Дакс тоже встал. Высокая привлекательная молодая женщина подходила к ним в сопровождении официанта. Сидевшие за соседними столиками люди смотрели ей вслед и перешептывались.
Марсель склонился над протянутой рукой, лаская ее губами.
— Ты, конечно, знакома с Даксом?
— Конечно.
На него смотрели темные улыбающиеся глаза. Она протянула ему руку. Дакс наклонился для поцелуя. Пальцы ее были холодны, как лед.
— Мадам Фаркас.
— Как прошел спектакль?
Усаживаясь, Даня смотрела на Марселя. Сделав усталый жест рукой, ответила:
— Как обычно, я была великолепна. Но этот тенор! Сходя со сцены, я сказала Бингу: «Никогда». Либо он, либо я.
В центре большого зала наигрывал оркестр. Площадка для танцев была переполнена, в воздухе стоял табачный дым, с которым даже кондиционеры не могли справиться. Дакс сидел за столиком один, курил и смотрел на танцующих Даню и Марселя.
Высокая стройная блондинка, направлявшаяся к своему столику, неожиданно остановилась рядом. Дакс поднял голову и тут же с радостной улыбкой вскочил.
— Сью-Энн!
— Ты, Дакс? С чего это вдруг ты напялил на себя мундир?
— Меня призвали, — улыбнулся он.
— Ты один здесь?
— Нет. Вон Марсель Кэмпион и Даня Фаркас. Повернув голову в сторону танцующих, Сью-Энн цепким взглядом отыскала спутников Дакса.
— И все-таки ты один, — с убежденностью сказала она. — Я составлю тебе компанию.
— А как же твой кавалер?
— Ничтожество, просто тоска какая-то. Это один из юристов отца. Но у меня не было выбора.
Заметив ее призывный жест, мужчина приблизился.
— Да, мисс Дэйли?
— Я встретила старого друга, — властным голосом проговорила Сью-Энн, — надеюсь, вы не будете против, если я посижу с ним?
— Никоим образом, — торопливо ответил мужчина, пожалуй, слишком торопливо. — И позвольте в таком случае пожелать вам приятно провести время.
Дакс немного подвинулся, освобождая на диванчике место для Сью-Энн, и когда она уселась, официант принес еще один бокал для шампанского, который тут же был наполнен. Сью-Энн окинула Дакса одобрительным взглядом.
— Армейская форма тебе к лицу. И все эти эмблемы так красивы. Раньше я этого не замечала. Дакс рассмеялся.
— Мой президент решил, что в военное время военная форма придает человеку более солидный вид.
— Ты очень солиден. А кстати, кто ты — генерал или что-нибудь в этом роде?
— Нет, всего лишь обыкновенный полковник. Генерал у нас в армии только один — сам президент.
— А твоя жена? Она вместе с тобой?
— Нет, у нее слишком много дел дома. Президент, ее отец, решил, что будет лучше, если она останется. Как твой новый муж?
— Глупенький мальчишка, — пожала плечами Сью-Энн. — Мы развелись месяц назад. Не очень-то мне везет с мужьями. Интересно, как это так вышло, что ты никогда не хотел жениться на мне?
— А ты никогда не спрашивала меня, — рассмеялся Дакс.
— Только поэтому?
— Да. Видишь ли, у меня есть один маленький секрет — я очень застенчив.
— А я — дурочка. Мне так хотелось, чтобы ты на мне женился. Но больше я этой ошибки не повторю. В следующий раз обязательно спрошу тебя.
— Откуда ты знаешь, что будет в следующий раз?
— Я знаю тебя и знаю женщин. Два раза я уже почти кончила только потому, что мы сидим рядом и тремся коленями. Если твоя жена позволяет тебе разъезжать по свету одному, пусть даже и по приказу отца, значит, следующий раз будет непременно.
— Ты ошибаешься. — Дакс широко улыбнулся.
— Нет. Я могу подождать. Следующим моим мужем будешь ты. — Лицо Сью-Энн стало вдруг озорным. — Теперь, когда мы уже все выяснили и формально можем считаться помолвленными, нам нужно смыться отсюда куда-нибудь и срочно заняться любовью.
Через голову Марселя Даня видела, как к столику, за которым сидел Дакс, подошла Сью-Энн и уселась рядом. Ее охватило негодование, но вовсе не Даксом она возмущалась. Дакс в общем-то не очень привлекал ее: уж слишком положителен, сексуален и самоуверен с женщинами. Нет. Даню возмущала Сью-Энн.
Блондинка, глаза голубые, кожа светлая. Вульгарная чувственность в соединении с сознанием важности собственной персоны. Таких девочек Даня насмотрелась еще в школе, их и сейчас было немало вокруг нее. Им никогда в жизни и пальцем не приходилось пошевелить ради того, чтобы получить то, на что у Дани уходили годы отчаянной борьбы.
Даня же всегда была довольно смуглой — греческая девочка, высокого роста, говорившая с акцентом, явно не первая красавица да еще с несколько странным цветом лица. А они — богини, золотоволосые феи, те, от которых мальчишки всегда без ума. Но позже, когда ей было около двенадцати, с ней что-то случилось.
У нее начались регулы, а необычно звучащий голос набирал какую-то пугающую глубину и звучность. Он рвался из горла и торжественно покрывал суетный гомон, царивший в классе. Однажды сидевшая на кафедре учительница оборвала пение, уставившись стеклами очков на учеников.
— Кто это?
Испуганная Даня сжалась в комок.
— Кто это? — вновь раздался строгий голос.
Кое-кто из одноклассников обернулся, в упор глядя на Даню, прятаться дальше не имело смысла. Она встала.
Учительница в недоумении уставилась на нескладную девочку — что за чудо с ней приключилось?
— Придешь ко мне после занятий вместе с мамой.
Вот с этого все и началось. Годы борьбы. Занятия и занятия, до полного самоотречения. К семнадцати годам Даня смирилась с мыслью, что никто и никогда не назовет ее красивой. Однако упражнения по вокалу развили ее грудь, а серьезная музыка помогала формировать душу. Мало-помалу ее внутренний мир начал проявляться в манере одеваться, накладывать косметику. Даня научилась акцентировать внимание окружающих на самой выигрышной черте своей внешности — глазах, больших и темных. Чтобы казаться ниже, она опустила челку почти до бровей, умело положенный грим скрадывал излишне высокие и выдающиеся скулы, а бледных тонов губная помада делала более изящными очертания рта.
Поначалу в ее жизни было много мужчин, так как было ясно, что у ее матери не хватит денег, чтобы оплатить полностью музыкальное образование дочери. Но никто из них не тронул ее сердца. Подминая ее под себя, они бились в корчах, выделывали что-то несуразное, но Дане казалось, что это происходит не с ней, а с кем-то другим, далеким. Мужчины оставляли ей деньги и навсегда исчезали из ее жизни. Потом появился один, и то, что он оказался на тридцать лет старше, ровным счетом ничего не значило. В свои пятьдесят пять лет он был достаточно состоятелен для того, чтобы помочь ей завершить образование. И у него были хорошие связи, что еще важнее. Когда они сыграли свадьбу, ей было двадцать.
Даня была с ним по-своему честной. Между ними не было ничего общего, кроме музыки. Ничто не отвлекало ее от карьеры. Ослепленный ее талантом, он безропотно пожертвовал последней, по-видимому, возможностью ощутить себя настоящим мужчиной, и ни разу в течение десяти лет их супружеской жизни они не легли в постель вместе.
У нее были друзья, и ему это было известно. Например, тот тенор, благодаря которому она получила партию Кармен в Ла Скала, тот знаменитый композитор и дирижер, пригласивший ее в Метрополитен-Опера в Нью-Йорке. Теперь, когда Дане было уже тридцать, она не нуждалась ни в ком, в том числе и в своем муже. Но его даже это устраивало. Ему было достаточно того, что она носит его имя, — это позволяло купаться в лучах ее славы.
Однако впоследствии Дане захотелось перемен. Как-то ей показалось, что ее замечательный голос начинает стареть, и ее охватил страх: талант уйдет без остатка, и всю оставшуюся жизнь ей придется грустно сидеть у очага рядом с состарившимся нелюбимым мужем.
Тогда-то они и встретились с Марселем. В Марселе, добившемся положения и богатства собственными руками, Даня увидела как бы саму себя — те же помыслы, те же желания. И неважно, что он был женат и от брака остались дети, — она артистка, она выше этого. Важным было то, что он, как и все, оказался во власти ее таланта: огонь и страсть, которые бушевали в ней на сцене, он по ошибке приписал природным свойствам ее натуры.
Она терпеливо ждала. Как и предполагалось, Марсель получил развод, и тут все пошло наперекосяк. Он так и не попросил Даню развестись с мужем и выйти замуж за него. Похоже было, что ему вполне хватало сложившихся между ними отношений. Поразмыслив, Даня поняла, что Марселю сейчас нелегко, что перед ним множество проблем, которые требуют своего решения, и она настроила себя на бдительную долгую осаду. У нее не было и тени сомнения в том, что рано или поздно они поженятся. В любом случае она ничего не потеряет — ведь в запасе у нее оставался законный муж.
Посматривая через голову Марселя, она видела, как Дакс и Сью-Энн болтают и смеются. Внезапно она почувствовала утомление от однообразных движений своего партнера. Легонько похлопав его по плечу, она сказала:
— Пойдем посидим. Я устала.
— Очень жаль, — извинился Дакс, — но мне уже пора. Рано утром я лечу в Бостон.
— Но ведь сейчас всего три часа, — попытался было протестовать Марсель.
— Знаю, но я договаривался о встрече с Джеймсом Хэдли.
— А я устала, — вдруг подала голос Даня. — У меня сегодня получился такой длинный день. Пойдем и мы, Марсель.
Однако Марселем овладело упрямство.
— Нет, я хочу остаться.
Даня бросила на него короткий взгляд. Ей-то было ясно, что это не что иное, как приступ самоутверждения. Что ж, в этой игре они вполне могли помериться силами.
— Тогда оставайся, — сказала она поднимаясь. — Не рухнет же мир от того, что у тебя бессонница.
— Мне тоже нужно уходить, — произнесла Сью-Энн. Марсель обвел их всех взглядом полуприкрытых затуманенных глаз.
— Ладно, — неожиданно мягко согласился он. — Возьмите мой лимузин. Только скажите шоферу, чтобы он потом вернулся сюда.
Дакс устроился на заднем сиденье между двумя женщинами. Обернувшись, водитель посмотрел на них вопросительно.
— Подвезите сначала меня, — обратился к нему Дакс, — консульство здесь неподалеку.
Шофер кивнул и поднял отделявшее его от пассажиров стекло.
— Вы не против? — поинтересовался Дакс у своих спутниц.
Обе покачали головами.
Он полез в карман за сигаретами и тут же почувствовал, как справа в него вцепилась Даня, а слева — Сью-Энн. Улыбнувшись в темноте, Дакс запустил руки женщинам под платья. Сью-Энн уже исходила любовной влагой, у Дани же плоть была сухой и горячей, шелковистые волосы щекотали ему пальцы. Почти одновременно женщины коснулись его брюк, вставших бугром. И друг друга.
В изумлении они уставились на него. Дакс был в полной боевой готовности. Соперницы обменялись взглядами.
Не выдержав, Дакс громко расхохотался. Выпростав руки, он возложил их на головы Дани и Сью-Энн и серьезно, как Папа, молвил:
— Благословляю вас, дети мои!
2
Джеймс Хэдли откинулся на спинку кресла.
— Ты уже говорил с Джереми об этом? Дакс кивнул.
— Он обещал мне сделать все, что в его силах. И ту т же заметил, что ты можешь сделать гораздо больше. Поэтому-то я и пришел к тебе.
Хэдли посмотрел за окно, где шел дождь, затем перевел взгляд на Дакса.
— Может, что-нибудь и получится. — Он резким движением подался вперед. — Он сказал тебе, что решил уйти из политики?
— Нет. — Дакс был озадачен. — Про это он не сказал ни слова.
— Тем не менее это так. Он не хочет больше быть одним из тех политиков, которыми становятся в зависимости от итогов выборов. Теперь его больше привлекает перспектива работы в Госдепартаменте. Предвыборные курбеты и суета ему не по вкусу.
— Но это, конечно, не единственная причина? Хэдли грустно усмехнулся.
— Нет, Джереми решил все-таки жениться на той немке. А он прекрасно знает, что выборщики никогда не отдают свои голоса конгрессмену, у которого жена — иностранка да к тому же еще разведенная. Это в католическом-то Бостоне! Никогда!
На это Дакс ничего не ответил, и после минутной паузы Хэдли продолжил:
— Джереми обещал свою поддержку Джеку Кеннеди. Кеннеди войдет в Сенат в пятьдесят втором, в пятьдесят шестом начнет борьбу за пост вице-президента, а в президентское кресло он рассчитывает сесть в шестидесятом. Джереми сказал, что все это время он будет рядом с ним.
Чувство жалости к старику охватило Дакса. Горькую же пилюлю придется ему проглотить. Ведь это была дорога, которую он уготовил своему сыну. А теперь по ней будет шагать другой.
— Так вот что он имел в виду, когда говорил, что ты сможешь помочь мне. Ты знаком с семьей Кеннеди?
Хэдли кивнул.
— В Палм-Бич у них поместье, совсем рядом с нашим. Большая семья.
Дакс невольно улыбнулся — у самого Хэдли семейство тоже было не из маленьких.
— Ты полагаешь, их это сможет заинтересовать?
— Думаю, да. Я не сомневаюсь, что Джереми поговорит с Джеком, а я посмотрю, что можно сделать с его отцом. Насколько я понимаю, они весьма заинтересованы в том, чтобы южноамериканские государства начали играть более активную роль в ООН.
Он вдруг решил переменить тему.
— Ты виделся с Марселем в Нью-Йорке?
— Вчера вечером вместе ужинали. — Дакс извлек из пачки сигарету. — Его призывают на военную службу, и он совершенно расстроен.
— Марсель просто дурак. Чего еще можно ожидать, если человек постоянно лезет на рожон? Людям это начинает надоедать. Я же советовал ему быть поскромнее, держаться подальше от ночных клубов, не попадать на первые страницы газет. Но он все пропускает мимо ушей.
— И что же ему теперь делать?
— Я не стал бы на его месте поднимать шума. Принимая в расчет возраст, его направят служить за какой-нибудь письменный стол. А потом можно будет потихоньку освободиться от дальнейшего прохождения службы. Но нет, Марсель и слышать об этом не захочет.
— И что тогда? Хэдли поднял голову.
— Если Марсель будет продолжать в том же духе, он сам уничтожит себя. В Штатах есть одна вещь, бороться с которой бессмысленно, это — общественное мнение. В глазах людей Марсель уже подорвал свой авторитет тем, что уклоняется от призыва.
Дакс поднялся.
— У тебя, должно быть, дел по горло. Не буду больше отнимать твое время.
Хэдли проводил его взглядом до двери.
— Дакс?
— Да?
— Ты странный человек, Дакс. Мы говорили только о делах, о Каролине ты не упомянул ни разу.
— А что я мог сказать? — Дакс пожал плечами. Глаза их встретились.
— Ты знаешь, что я люблю ее, по-своему, конечно, — произнес Хэдли.
— И я тоже любил ее, — спокойно ответил Дакс. — И тоже по-своему.
— Она создана не для тебя и уж явно не для меня. Дакс молчал.
— Ты видел ее или, может быть, что-нибудь слышал о ней?
Дакс покачал головой.
— Нет. Из всего, что я слышал, можно заключить, что она по-прежнему живет с отцом в Париже.
— Я тоже очень давно ее не видел. — В голосе Хэдли слышалась печаль. — Наверное, уже слишком поздно приносить извинения за то, что произошло?
Несколько мгновений Дакс молча вглядывался в него.
— Извиняться тебе не за что. Очень может быть, что нам обоим нужно просить у нее прощения.
С минуту Джеймс Хэдли смотрел на закрывшуюся дверь, а затем поднял телефонную трубку. Перспектива, подумал он. Все сущее — это лишь вопрос перспективы. Решение Джереми бросить политику, Марселя — во что бы то ни стало избежать службы в армии, даже то, что Дакс сейчас сказал о Каролине.
Размышления его были прерваны раздавшимся в трубке голосом секретарши.
— Слушаю вас, мистер Хэдли. Кому же он собирался звонить?
— Ах да, — громко сказал Джеймс вспомнив, — соедините-ка меня с Джо Кеннеди.
Когда Дакс приехал из аэропорта в свою квартиру, располагавшуюся в консульстве, он обнаружил там Сью-Энн и Даню. Брови его в удивлении поползли вверх.
— И что же вы здесь делаете вдвоем?
— Да вот пришли, чтобы забрать тебя на ужин, — ответила ему Сью-Энн.
— Ничего не выйдет, — ответил Дакс на ходу, направляясь к двери спальни. — Я никуда не пойду и рано лягу спать. Завтра мне лететь в Японию.
Сью-Энн улыбнулась.
— Тогда мы тоже останемся и поужинаем здесь. Уж не думаешь ли ты, что мы позволим тебе в одиночестве провести последнюю ночь перед тем, как отправиться на войну?
— У меня куча работы. Нужно подписать всякие бумаги и прочее...
— Ну так приступай же, — быстро ответила Сью-Энн, — а мы устроимся поудобнее и пошлем в ближайший ресторан за роскошным ужином.
Дакс строго посмотрел на нее.
— Что еще задумали твои слабенькие похотливые мозги?
— Предаться похоти, что же еще? — Сью-Энн изобразила на лице притворный ужас. — Ты знаешь, какое открытие я сделала прошлой ночью?
— Нет.
— Дане двадцать семь лет. Она перепробовала больше десятка мужчин и ни разу, слышишь, ни разу не испытала оргазма. По-твоему, это не трагедия?
— Зависит от того, как к этому подойти. — Дакс перевел взгляд на Даню. — А что по этому поводу думает она сама?
Даня спокойно выдержала его взгляд, на лице ее ровным счетом ничего не отразилось.
— А по-моему, это настоящая трагедия. Как только я об этом узнала, то сразу поняла, что нужно делать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85