Взгляд скользнул вниз по его телу, медленно, изучающе, так, будто она старалась запомнить каждую клеточку, каждую напрягшуюся мышцу. Он почувствовал себя обнаженным под этим оценивающим взглядом. Почувствовал, что не в силах больше сдерживаться.
– Уходите, Мэриан. Сейчас же!
Взгляд остановился на застежке его панталон. Доминик напрягся так, словно она коснулась его. Сейчас он не сомневался в том, что может схватить ее в объятия, может поцеловать, может сделать с ней все, что угодно. Она не будет сопротивляться. Она любопытна. Чувственна от природы. И, кажется, под этим просторным восточным одеянием на ней ничего нет…
Он повернул ее кругом и решительно подтолкнул к двери.
– Исчезни, плутовка. И больше никаких менди до самой брачной ночи.
Если Кайл не поддастся этому завораживающему сочетанию чувственности и невинности, значит, он вообще не способен что-либо чувствовать, его трижды проклятый братец, которому он, Доминик, все еще хранит верность, хотя тот ее и не заслуживает.
Он захлопнул за Мэриан дверь и повернул ключ. Прислонился к стене, не в силах двинуться с места. Его била дрожь.
Она наткнулась на Роксану и едва не упала. Собака радостно забила хвостом при виде хозяйки; Мэриан остановилась, пытаясь осознать то, что сейчас произошло.
Он поистине прекрасен. Ей понравилось ощущение его гладкой тугой кожи, намного темнее, чем ее собственная, с густыми зарослями волос на груди, так интригующе сужающимися книзу. В то время как она рисовала менди, его энергия ожила, преобразовалась в ярко-красный нимб желания. Ей так хотелось потрогать его всего, ощутить его на вкус и дать ему вкусить себя.
Сгорая от странного нетерпения, она круто повернулась и пошла по коридору к задней лестнице, к своему персональному выходу. На этот раз она оставила Роксану дома. Ей захотелось побыть одной. Все чувства и ощущения были обострены. Она вдыхала прохладный ночной воздух, его пряные запахи. Покрытая росой трава холодила босые ступни.
Бесшумно передвигаясь сквозь лунный свет и тень, она достигла участка «диких» посадок. Эта иллюзия природной дикой чащи больше всего соответствовала ее теперешнему настроению. Мимо с уханьем пронеслась сова, едва не задев ее своими крыльями. Через некоторое время откуда-то издалека раздался чей-то смертный крик. Сова настигла свою добычу. Еще чей-то крик, громкий, загадочный, пронесся по лесу. Наверное, барсук. Хотя они чаще рычат или лают. Любопытно, кто же это… Мэриан пошла на звук.
Шагов примерно через сто она вышла на небольшую поляну, где пара барсуков прыгала и резвилась в любовном танце. Самка встала на задние лапы, подняв мордочку к лунному свету. Словно партнер в танце, самец сделал то же самое, явно желая произвести на нее впечатление. Они слились в объятии и покатились по траве, как один меховой клубок. Поддразнивая, самка ударила самца лапой по спине. Он подался назад, потом прижал ее к земле, укусил за шею, после чего принялся лизать ее темный мех с нежностью собственника. Самка издала звук, похожий на кошачье урчание, предвкушая то, что последует дальше.
Они настолько увлеклись друг другом, что даже не заметили ее присутствия. Мэриан отвернулась и как слепая пошла дальше. Возбуждающие образы проносились перед ее мысленным взором. Они с Ренбурном так же восторженно и страстно катаются по траве на лугу. Ее зубы покусывают его крепкое разгоряченное тело. Постепенно игра переходит в страсть. Его губы, его руки доводят ее до умопомрачения, его сила покоряет ее, он овладевает ее телом.
Как в тумане она дошла до сада, не замечая ничего вокруг. В воздухе висел возбуждающий аромат, белые цветы на клумбах казались призрачными в лунном свете. Мэриан без сил упала на прохладный каменный постамент древней римской статуи, стоявшей в центре сада.
Все живые существа спариваются. Она это давно знала, не раз наблюдая птиц и животных Уорфилда в страстном слиянии. Самки и самцы теряют головы от желания. Их поведение когда-то заинтриговало ее, и она стала наблюдать, как соединяются их тела. Однако до сих пор не могла понять, что же ими движет. Благодарила судьбу за то, что сама она избавлена от такого.
Теперь она осознала, что до сих пор не испытывала этого только потому, что не встретила своего партнера. Сегодня она впервые ощутила это дикое желание соединиться, слиться с другим существом. Все тайные местечки на ее теле пульсировали от возбуждения, хотя она инстинктивно чувствовала, что испила лишь малый глоток из кубка страсти. О, сколько там еще осталось!
Но человечество в своей непроходимой глупости все усложняет. Ренбурн тоже хочет ее. Она видела желание в его глазах, ощущала страсть во всем его теле, заметила, как вспыхивает нимб энергии при каждом ее прикосновении.
И все-таки по какой-то непонятной, противоестественной причине он отступил. Какая досада… Но ничего. Он молод, он мужчина, самец, кровь в нем кипит. Ее время еще придет. Она это чувствовала кожей.
Он ее пара, и она его получит. Очень скоро.
Глава 12
Не спать, дожидаясь, пока подсохнет хна, не составило никакого труда, а вот заснуть потом оказалось гораздо сложнее. В конце концов Доминик забылся беспокойным сном. Грезил о том, как занимается любовью с Мэриан. Проснулся с бешено бьющимся сердцем и обнаружил, что тело его участвовало в этом процессе так, словно это происходило наяву.
Умывшись, он смахнул засохший порошок хны с рисунков. Узоры напоминали воротничок из тонких бледно-оранжевых линий. Увидев свою кожу разрисованной, он в первый момент ощутил какое-то варварское чувство восторга, совершенно несвойственное англичанину.
Представил себе ее маленькие искусные руки, снующие по его телу, и резко отвернулся от зеркала. Теперь, после вчерашнего вечера, уже невозможно скрывать от себя самого, как сильно его к ней влечет. Ну что же, очень хорошо. Он ею увлекся. И какой мужчина бы устоял? Найдите такого. Теперь значение имеет только одно – как совладать со своим непозволительным желанием.
Дальше все пошло еще хуже. Спустившись к завтраку, он узнал, что лорд Эмуорт уже уехал, и почувствовал себя полным невежей. Не мог подняться вовремя, чтобы проститься с человеком… Он налил себе кофе, надеясь восстановить равновесие.
Миссис Ректор вплыла в столовую, когда он допивал вторую чашку. Налила себе чаю, уселась за стол.
– Лорд Эмуорт в восторге оттого, что вы с Мэриан так хорошо ладите.
Доминик вежливо кивнул и сказал:
– Я очень высоко ценю Мэриан, но все же не могу решить, разумно ли ей вообще вступать в брак. Что говорят врачи по этому поводу?
Миссис Ректор поджала губы.
– Ничего существенного. Они все сошлись на том, что она ненормальная, – как будто необходимо учиться в Эдинбурге, для того чтобы это обнаружить… Большинство из них считают, что интенсивное лечение в клинике для душевнобольных может пойти ей на пользу, однако у каждого из докторов есть свой пунктик по поводу того, какое именно лечение вероятнее всего поможет.
– Кто-нибудь из этих врачей живет здесь поблизости?
– Доктор Крейторн – один из наиболее признанных авторитетов в области душевных заболеваний в Англии. У него клиника в Блэйднэме, в десяти милях от отсюда. – В голосе ее зазвучала ирония: – Говорят, она очень прогрессивная.
– А вы верите в то, что лечение может принести Мэриан пользу?
Она смотрела в окно невидящим взглядом.
– Если бы я в это верила, я бы сама отвезла ее в Блэйднэм. С другой стороны, я всего лишь троюродная сестра ее матери. В семье правят женщины по линии Фэй. – Она сухо усмехнулась. – И потом, я не очень практична.
– То есть… вам кажется, что Мэриан скорее… сгусток утрированных семейных черт, а вовсе не помешанная? Миссис Ректор кивнула:
– Как может врач вылечить то, что впиталось с молоком матери?
В этом что-то есть… И тем не менее Доминику хотелось услышать мнение специалиста. К тому же он почувствовал, что ему необходимо хотя бы на один день исчезнуть из Уорфилда и удалиться от Мэриан.
– Лорд Максвелл! Какой приятный сюрприз! Доктор Крейторн, высокий, солидный, всем своим видом внушающий доверие, широкими шагами шел навстречу Доминику, ожидавшему его в прекрасно обставленной приемной. На первый взгляд Блэйднэм производил приятное впечатление. Просторный дом на краю деревни, великолепно обставленный, с большим садом позади, обнесенным высокой каменной стеной. Ничего похожего ни на ад, ни на тюрьму.
– Чем могу быть полезен?
Кажется, Доминик начал понимать, за что Кайл так ценит свое положение наследника. Один только титул немедленно вызывает почтительное отношение.
– Насколько я понял, вы обследовали леди Мэриан Грэм. Меня интересует, к какому заключению вы пришли. Крейторн колебался:
– Такие разговоры, как правило, ведутся только с членами семьи пациента.
– Которым я вскоре могу стать. Надеюсь, вы меня поняли?
Доктор понял. Печально покачал головой:
– Ситуация сложная. Ее дядя по отцовской линии, лорд Грэм, понимает преимущества современных методов лечения. В то время как второй ее опекун и слышать ничего не хочет. У меня даже складывается впечатление, что он не хочет, чтобы она… – Доктор осекся. – Простите меня за эти слова. Лорд Эмуорт, безусловно, желает своей племяннице только добра, но он безнадежно старомоден в этих вопросах.
– Я в курсе их разногласий. – Доминик старался говорить как можно более нейтральным тоном. – А так как сейчас мы думаем заключить брак, я бы хотел узнать о ее состоянии все, что возможно.
Крейторн явно оживился, сообразив, что муж будет вправе отправить жену на лечение и сможет таким образом взять верх над несговорчивым дядей.
– За эти годы я обследовал девушку несколько раз и могу с уверенностью сказать: если позволить ей и дальше разгуливать на свободе и вытворять все, что ей хочется, это приведет к плачевным результатам. Ее поведение в последнее время и так ухудшилось.
Доминик нахмурился:
– В каком смысле?
– Она становится все более непредсказуемой. Когда я был в поместье в последний раз, она повела меня к старому замку и там инсценировала самоубийство. Я испугался за ее жизнь. – Лицо его потемнело. – Я уже собирался послать за спасателями, чтобы нашли тело, как вдруг она появилась откуда-то из-за угла, улыбаясь как ни в чем не бывало.
Доминик едва не рассмеялся. Значит, он не единственный, с кем эта плутовка сыграла свою злую шутку.
– И как же вы намерены ее лечить?
– Во-первых, ее следует немедленно удалить от всего, что оказывает на нее пагубное влияние в Уорфилде. Мы бы выработали для нее строгий и четкий режим. Ну а затем методы могут варьироваться в зависимости от реакции пациента. У меня есть целый ряд лечебных процедур. – Доктор сдвинул брови. – Если позволите, я покажу вам наши возможности. Это ответит на ваш вопрос лучше, чем любые слова.
Врач предвосхитил его просьбу. Доминик охотно последовал за ним. Они вышли из приемной и пошли по коридору, который вел в западное крыло дома и заканчивался у массивной, обитой железом двери. Крейторн достал из связки большой ключ, открыл дверь.
За дверью все разительно переменилось. Никакой современной мебели. Голые, чисто выбеленные стены без всяких украшений.
– Важно, чтобы ничто не возбуждало воображение пациентов. У многих мозг и так перегружен, кровь кипит, из-за этого и нарушается душевное равновесие.
Они шли по тускло освещенному коридору. Несмотря на безукоризненную чистоту, воздух был затхлым, несвежим.
У одной из дверей Крейторн остановился и указал на небольшое окошко, позволяющее заглянуть внутрь:
– Пациенты должны научиться самоконтролю. Вот одна из режимных комнат.
Доминик отодвинул заслонку с окошка и заглянул внутрь. Безупречно чистая, абсолютно пустая комната. На деревянном стуле, привинченном к полу, сидел крупный мужчина с низко опущенной головой. Вся его поза выражала крайнее отчаяние. Доминик увидел, что он привязан к стулу. Кровь застыла у него в жилах.
– Вы всегда привязываете пациентов?
– Мистер Инок – один из самых трудных пациентов. Большую часть времени проводит в режимной комнате. Мне кажется, он уже начал понимать, что за плохим поведением неизбежно следует наказание, тогда как хорошее поведение вознаграждается. Страх благотворно действует на воспитание самодисциплины. Со временем наказывать его понадобится все реже.
Доминик представил себе Мэриан привязанной К стулу. Все внутри у него перевернулось.
– Подходят ли такие методы для хрупкой, нежной девушки?
– Для женщин обычно достаточно наркотиков и укрепляющих средств. Однако в некоторых случаях приходится их обуздывать. Но в отличие от других клиник я никогда не позволяю приковывать пациентов цепями, даже самых буйных.
Вот, значит, в чем заключается прогресс… Если эта клиника считается прогрессивной, на что же тогда похожи обычные дома для умалишенных! Крейторн пошел дальше по коридору.
– Там, в другом конце, у нас комната с ледяной ванной. Лед каждую зиму доставляют из Шотландии, чтобы обеспечить необходимый запас. Это обходится недешево, но, уверяю вас, лорд Максвелл, мы не останавливаемся перед затратами, если это необходимо для лечения наших пациентов.
Тишину коридора прорезал оглушительный треск, за которым последовал громкий поток непристойных ругательств. Крейторн пробормотал сквозь зубы какое-то проклятие и устремился вперед.
– У мистера Джонса очередной приступ бешенства. Когда вы его увидите, поймете, что их необходимо обуздывать.
С другого конца коридора уже бежали трое здоровенных мужчин, одетых в серое. Один из них – по-видимому, главный – отпер своим ключом комнату мистера Джонса. Доминик хотел было последовать за ними – ему не терпелось узнать, что там происходит, – но доктор Крейторн остановил его:
– Не надо. Это небезопасно.
Доминик заглянул через открытую дверь. Да эта комната скорее похожа на тюремную камеру, чем на спальню! В ней ничего нет, кроме кушетки, да и та, оказывается, привинчена к полу.
Мистер Джонс, на удивление маленького роста, сумел оторвать кушетку от пола и теперь размахивал ею, как оружием, хриплым голосом выкрикивая грязные ругательства. С диким ревом набросился он на санитаров. Двоим удалось увернуться, третий оказался прижат к стене. Страшный удар кушеткой по ребрам свалил его на пол. Он закричал от боли. Прежде чем Джонс успел замахнуться еще раз, двое других санитаров повалили его на пол. Им это далось нелегко, несмотря на превосходство в численности и габаритах. Последовала борьба, во время которой Крейторн исчез на несколько секунд и вернулся с грубой парусиновой смирительной рубашкой. С искусством, которое достигается многолетней практикой, санитары набросили рубашку Джонсу через голову и стянули руки. Потом главный санитар заткнул ему рот платком, чем и остановил поток ругательств. Ему завязали рот, подняли на ноги и увели.
– Его повели в другую режимную комнату, – начал объяснять Крейторн. – Мне казалось, курс ледяных ванн пошел ему на пользу, но это серьезное ухудшение.
Третий санитар с перекошенным от боли лицом с трудом поднялся на ноги и заковылял к двери.
– Он мне, наверное, все ребра переломал, сэр.
– Да, вам досталось. – Крейторн озабоченно смотрел на санитара. – Идите в лазарет. Когда покажу лорду Максвеллу клинику, я осмотрю вас.
Доминик последовал за доктором, вконец подавленный сценой безумия. Крейторн открыл следующую дверь.
– Мужчины у нас содержатся в западном крыле, женщины – в восточном. Мы строго следим за тем, чтобы они не встречались. В женском отделении работают санитары только женского пола. В Блэйднэме еще ни разу не случалось таких отвратительных скандалов, как в других клиниках.
Доминик не сразу сообразил, что доктор имеет в виду те нашумевшие случаи, когда пациенты-мужчины насиловали женщин и те даже беременели. Более того, иногда насильниками оказывались санитары. Представить себе невозможно, что с душевнобольными вроде Мэриан могут обращаться подобным образом.
Первая камера оказалась пустой. Из следующей доносились звуки, выражавшие безнадежное отчаяние. Доминик заглянул в окошко. Растрепанная женщина сидела, скорчившись, в углу, обхватив руками колени, раскачиваясь вперед и назад, и рыдала так горько, что ангелы, казалось, заплакали бы вместе с ней.
С застывшим лицом Доминик закрыл окошко.
– Что с ней?
– У миссис Уикер было несколько выкидышей. Лишь первого ребенка ей удалось доносить, но он умер сразу же после рождения. В прошлом году она стала совершенно безумной.
«Ничего удивительного, – подумал Доминик. – Но что же представляет собой ее муж, заставивший ее столько страдать?»
– Как вы ее лечите?
– Пиявки к вискам, чтобы снять дурное настроение. Очищение организма с помощью слабительных. Еженедельные кровопускания. У нее уже несколько недель не было приступов буйства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
– Уходите, Мэриан. Сейчас же!
Взгляд остановился на застежке его панталон. Доминик напрягся так, словно она коснулась его. Сейчас он не сомневался в том, что может схватить ее в объятия, может поцеловать, может сделать с ней все, что угодно. Она не будет сопротивляться. Она любопытна. Чувственна от природы. И, кажется, под этим просторным восточным одеянием на ней ничего нет…
Он повернул ее кругом и решительно подтолкнул к двери.
– Исчезни, плутовка. И больше никаких менди до самой брачной ночи.
Если Кайл не поддастся этому завораживающему сочетанию чувственности и невинности, значит, он вообще не способен что-либо чувствовать, его трижды проклятый братец, которому он, Доминик, все еще хранит верность, хотя тот ее и не заслуживает.
Он захлопнул за Мэриан дверь и повернул ключ. Прислонился к стене, не в силах двинуться с места. Его била дрожь.
Она наткнулась на Роксану и едва не упала. Собака радостно забила хвостом при виде хозяйки; Мэриан остановилась, пытаясь осознать то, что сейчас произошло.
Он поистине прекрасен. Ей понравилось ощущение его гладкой тугой кожи, намного темнее, чем ее собственная, с густыми зарослями волос на груди, так интригующе сужающимися книзу. В то время как она рисовала менди, его энергия ожила, преобразовалась в ярко-красный нимб желания. Ей так хотелось потрогать его всего, ощутить его на вкус и дать ему вкусить себя.
Сгорая от странного нетерпения, она круто повернулась и пошла по коридору к задней лестнице, к своему персональному выходу. На этот раз она оставила Роксану дома. Ей захотелось побыть одной. Все чувства и ощущения были обострены. Она вдыхала прохладный ночной воздух, его пряные запахи. Покрытая росой трава холодила босые ступни.
Бесшумно передвигаясь сквозь лунный свет и тень, она достигла участка «диких» посадок. Эта иллюзия природной дикой чащи больше всего соответствовала ее теперешнему настроению. Мимо с уханьем пронеслась сова, едва не задев ее своими крыльями. Через некоторое время откуда-то издалека раздался чей-то смертный крик. Сова настигла свою добычу. Еще чей-то крик, громкий, загадочный, пронесся по лесу. Наверное, барсук. Хотя они чаще рычат или лают. Любопытно, кто же это… Мэриан пошла на звук.
Шагов примерно через сто она вышла на небольшую поляну, где пара барсуков прыгала и резвилась в любовном танце. Самка встала на задние лапы, подняв мордочку к лунному свету. Словно партнер в танце, самец сделал то же самое, явно желая произвести на нее впечатление. Они слились в объятии и покатились по траве, как один меховой клубок. Поддразнивая, самка ударила самца лапой по спине. Он подался назад, потом прижал ее к земле, укусил за шею, после чего принялся лизать ее темный мех с нежностью собственника. Самка издала звук, похожий на кошачье урчание, предвкушая то, что последует дальше.
Они настолько увлеклись друг другом, что даже не заметили ее присутствия. Мэриан отвернулась и как слепая пошла дальше. Возбуждающие образы проносились перед ее мысленным взором. Они с Ренбурном так же восторженно и страстно катаются по траве на лугу. Ее зубы покусывают его крепкое разгоряченное тело. Постепенно игра переходит в страсть. Его губы, его руки доводят ее до умопомрачения, его сила покоряет ее, он овладевает ее телом.
Как в тумане она дошла до сада, не замечая ничего вокруг. В воздухе висел возбуждающий аромат, белые цветы на клумбах казались призрачными в лунном свете. Мэриан без сил упала на прохладный каменный постамент древней римской статуи, стоявшей в центре сада.
Все живые существа спариваются. Она это давно знала, не раз наблюдая птиц и животных Уорфилда в страстном слиянии. Самки и самцы теряют головы от желания. Их поведение когда-то заинтриговало ее, и она стала наблюдать, как соединяются их тела. Однако до сих пор не могла понять, что же ими движет. Благодарила судьбу за то, что сама она избавлена от такого.
Теперь она осознала, что до сих пор не испытывала этого только потому, что не встретила своего партнера. Сегодня она впервые ощутила это дикое желание соединиться, слиться с другим существом. Все тайные местечки на ее теле пульсировали от возбуждения, хотя она инстинктивно чувствовала, что испила лишь малый глоток из кубка страсти. О, сколько там еще осталось!
Но человечество в своей непроходимой глупости все усложняет. Ренбурн тоже хочет ее. Она видела желание в его глазах, ощущала страсть во всем его теле, заметила, как вспыхивает нимб энергии при каждом ее прикосновении.
И все-таки по какой-то непонятной, противоестественной причине он отступил. Какая досада… Но ничего. Он молод, он мужчина, самец, кровь в нем кипит. Ее время еще придет. Она это чувствовала кожей.
Он ее пара, и она его получит. Очень скоро.
Глава 12
Не спать, дожидаясь, пока подсохнет хна, не составило никакого труда, а вот заснуть потом оказалось гораздо сложнее. В конце концов Доминик забылся беспокойным сном. Грезил о том, как занимается любовью с Мэриан. Проснулся с бешено бьющимся сердцем и обнаружил, что тело его участвовало в этом процессе так, словно это происходило наяву.
Умывшись, он смахнул засохший порошок хны с рисунков. Узоры напоминали воротничок из тонких бледно-оранжевых линий. Увидев свою кожу разрисованной, он в первый момент ощутил какое-то варварское чувство восторга, совершенно несвойственное англичанину.
Представил себе ее маленькие искусные руки, снующие по его телу, и резко отвернулся от зеркала. Теперь, после вчерашнего вечера, уже невозможно скрывать от себя самого, как сильно его к ней влечет. Ну что же, очень хорошо. Он ею увлекся. И какой мужчина бы устоял? Найдите такого. Теперь значение имеет только одно – как совладать со своим непозволительным желанием.
Дальше все пошло еще хуже. Спустившись к завтраку, он узнал, что лорд Эмуорт уже уехал, и почувствовал себя полным невежей. Не мог подняться вовремя, чтобы проститься с человеком… Он налил себе кофе, надеясь восстановить равновесие.
Миссис Ректор вплыла в столовую, когда он допивал вторую чашку. Налила себе чаю, уселась за стол.
– Лорд Эмуорт в восторге оттого, что вы с Мэриан так хорошо ладите.
Доминик вежливо кивнул и сказал:
– Я очень высоко ценю Мэриан, но все же не могу решить, разумно ли ей вообще вступать в брак. Что говорят врачи по этому поводу?
Миссис Ректор поджала губы.
– Ничего существенного. Они все сошлись на том, что она ненормальная, – как будто необходимо учиться в Эдинбурге, для того чтобы это обнаружить… Большинство из них считают, что интенсивное лечение в клинике для душевнобольных может пойти ей на пользу, однако у каждого из докторов есть свой пунктик по поводу того, какое именно лечение вероятнее всего поможет.
– Кто-нибудь из этих врачей живет здесь поблизости?
– Доктор Крейторн – один из наиболее признанных авторитетов в области душевных заболеваний в Англии. У него клиника в Блэйднэме, в десяти милях от отсюда. – В голосе ее зазвучала ирония: – Говорят, она очень прогрессивная.
– А вы верите в то, что лечение может принести Мэриан пользу?
Она смотрела в окно невидящим взглядом.
– Если бы я в это верила, я бы сама отвезла ее в Блэйднэм. С другой стороны, я всего лишь троюродная сестра ее матери. В семье правят женщины по линии Фэй. – Она сухо усмехнулась. – И потом, я не очень практична.
– То есть… вам кажется, что Мэриан скорее… сгусток утрированных семейных черт, а вовсе не помешанная? Миссис Ректор кивнула:
– Как может врач вылечить то, что впиталось с молоком матери?
В этом что-то есть… И тем не менее Доминику хотелось услышать мнение специалиста. К тому же он почувствовал, что ему необходимо хотя бы на один день исчезнуть из Уорфилда и удалиться от Мэриан.
– Лорд Максвелл! Какой приятный сюрприз! Доктор Крейторн, высокий, солидный, всем своим видом внушающий доверие, широкими шагами шел навстречу Доминику, ожидавшему его в прекрасно обставленной приемной. На первый взгляд Блэйднэм производил приятное впечатление. Просторный дом на краю деревни, великолепно обставленный, с большим садом позади, обнесенным высокой каменной стеной. Ничего похожего ни на ад, ни на тюрьму.
– Чем могу быть полезен?
Кажется, Доминик начал понимать, за что Кайл так ценит свое положение наследника. Один только титул немедленно вызывает почтительное отношение.
– Насколько я понял, вы обследовали леди Мэриан Грэм. Меня интересует, к какому заключению вы пришли. Крейторн колебался:
– Такие разговоры, как правило, ведутся только с членами семьи пациента.
– Которым я вскоре могу стать. Надеюсь, вы меня поняли?
Доктор понял. Печально покачал головой:
– Ситуация сложная. Ее дядя по отцовской линии, лорд Грэм, понимает преимущества современных методов лечения. В то время как второй ее опекун и слышать ничего не хочет. У меня даже складывается впечатление, что он не хочет, чтобы она… – Доктор осекся. – Простите меня за эти слова. Лорд Эмуорт, безусловно, желает своей племяннице только добра, но он безнадежно старомоден в этих вопросах.
– Я в курсе их разногласий. – Доминик старался говорить как можно более нейтральным тоном. – А так как сейчас мы думаем заключить брак, я бы хотел узнать о ее состоянии все, что возможно.
Крейторн явно оживился, сообразив, что муж будет вправе отправить жену на лечение и сможет таким образом взять верх над несговорчивым дядей.
– За эти годы я обследовал девушку несколько раз и могу с уверенностью сказать: если позволить ей и дальше разгуливать на свободе и вытворять все, что ей хочется, это приведет к плачевным результатам. Ее поведение в последнее время и так ухудшилось.
Доминик нахмурился:
– В каком смысле?
– Она становится все более непредсказуемой. Когда я был в поместье в последний раз, она повела меня к старому замку и там инсценировала самоубийство. Я испугался за ее жизнь. – Лицо его потемнело. – Я уже собирался послать за спасателями, чтобы нашли тело, как вдруг она появилась откуда-то из-за угла, улыбаясь как ни в чем не бывало.
Доминик едва не рассмеялся. Значит, он не единственный, с кем эта плутовка сыграла свою злую шутку.
– И как же вы намерены ее лечить?
– Во-первых, ее следует немедленно удалить от всего, что оказывает на нее пагубное влияние в Уорфилде. Мы бы выработали для нее строгий и четкий режим. Ну а затем методы могут варьироваться в зависимости от реакции пациента. У меня есть целый ряд лечебных процедур. – Доктор сдвинул брови. – Если позволите, я покажу вам наши возможности. Это ответит на ваш вопрос лучше, чем любые слова.
Врач предвосхитил его просьбу. Доминик охотно последовал за ним. Они вышли из приемной и пошли по коридору, который вел в западное крыло дома и заканчивался у массивной, обитой железом двери. Крейторн достал из связки большой ключ, открыл дверь.
За дверью все разительно переменилось. Никакой современной мебели. Голые, чисто выбеленные стены без всяких украшений.
– Важно, чтобы ничто не возбуждало воображение пациентов. У многих мозг и так перегружен, кровь кипит, из-за этого и нарушается душевное равновесие.
Они шли по тускло освещенному коридору. Несмотря на безукоризненную чистоту, воздух был затхлым, несвежим.
У одной из дверей Крейторн остановился и указал на небольшое окошко, позволяющее заглянуть внутрь:
– Пациенты должны научиться самоконтролю. Вот одна из режимных комнат.
Доминик отодвинул заслонку с окошка и заглянул внутрь. Безупречно чистая, абсолютно пустая комната. На деревянном стуле, привинченном к полу, сидел крупный мужчина с низко опущенной головой. Вся его поза выражала крайнее отчаяние. Доминик увидел, что он привязан к стулу. Кровь застыла у него в жилах.
– Вы всегда привязываете пациентов?
– Мистер Инок – один из самых трудных пациентов. Большую часть времени проводит в режимной комнате. Мне кажется, он уже начал понимать, что за плохим поведением неизбежно следует наказание, тогда как хорошее поведение вознаграждается. Страх благотворно действует на воспитание самодисциплины. Со временем наказывать его понадобится все реже.
Доминик представил себе Мэриан привязанной К стулу. Все внутри у него перевернулось.
– Подходят ли такие методы для хрупкой, нежной девушки?
– Для женщин обычно достаточно наркотиков и укрепляющих средств. Однако в некоторых случаях приходится их обуздывать. Но в отличие от других клиник я никогда не позволяю приковывать пациентов цепями, даже самых буйных.
Вот, значит, в чем заключается прогресс… Если эта клиника считается прогрессивной, на что же тогда похожи обычные дома для умалишенных! Крейторн пошел дальше по коридору.
– Там, в другом конце, у нас комната с ледяной ванной. Лед каждую зиму доставляют из Шотландии, чтобы обеспечить необходимый запас. Это обходится недешево, но, уверяю вас, лорд Максвелл, мы не останавливаемся перед затратами, если это необходимо для лечения наших пациентов.
Тишину коридора прорезал оглушительный треск, за которым последовал громкий поток непристойных ругательств. Крейторн пробормотал сквозь зубы какое-то проклятие и устремился вперед.
– У мистера Джонса очередной приступ бешенства. Когда вы его увидите, поймете, что их необходимо обуздывать.
С другого конца коридора уже бежали трое здоровенных мужчин, одетых в серое. Один из них – по-видимому, главный – отпер своим ключом комнату мистера Джонса. Доминик хотел было последовать за ними – ему не терпелось узнать, что там происходит, – но доктор Крейторн остановил его:
– Не надо. Это небезопасно.
Доминик заглянул через открытую дверь. Да эта комната скорее похожа на тюремную камеру, чем на спальню! В ней ничего нет, кроме кушетки, да и та, оказывается, привинчена к полу.
Мистер Джонс, на удивление маленького роста, сумел оторвать кушетку от пола и теперь размахивал ею, как оружием, хриплым голосом выкрикивая грязные ругательства. С диким ревом набросился он на санитаров. Двоим удалось увернуться, третий оказался прижат к стене. Страшный удар кушеткой по ребрам свалил его на пол. Он закричал от боли. Прежде чем Джонс успел замахнуться еще раз, двое других санитаров повалили его на пол. Им это далось нелегко, несмотря на превосходство в численности и габаритах. Последовала борьба, во время которой Крейторн исчез на несколько секунд и вернулся с грубой парусиновой смирительной рубашкой. С искусством, которое достигается многолетней практикой, санитары набросили рубашку Джонсу через голову и стянули руки. Потом главный санитар заткнул ему рот платком, чем и остановил поток ругательств. Ему завязали рот, подняли на ноги и увели.
– Его повели в другую режимную комнату, – начал объяснять Крейторн. – Мне казалось, курс ледяных ванн пошел ему на пользу, но это серьезное ухудшение.
Третий санитар с перекошенным от боли лицом с трудом поднялся на ноги и заковылял к двери.
– Он мне, наверное, все ребра переломал, сэр.
– Да, вам досталось. – Крейторн озабоченно смотрел на санитара. – Идите в лазарет. Когда покажу лорду Максвеллу клинику, я осмотрю вас.
Доминик последовал за доктором, вконец подавленный сценой безумия. Крейторн открыл следующую дверь.
– Мужчины у нас содержатся в западном крыле, женщины – в восточном. Мы строго следим за тем, чтобы они не встречались. В женском отделении работают санитары только женского пола. В Блэйднэме еще ни разу не случалось таких отвратительных скандалов, как в других клиниках.
Доминик не сразу сообразил, что доктор имеет в виду те нашумевшие случаи, когда пациенты-мужчины насиловали женщин и те даже беременели. Более того, иногда насильниками оказывались санитары. Представить себе невозможно, что с душевнобольными вроде Мэриан могут обращаться подобным образом.
Первая камера оказалась пустой. Из следующей доносились звуки, выражавшие безнадежное отчаяние. Доминик заглянул в окошко. Растрепанная женщина сидела, скорчившись, в углу, обхватив руками колени, раскачиваясь вперед и назад, и рыдала так горько, что ангелы, казалось, заплакали бы вместе с ней.
С застывшим лицом Доминик закрыл окошко.
– Что с ней?
– У миссис Уикер было несколько выкидышей. Лишь первого ребенка ей удалось доносить, но он умер сразу же после рождения. В прошлом году она стала совершенно безумной.
«Ничего удивительного, – подумал Доминик. – Но что же представляет собой ее муж, заставивший ее столько страдать?»
– Как вы ее лечите?
– Пиявки к вискам, чтобы снять дурное настроение. Очищение организма с помощью слабительных. Еженедельные кровопускания. У нее уже несколько недель не было приступов буйства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40