Но вы должны помнить об ответственности. Когда учишь молодого птенца летать, нельзя позволять ему падать.
Доминик мгновенно понял, что индус имел в виду. – Я и не позволю ей упасть.
– В самом деле?
Взгляд Камаля, казалось, проникал в душу. У Доминика появилось тревожное ощущение. А вдруг индус догадался, что он не лорд Максвелл?..
Однако больше Камаль ничего не сказал. Опустил глаза, аккуратно убрал кучку сорняков.
С тяжелым сердцем Доминик вернулся к работе по пересаживанию капусты. Он лишь хотел помочь Мэриан вернуться в мир людей. Если она сможет снова войти в нормальную жизнь, его помощь будет ей не нужна. Но что, если она будет ожидать постоянного внимания со стороны мужа? Сможет ли Кайл дать ей это?
Он представил себе Кайла с Мэриан. Пальцы его крепко сжали тонкий стебелек. Да может ли кто-нибудь – хоть один мужчина – не захотеть уделять Мэриан как можно больше внимания!
Глава 19
Индия… Мэриан сидела на подоконнике своей темной спальни, обхватив колени руками, и медленно покачивалась. Появление Йены вызвало целую бурю воспоминаний. Словно из чьей-то чужой жизни. Многие годы она запрещала себе думать об Индии, которая возвращалась к ней только в ночных кошмарах.
Но теперь яркие краски и запахи той страны грозили поглотить ее целиком. Первые месяцы казались ей захватывающим приключением. Экзотические растения и животные… Люди, так непохожие на тех, что остались в Уорфилде… Друзей у нее там почти не было до тех пор, пока она не встретила Иену. Несмотря на различия, они сразу почувствовали какое-то необъяснимое родство, как будто каждая из девочек наконец нашла сестру, о которой давно мечтала. Пожалуй, тот месяц в Камбее можно назвать самым счастливым в ее жизни. Новые впечатления, родители рядом, замечательная подруга.
Потом они уехали из военного городка – когда это произошло?.. она уже не могла вспомнить, – и счастливый мир рухнул. Жестокость, скрывавшаяся за красотами Индии, взорвалась разрушениями и смертью. Она выжила только потому, что ушла… спаслась среди прохладных зеленых холмов родного гнезда.
Уорфилд стал для нее большей реальностью, чем безумие, царившее вокруг. Тот день, когда дядя привез ее домой, стал лучшим днем в ее жизни. Ее земля стала единственной опорой, надежнейшей вещью во всем мире. Ей больше ничто и никто не нужен.
Вернее, не был нужен, пока не появился Ренбурн, со своим внимательным испытующим взглядом и опасным обаянием. А теперь явилась Йена и еще сильнее всколыхнула мирные воды ее существования. Пока Мэриан рисовала менди на ее руках, старая подруга срывающимся голосом рассказывала ей о предательстве мужа и об ужасных месяцах, проведенных в сумасшедшем доме. В глазах ее стояла тоска, за которой угадывался прежний несломленный дух. Она всегда была пылкой, порывистой, стремительной и энергичной. Ее присутствие пробудило к жизни так много почти забытых образов. Слишком много… Мэриан вспомнила куклу, подаренную Йене на память. Вспомнила томик стихов, старательно переписанных от руки и давно превратившихся в пепел. Она опустила голову, спрятала лицо в коленях.
Доминик с тяжелым вздохом снял фрак, распустил узел галстука. Мэриан снова не вышла к обеду. Неужели это его присутствие так на нее действует? В конце концов она уморит себя голодом. Или, может, она живет солнечным светом и весенним дождем, как цветок?
Дамы сообщили ему, что Йена Эймс покинула их дом, улыбаясь, разглядывая менди на запястьях, и обещала вскоре приехать еще. Мэриан, судя по всему, с удовольствием провела с ней время. Однако исчезла еще до возвращения Доминика и больше не объявилась. Он надеялся, что она придет во время обеда. Потом задержался немного за игрой в карты, рассчитывая все-таки увидеть ее. Увы!
Он откинул одеяло на своей кровати и заметил новый букетик – несколько гвоздик, перевязанных белой ниткой. Значит, Мэриан была в доме, хотя и пропустила обед. Доминик вдохнул терпкий аромат цветов и почувствовал, как участился пульс. Почему она их положила?
Язык цветов! Существовала целая система символов, точно так же как существовал язык жестов с помощью веера. Он не знал их значений, но в данном случае букетик Мэриан – в этом нет сомнений – предназначен для того, чтобы раздразнить воображение, заворожить. И в этом она вполне преуспела.
После целого дня напряженной физической работы ему, казалось бы, только заснуть. Но сон не шел. Мысли вихрем проносились в голове. Повинуясь внезапному импульсу, он решил спуститься в библиотеку, посмотреть книги по Индии, поскольку там судьба Мэриан трагически изменилась. Возможно, он сможет лучше ее понять, если узнает, чем она жила тогда.
Кайл, наверное, все знает об Индии. Он всегда любил читать об экзотических странах. Интересно, он уже побывал за пятьсот миль от Лондона, преодолел расстояние, необходимое для вступления в Клуб путешественников? Рексэм всю жизнь держал своего наследника на длинном поводке.
Еще не определив, как он относится к тому, что Кайл наверняка хорошо знает страну, в которой его невеста провела два года, Доминик взял лампу и спустился вниз. Ему нравилась здешняя библиотека с удобной мебелью и богатым выбором книг. Он представил ее себе в холодный дождливый день. Два разожженных камина и Мэриан со своими любимцами – котом и собакой.
Подойдя к библиотеке, он увидел, что дверь открыта. Там горел свет. Вероятно, одна из пожилых дам тоже решила взять что-нибудь почитать на ночь. Он остановился на пороге. Окинул взглядом комнату. В дальнем конце горели свечи. В кругу света у книжного шкафа стояла небольшая женская фигурка с книгой в руке. Судя по невысокому росту и серебристым волосам, это миссис Ректор.
Она поставила книгу обратно, взяла другую, чуть обернувшись, так что он смог ее разглядеть. Мэриан! Она читает!.. Шок от этого открытия оказался таким же сильным, как в тот день, когда он услышал, как она поет, и понял, что она вовсе не немая.
Может быть, она просто рассматривает гравюры и иллюстрации? Несколько секунд он внимательно наблюдал за тем, как ее глаза скользят по страницам. Нет, она определенно читает. Йена Эймс говорила, что Мэриан научилась читать в четыре года. Но он решил, что в результате психической травмы она утратила эту способность наряду со многими другими. И что же? Оказывается, она читает втайне ото всех.
Едва сдерживаясь, чтобы не взорваться, он прошел в комнату. При звуке шагов Мэриан резко вскинула голову. Замерла. Прищуренные по-кошачьи глаза смотрели настороженно.
– Какой сюрприз, леди Мэриан! – проговорил он ледяным тоном. – И что же за книга так привлекла ваше внимание?
Ее глаза сверкнули, по-видимому, при мысли о том, чтобы убежать. Однако она поняла, что ей не пройти мимо него к двери. Он остановился прямо перед ней, взял книгу у нее из рук. Уильям Блейк. «Песни невинности». Поэт и художник, которого считали сумасшедшим. Доминику тем не менее нравились его работы. Его потусторонние стихи и картины наверняка должны импонировать Мэриан.
Доминик положил книгу на стол. Взял другую. Джон Ките. Открыл наугад. Взгляд его упал на строчки:
Я встретил деву на лугу,
Она мне шла навстречу с гор.
Летящий шаг, цветы в кудрях,
Блестящий дикий взор.
Он захлопнул книгу. Боже правый! Не мог же Ките повстречаться с Мэриан, прежде чем написать эти строки. Однако они идеально описывают именно ее.
Доминик изо всех сил пытался взять себя в руки, унять острое чувство незаслуженной обиды.
– Итак, ты все это время водила нас всех за нос. Если ты можешь читать, значит, безусловно, понимаешь и человеческую речь. Понимаешь все, что происходит вокруг. Вся челядь, все домочадцы прыгают вокруг тебя на задних лапках, пытаются угадать каждое твое желание, каждый твой каприз, пытаются угодить тебе, как только могут. Ты же все это принимаешь, не давая взамен ничего. Ни-че-го.
Он непроизвольно повысил голос. Она рванулась к двери, пытаясь обойти его. Он схватил ее за плечи, резко повернул к себе лицом. В следующий момент ему пришлось перехватить ее руки, чтобы она его не исцарапала.
– Веди себя как следует, ты, маленькая дикая кошка! Он сорвал с себя галстук и. связал ей запястья. Она брыкалась и лягалась, однако босыми ступнями не могла причинить ему большого вреда. Он поднял ее на руки, отнес на кресло в том углу комнаты, где свет падал бы ей на лицо. Усадил. Пододвинул другое кресло и сам сел напротив, так близко, что их колени почти соприкасались. Глаза ее горели яростью и враждебностью, однако он не заметил в них ни тени безумия.
Он заговорил более спокойно:
– Так почему же, Мэриан? Если ты умеешь петь и читать, значит, и говорить сможешь, если захочешь. Теперь я в этом не сомневаюсь. Почему ты столько лет хранишь молчание?
Она резко отвернула голову, так, чтобы он не мог видеть ее глаза. Она больше не пыталась бежать. Свернулась в клубок, словно отвергая и его, и все окружающее. В шелковом пеньюаре поверх тонкой ночной рубашки она выглядела маленькой, хрупкой и очень женственной.
Доминик почувствовал себя злодеем. Развязал ей руки, отбросил галстук в сторону.
– Ты всегда убегаешь, когда не хочешь отвечать. Это твой способ избежать трудных вопросов, не так ли? Ты настолько убедила всех в собственном безумии, что теперь можешь делать все, что тебе вздумается. В какой-то степени это можно считать свободой, но только ты платишь за нее чертовски высокую цену.
Никакого ответа. И все же Доминик не сомневался в том, что она понимает каждое слово. Голубая жилка билась у нее на горле. И мозг ее, и язык способны воспроизводить человеческие слова, но она не собирается этого делать.
В отчаянии он глубоко вздохнул. Попытался вообразить себя на ее месте. Яркая, способная, чувствительная и восприимчивая девочка, защищенная от всех невзгод, внезапно оказывается оторванной от семьи, вырванной из своего привычного и знакомого мира. Для того чтобы выжить, она ушла от окружавшей ее действительности. В течение года, а то и больше ей и не с кем было бы говорить, даже если бы она и захотела. Он мог понять, как ужас и невероятное отчаяние могли повергнуть ее в молчание. Но почему она так и не заговорила потом, после того как оказалась среди любящих людей?
Вероятно, потому, что, однажды заговорив, она уже никогда не смогла бы вернуться в свой собственный мир, принадлежащий только ей одной.
– Молчание – это твоя ширма, да? Заговорить для тебя неизбежно означало бы вернуться в мир нормальных людей. В детстве тебе пришлось бы отвечать на болезненные вопросы о гибели родителей и о том, каково тебе пришлось в неволе. А потом, когда ты повзрослела, возвращение в нормальный мир означало бы новые обязанности. Например, тебя могли бы увезти в Лондон на поиски мужа.
Она содрогнулась. Закусила губу. Это движение побудило его продолжить.
– Многие люди страшатся брака. Однако для тебя, я думаю, самое страшное заключается в отъезде из дома. – Он вспомнил, как тяжело ей далась поездка за ворота парка. – Для тебя невыносимо удалиться на какую-нибудь милю за пределы Уорфилда. А если бы ты жила, как обычная молодая леди, от тебя бы требовалось гораздо больше.
Она вздохнула. На мгновение опустила ресницы. Если даже он и верно угадал – а Доминик теперь не сомневался в том, что это так, – она не собиралась признавать его правоту.
Он наклонился к ней:
– Поговори со мной, Мэриан. Если пожелаешь, я могу дать клятву, что никому об этом не расскажу. Но мне так хочется услышать твой голос.
«Он, наверное, такой легкий, музыкальный, – подумалось ему. – Как сказочные колокольчики».
– Может быть, ты и нашла безопасность в молчании, но ты столько упускаешь! Задушевная беседа – одно из самых больших удовольствий жизни. – С болью он припомнил бесконечные разговоры с Кайлом в те далекие дни, когда они еще дружили. Их мысли дополняли друг друга, давали толчок новым идеям. – Когда люди вслух делятся мыслями, они становятся намного ближе, даже без физического прикосновения. Слово иногда сближает даже больше, чем прикосновение.
На ее выразительном лице отразилась нерешительность. Он затаил дыхание, почувствовав, что она готова уступить. Нот сейчас она отбросит броню, ставшую частью ее самой. В то же время он осознал, что в последнем его заявлении очень мало правды. За все время он не слышал от нее ни единого слова и тем не менее чувствует невероятную близость к ней.
Выражение ее лица изменилось. По-видимому, она приняла решение. Однако, вместо того чтобы заговорить, выпрямилась, медленно опустила ноги на пол, встала, почти касаясь его туфель босыми ступнями и не спуская с него глаз. Теперь он смотрел на нее снизу вверх. Это было новое захватывающее ощущение.
Она стояла до неприличия близко. Он откинулся к спинке кресла. Что, черт возьми, у нее на уме? Он больше не верил, что она сумасшедшая, но и на обычных людей она тоже не похожа.
Глядя ему в глаза, она развязала ленту в волосах и расплела косу. Светлые волосы рассыпались блестящим благоухающим каскадом по ее спине, до самой талии. Доминик впился ногтями в подлокотники кресла, изо всех сил борясь с искушением протянуть руки и дотронуться до нее. Благодаря таким вот великолепным волосам женщины становились королевами… Из-за подобной роскоши рушились империи. В горле у него мгновенно пересохло.
– Если ты пытаешься отвлечь меня, ничего не выйдет. Ты, конечно… очень хороша, но я бы предпочел услышать твой голос, пусть даже ты обрушишь на меня поток бранных слов.
Все так же не спуская с него глаз, она развязала пояс на пеньюаре. Одно движение, и он соскользнул с ее сверкающих плеч на пол. Показалась тонкая батистовая ночная рубашка, богато расшитая, как и полагается наследнице. Узкие кисти рук выглядывали из волн кремовых кружев. Доминик не мог оторвать глаз от прозрачной ткани, под которой заманчиво вырисовывались изгибы ее изящного тела. Боже правый! Бежать! Бежать как можно скорее и как можно дальше. Однако он чувствовал, что не в силах не только двинуться с места, но даже отвести взгляд от этого гипнотического зрелища.
Она наклонила голову. Прижалась губами к его виску. Волосы мягким шелком скользнули по его лицу, невероятно возбуждая его. Она покрывала его щеки быстрыми летучими поцелуями. С бешено колотящимся сердцем он взял ее лицо в свои ладони, притянул к себе. Губы ее с готовностью раскрылись, горячие, возбуждающие, сводящие с ума.
Поцелую, казалось, не будет конца. Не отрывая губ, она скользнула к нему на колени. Оседлала его, вся горячая, гибкая, живая, полная желания. Воплощенная мечта и безумие.
Нет, это действительно настоящее безумие! Ловя ртом воздух, пытаясь снова обрести способность здраво мыслить, он отстранил ее. Заговорил срывающимся голосом:
– Ты прямо мастерица менять тему разговора, маленькая колдунья.
Она негромко рассмеялась, зарылась лицом ему в шею, вдыхая его запах, в то время как язык ее дразнящими движениями двигался вдоль его горла к уху. Бедра ее обвились вокруг него, обдавая его чресла жаром женского естества.
Здравый смысл рухнул. Осталось лишь безумное желание обладать ею, сплестись, соединиться с ней неразрывно, Телом и душой. Он схватил ее в объятия, опрокинул на толстый персидский ковер. Принцесса из слоновой кости на роскошном темно-красном фоне. Его жадные губы скользнули к нежной Коже на шее и вниз, к изгибам, так соблазнительно полускрытым прозрачной ночной рубашкой. Грудь маленькая, идеальной формы, как и все в ней. Соски напряглись под его языком. У нее перехватило дыхание. Одной рукой она обвила его шею, другая оказалась у него на спине. Он взялся за ворот ее ночной рубашки и услышал торжествующий смех удовлетворенной женщины.
Какие-то обрывки, осколки здравого смысла словно пытались пробиться сквозь вихрь безумия. Он больше не думал, будто она не понимает, что делает. Нет, она точно знает, чего хочет, пусть это знание идет не от законов английского общества, а от прародительницы Евы. Она только что обнаружила свою женскую власть. Однако ничего хорошего им это не принесет, если он забудет о требованиях морали, чести, достоинстве ради нескольких мгновений разрушительной, всепоглощающей страсти.
Тяжело дыша, он приподнялся над ней. Воплощенная невинная распущенность… Глаза затуманены дымкой желания, губы изогнуты в призывной улыбке. Ему хотелось только одного – целовать и целовать ее. Вместо этого он заговорил срывающимся голосом:
– Ты, может быть, и предпочитаешь быть язычницей, но все же не можешь не знать, что общество сурово осуждает совокупление вне брака.
Выражение ее лица изменилось. В растерянности и смущении она протянула к нему руку, провела по его телу вниз. Пытаясь унять пожар в крови, он откатился, так, чтобы она не смогла до него дотянуться.
– Если я пообещаю, что стану твоим любовником, ты со мной заговоришь? Или пытаешься соблазнить меня только для того, чтобы избежать вопросов?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40