиться, — проворчал Люэйн. — Не потеряй я тела, я бы лучше предпочел сидеть на козлах Халироновой повозки и править его коньком, чем дурачить караульных и накладывать заклинания.
Вместо ответа Асандир забрался в повозку, тронул поводья и выехал на дорогу, оказавшись среди неповоротливых воловьих упряжек, напыщенных гонцов в ливреях и крестьян в поношенной одежде, перепоясанной обыкновенными веревками. Кто-то сидел молча, думая о своем; кто-то переговаривался с соседями. Говорили в основном о летних дождях и том, какого ждать урожая.
Люэйн превратился в холодный вихрь. Лошади и волы принялись тревожно мотать головами, испуганно ржать, мычать и норовили свернуть прочь с дороги. Возницам стало не до разговоров, их женам, детям и батракам — тоже. Корзины с овощами подпрыгивали и тряслись, норовя опрокинуться. В клетках кудахтали ополоумевшие куры, а петухи хлопали крыльями и беспрестанно кукарекали. Отчаянно визжавшим поросятам с соседней телеги наконец удалось вырваться на свободу, и они скрылись в придорожных кустах. Люэйн напрасно скромничал: устроенный им трюк был безупречен. Никто, даже глазастые малыши, сопящие на материнских коленях, не заметили, как мимо них проехала небольшая повозка, запряженная пони.
— Возможно, ты ждешь от меня какого-нибудь действа у самых ворот, чтобы караульные поскорее их распахнули, — Люэйн вновь не преминул побрюзжать. — В известной степени, это было бы весьма обременительно.
Волшебное перемещение в пространстве подчинялось особым законам. Магические ветви, как и море, имели свои приливы и отливы силы. Утром переместиться в Шанд было гораздо легче, чем в полдень или под вечер. Люэйн это тоже понимал, а потому холодный вихрь быстро понесся к городским воротам. Через несколько секунд оживились и задвигались сонные караульные на башнях. Они что-то кричали своему командиру. Тот, задрав голову, выкрикнул ответ, но Люэйн намеренно исковеркал слова, и солдаты приняли их за приказ открывать ворота. Протяжно запела труба, возвещая наступление утра, хотя небо еще по-прежнему оставалось серым, будто дымчатый кварц.
Пока испуганные караульные спорили, кто виноват в преждевременной подаче сигнала, Асандир произнес несколько слов, неслышимых для постороннего уха. В лицо ему пахнуло холодом: Люэйн дал понять, что сейчас освободит подъезд к воротам. В караульном помещении заскрипела лебедка. Наконец тяжелые створки городских ворот раздвинулись. Первым проехать сквозь арку должен был угрюмый, грубоватый крестьянин, везший на рынок полную телегу кур. Но для него оказалось куда важнее свернуть в сторону и затеять свару с другим крестьянином — владельцем дюжины ягнят. Умело лавируя между повозками, Асандир проехал мимо спорщиков и вскоре был уже по другую сторону ворот.
Жестяные талисманы, которых давным-давно перестали бояться ийяты, недовольно звякали вслед умчавшемуся Люэйну. Асандир, не отличавшийся разговорчивостью, сердито поглядывал в пространство, занятое невидимым, но болтливым собратом.
— Как вижу, проехать ворота ты сумел и без моей помощи, — с долей обиды заявил Люэйн.
Тощая пестрая дворняга, пировавшая среди объедков, ощетинилась и зарычала на него. Люэйн не пожелал оставлять подобную дерзость безнаказанной. С земли сам собой взлетел камешек и слегка щелкнул собачонку по носу. Поджав хвост и повизгивая, псина убежала.
Бестелесный маг возобновил свой монолог.
— Назовем это магической виртуозностью и добавим сюда твой громаднейший опыт. Пони хоть и выносливый конек, но не настолько, чтобы не отдыхать всю ночь. Без твоей магии здесь не обошлось. К чему я все это говорю? Ты потратил силы: во-первых, на Халирона, а во-вторых — на поездку в Джелот. Теперь подумай, сколько сил тебе еще придется потратить зря, ибо в Джелоте все до смерти боятся магии.
Асандир сердито скривил губы. Время поджимало: небо заметно посветлело. Улица, по которой он ехал, была сплошь усеяна следами, оставленными пробужденной силой шестой ветви. Почти со всех крыш сорвало кровлю и разметало черепицу; там же, где она уцелела, все равно зияли большие рваные дыры, обнажавшие покореженные доски основы. Вместо цветов или плодов с деревьев свисали причудливые обломки непонятного происхождения. Можно было вздыхать над тупостью и невежеством жителей, даже не подозревавших, на каком месте стоит их город. Но разве Джелот — исключение? За пятьсот лет постепенно забылось все, что когда-то знал едва ли не каждый горожанин.
Повозка искусно объехала роскошное крыльцо, вырванное и брошенное на середину улицы, и покатилась вдоль особняка, в окнах которого не было ни одного целого стекла. Кое-где булыжники мостовой были вспаханы, словно плугом, в других местах вихрь силы вырвал лишь одиночные камни. Под колесами хрустели черепки уличных цветочных ваз. Повсюду валялись яркие маки, оставшиеся от позавчерашнего празднества. Вопреки законам природы, их листья ничуть не увяли. Асандиру попался на глаза указательный столб, опрокинутый в куст сирени. Сирень не только уцелела, но и пышно расцвела, опередив свое время. Ее аромат вносил приятное разнообразие в удушающее зловоние городских рынков, полных гниющего мяса.
— М-да, — негромко произнес Асандир. — Жители Джелота никогда не забудут и не простят Аритону испорченного празднества.
Повозка приближалась к резиденции правителя. Улицу, зовущуюся Широкой, по-прежнему устилали лепестки цветов и гирлянды, которых коснулось огненное дыхание шестой ветви. Из-под развороченных тротуарных плит выбивалась сочная зеленая трава. Услыхав цокот копыт и скрип колес, городской фонарщик обернулся на звук. Улица была пуста. Фонарщик оцепенел, затем швырнул мешок и с воплем бросился бежать. Пробежав ярдов двадцать, он остановился и удивленно замотал головой. Асандир отъехал на достаточное расстояние, и теперь Люэйн мог снять заклинание сокрытия. Оба мага слышали, как фонарщик, возвращаясь за орудиями своего ремесла, бормотал что-то насчет пагубных последствий вчерашней выпивки.
Не дожидаясь, пока повозка достигнет поворота к резиденции, Люэйн окружил ее несколькими слоями охранительных заклинаний. Уже у самого особняка Асандир силой магии заставил норовистого пони шагать по ступеням прямо к входным дверям.
Пышное и безвкусное строение зияло разбитыми и развороченными окнами. Почти все они лишились стекол. Многие колонны покосились, по пилястрам змеились трещины. Входные двери, наполовину сорванные с петель, были раскрыты настежь. Кое-где на них вспучилась и полопалась краска. Пони вовсе не выказывал восторга от подъема наверх, а у самых дверей он чуть не встал на дыбы, но все же Асандир заставил конька въехать внутрь. Там маг ослабил поводья и, проехав немного по идеально отполированному полу вестибюля, остановился.
В главном зале, больше похожем теперь на пещеру, дымно и удушливо горели факелы. Несколько усталых слуг с лопатами в руках уныло расчищали пол, ссыпая обломки мозаики и прочий мусор в большие корзины.
Прежде чем слуги успели что-нибудь заметить, у них над головами засвистел ледяной ветер, заставив их побросать лопаты и пуститься наутек.
— Теперь ты согласен, что Сетвир был прав, посчитав мое присутствие здесь необходимым? Иначе дюжина слуг джелотского мэра могла бы последовать за тобой и Хали-роном в пески Санпашира. Или тебе нужны там слуги? — с издевкой спросил Люэйн.
— Если тебе так хочется, запри их в Ситэре! Асандира тревожило, как Халирон перенес тряский подъем по ступеням крыльца.
— Похоже, они потеряли голову от страха. Когда очухаются, обязательно начнут рассказывать всякие небылицы. И разумеется, припишут все это Аритону. Наверное, в пустыне от них было бы меньше вреда.
— Очень дельное замечание.
Бестелесный маг вновь принял зримый облик и переместился из дальнего конца зала к окнам, обращенным на восток.
— Кстати, как ты сам изволил заметить, нет такой магии, чтобы приостановить восход солнца.
Асандир выбрался из. повозки. Он склонился над Халироном и, не поднимая одеял, коснулся рук менестреля и начал просматривать его жизненные нити. Там, где течение жизненных сил было совсем слабым или вовсе отсутствовало, он, насколько возможно, распрямлял нити и развязывал на них узлы. Потом он наложил целительные заклинания и начертал в воздухе охранительные паравианские знаки. Вырываясь из-под рук мага, невидимые искорки питали и укрепляли тело Халирона, подготавливая его к нелегкому пути сквозь магическое пространство.
Наконец старик открыл свой единственный здоровый глаз. Трудно сказать, понимал ли он, в каком месте оказался. Но он безошибочно узнал Асандира, великого мага Содружества Семи.
— Творец королей, — произнес Халирон, упомянув титул Асандира, сохранившийся лишь в старинных балладах.
Слова давались старому менестрелю с трудом. Он набрал воздуха, чтобы придать своей речи больше ясности, однако Асандир легким прикосновением остановил его.
— Не трать понапрасну силы, — сказал маг, глядя на Халирона своими непроницаемыми глазами.
— Мы отправляемся на твою родину, в Иниш. Путешествие будет очень нелегким. Прежде чем мы двинемся в путь, я прошу тебя на всякий случай сказать мне все, что ты хотел бы передать своей семье.
Халирон ответил не сразу. Скрытый намек Асандира не огорчил его и не поверг в отчаяние. Главное — он едет домой, а суждено ли ему туда добраться — знает только Эт-Создатель.
— Я посвятил жене и дочери балладу, которую мне уже не сыграть самому. Аритон знает ее. Пусть, когда сумеет, приедет в Иниш и споет для них. Тогда они узнают о моей любви. Его талант многое расскажет им обо мне, и они, надеюсь, поймут то, чего не постигли раньше. Аритон сумеет это сделать. Мне не стыдно за наследство, которое я оставляю Этере.
Асандир дотронулся до холодных, негнущихся пальцев левой руки Халирона, навсегда потерявшей чувствительность.
— Магистр, я искренне надеюсь, что ты сам споешь жене и дочери эту балладу.
— Надежда и действительность — вещи разные, — прошептал Халирон, вновь погружаясь в забытье.
Асандир осторожно коснулся его виска.
— Ты долгие годы беззаветно служил людям Этеры. Ты подарил Аритону несколько лет счастья, которого он никогда не знал. За все это наше Содружество дарует тебе небо и землю.
От руки мага исходило приятное тепло, как от костра, разведенного среди давящей сырости ночи. Халирон разжал губы, выпуская воздух, словно больше не нуждался в нем. Глаза закрылись. Вероятно, он заснул, а может — впал в беспамятство.
Асандир окружил повозку защитной магической сетью. Халирон не шевельнулся. Возможно, его уши уже не слышали звенящего пения силы, а тело не ощущало сотен ее иголочек. Вскоре ослепительно яркая завеса скрыла от посторонних глаз их повозку, и пони, и самого Асандира.
Оказалось, что не все слуги поспешили убраться из зала. У двоих любопытство было сильнее страха, и они с замиранием сердца глазели на диковинное зрелище. Люэйн поспешил «напомнить» им, что у каждого вот-вот лопнет переполненный мочевой пузырь. Оба тут же бросились к боковой двери. Асандир слегка усмехнулся: кое-что из проделок Харадмона Люэйн все же перенял.
— Мне не удалось закончить одно дело, — обратился маг к бестелесному собрату. — Ты меня слышишь?
Вместо ответа Люэйн морозно кольнул его в руку.
— Я был в Алестроне. Хотел проверить, не начал ли баловаться тамошний герцог с черным порохом. Но ни герцога, ни его братьев не застал. Камердинер нес мне маловразумительную чепуху о какой-то помолвке, устройством которой заняты все четверо братьев. Возможно, Сетвир прав: они не просто так уклонились от встречи со мной. Наверное, им есть что скрывать. Мне сейчас некогда, а потому сделай милость, наведайся в Алестрон.
Асандир знал: Люэйн, конечно же, отправится туда, но перед этим увязнет в занудном монологе, расписывая все тяготы и превратности путешествия. Он взял поводья и повел изрядно перепуганного, шарахающегося из стороны в сторону пони в центр зала. На сей раз коньку и повозке предстояло спуститься по короткой лесенке, на плитках которой холодный магический огонь шестой ветви оставил свои отметины. Железные ободья колес вновь загрохотали на спуске, добавляя к существующим трещинам новые. Съехав вниз, повозка со скрипом и хрустом покатилась по развороченному полу.
Люэйн все еще находился в зале. На просьбу он ответил со своей всегдашней мрачной холодностью:
— Полагаю, тебе еще важнее, чтобы вначале я отправился к Рокфальским горам, навестил темницу Деш-Тира и проверил надежность засовов.
Зная характер Люэйна, Асандир уклончиво ответил:
— Решай сам.
Стекла в стрельчатых окнах верхнего яруса чудом уцелели, только слегка закоптились от дыма. Судя по цвету неба, восход был совсем близок. Асандир подвел повозку к самой границе средоточия. Ноги утопали в пепле; вокруг чернели обгоревшие балки подвальных перекрытий. Маг погладил морду пони и прошептал ему в острое ухо несколько слов успокаивающего заклинания. Потом он выпрямился и стал произносить нараспев другое заклинание — паравианское. Каждый звук, каждое слово и пауза удивительного древнего языка окружали средоточие цепью магических печатей, дабы предохранить стены и все здание от возможных разрушений.
Асандир услышал ответ шестой ветви.
Поток ее силы был слишком мощным, чтобы его удалось скрыть в стенах зала. Завеса лишь помогала уберечь здание от разрушений, но нараставшая сила возвещала о себе по всему дворцу, заставляя содрогаться его стены. Асандир продолжал произносить заклинание, и каждый звук, гулко отдаваясь под сводами, сопровождался белым дождем сыпавшейся штукатурки. Исчезли все посторонние запахи; даже бурая пыль под ногами пахла озоном. Потом наступила тишина, чем-то похожая на лучик света, запертый в стекле. Круги, окаймлявшие чашу средоточия, ярко вспыхнули.
Древние письмена, начертанные в кругах, переливались серебристо-голубым светом. Проехав сквозь их холодное пламя, повозка остановилась в чаше. Пони тяжело дышал и испуганно фыркал, громко стуча копытами по осколкам мозаичных плиток. Ему хотелось высвободиться из упряжи.
Асандир погладил конька по взмыленной спине — единственное, чем он мог помочь взбудораженному животному. Сознание мага было обращено к потоку силы, несущейся сквозь средоточие. Биение ветви усилилось, о чем свидетельствовали белые вспышки. Вскоре они заискрились, предвещая скорый восход. Наступил самый ответственный момент, когда малейшая оплошность (даже излишне громкий шаг) могла исказить узор линий и выплеснуть силу из русла. Асандир торопился. Он миновал два внутренних круга и поставил повозку над расщелиной, в которой сходились все вторичные ветви и силовые линии.
— Я готов, — произнес маг и замер.
Теперь вся пробужденная им сила переходила под надзор его бестелесного собрата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85