– Это были самые долгие дни в моей жизни, Эмрис!
– А ночи? – спросил он, улыбаясь и поднимая ее на руки.
Осторожно ступая с драгоценной ношей на руках, он направился в сторону кровати.
– Они тоже были долгими?
Она кивнула с улыбкой. Предвкушение того, что сейчас должно произойти, наполнило все тело пьянящей радостью.
– Когда ты приехал? – спросила она.
– Только что, – ответил Эмрис, бережно опуская ее на мягкое покрывало и устраиваясь рядом. Он прошептал: – Милая, я безумно скучал по тебе!
– Я тоже, – ответила она, ласково отодвигая непокорную светлую прядь с его лица. – И с каждым днем становилось все тяжелее ждать.
– Надеюсь, моя семья была внимательна к тебе? – забеспокоился Эмрис.
Он больше не мог терпеть, видя перед собой манящие пухлые губы. И его возбуждала одна только мысль о полной груди, скрытой под одеждой. Эмрис страстно поцеловал ее. Она тут же откликнулась, и его язык погрузился в сладкую бездну. Рука Эмриса отыскала путь к ее груди, а колено мягко раздвинуло ноги. Он почувствовал, что ему трудно сдерживаться.
Эмрис немного отстранился, глядя на нее. Ему, как всегда, хотелось сделать все медленно, доставляя ей удовольствие. Сдержав себя, он принялся неторопливо раздевать ее.
– А твоя семья… – прошептала Элизабет. Рука Эмриса нежно поглаживала гладкую, как атлас, кожу. – Они были ангелами…
Элизабет любовалась его лицом. Эмрис красив как бог! Хочется целовать его, не переставая!
– Продолжай, – прошептал он. – Расскажи мне все.
У нее перехватило дыхание, когда он, зарывшись лицом в ее волосы, захватил ртом мочку уха и стал нежно теребить ее, покусывая зубами. Его горячее дыхание вызвало в ней волну возбуждения. Элизабет прильнула к нему, забралась рукой под его килт.
– О, они были просто чудесными, – шептала она, – замечательными…
– Ты сводишь меня с ума! – пробормотал он голосом, хриплым от возбуждения. – Я хочу тебя!
Тут в коридоре послышались чьи-то шаги. Элизабет вдруг испугалась. Отстранившись, она попыталась приподняться.
– Эмрис, мы не можем сейчас! Ведь все твои родные сбегутся сейчас повидаться с тобой.
Он уложил ее обратно.
– Нет, моя милая, – успокоил он Элизабет, принимаясь снова ласкать ее. – Отец на охоте, а мать с поварами обсуждает меню свадебного обеда. – Эмрис приподнял лицо и лукаво усмехнулся: – Меня никто не видел, кроме Фионы.
– Но она же тебя видела? – все еще сопротивлялась она.
– Ну, насколько я знаю брата и его чувства к своему ангелу, как он ее зовет, в данный момент они заперлись в спальне и не выйдут оттуда, даже если будет грозить великий потоп!
– Фиона действительно ангел! Мне она очень нравится, Эмрис. В жизни не встречала более доброй, отзывчивой и красивой женщины!
– А я встречал.
Элизабет с ревнивым подозрением уставилась на него.
– Тебя, глупышка! – объявил он, целуя ее глаза. – Ты самая добрая, умная, красивая и любимая женщина во всем мире!
– Я люблю тебя, Эмрис, – порывисто обняла его Элизабет. – Как я могла раньше жить без тебя?
– Давай больше не будем думать о прошлом, – прошептал он нежно. – Только о нашем будущем и… ближайшем часе или двух…
Кончиком языка он прочертил дорожку от подбородка к губам, обвел их контур и только после этого поцеловал.
Стягивая с нее юбку, он вздохнул.
– Я мечтал об этом всю дорогу от Стирлинга!
– О, значит, это была трудная дорога, – с улыбкой прошептала она. – Наверное, просто невыносимая!
Элизабет снова почувствовала, как горячая волна желания накатывается на нее. Ее испуг рассеялся, как утренний туман под горячими лучами солнца. Обжигающего солнца желания. Чувства Элизабет обострились. Она жадно вдыхала его запах, чувствовала его тепло, ощущала на себе тяжесть его сильного тела. Господи, как она соскучилась по нему! Как она любит его и хочет…
– Что мы делаем? – простонала она, когда он вошел в нее. – Но, Эмрис, ведь уже полдень!
– М-м, – промычал он в ответ, приподнимаясь на руках и посылая всего себя в манящую глубину ее лона. – В самом деле? Ну, значит, у нас еще куча времени впереди! Думаю, мы найдем, чем себя занять.
Элизабет радостно улыбнулась, крепче обнимая любимого и предвкушая уже подступающее, волнами накатывающееся наслаждение.
Позднее послеполуденное солнце мягко золотило обнаженные тела. Элизабет уютно пристроилась сверху, упираясь подбородком в грудь светловолосого гиганта. Эмрис гладил отросшие до плеч блестящие черные волосы, время от времени пытаясь пальцами разгладить морщинки, набежавшие на чистый лоб.
– Не дразни меня, Эмрис.
– Я тебя никогда не дразню, милая, – заверил он ее, но веселый чертик, плясавший в глазах, противоречил сказанному.
– Нет, ты дразнишь меня. – Она положила голову на грудь, пряча от него глаза.
Эмрис перевернул ее на спину и устроился сверху, опираясь на локти.
– Элизабет, – серьезно продолжил он, – я просто не понимаю, почему ты испугалась.
– Я не испугалась, – возмутилась она, пытаясь сбросить его с себя.
– Ну, вот, теперь я тебя немного узнаю.
– Я просто… ну, немного нервничаю, – продолжила она более спокойным тоном. – И может быть, волнуюсь, беспокоюсь… может быть… – она отвела глаза к окну. – Ну хорошо, я и в самом деле боюсь.
Пара слезинок скатилась на подушку.
– Но почему, дорогая? – спросил он в замешательстве. – Элизабет, о чем тебе волноваться? Ты училась в мастерской великого Микеланджело, была придворным живописцем у Джованни Медичи, самого великого ценителя и покровителя искусств в мире. Ты писала портрет короля Франции. Господи, да твою кисть узнают все короли Европы и ценят твой талант. Почему ты боишься такой заурядной работы?
– Эмрис, меня беспокоит не сама работа.
– А что?
– Королева, – выдавила она, отворачиваясь. – Королева Маргарита.
Он помолчал и ласково посмотрел на нее. Пальцы нежно блуждали по ее лицу.
– Разве это не то, о чем ты давно мечтала? Написать ее портрет? И стать известной под своим собственным именем?
Элизабет почувствовала, как глаза наполняются слезами.
– Ты прекрасно знаешь, что да. Но меня страшат последствия. – Она взяла его широкую ладонь и приложила к лицу. – Я счастлива, Эмрис. С тобой, Джеми и твоей семьей. Вы с Джеми – все для меня. Я не хочу рисковать этим из-за какой-то мечты, которую вбила в голову в далеком прошлом. Я слишком люблю тебя, чтобы терять из-за нескольких мгновений быстротечной славы.
– И я люблю тебя, Элизабет. – Он не знал, как ее успокоить. – То, что я наговорил тебе о королеве Маргарите, когда мы были во Франции… о том, что она примет тебя за ведьму…
– Знаю, знаю! Ты просто пытался напугать меня тогда. Ее суеверность меня не беспокоит.
Эмрис заглянул в ее глаза.
– Если ты не захочешь поехать в Стирлинг и писать портрет членов королевской семьи, тем лучше для меня, детка. Но ты должна взвесить все. Маргарита щедро заплатит за работу. Ты будешь представлена королеве Шотландии как Элизабет Болейн-Макферсон. Я купил для нее некоторые твои картины, она их очень ценит. Королева хочет, чтобы ты стала украшением шотландского двора, придала ему особый шик. Для нее сам факт, что ты женщина, которой господь даровал такой талант, только на руку. Это будет той маленькой капелькой, которая придаст больший вес ее репутации. Она сможет посмеяться над устаревшими обычаями Европы и говорить: «Все вы глупцы! У меня при дворе есть очень талантливый художник… к тому же – женщина!» Понимаешь, Элизабет, если у тебя и есть шанс продемонстрировать свой талант открыто, под своим именем, то только при ее дворе.
Элизабет посмотрела на Эмриса, но лицо ее оставалось по-прежнему хмурым.
– Но, Эмрис, она сестра Генриха, короля Англии.
– Да. Ну и что?
– Он – негодяй.
– Ну, во многих смыслах и Маргарита отнюдь не ангел. Ты исходишь из убеждения, что они похожи. Но ведь, посмотри, вы втроем выросли в одной семье, но каждая из вас, став взрослой, пошла своим путем. Ты, Мэри и ваша младшая – Анна. Разве вы похожи?
Элизабет покачала головой.
– Не в этом дело. Я боюсь, что она отправит меня назад, в Англию, разлучит меня с тобой и Джеми за то, что я пошла против воли короля Генриха четыре года назад.
Эмрис растрепал ее волосы.
– Маргарита – королева Шотландии, моя радость. Она теперь очень мало связана с Генрихом. Отсылая тебя в Англию, она предаст законы нашей страны. Она никогда не осмелится быть настолько негостеприимной. – Эмрис немного помолчал. – Более того, милая, не думаю, что я очень преувеличу, но она никогда не рискнет оскорбить такой сильный и преданный интересам Шотландии клан Макферсонов, высылая кого-нибудь из нас на Юг, – взгляд его стал суровым и решительным. – А ты теперь одна из нас, родная.
Элизабет сжала его руку, и он поднес ее пальцы к губам.
– Значит… значит, ты считаешь, я должна ехать?
– Нет, милая, – решительно сказал он. – Одну я тебя не отпущу. Мы поедем вместе. Только так! Если ты, конечно, хочешь.
Элизабет колебалась, не зная, на что решиться. Когда-то обстоятельства вынудили ее изменить свой облик. Чтобы заниматься любимым делом, ей пришлось выдавать себя за мужчину. Но теперь все это позади. Она – женщина, к тому же любимая! И хочет остаться ею навсегда.
Филипп из Анжу умер, но Элизабет Болейн продолжает жить!
– Да, Эмрис, я очень хочу!
– Тогда – едем!
ГЛАВА 30
Наверное, уже в сотый раз за день перечитав письмо, Элизабет аккуратно свернула его и положила на столик.
Глядя на свое отражение в зеркале, она видела перед собой молодую красивую женщину, полную радости жизни. Никогда еще она не была так счастлива.
Стоял погожий день. Из открытого окна доносился шум с улицы, вдали звонили колокола. Вместе с бодрящим осенним воздухом в комнату вплывали также запахи костра и жарящегося на нем барашка. У Элизабет потекли слюнки.
Она сидела на трехногом табурете, положив руки на свой плоский пока еще живот. Нет. Пока не заметно никаких признаков того чуда, которое она носит внутри. Их сокровища, их дитя. Ее и Эмриса. Она счастливо рассмеялась. Сестренка или братишка для Джеми.
И теперь, сегодня, в довершение ее счастья, она встречается с Анной. Здесь, в своей мастерской.
– Принимайся лучше за работу, – вслух приказала она себе. – Пока будешь занята, и время пройдет быстрей. Нечего маяться в ожидании!
Она встала и вернулась к холсту.
Через неделю после их с Эмрисом свадьбы она получила письмо от младшей сестры. Она читала и перечитывала его без конца.
Анна, с которой они не поддерживали никакой связи больше четырех лет, прислала письмо, полное теплоты и любви. Впечатление от письма было совсем не то, что она ожидала после рассказа отца. Ей писала женщина, страдающая от одиночества, желающая восстановить утерянные родственные связи. Анна писала, как она жаждет вновь увидеться с дорогой Элизабет, единственной сестрой, которая у нее осталась. Писала о том, что жизнь при английском дворе насыщена интригами и коварством. Вспоминала Мэри. Каждый раз, когда Элизабет пробегала глазами по строчкам, она испытывала ностальгическую печаль по их детским годам.
В конце письма Анна сокрушалась по поводу того, что ей не удалось присутствовать на свадьбе, и выражала надежду на то, что они все же смогут встретиться, хотя бы просто увидеться. Анна писала далее, что наверняка сможет получить разрешение на посещение двора королевы Маргариты.
«Если бы только, дорогая сестра, ты смогла приехать в Стирлинг…»
Элизабет ответила немедленно. Конечно, она может приехать в Стирлинг. Именно там располагался новый городской дом Макферсона, в двух шагах от стен дворца королевы Маргариты.
Кисть так и порхала в руках Элизабет. Темные лукавые глаза, тонкая детская ручка, протянувшаяся вперед, – это был самый последний момент, когда она видела Анни. Ее живая и смышленая младшая сестренка… Элизабет надеялась, что Анне понравится портрет. Трудно было писать, восстанавливая детали по памяти, но Элизабет понимала, что для сестры будет важно увидеть, что ее помнят и любят. И ей хотелось создать как можно более живой образ Анны такой, какая она была тогда.
Эмрис привез Элизабет и Джеми в городской дом уже месяц назад. Элизабет была представлена ко двору. К большому удивлению, общение с королевой Маргаритой далось ей без всякого труда, Элизабет не только не испытывала неприязни к сестре Генриха, но даже почувствовала определенное уважение к ее жизненной стойкости. В тринадцать лет, когда она, по ее собственному признанию, была не чем иным, как избалованным ребенком, Маргарита была отдана в жены шотландскому королю Иакову IV. Чужая в чужой стране – она была одинока и несчастлива много лет подряд.
Но колесо фортуны повернулось и преподало ей много суровых уроков. Овдовев в двадцать четыре года, когда ее муж погиб в битве при Флоддене, и оказавшись одна в варварской стране, в кипящем котле бушевавших вокруг политических и социальных разногласий, королева Маргарита очень быстро приобрела навыки, необходимые для выживания.
Элизабет отложила кисть и вытерла руки об тряпку, лежавшую на столе. Все страхи Элизабет относительно королевы улетучились после первого же визита. Эмрис оказался совершенно прав во всем. С первого взгляда стало ясно, что Маргарита считает себя покровительницей талантов.
Но одну вещь Элизабет смогла уяснить себе лишь немного позже, когда она присмотрелась, кем именно окружила себя королева Маргарита, кому она оказывала благосклонность. Это были в основном женщины, многое перенесшие в жизни и выжившие благодаря стойкости и мужеству. Они во многом напоминали Элизабет ее самое – личности, способные постоять за себя, бороться за то, что им дорого, выстоять под ударами судьбы.
А вчера вечером прибыл посланный Анной гонец и сообщил, что она приезжает уже сегодня.
Почему-то сейчас Элизабет пожалела, что утром сама отослала из дома Эмриса и Джеми. Она сказала мужу, что хотела бы пообщаться с сестрой наедине, вспомнить прошлое. Но была, конечно, и другая причина. В разговоре с отцом ей было просто убедить того, что Джеми является их с Эмрисом дочерью. Но она не была уверена в том, что Анна поверит этой выдумке.
Анни с детства отличалась исключительной проницательностью, и потому Элизабет грызла тревога, что младшая сестра может узнать правду относительно Джеми. Ведь как-никак, а Джеми действительно дочь короля, и в свете намерений, которые, похоже, питает Анна относительно Генриха, Элизабет не была уверена, что ей можно доверять.
Эмрис долго не соглашался на уговоры Элизабет оставить ее одну, особенно, как шутливо заметил он, учитывая ее ослабленное состояние. В конце концов, после долгих споров, он согласился взять с собой Джеми на охоту на первую половину дня и вернуться домой к обеду. Это было все, чего Элизабет смогла от него добиться. С самого первого дня их брака Эмрис свято соблюдал данное когда-то им слово не оставлять ее одну ни на один день.
Элизабет улыбнулась и счастливо вздохнула. Ее жизнь с Эмрисом Макферсоном была блаженством наяву.
Закончив картину, Элизабет отступила немного назад и критическим взглядом окинула свою работу. Портрет удался. Девочка на картине воплощала в себе все то, что помнила Элизабет о младшей сестренке. Правда, окружение, в которое она ее поместила на полотне, было полностью плодом воображения Элизабет.
Она нарисовала Анну, стоящую у высокого алтаря, украшенного цветами. Анна была одета в темно-красное бархатное платье и в пышную пурпурную мантию с отделкой из горностая. На голове сверкала золотая диадема, украшенная жемчугом и драгоценными камнями. Детское личико контрастировало с королевской пышностью наряда и убранства. И сам король Генрих восседал на высоком престоле перед ней. Элизабет усмехнулась, разглядывая, как она умудрилась изобразить английского короля. Он выглядел старым и обрюзгшим. Анна же с мольбой протягивала к нему руки.
«Да, за такое изображение Генриха ее могут и обезглавить, если только она хоть что-то понимает в англичанах», – вздохнула про себя Элизабет.
Тихий стук в дверь оторвал ее от размышлений. Элизабет вытерла повлажневшие ладони о платье и откликнулась.
Вместо старого дворецкого, которого она ожидала увидеть, в дверь просунулась голова юной служанки. Девочка с восторгом прощебетала:
– Они приехали, миледи!
И тут же дверь распахнулась настежь. В комнату быстрыми легкими шагами вошла молодая элегантная женщина.
Бросившись к сестре, Элизабет крепко стиснула ее в объятиях, бормоча на ходу:
– Анни, милая! Ты здесь! Наконец-то!
Сестра тоже обняла ее, но Элизабет вдруг почувствовала, что в движениях Анны сквозит холодность. Она ощутила это сразу, как только обняла сестру. Удивленная и немного смущенная, Элизабет отодвинулась от нее, силясь скрыть свое разочарование. Она-то ожидала от Анны того же искреннего проявления чувств, что и от Мэри. Но Анна совсем другой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
– А ночи? – спросил он, улыбаясь и поднимая ее на руки.
Осторожно ступая с драгоценной ношей на руках, он направился в сторону кровати.
– Они тоже были долгими?
Она кивнула с улыбкой. Предвкушение того, что сейчас должно произойти, наполнило все тело пьянящей радостью.
– Когда ты приехал? – спросила она.
– Только что, – ответил Эмрис, бережно опуская ее на мягкое покрывало и устраиваясь рядом. Он прошептал: – Милая, я безумно скучал по тебе!
– Я тоже, – ответила она, ласково отодвигая непокорную светлую прядь с его лица. – И с каждым днем становилось все тяжелее ждать.
– Надеюсь, моя семья была внимательна к тебе? – забеспокоился Эмрис.
Он больше не мог терпеть, видя перед собой манящие пухлые губы. И его возбуждала одна только мысль о полной груди, скрытой под одеждой. Эмрис страстно поцеловал ее. Она тут же откликнулась, и его язык погрузился в сладкую бездну. Рука Эмриса отыскала путь к ее груди, а колено мягко раздвинуло ноги. Он почувствовал, что ему трудно сдерживаться.
Эмрис немного отстранился, глядя на нее. Ему, как всегда, хотелось сделать все медленно, доставляя ей удовольствие. Сдержав себя, он принялся неторопливо раздевать ее.
– А твоя семья… – прошептала Элизабет. Рука Эмриса нежно поглаживала гладкую, как атлас, кожу. – Они были ангелами…
Элизабет любовалась его лицом. Эмрис красив как бог! Хочется целовать его, не переставая!
– Продолжай, – прошептал он. – Расскажи мне все.
У нее перехватило дыхание, когда он, зарывшись лицом в ее волосы, захватил ртом мочку уха и стал нежно теребить ее, покусывая зубами. Его горячее дыхание вызвало в ней волну возбуждения. Элизабет прильнула к нему, забралась рукой под его килт.
– О, они были просто чудесными, – шептала она, – замечательными…
– Ты сводишь меня с ума! – пробормотал он голосом, хриплым от возбуждения. – Я хочу тебя!
Тут в коридоре послышались чьи-то шаги. Элизабет вдруг испугалась. Отстранившись, она попыталась приподняться.
– Эмрис, мы не можем сейчас! Ведь все твои родные сбегутся сейчас повидаться с тобой.
Он уложил ее обратно.
– Нет, моя милая, – успокоил он Элизабет, принимаясь снова ласкать ее. – Отец на охоте, а мать с поварами обсуждает меню свадебного обеда. – Эмрис приподнял лицо и лукаво усмехнулся: – Меня никто не видел, кроме Фионы.
– Но она же тебя видела? – все еще сопротивлялась она.
– Ну, насколько я знаю брата и его чувства к своему ангелу, как он ее зовет, в данный момент они заперлись в спальне и не выйдут оттуда, даже если будет грозить великий потоп!
– Фиона действительно ангел! Мне она очень нравится, Эмрис. В жизни не встречала более доброй, отзывчивой и красивой женщины!
– А я встречал.
Элизабет с ревнивым подозрением уставилась на него.
– Тебя, глупышка! – объявил он, целуя ее глаза. – Ты самая добрая, умная, красивая и любимая женщина во всем мире!
– Я люблю тебя, Эмрис, – порывисто обняла его Элизабет. – Как я могла раньше жить без тебя?
– Давай больше не будем думать о прошлом, – прошептал он нежно. – Только о нашем будущем и… ближайшем часе или двух…
Кончиком языка он прочертил дорожку от подбородка к губам, обвел их контур и только после этого поцеловал.
Стягивая с нее юбку, он вздохнул.
– Я мечтал об этом всю дорогу от Стирлинга!
– О, значит, это была трудная дорога, – с улыбкой прошептала она. – Наверное, просто невыносимая!
Элизабет снова почувствовала, как горячая волна желания накатывается на нее. Ее испуг рассеялся, как утренний туман под горячими лучами солнца. Обжигающего солнца желания. Чувства Элизабет обострились. Она жадно вдыхала его запах, чувствовала его тепло, ощущала на себе тяжесть его сильного тела. Господи, как она соскучилась по нему! Как она любит его и хочет…
– Что мы делаем? – простонала она, когда он вошел в нее. – Но, Эмрис, ведь уже полдень!
– М-м, – промычал он в ответ, приподнимаясь на руках и посылая всего себя в манящую глубину ее лона. – В самом деле? Ну, значит, у нас еще куча времени впереди! Думаю, мы найдем, чем себя занять.
Элизабет радостно улыбнулась, крепче обнимая любимого и предвкушая уже подступающее, волнами накатывающееся наслаждение.
Позднее послеполуденное солнце мягко золотило обнаженные тела. Элизабет уютно пристроилась сверху, упираясь подбородком в грудь светловолосого гиганта. Эмрис гладил отросшие до плеч блестящие черные волосы, время от времени пытаясь пальцами разгладить морщинки, набежавшие на чистый лоб.
– Не дразни меня, Эмрис.
– Я тебя никогда не дразню, милая, – заверил он ее, но веселый чертик, плясавший в глазах, противоречил сказанному.
– Нет, ты дразнишь меня. – Она положила голову на грудь, пряча от него глаза.
Эмрис перевернул ее на спину и устроился сверху, опираясь на локти.
– Элизабет, – серьезно продолжил он, – я просто не понимаю, почему ты испугалась.
– Я не испугалась, – возмутилась она, пытаясь сбросить его с себя.
– Ну, вот, теперь я тебя немного узнаю.
– Я просто… ну, немного нервничаю, – продолжила она более спокойным тоном. – И может быть, волнуюсь, беспокоюсь… может быть… – она отвела глаза к окну. – Ну хорошо, я и в самом деле боюсь.
Пара слезинок скатилась на подушку.
– Но почему, дорогая? – спросил он в замешательстве. – Элизабет, о чем тебе волноваться? Ты училась в мастерской великого Микеланджело, была придворным живописцем у Джованни Медичи, самого великого ценителя и покровителя искусств в мире. Ты писала портрет короля Франции. Господи, да твою кисть узнают все короли Европы и ценят твой талант. Почему ты боишься такой заурядной работы?
– Эмрис, меня беспокоит не сама работа.
– А что?
– Королева, – выдавила она, отворачиваясь. – Королева Маргарита.
Он помолчал и ласково посмотрел на нее. Пальцы нежно блуждали по ее лицу.
– Разве это не то, о чем ты давно мечтала? Написать ее портрет? И стать известной под своим собственным именем?
Элизабет почувствовала, как глаза наполняются слезами.
– Ты прекрасно знаешь, что да. Но меня страшат последствия. – Она взяла его широкую ладонь и приложила к лицу. – Я счастлива, Эмрис. С тобой, Джеми и твоей семьей. Вы с Джеми – все для меня. Я не хочу рисковать этим из-за какой-то мечты, которую вбила в голову в далеком прошлом. Я слишком люблю тебя, чтобы терять из-за нескольких мгновений быстротечной славы.
– И я люблю тебя, Элизабет. – Он не знал, как ее успокоить. – То, что я наговорил тебе о королеве Маргарите, когда мы были во Франции… о том, что она примет тебя за ведьму…
– Знаю, знаю! Ты просто пытался напугать меня тогда. Ее суеверность меня не беспокоит.
Эмрис заглянул в ее глаза.
– Если ты не захочешь поехать в Стирлинг и писать портрет членов королевской семьи, тем лучше для меня, детка. Но ты должна взвесить все. Маргарита щедро заплатит за работу. Ты будешь представлена королеве Шотландии как Элизабет Болейн-Макферсон. Я купил для нее некоторые твои картины, она их очень ценит. Королева хочет, чтобы ты стала украшением шотландского двора, придала ему особый шик. Для нее сам факт, что ты женщина, которой господь даровал такой талант, только на руку. Это будет той маленькой капелькой, которая придаст больший вес ее репутации. Она сможет посмеяться над устаревшими обычаями Европы и говорить: «Все вы глупцы! У меня при дворе есть очень талантливый художник… к тому же – женщина!» Понимаешь, Элизабет, если у тебя и есть шанс продемонстрировать свой талант открыто, под своим именем, то только при ее дворе.
Элизабет посмотрела на Эмриса, но лицо ее оставалось по-прежнему хмурым.
– Но, Эмрис, она сестра Генриха, короля Англии.
– Да. Ну и что?
– Он – негодяй.
– Ну, во многих смыслах и Маргарита отнюдь не ангел. Ты исходишь из убеждения, что они похожи. Но ведь, посмотри, вы втроем выросли в одной семье, но каждая из вас, став взрослой, пошла своим путем. Ты, Мэри и ваша младшая – Анна. Разве вы похожи?
Элизабет покачала головой.
– Не в этом дело. Я боюсь, что она отправит меня назад, в Англию, разлучит меня с тобой и Джеми за то, что я пошла против воли короля Генриха четыре года назад.
Эмрис растрепал ее волосы.
– Маргарита – королева Шотландии, моя радость. Она теперь очень мало связана с Генрихом. Отсылая тебя в Англию, она предаст законы нашей страны. Она никогда не осмелится быть настолько негостеприимной. – Эмрис немного помолчал. – Более того, милая, не думаю, что я очень преувеличу, но она никогда не рискнет оскорбить такой сильный и преданный интересам Шотландии клан Макферсонов, высылая кого-нибудь из нас на Юг, – взгляд его стал суровым и решительным. – А ты теперь одна из нас, родная.
Элизабет сжала его руку, и он поднес ее пальцы к губам.
– Значит… значит, ты считаешь, я должна ехать?
– Нет, милая, – решительно сказал он. – Одну я тебя не отпущу. Мы поедем вместе. Только так! Если ты, конечно, хочешь.
Элизабет колебалась, не зная, на что решиться. Когда-то обстоятельства вынудили ее изменить свой облик. Чтобы заниматься любимым делом, ей пришлось выдавать себя за мужчину. Но теперь все это позади. Она – женщина, к тому же любимая! И хочет остаться ею навсегда.
Филипп из Анжу умер, но Элизабет Болейн продолжает жить!
– Да, Эмрис, я очень хочу!
– Тогда – едем!
ГЛАВА 30
Наверное, уже в сотый раз за день перечитав письмо, Элизабет аккуратно свернула его и положила на столик.
Глядя на свое отражение в зеркале, она видела перед собой молодую красивую женщину, полную радости жизни. Никогда еще она не была так счастлива.
Стоял погожий день. Из открытого окна доносился шум с улицы, вдали звонили колокола. Вместе с бодрящим осенним воздухом в комнату вплывали также запахи костра и жарящегося на нем барашка. У Элизабет потекли слюнки.
Она сидела на трехногом табурете, положив руки на свой плоский пока еще живот. Нет. Пока не заметно никаких признаков того чуда, которое она носит внутри. Их сокровища, их дитя. Ее и Эмриса. Она счастливо рассмеялась. Сестренка или братишка для Джеми.
И теперь, сегодня, в довершение ее счастья, она встречается с Анной. Здесь, в своей мастерской.
– Принимайся лучше за работу, – вслух приказала она себе. – Пока будешь занята, и время пройдет быстрей. Нечего маяться в ожидании!
Она встала и вернулась к холсту.
Через неделю после их с Эмрисом свадьбы она получила письмо от младшей сестры. Она читала и перечитывала его без конца.
Анна, с которой они не поддерживали никакой связи больше четырех лет, прислала письмо, полное теплоты и любви. Впечатление от письма было совсем не то, что она ожидала после рассказа отца. Ей писала женщина, страдающая от одиночества, желающая восстановить утерянные родственные связи. Анна писала, как она жаждет вновь увидеться с дорогой Элизабет, единственной сестрой, которая у нее осталась. Писала о том, что жизнь при английском дворе насыщена интригами и коварством. Вспоминала Мэри. Каждый раз, когда Элизабет пробегала глазами по строчкам, она испытывала ностальгическую печаль по их детским годам.
В конце письма Анна сокрушалась по поводу того, что ей не удалось присутствовать на свадьбе, и выражала надежду на то, что они все же смогут встретиться, хотя бы просто увидеться. Анна писала далее, что наверняка сможет получить разрешение на посещение двора королевы Маргариты.
«Если бы только, дорогая сестра, ты смогла приехать в Стирлинг…»
Элизабет ответила немедленно. Конечно, она может приехать в Стирлинг. Именно там располагался новый городской дом Макферсона, в двух шагах от стен дворца королевы Маргариты.
Кисть так и порхала в руках Элизабет. Темные лукавые глаза, тонкая детская ручка, протянувшаяся вперед, – это был самый последний момент, когда она видела Анни. Ее живая и смышленая младшая сестренка… Элизабет надеялась, что Анне понравится портрет. Трудно было писать, восстанавливая детали по памяти, но Элизабет понимала, что для сестры будет важно увидеть, что ее помнят и любят. И ей хотелось создать как можно более живой образ Анны такой, какая она была тогда.
Эмрис привез Элизабет и Джеми в городской дом уже месяц назад. Элизабет была представлена ко двору. К большому удивлению, общение с королевой Маргаритой далось ей без всякого труда, Элизабет не только не испытывала неприязни к сестре Генриха, но даже почувствовала определенное уважение к ее жизненной стойкости. В тринадцать лет, когда она, по ее собственному признанию, была не чем иным, как избалованным ребенком, Маргарита была отдана в жены шотландскому королю Иакову IV. Чужая в чужой стране – она была одинока и несчастлива много лет подряд.
Но колесо фортуны повернулось и преподало ей много суровых уроков. Овдовев в двадцать четыре года, когда ее муж погиб в битве при Флоддене, и оказавшись одна в варварской стране, в кипящем котле бушевавших вокруг политических и социальных разногласий, королева Маргарита очень быстро приобрела навыки, необходимые для выживания.
Элизабет отложила кисть и вытерла руки об тряпку, лежавшую на столе. Все страхи Элизабет относительно королевы улетучились после первого же визита. Эмрис оказался совершенно прав во всем. С первого взгляда стало ясно, что Маргарита считает себя покровительницей талантов.
Но одну вещь Элизабет смогла уяснить себе лишь немного позже, когда она присмотрелась, кем именно окружила себя королева Маргарита, кому она оказывала благосклонность. Это были в основном женщины, многое перенесшие в жизни и выжившие благодаря стойкости и мужеству. Они во многом напоминали Элизабет ее самое – личности, способные постоять за себя, бороться за то, что им дорого, выстоять под ударами судьбы.
А вчера вечером прибыл посланный Анной гонец и сообщил, что она приезжает уже сегодня.
Почему-то сейчас Элизабет пожалела, что утром сама отослала из дома Эмриса и Джеми. Она сказала мужу, что хотела бы пообщаться с сестрой наедине, вспомнить прошлое. Но была, конечно, и другая причина. В разговоре с отцом ей было просто убедить того, что Джеми является их с Эмрисом дочерью. Но она не была уверена в том, что Анна поверит этой выдумке.
Анни с детства отличалась исключительной проницательностью, и потому Элизабет грызла тревога, что младшая сестра может узнать правду относительно Джеми. Ведь как-никак, а Джеми действительно дочь короля, и в свете намерений, которые, похоже, питает Анна относительно Генриха, Элизабет не была уверена, что ей можно доверять.
Эмрис долго не соглашался на уговоры Элизабет оставить ее одну, особенно, как шутливо заметил он, учитывая ее ослабленное состояние. В конце концов, после долгих споров, он согласился взять с собой Джеми на охоту на первую половину дня и вернуться домой к обеду. Это было все, чего Элизабет смогла от него добиться. С самого первого дня их брака Эмрис свято соблюдал данное когда-то им слово не оставлять ее одну ни на один день.
Элизабет улыбнулась и счастливо вздохнула. Ее жизнь с Эмрисом Макферсоном была блаженством наяву.
Закончив картину, Элизабет отступила немного назад и критическим взглядом окинула свою работу. Портрет удался. Девочка на картине воплощала в себе все то, что помнила Элизабет о младшей сестренке. Правда, окружение, в которое она ее поместила на полотне, было полностью плодом воображения Элизабет.
Она нарисовала Анну, стоящую у высокого алтаря, украшенного цветами. Анна была одета в темно-красное бархатное платье и в пышную пурпурную мантию с отделкой из горностая. На голове сверкала золотая диадема, украшенная жемчугом и драгоценными камнями. Детское личико контрастировало с королевской пышностью наряда и убранства. И сам король Генрих восседал на высоком престоле перед ней. Элизабет усмехнулась, разглядывая, как она умудрилась изобразить английского короля. Он выглядел старым и обрюзгшим. Анна же с мольбой протягивала к нему руки.
«Да, за такое изображение Генриха ее могут и обезглавить, если только она хоть что-то понимает в англичанах», – вздохнула про себя Элизабет.
Тихий стук в дверь оторвал ее от размышлений. Элизабет вытерла повлажневшие ладони о платье и откликнулась.
Вместо старого дворецкого, которого она ожидала увидеть, в дверь просунулась голова юной служанки. Девочка с восторгом прощебетала:
– Они приехали, миледи!
И тут же дверь распахнулась настежь. В комнату быстрыми легкими шагами вошла молодая элегантная женщина.
Бросившись к сестре, Элизабет крепко стиснула ее в объятиях, бормоча на ходу:
– Анни, милая! Ты здесь! Наконец-то!
Сестра тоже обняла ее, но Элизабет вдруг почувствовала, что в движениях Анны сквозит холодность. Она ощутила это сразу, как только обняла сестру. Удивленная и немного смущенная, Элизабет отодвинулась от нее, силясь скрыть свое разочарование. Она-то ожидала от Анны того же искреннего проявления чувств, что и от Мэри. Но Анна совсем другой человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37