Я до предела натянула ремень безопасности и заорала благим матом, призывая на помощь пресвятую Богородицу.
– Знаешь, Энни, у нас на планете Земля есть маленькая традиция: красный свет означает стоп.
Визжа тормозами, мы въехали на Слоун-сквер, по дороге подрезав колонну грузовиков с молодыми десантниками.
У VIP-флориста мне преподнесли розу. Фиолетового цвета. Там же была записка, предписывающая проследовать в продуктовый отдел универмага «Селфриджес».
Мы обогнули Гайд-парк на такой головокружительной скорости, что машину выбросило на встречную полосу. Анушка взглянула на мое посеревшее от страха лицо.
– Все в порядке, куколка. Я всегда мчусь окольными путями, чтобы не попадаться тем, кто плохо водит.
– Ну хорошо, тогда все в порядке.
В «Селфриджес» меня ожидали девятнадцать ванночек с мороженым «Хааген-Дац», на каждой из которых было указано мое имя.
– Я просто умираю, куколка, – с возбуждением простонала Анушка. – Кто этот парень?
На этот раз в сопроводительной записке содержалась просьба заглянуть в третий ящик моего рабочего стола.
Мы отправились с Анушкой в Институт современного искусства, при этом каждые две секунды я вопила «Притормози!», на что она неизменно отвечала, что не превышает скорости, а едет так быстро, чтобы камеры, фиксирующие превышение скорости, не смогли бы ее заснять… Наконец нас остановил полицейский.
Анушка опустила стекло своего спортивного «мерседеса» и взмахнула ресницами, словно бабочка крыльями.
– Да?
– Вы ехали со скоростью восемьдесят миль в час в зоне, где действует ограничение до тридцати, – информировал ее полицейский.
– Но я ехала не больше семидесяти пяти. Наверное, был попутный ветер.
– И проехали на красный свет, когда я вас преследовал. Я вынужден попросить вас проследовать со мной в участок.
– А когда я останавливалась на зеленый свет? Разве это не считается?.. Кстати, вы любите мороженое?
Не в силах совладать с любопытством, я оставила Анушку и спустилась в метро. Что оказалось самым правильным поступком, потому что, выйдя на станции «Чаринг-кросс», я увидела на рекламном щите, где обычно красовались увещевания о безопасном сексе, афишу с хулигански улыбающимся лицом Закери. И слоганом, который гласил: «Будь моей богиней любви». В животе у меня закружил эскадрон бабочек.
В третьем ящике моего рабочего стола лежал конверт. Сгорая от нетерпения, я разорвала его. Внутри был автограф Томаса Пинчона. И номер телефона.
Весь день я разбиралась с маточными кольцами из меда и смолы. Стараясь убедить себя, что вовсе не сгораю от желания его видеть и не беспокоюсь. О нет. «Сгорать» – это точно неподходящее слово. Скорее, я ощущала, что сижу попой на самой поверхности солнца.
Кейт заговорила со мной возле бара.
– Ты все еще думаешь о нем, правда ведь?
– Нет.
– Врунья.
– Хорошо. Думаю. Но, боже мой, разве ты никогда не развлекала себя мыслями о бурном, изощренном, экстремальном сексе?
– Да, конечно.
– Нет. Я имею в виду с мужчиной.
– Бла-бла-бла. Но ты же не думаешь всерьез о том, чтобы увидеться с этим… мальчиком снова, а?
– Нет. Наши пути никогда не пересекутся. У нас совершенно разный образ жизни.
– Ты серьезно?
– Конечно серьезно. Я просто скажу тебе одну вещь: он называет свой пенис «любовным копьем».
Кейт засмеялась.
– Лучше молчи.
– Я никогда-никогда не захочу с ним увидеться, понятно?
* * *
Конечно, можно гордо пройти мимо двери, за которой таятся неизведанные возможности, даже не постучавшись в нее. Но кто сказал, что нельзя на секунду заглянуть туда через малюсенькую щелочку…
11
Сладкая жизнь ручных животных
Тук-тук. Кто там? Дверь открылась: неизведанная возможность. На следующий же день, во вторник, Джулиан объявил, что на две недели уезжает в Прагу на тренинг с другими юристами-башковитостями.
На самом деле Закери открыл дверь еще до того, как неизведанная возможность постучалась в нее. В среду, заправляя машину, я увидела рэп-бога через дорогу от пагоды из манговых деревьев у автозаправки «Теско». В четверг, по удивительному стечению обстоятельств, он материализовался в секции бюстгальтеров в магазине «Маркс и Спенсер». Довольно часто посещаемое мужчинами место, не правда ли? В пятницу он, вероятно, должен был проверить состояние шейки матки. Ожидая приема у гинеколога, я мирно читала журнал «Хелло», когда, подняв глаза, увидела, что Зак стоит перед моим носом в потертых ботинках рабочего, с ковбойским ремнем и бакенбардами – такими острыми, что ими можно было выбрить даже подмышки Кейт. Закери всегда производит впечатление человека, который родился именно в том, что на нем сегодня надето.
– Ты что, не можешь, появляясь на публике, хоть раз одеться так, чтобы выглядеть чуть-чуть как все? Тебе обязательно всегда выглядеть сенсационно? Это твоя обязанность?
– Ты м'е так и не позвонила. – Он улыбнулся, пытаясь сгладить неуместность своего появления, и на щеках у него появились ямочки.
– Это потому, что я не хочу тебя видеть, – сказала я, задержавшись взглядом на контуре его очаровательной задницы.
Он опять улыбнулся – просто улыбнулся, теплой, роскошной улыбкой, на фоне которой все другие улыбки безнадежно тускнели.
* * *
Часто перед приходом прислуги некоторые домохозяйки занимаются уборкой, вот и я решила перед тем, как худеть основательно, похудеть хоть немного.
К тому же я подумала, что упражнения поубавят мой любовный пыл. Спортзал при Молодежной христианской организации в Центральном Лондоне – настоящий рай для тренировок. Все мужчины там – голубые. Поэтому необязательно каждый раз делать эпиляцию, к тому же поблизости нет конкуренток, которые бы напяливали обтягивающее спортивное трико гармонирующих цветов… по крайней мере среди девушек. Вы входите в здание со стороны Грейт-Рассел-стрит, идете по такой наклонной дорожке и оказываетесь словно на подземном океанском лайнере. Перед вами распахивает гигантскую пасть ярко освещенный зал, гудящий от криков играющих в баскетбол и сквош. Выложенный плиткой, голубой грот бассейна расстилается вдоль стеклянной стены кафетерия.
Я прижалась носом к запотевшему стеклу, рассматривая дорожки бассейна в поисках лимонно-зеленой шапочки Кейт… Сердце на секунду остановилось, когда я вдруг увидела Закери Феникса Берна.
В воде он сливался с черными плавками «Спидо» и выглядел как обнаженный Давид Микеланджело, только без голубиного дерьма на голове. Я подумала о том, что Джулиан ненавидит плавание. «Меня не интересуют занятия, во время которых большую часть времени надо не дышать», – говорит он. А Закери изгибался в воде так мягко, так грациозно.
Я решила отказаться от бассейна и пойти на групповые занятия. Я прыгала, задыхаясь, словно астматичка, и тут он материализовался словно по мановению волшебной палочки, свободно отжимаясь от скамейки. Танец живота, дзюдо для начинающих, аэробика – неважно, какие занятия я посещала, он тут же магическим образом объявлялся поблизости во всей своей сексуальности, готовый к наступлению.
– Почему, как я ни приду в спортзал, ты всегда тут как тут? – решила я наконец заметить его присутствие; мой голос был пропитан сарказмом. – Ты что, живешь здесь, что ли?
О нет. Вот опять. Этот взгляд. Прядь черных волос спадала на один глаз, делая его похожим на пирата. Благодаря своему уличному виду, он резко выделялся на фоне остальных. В нем действительно было что-то опасное и жутко интригующее.
Обычно при одной мысли о пробежках меня прошибает пот, но, поскольку в спортзале меня неотступно преследовал Закери, я с большой неохотой перешла на пробежки по Гайд-парку после работы. Учащенно дыша, я бежала мимо Кенсингтонского дворца, огибала Круглый пруд, тащила свои изношенные кости вдоль Роттен-роу до Уголка ораторов. Однажды вечером в полуразобранном состоянии я лежала на траве у озера Серпентайн, моля о смерти, и тогда хляби небесные разверзлись и на землю обрушился дождь. Проклиная все на свете, я заползла под дерево. На этот раз появление Закери вызвало во мне радость.
– Надеюсь, ты на машине?
– Не-а. – Он присел на корточки возле меня.
– А как ты сюда добрался?
– Автостопом.
– Автостопом?!
– Да, ну, знаешь, это то же самое, что идти, только сидя.
Сумничал.
– Я выложил такую кучу бабок за тот чертов автограф, что теперь даже не могу позволить себе метро. Пришлось вычислить этого парня Пинчона через Интернет. Знаешь, в государственной базе данных, там, где водительские права, свидетельства о рождении. Господи. Почему ты не читаешь комиксы, как все нормальные люди?
Я выхватила у него сигарету. Вот так я забочусь о собственном здоровье.
– Как продвигается дело? – начала я светскую беседу.
– Какие-то сукины дети под названием «Комиссия по стандартам радиовещания», мать их в задницу, говорят, что у меня слишком грубые песни, чтобы крутить их в эфире.
– Вот нахалы-твари, – беспечно трепалась я. – Так скажи мне, ты из тех исполнителей, которых критики обливают дерьмом, или… Ну какую музыку ты все-таки играешь?
– Есть только два вида музыки: хорошая и плохая. Если я не поднимусь на рэпе дома в Америке, то перейду на ретро-рок с элементами соула.
– А что твоя мама думает о непристойных текстах, которые ты сочиняешь? – спросила я, стараясь отойти от рок-н-ролльного эсперанто.
– Мама умерла, когда мне было десять. От передозировки.
Мой интерес к нему возрос в миллион раз. Но я не собиралась говорить, как мне его жаль.
– Так вот откуда твоя целеустремленность?
– Не-а… Но это помогает мне: легче добиваться женщин. – Он широко и дерзко улыбнулся. Когда он так улыбается, впору надевать солнцезащитные очки. – Они сразу жалеют меня, понима'шь?
Я с недоверием покачала головой.
– Трудности укрепляют характер, – сдержанно сказала я, поджав губы. – Но для начала характер нужно иметь.
– Моя семья выучила меня всему, чт' я умею. Я видел, как бабушка воровала для меня сласти. Папаша быстро дал деру. Так что я вырос, чтоб' бороться, воровать и выживать, ничего общего с уютным семейным уголком. – Он закурил косяк.
Я посмотрела на серые облака, напоминающие разбухший кочан цветной капусты. Внезапно нас залило бледным солнечным светом, словно в небе прорезали дырку. Душный жаркий воздух поднимался от земли, источая особый едкий запах.
– А ты? – Он предложил косяк мне.
Обычно я не курю траву. Она низводит мой сарказм до тупости. К тому же Джулиану это не нравится. Я взяла косяк, сама себе удивляясь, но еще удивительнее было, что я стала отвечать на его вопрос.
– Я ненавидела своих родителей. Бросила школу. Своим ходом путешествовала по Азии. Поднабралась опыта.
– Ты бросила школу? Отчего же ты го'оришь, как высший класс? Ты самая настоящая леди. Зна'шь, я не могу себе представить, как ты какаешь. Наверно, твои какашки – такие малюсенькие, изящные колбаски.
Да, этот мужчина – поэт! Я засмеялась вопреки себе.
– Потом, получив грант, поступила в школу искусств, – объясняла я. Хотя на самом деле меня облагородил Джулиан.
– Вот я тоже хочу так. Поднабраться опыта. И, к'нечно, выступить в зале «Мэдисон-Сквер-Гарден» в Нью-Йорке.
Горизонт лихорадило. Пурпурные полосы исцарапали небо. Башня «Телекома» высилась за рядами деревьев, как декоративная палочка в экзотическом коктейле.
– Понимаешь, именно поэтому ты мне и нравишься. Ты знаешь все эти умные слова, и ты одна из самых сладких женщин, которым я имел удовольствие лизать в своей жизни.
Я задержала дыхание. Если бы мы сидели где-то в помещении, сработала бы пожарная сигнализация.
– Послушай, Закери, мне все это очень льстит. Но между нами ничего никогда не получится. Мы слишком разные. Понимаешь, ты американец. У тебя даже зубы само совершенство. А у меня есть пломбы. Вот, смотри. – Я открыла рот и повернулась к нему. – Целых пять.
– А по-мо'му, ты чертовски х'рошо выглядишь.
– И еще одна вещь. Американцы такие вежливые. Ну а я старая крикливая перечница, вечно ругаюсь.
– Старая?
– Вот видишь. Ты даже не понимаешь, что я говорю.
– Я хочу трахнуть тебя. Эт' тебе понятно?
Сигарета выскользнула у меня из рук.
Вечерний воздух был таинственным и шелковистым. Казалось, возможно все. Наши бедра заговорщически прижимались друг к другу.
– Но это просто невозможно. Я люблю Джулиана. Я не могу больше с тобой видеться, – сказала я, прилепившись к нему, словно мы оба были обмазаны суперклеем. Вздыхая, я уткнулась разгоряченным лицом в его горячую шею.
Я говорила рассудительно и благоразумно: «Ты едва достиг половой зрелости, а мне пора на пенсию. У тебя есть поклонницы, а я почти замужем». Но мои гормоны предавали меня. Возможно, потому, что на мне уже не было ничего, кроме кроссовок «Адидас».
* * *
– Ты с ним переспала, ведь да? – жестко спросила Кейт, когда я вернулась в офис принять душ и сменить одежду. Она всегда работала допоздна.
– Откуда ты знаешь?
– Да потому, что у тебя в голове пол-Гайд-парка. Может, это ключик к разгадке, ты, королева красоты?!
– Разве секс не самая прекрасная вещь на свете?
Кейт просверлила меня взглядом поверх очков.
– А ты пробовала прыжки с парашютом?
– Только не говори Анушке, ладно? Я не хочу, чтобы об этом прознали все.
– Хорошо.
* * *
– Он засадил ей, – объявила Кейт полчаса спустя, как только Анушка заглянула в офис, чтобы вернуть мороженое, которое полицейский не взял.
– Не может быть! И как это было? А ты расскажешь Джулиану?
– Конечно нет. Послушай, мне нужно было это проделать, чтобы избавиться от него. Понятно?
Теперь я исцелилась. Я больше никогда-никогда его не увижу.
– Хорошо, – сказала Кейт.
– Хорошо, – добавила Анушка.
– Да, – повторила я.
– Ну, – сказала Кейт после короткой паузы. – Так когда ты увидишь его в следующий раз?
– Как только мы закончим этот разговор, – ответила я.
* * *
Той ночью мы занимались любовью в одном из обветшалых мотелей в Кингз-Кросс.
– Можно мы снова увидимся? – спрашивал он.
– Нет. Определенно нет.
– Тогда можно я просто доведу тебя до оргазма?
– А… да.
* * *
На следующий день мы вцепились друг в друга в сауне, словно утопающие за соломинку.
– Ты знаешь, сколько длится просто физическое влечение?
– Хм… не знаю. Пять-шесть часов.
– Тогда нужно поторапливаться.
И, растворяясь в соленых, слепящих глаза поцелуях, мы захлопнули дверь.
* * *
В течение следующей недели мы занимались сексом во всех мыслимых и немыслимых местах и позициях. Только подопытные кролики трахались больше, чем мы. У нас был секс по телефону – только в этот момент мы находились в одной телефонной будке. Мы трахались под музыку, сидя на заднем ряду стадиона Уэмбли. Я стала мечтой агента ФБР, потому что все мое тело было в отпечатках пальцев.
Руки Закери открывали мне части моего тела, о существовании которых я и не подозревала. Целая эрогенная топография, цепи еще не покоренных вершин. В наших лихорадочных объятиях-схватках – смятые простыни, шкафы в подсобных помещениях, капоты машин (у меня на спине еще много дней красовалась эмблема «BMW») – мы потеряли счет времени. Утро, день, полночь… все превратилось в одни сутки. Наш мир заканчивался кончиками пальцев наших переплетенных ног.
С неохотой возвращаясь к нормальной жизни, я чувствовала, что нетвердо стою на ногах, теряю всякую ориентацию, словно аквалангист, покинувший просторы подводного океанического мира. Все казалось серым и лишенным жизни. Воздух был липким. Я скучала по чистейшему кислороду страсти.
– Так, Бек, ты готова закрутить со мной роман? – спросил Закери на седьмой день. Можно было и не спрашивать.
У меня были стабильные отношения. Мой без пяти минут муж интеллигентен, с изысканными манерами, благоразумен и не лишен сострадания. А этот панк, рэп-звезда, принадлежал к низшим из низших. Его волосы всегда спутаны, неряшливые футболки разорваны. От него за десять метров несет виски «Джонни Уокер», и он никогда не читал Томаса Пинчона. И я ответила ему: «Да, черт возьми!»
12
– Сколько нужно рок-звезд, чтобы ввернуть лампочку?
– Одна. Рок-звезда ввернет что угодно
– Любовная связь? – Лицо у Кейт вытянулось, словно я ей только что сообщила, что у меня последняя стадия рака. – Но ты же сказала, что перетрахалась и теперь он выйдет из твоей системы кровообращения?
– Да это всего лишь романчик. Я знаю дорогу обратно, понимаешь? Может, когда все это перегорит, я наконец смогу остепениться?
Кейт нырнула на дорожку для быстрого плавания, и черные тени на дне бассейна передернулись. Большая часть Австралии, кажется, находится на открытом воздухе, поэтому Кейт, эта завзятая спортсменка, насильно таскала нас в бассейн. На мой взгляд, если бы Бог считал, что мы должны обитать в воде, Он одарил бы нас водонепроницаемыми сигаретами.
– Но он такой молодой, – давила она своей жесткой критикой, снова вынырнув на поверхность. – Интересно, что ты с ним будешь делать?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33