Просто необходимо что-то в нем обновить, реконструировать.
– В таком случае вам лучше связаться с одним из тех многочисленных телешоу, которые занимаются обновлением и реконструкцией.
– Отличная идея. Но пока дойдут руки, давайте решим, какие именно косметические процедуры возможны?
– В первую очередь запретить садовый дизайн в виде цементных гусей.
– Что, не нравится?
– Нет. Но сами по себе садики хороши, и вообще идея отличная. Может быть, стоит провести конкурс на лучший палисадник парка «Ридженси»? Люди ведь склонны соревноваться. Сразу оживятся. А если вас интересует тема эпохи Регентства в Англии, то очень подойдет английский сельский садик. Возможно, общественный сад на берегу ручья. А в городе можно предложить, чтобы все заведения на Баруэлл-стрит выставили перед своими витринами вазоны с цветами. Не помешало бы выполоть сорняки из трещин в асфальте. А еще полезно покрасить облезшие фонарные столбы. Кстати, в осуществлении проекта может помочь местная футбольная команда.
– Замечательные идеи. Не сомневался, что у вас их множество.
– Моя сестра близко знакома с тренером. Наверное, может попросить его поучаствовать в облагораживании Рок-Крик. Вам стоит поговорить с ней об этом.
– Думаю, поговорить лучше вам.
– Не входит в мои обязанности.
– Так что же, значит, вы не разговариваете с собственной сестрой?
– Разговариваю, но на другие темы. А обновление Рок-Крик – ваше детище.
– Обновление города возможно только общими усилиями.
– Обновить этот город способно лишь чудо.
– И все же вы с ходу выплеснули бурный фонтан прекрасных идей, – заметил Барт. – Должно быть, все-таки думали об этом, пусть даже и бессознательно.
Нет уж, спасибо. Лина решительно отказывалась верить неожиданному заключению. Ей хватало дел и забот без грандиозного проекта возвращения к жизни городка Рок-Крик. И первым пунктом в списке значилась проверка настроения Коула.
Попрощавшись с Бартом, она села в родной голубой «себринг» и уехала.
А вскоре с опаской рассматривала слегка облупленный викторианский особняк, спрятавшийся за зданием ветеринарной клиники. Надпись на парадной двери предлагала обойти вокруг дома, что она и сделала. Постучала.
– Эй, есть кто-нибудь?
Изнутри доносился звук электродрели, но ответа не последовало. Лина снова постучала, на сей раз настойчивее, и дверь распахнулась сама собой. Взгляду открылась картина: Коул в джинсах и серой рубашке с закатанными выше локтя рукавами навис над кухонной дверью. Он стоял спиной к входу. Пояс для инструментов свисал на худые бедра и привлекал внимание к ягодицам.
Взгляд Лины приклеился к сильному пружинистому телу. Во рту пересохло. Глаза сами собой то поднимались вверх, к голове, то опускались на ноги, пожирая доктора Фланнигана, словно пончик «Криспи крим». Нет, слишком сладко. Словно самый замечательный черный шоколад. Не в силах совладать с собственной фантазией, Лина облизала губы.
Коул постоянно двигался: резко наклонялся, выпрямлялся и снова наклонялся.
Ему было жарко, очень жарко. А от созерцания этого зрелища стало очень жарко и Лине.
Наконец мастер повернулся, выключил дрель и снял защитные очки.
– А я как раз гадал, когда ты придешь.
Переключить мозг с наблюдения на восприятие слов удалось не сразу.
– Прости?
– Это извинение?
– Извинение? За что?
– Сама прекрасно знаешь, за что.
– Почему бы тебе не сказать?
– Звание самого сексуального холостяка Пенсильвании. Слышала о таком?
– Правда? Тебя выбрали?
– А тебе не верилось?
– Единственное, что я сделала, так это послала необходимые данные.
– Вот! Я так и знал! – воскликнул Коул. – Знал, что это твоих рук дело!
– И в чем же заключается проблема? Тебе не нравится фотография в газете?
– Видишь ли, я не модель. Это твоя карьера состоит из фотосессий. А моя карьера заключается в помощи животным; иногда даже – в спасении их жизни.
– Вот еще один способ доказать превосходство.
– Это ты считаешь себя лучше других. Настолько, что даже не согласна обосноваться в Рок-Крик и связать жизнь с кем-нибудь из его обитателей.
– А ты поцеловал меня и тут же предупредил, что не собираешься создавать семью. На самом же деле ты должен помогать, а не осложнять мое и без того нелегкое существование.
– Ты так считаешь?
– Да, я так считаю.
– Что ж, не смею спорить. – Коул отложил дрель со шлифовальной насадкой и принялся снимать тяжелый, набитый инструментами пояс.
– Что ты делаешь? – Голос едва подчинялся Лине.
– Только что закончил чистку кухонной двери.
– Нет, я о поясе. – Лина нервно шагнула к выходу, готовясь к бегству, но была не в силах отвести взгляд от сильных рук и прочих частей тела. – Зачем снимаешь?
Что еще он собирался снять? Вид кусочка загорелой кожи между рубашкой и джинсами едва не превратил Лину в желе.
– Снимаю, чтобы поблагодарить тебя.
– О, это вполне можно сделать и с поясом!
– Нет, нельзя. – Коул подошел ближе и положил руки на кухонную консоль – по обе стороны от Лины. Получилась ловушка.
– Что ты делаешь? – беспомощно повторила она. Голос срывался, почти как у Мэрилин Монро или у героинь рекламы сексуальных услуг по телефону.
– Готовлюсь благодарить. – Коул склонил голову и легко прикоснулся губами к уголку рта. – А ты готова принять благодарность?
Лина снова нервно облизала губы. Большая ошибка: кончик языка коснулся его губ. Все, она пропала. Он целовал ее по-французски, лизал по-латиноамерикански. Наслаждался и дарил наслаждение.
Она запустила пальцы ему в волосы и впервые заметила, какой удачный у него рост. Они безупречно подходили друг другу. Настолько хорошо, что ей даже пришлось потереться о его джинсы.
Коул запустил руки под кофточку и расстегнул лифчик. Да, этот человек умел обращаться с дамским бельем. Не успела Лина глазом моргнуть, как ее грудь оказалась в сильных ладонях, а соски бесстыдно выскочили навстречу движению больших пальцев.
Два слоя джинсовой материй не могли скрыть эрекцию. Уже в следующее мгновение Лина сидела на консоли с широко расставленными ногами и задранной до пояса джинсовой юбкой. Теперь Коул смог прижаться еще крепче.
Одной рукой он держал ее голову, не переставая целовать, и она с радостью отвечала на поцелуи. Другая рука бесстрашно осваивала новую территорию. Прошлась по голому бедру, проникла под юбку, в шелковистую влагу трусиков. Прикосновение гипнотизировало, завораживало. Пальцы искушали и манили, подчиняя и лишая воли.
Лина засунула руку под ремень джинсов, привлекла Коула ближе и обвила ногами, пытаясь взять в плен так же, как он взял в плен ее. Модные босоножки полетели на пол, но разве потеря обуви имела значение? Единственное, что сейчас существовало на свете, – это Коул и то наслаждение, которое он дарил.
Указательный палец скользнул ближе к эластичному краю трусиков. Понимая, что он намеренно провоцирует, она тут же ответила: слегка укусила за нижнюю губу и потерла ладонью едва сдерживающие напряжение джинсы. Уже расстегнула верхний крючок «ливайсов», но в этот момент пришлось остановиться и перевести дыхание: палец наконец достиг цели и принялся ласкать жаждущий горячего прикосновения бутон.
Коул едва подвел Лину к вершине и успел показать открывшиеся на горизонте бескрайние дали оргазма, как дверь распахнулась настежь и кухня наполнилась присутствием Скай.
– Быстрее! Люси рожает!
Глава 9
Лина быстро убрала ноги с бедер Коула, сползла с консоли и не очень уверенно встала на пол.
Черт возьми, кто такая эта Люси? Бывшая подружка Коула? Что случилось с беременными в этом городе? Сначала Джулия, теперь Люси…
– Это твоя приятельница, Коул? – осторожно поинтересовалась Лина.
– О, успокойся, пожалуйста, – поспешила ответить Скай. – Люси – это лама.
Ах да, конечно! Коул ведь ветеринар. Об этом немаловажном факте Лина вспомнила с трудом. Еще минуту назад единственное, что существовало на свете, – это сильные ласковые руки и сладкие губы одного из самых сексуальных холостяков штата. Умелые пальцы на клиторе. Так стоило ли удивляться туману в мыслях?
– Еще успеете побыть вдвоем, – скомандовала Скай. – А сейчас надо спешить на ферму Энджел.
Лина вспомнила, как на ее глазах отошли воды у Джулии, и слегка запаниковала.
– Но ведь я ничего не знаю о родах у лам!
– Поэтому останешься здесь, – лаконично заключила Скай.
– В доме Коула? – удивилась Лина.
– «Здесь» означает в Рок-Крик.
– Хорошо. Ты, конечно, права. Все равно на ферме от меня никакого толку не будет. Тем более с ламой. Наверняка поможет Минди, так ведь?
– Минди сейчас нет в городе.
Лина тяжело вздохнула и собралась с духом:
– Ну, если очень нужно… то есть если так уж необходима помощь, наверное, я могла бы…
– Ты можешь остаться здесь, в Рок-Крик, – повторила Скай.
Лина кивнула так энергично, что хрустнула шея:
– Хорошо.
Коул молча складывал в черную ветеринарную сумку какие-то вещи и – к немалому удивлению Лины – выглядел невозмутимым и сосредоточенным. Можно было подумать, что всего лишь несколько минут назад не его язык хозяйничал у нее во рту и не его руки исследовали ее тело.
Как ему удалось так быстро прийти в себя? Лина украдкой бросила взгляд на молнию джинсов и поняла, что спокойствие лишь кажущееся: нет, что ни говори, а неудовлетворенное вожделение мучило не только ее.
Еще секунда, и Коул со Скай уехали – Лина не успела даже слова сказать.
Она собиралась с силами, чтобы тоже уехать; вот только надо было немного подождать, пока ноги снова обретут уверенность и донесут до машины. А пока что продолжала стоять, прислонившись к консоли и ухватившись за край, словно выживший пассажир «Титаника» за борт спасательной шлюпки.
Что же случилось в этой кухне? То есть, конечно, помимо физической стороны дела, которая сама по себе оказалась чертовски впечатляющей?
Что происходило? О чем она думала, отдаваясь боссу прямо на кухонном столе? Великолепно, ничего не скажешь!
– Мяу, – внятно сказал кто-то. Лина посмотрела вниз и увидела кота. Большого серого кота на трех лапах.
Может быть, ему требовалась медицинская помощь? У нее, конечно, были знакомые коты, но только не с особыми потребностями.
– Понимаешь, дело в том, что ветеринар отлучился. Не мог бы ты зайти попозже?
Кот шлепнулся на бок. Лина быстро присела рядом.
– Ты хорошо себя чувствуешь? Я могу чем-нибудь помочь?
– Мр-рр.
– Может быть, почесать животик?
Чтобы не испугать зверя, Лина медленно поднесла руку и погладила. Шерстка оказалась на удивление густой и мягкой. А громкое мурлыканье безошибочно свидетельствовало об удовольствии.
– Трайпод очень любит, когда ему чешут живот. – На кухню вошла сестра Мэри. – А вот Миднайт и Бадди стесняются – очень уж скромные создания. И пес Эльф тоже предпочитает одиночество.
Да уж. Если бы сестра Мэри появилась несколькими минутами раньше, то застала бы племянника и новую сотрудницу в самой что ни на есть нескромной позе. Ни дать ни взять сексуально озабоченные подростки. Лину очень смутил неожиданный налет Скай, и все же ее присутствие казалось гораздо предпочтительнее несвоевременной материализации монахини. Причем не простой монахини, а той, которая по совместительству являлась еще и тетушкой Коула.
– Что ты делаешь здесь в компании Трайпода?
– Ласкаю его.
– А где Коул?
– Ему пришлось срочно уехать, чтобы принять роды у ламы.
– У Люси?
– Да, по-моему, ее называли именно так.
Сестра Мэри понимающе кивнула.
– И он оставил тебя в одиночестве?
– Я предлагала помощь, но они со Скай решили, что смогут обойтись и без меня.
– Как Коул воспринял внезапно свалившуюся известность?
Лина невинно посмотрела на монахиню, словно не понимая, о чем идет речь.
– Самый сексуальный холостяк Пенсильвании, – подсказала сестра Мэри. – В городе ходят слухи, что номинировала его именно ты.
– Я? Ну…
Интересно, грешно ли врать монашке, если ты не принадлежишь к католической церкви? Наверное, да. Пора сменить тему разговора. Срочно.
– Я… я как раз собиралась вернуть вам блюдо с крышкой.
– Когда-нибудь занесешь в благотворительный магазин.
– Хорошо. Именно так я и собиралась поступить.
Пауза, пауза, пауза… неловкое, до бесконечности затянувшееся молчание.
– А… а вы знаете, что Барт Чамли – ну, тот самый человек, которому принадлежит парк «Ридженси», – долгие годы работал клоуном?
Блестяще. Интересно, каким образом этот факт соотносится с действительностью?
Сестра Мэри не выказала признаков недовольства и даже не дала понять, что Лина ведет себя несколько странно. Вместо этого она спокойно кивнула:
– Да, вообще-то я об этом слышала. Вернувшись в город, он время от времени навещает в больнице детей. Им очень нравится, когда Барт надевает клоунский костюм и смешно гримируется. А что сделала для людей ты с тех пор, как приехала в Рок-Крик? Разумеется, помимо того, что успела прославить моего племянника как самого сексуального холостяка?
– Я не сказала, что сделала это.
– Но и не опровергла.
Монашка оказалась тверда как кремень. От нее ничего не утаишь и не скроешь.
– Барт очень хочет сделать Рок-Крик красивым городом, похожим на Сиринити-Фоллз.
– И зачем ему это понадобилось?
– Сиринити-Фоллз назван одним из лучших малых городов Америки.
– Им железной рукой правит мэр, которому небезразлична даже высота травы на газонах жителей.
– Зато здесь добрая половина домов вообще не может похвастаться травкой перед крыльцом.
– И что же дальше?
– Вы беретесь утверждать, что Рок-Крик не имеет проблем?
– Я берусь утверждать, что их невозможно решить с помощью косметических средств.
– Почему же? Губная помада, тени для век и немного хорошей туши на ресницах способны чудодейственным образом повлиять на уверенность девушки.
Стоп! Разве монашки пользуются помадой? Или тенями?
– Уверенность рождается в душе.
– Не всегда. Порой ее приходится изображать.
– Так, значит, ты этим занимаешься? Изображаешь уверенность в себе?
– А разве не все это делают? – возразила Лина.
– Нет. Далеко не все. – Лицо сестры Мэри стало печальным. Или было бы точнее назвать это выражение жалостью? Мысль испугала. Неужели все настолько плохо? Неужели ее жизнь так убога, что вызывает сожаление даже у монашки?
– Пожалуй, пойду, – заторопилась Лина. – Пора. А вы уж решайте, запирать дом или нет.
Выскакивая за порог, она напомнила себе, что здесь, в Рок-Крик, следует держать свои эмоции на замке. В ином случае последствия могут оказаться ужасными: недолго рассыпаться подобно тем вкусным ореховым печеньям, которых она умяла целую дюжину вчера вечером.
Их с Коулом ничто не объединяло.
Впрочем, кое-что все-таки объединяло. Вожделение. Сексуальная химия невероятной силы, равной которой ей еще не приходилось испытывать. Но больше ровным счетом ничего. Жизненные цели были не просто разными, а противоположными. Коул хотел остаться в Рок-Крик. Лина рвалась уехать. Он с легкостью покорял женские сердца и в то же время боялся ответственности. Ее сердце безжалостно и грубо растоптали несколько месяцев назад.
Лина пришла к единственно верному выводу: необходимо строго соблюдать безопасную дистанцию с Коулом.
– Ах, правда, лучше ее нет никого на свете? – Энджел с восторгом рассматривала только что родившееся пушистое создание. Маленькая лама безмятежно сосала материнское вымя.
– А как же в таком случае твоя внучка? – поддразнил Коул.
– Дочка Джулии тоже симпатичная. Люси, ты просто молодец, – продолжала ворковать Энджел. – И ты тоже молодец, Коул. Отлично справился!
– Спасибо. Вся тяжелая работа досталась Люси.
– Женская доля, – философски заключила Энджел.
– И как же ты назовешь малышку?
– Энья. А если бы родился мальчик, то назвала бы Боб Дилан.
– Хорошо, что девочка.
– Неужели не любишь Боба Дилана?
– Ярый поклонник стиля кантри. Пит Сигер, группа «Раскал Флэтс» и все такое. Знаешь?
– Нет, этого Я не слышала, но не берусь судить чужой вкус в музыке, – многозначительно произнесла Энджел. – Равно как и в других областях. Несмотря на то что не пренебрегаю слухами, которые касаются непосредственно меня.
– О чем ты?
– Не о чем, а о ком. О Лине Райли, твоей новой сотруднице. У нее очень угнетенная чакра. Цвета интенсивные, но границы размытые, неопределенные. Знаю, что ты не сторонник изучения чакр, но все же считаю необходимым предупредить. Эта особа способна разбить тебе сердце.
– Неужели я настолько похож на парня с хрупким сердцем?
– До сих пор несчастье обходило тебя стороной, но ведь удача может и отвернуться.
– Удача здесь ни при чем.
– Что ты имеешь в виду? Хочешь сказать, что намеренно не открываешься навстречу отношениям?
Коул слегка поежился.
– Послушай. Ты любишь рассуждать о всякой ерунде, а я – не очень.
– Это вовсе не ерунда, – строго поправила Энджел, – а основной элемент мироздания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29