Боится, что кто-нибудь отобьет. Ну что ж, малец, тебе придется встретиться с соперником. С весьма сильным соперником.
Пытаясь разгладить топорщившиеся складки юбки, Элизабет раздумывала, что же все-таки навело на них Эмриса. Она уже двинулась к выходу из-за ширмы, когда ее внезапно осенило.
– Вы наверняка состоите на службе у барона Роксбурга!
– Что? – Эмрис, хмурясь, посмотрел на нее, появившуюся перед ним в новом облачении. Вот черт! Эмрис начинал понимать этого художника. Он бы тоже не стал выпускать ее на люди.
– У барона Роксбурга!
– Никогда не слыхал о таком. – Эмрис придвинулся к ней поближе и попытался дотронуться до ее груди, прикрытой только тонкой блузкой. Она отвела его руку.
– Да неужели? Шотландия не настолько велика, чтобы вы его не знали. – Она со смехом уклонилась, когда он попробовал развязать тесемки на ее платье. – Насколько я слыхала, у вас на шестерых овечек всего только дюжина лаэрдов , которые их пасут. Так что вы должны его знать.
– Я служу только королю Шотландии и регентскому совету, который действует от его имени. Что касается ваших познаний о Шотландии, то они поистине достойны удивления, – ответил Эмрис.
Элизабет повернулась и посмотрела ему в лицо. Вот она, знаменитая шотландская гордость.
– В самом деле?
– Ну, – Эмрис заговорил с некоторой медлительностью, растягивая слова. – Шотландия ни на что не похожа. Ни на какую другую страну. Разве возможно описать, на что похожа гроза, обрушивающаяся на вересковые пустоши? Или как пенятся и шумят водопады, узким потоком низвергающиеся из поросших зеленью горных ущелий? И ни полные спокойные равнинные реки, ни горные высоты других краев и стран – все это не идет ни в какое сравнение. В Шотландии есть что-то особенное, берущее вас за живое, за душу. Если это произошло, то это родство на всю жизнь. Ты всегда остаешься ее частью, так же как она всегда остается частью тебя.
Элизабет задумчиво смотрела на него, не торопясь с ответом. Она никак не ожидала от него такого глубокого и эмоционального отношения к родным краям.
– Звучит красиво.
– Да, моя страна очень красива. – Эмрис помедлил, пристально глядя на нее, и добавил: – Как вы.
Элизабет нахмурилась. Ему опять удалось очаровать ее. Опять. В точности, как это было тогда, то же самое чувство. И это после стольких лет разлуки. Когда она заговорила, голос ее слегка дрожал:
– Я подозреваю, что мои познания относительно вашей родины действительно немного неполны. Очевидно, там есть не только овцы.
– О да! Там есть еще по крайней мере несколько коров, ручаюсь вам!
Он с удовольствием увидел, как смешинки появились в ее темных глазах. Темных и прекрасных.
– Мама? – неуверенный детский голосок раздался из отгороженной ширмой части комнаты.
Элизабет бросила быстрый предостерегающий взгляд на изумленного шотландца и, приложив палец к губам, беззвучно исчезла за ширмой.
Эмрис прислушался к невнятно журчащим приглушенным голосам. Ребенок.
Ему следовало догадаться. Конечно! Что еще могло бы удержать Элизабет Болейн возле юного художественного дарования! Ребенок. Это все объясняет. Интересно, когда Элизабет появилась у него тогда в Золотой долине, она уже знала о ребенке?
Элизабет без труда уложила Джеми. Глядя на разметавшуюся во сне девочку, она мысленно посылала благодарственные молитвы за то, что Эмрис не состоит на службе у барона Роксбурга. Было бы очень трудно, вернее почти невозможно, сохранить ее секрет, если бы им пришлось вместе путешествовать.
Однако она чувствовала, как ее сердце начинает биться учащенно при одной только мысли о возможности быть рядом с ним. «Нет, это надо выбросить из головы. И не думай, – сказала Элизабет себе. – Тебе надо ехать в Шотландию. Они ждут Филиппа из Анжу, и Филипп из Анжу к ним и прибудет».
Еще раз прислушавшись к спокойному дыханию спящей Джеми и убедившись, что та заснула крепко, Элизабет направилась обратно в комнату, на ходу поправляя складки примявшегося платья.
– Извините, милорд, но вам надо будет… – Она резко остановилась.
Эмриса Макферсона в комнате уже не было.
Девочка-служанка, влетевшая в верхние комнаты, неподвижно застыла на пороге, вытаращив глаза и приоткрыв рот. Складки длинного платья, мягко колыхаясь, обвились вокруг ее ног.
Заслышав шаги на лестнице, Элизабет обернулась от окна, где она безуспешно высматривала фигуру удалявшегося шотландца. Исчез. Бесследно.
– Никто не выходил из дома, – пробормотала она себе под нос. – Послушай, Кэтрин, ты никого не видела, когда поднималась сюда?
Девочка продолжала молча взирать на нее, открыв рот.
– Что-то случилось? – Элизабет подошла к ней поближе и мягко взяла за руку. – Ты что, увидела привидение? Что с тобой?
Кэтрин молча помотала головой.
Элизабет проследила за взглядом юной служанки. Та не отрываясь смотрела на нее, вернее, на ее платье. – А-а, так ты ни разу не видела меня в платье?
– Нет, я…
Все слуги Барди были в курсе того, что Элизабет приходится выдавать себя за мужчину. Было бы невозможно жить в доме и скрывать это от прислуги. Но никто не сомневался в их надежности и верности.
– Я глупо выгляжу, да?
– Вы выглядите сногсшибательно, синьор Фил… синьорина. Вы просто как фея из сказки. – Девочка взглянула на ее лицо. – А куда же исчез ваш шрам? У вас такое красивое лицо!
– Открыть тебе мой маленький секрет? – улыбнулась Элизабет.
Кэтрин закивала.
– Я подрисовываю себе шрам, чтобы он выглядел солиднее. Ну и вообще, стараюсь сделать лицо грубее. Ведь я же художник.
Девочка смотрела на нее во все глаза.
«Похоже, я произвела неизгладимое впечатление на это дитя, – подумала Элизабет. – Занятно. Но куда все-таки он подевался?»
– Кэтрин, ты не видела, чтобы кто-то выходил из дома?
– Нет, синьорина.
– Нет, так меня звать не надо. В платье или не в платье, я всегда одно лицо. Так ты уверена, что никто не спускался по ступенькам и никто не выходил из двери?
– Никто, синьорина, то есть синьор Филипп.
– Ты совершенно уверена? – озабоченная складка появилась на лице Элизабет.
– Вы же знаете нашего привратника. Он всегда сторожит дверь, когда синьор и синьора Барди уходят.
Обескураженная, Элизабет снова повернулась к окну. Улица была пуста. Откуда он появился? И куда он исчез? Он что, привиделся ей?
Элизабет оглядела комнату в поисках хоть каких-нибудь следов – признаков того, что он ей не привиделся, что шотландец действительно был здесь, находился в этой самой комнате.
Ничего. Никакого следа Эмриса Макферсона.
ГЛАВА 16
Джозеф Барди трепетал под напором обрушившейся на него гневной тирады. Дворянин говорил, не умолкая, с того момента, как они вошли в комнату. Как посмел он, Джозеф Барди, оскорбить королеву Маргариту, нанести урон чести Джованни Медичи, властителя Флоренции, и бросить тень на него самого, барона Роксбурга!
Джозеф чувствовал, что, судя по словам барона, он заслуживает, самое меньшее, повешения и что остается только мечтать о том, чтобы казнь была менее болезненна, чем муки, которые он испытывал прямо сейчас, стоя перед разгневанным дворянином.
– Простите, барон, – сумел вставить Барди в краткий миг передышки. – Но мы ведь только хотели избавить вас от ненужной обузы. Мы ни в коем случае не предполагали, что это вызовет осложнения и вынудит вас спешить во Флоренцию.
– Довезти художника до Шотландии – вовсе не трудная забота, если знать безопасные пути.
Тут Эмрис заметил, что у бедного торговца от нервного тика дергается щека. Господи! Да уж, запугал беднягу до полусмерти! Похоже, общение с Гэвином действительно дурно влияет на его манеры.
– Я дал слово герцогу Немюрскому, что лично присмотрю за художником. Некоторые северные районы являются в настоящее время опасными. Мой гнев вызван тем, что вы взялись за это дело, ничего не зная и ни с кем не посоветовавшись.
Судя по тону, барон уже выпустил пар. Похоже, худшее позади. Но Барди должен сказать ему и все остальное.
– Видите ли, милорд, я не уверен, что герцог знает о том, что художник не поедет без компаньонов. А он без них ехать не согласен. И мы беспокоились, что вы не согласитесь взять с собой стольких людей и…
– И вы решили, что если он приедет в Шотландию со своей компанией, то королева Маргарита не позволит им там остаться и отошлет их обратно во Флоренцию?
Торговец поспешил заметить:
– О, милорд, честно говоря, их не так уж много – только молодая женщина и ребенок. Ну, еще несколько слуг. Филипп очень к ним привязан.
– Он женат?
– Нет, милорд, ничего такого. Видите ли…
– Меня это не волнует, – отмел дальнейшие объяснения Эмрис, с трудом подавляя улыбку торжества. Он был прав, предположив, что она только любовница.
– Ну, и конечно, мы двое – моя жена и я. Мы им вместо родни и надеемся присматривать…
– Вы мне не доверяете?!
– Нет-нет, что вы, милорд! Ни в коем случае! Ничего подобного! Видите ли, я купец, торгую шерстью. И я надеялся, что мы заодно, возможно, найдем себе торговых партнеров в Шотландии. А что касается моей жены, то… понимаете, она очень привязана к малышке. Понимаете, милорд, она может быть… да нет, что я говорю, она будет незаменимой в путешествии. – Джозеф, увидев, что грозный дворянин вновь нахмурился, торопливо добавил: – Поверьте, ваша светлость, я знаю, на первый взгляд кажется, что мы требуем многого, но дело в том, что мы – купцы, и нам к путешествиям не привыкать. От нас вам не будет никаких хлопот, только помощь, клянусь, ваша светлость!
Придется их взять. Эмрис уже понял, что гораздо проще уступить, чем долго спорить. Поскольку он хочет взять с собой Элизабет, то ему придется тащить и всю компанию.
Эмрис повернулся к открытому очагу и подбросил туда горсть угольков. Пламя вспыхнуло, рассыпавшись снопом искр. Чего Эмрис действительно хотел, так это отбить Элизабет у ее любовника. Ладно, в таком деле первое – это изучить неприятеля. Ему надо встретиться с Филиппом.
– Позовите художника!
Торговец не спешил выполнять его распоряжение. Время было уже далеко за полночь. Вся прислуга мирно почивала в своих постелях. Самого Джозефа разбудил привратник, взволнованно сообщив, что барон Роксбург собирается вышибить дверь его дома.
– Вы что, не слышите?
– Э-э, прямо сейчас, милорд? Вы хотите поговорить с ним прямо сейчас?
– Сейчас, – подтвердил Эмрис.
Видя, что Джозеф нерешительно мнется, Эмрис поднялся и сделал шаг к двери.
– Если вы не решаетесь разбудить его, то я могу сделать это сам. – Интересно, Элизабет с ним в его постели? Эмрис вдруг почувствовал, что его захлестывает ярость.
– Нет никакой необходимости, милорд, – Джозеф шагнул к закрытой двери. – Я схожу за ним сам.
«Ну и шотландец! Умеет поиграть у человека на нервах», – подумал Джозеф, поежившись. Остается надеяться, что Элизабет все же сумеет это выдержать. Она часто справляется даже с такими ситуациями, в которых он чувствует себя не в своей тарелке.
– Располагайтесь поудобнее, милорд. Я сейчас разбужу его и приведу к вам.
Эмрис мрачно проследил за поспешным уходом хозяина дома, затем принялся разглядывать обстановку кабинета. Здесь, как и в холле, стояла добротная и практичная, хотя и не роскошная мебель. И так же, как и там, и в коридоре, и на лестнице, все стены были увешаны картинами. В основном портретами. Взгляд его привлекло ближайшее к нему полотно.
Портрет девочки. Нежное личико, обрамленное облаком пышных темных волос. Затемненный серо-голубой фон оттенял детское лицо, и создавалось впечатление, что посредине холста как бы расцветает живой, полный солнечного света, яркий и в то же время нежный цветок, выбивающийся из окружающей его темноты. Эмрис взял свечу и подошел совсем близко к картине. Глаза… глаза девочки. Они были ему знакомы. Темные бездонные глаза, глядящие на него с картины, могли принадлежать только Элизабет Болейн. Он наклонился, чтобы рассмотреть подпись, и тут увидел кисти. Художественные кисти, зажатые в маленьком пухлом кулачке.
Элизабет в темноте споткнулась о ванну и вскрикнула от боли.
– Ты не упала? – обеспокоенно спросил Джозеф, ждущий ее за ширмой.
– Господи, и какая нелегкая принесла его к нам именно сейчас? – прошипела Элизабет себе под нос, потирая ушибленное место. – Почему он не мог подождать до утра?
– Поверь мне, я пытался его удержать, но он прет как медведь. Понимаешь, Элизабет, барон Роксбург очень трудный в общении человек. Все, чего он хочет, он хочет немедленно!
– Послушайте, вы, нельзя ли потише! Я, между прочим, пытаюсь заснуть! – раздался раздраженный голос Мэри.
Джозеф и Элизабет перешли на шепот.
– Не знаю, как мне привести в порядок лицо? – пробормотала Элизабет. – Я не хочу зажигать свечку, чтобы не разбудить Джеми.
– И не надо, – прошептал в ответ Джозеф. – В кабинете достаточно темно. Тебе нужно просто спуститься вниз и согласиться со всем, что бы он тебе ни сказал. Мне кажется, я все же смог его убедить, что нам надо быть всем вместе.
– Но почему мы обязательно должны ехать с ним? – Элизабет начала натягивать на себя рубашку. – Мы отлично могли бы путешествовать и без него.
– Нет-нет, Элизабет, пожалуйста, только не вздумай ему этого сказать! Я думал, он поведет меня на расправу к Медичи, когда я заикнулся об этом. Это вне обсуждения. Нам придется ехать с ним. Другого выхода нет.
Элизабет вылезла из-за ширмы.
– Как я выгляжу?
– Нормально! Нам осталось только спуститься и покончить с этим делом.
Барон Роксбург сидел в черном кресле с прямой спинкой в самом дальнем затененном углу кабинета Джозефа. Лицо его было скрыто в тени, но Элизабет отметила про себя, что, судя по размеру его сапог, на которые падали отблески огня, барон, если встанет во весь рост, будет представлять собой внушительную фигуру. Он сидел, небрежно закинув ногу на ногу. Начищенные сапоги сверкали. Камзол из темного бархата был отделан шелком. Блеск украшенной драгоценными камнями застежки на его плаще привлек внимание Элизабет. Размер рубинов и бриллиантов впечатлял даже на расстоянии. Когда он слегка повернулся в кресле, свет упал на металлическую часть застежки: кот со вздыбленной шерстью, сидящий на щите, на котором выгравирован корабль. Элизабет вдруг почувствовала, как что-то шевельнулось в ее памяти. Неизвестно откуда, но она знала этот рисунок.
Элизабет никогда раньше не имела дела с шотландской знатью. За исключением Эмриса, конечно. Но Эмрис вел себя всегда естественно. Одевался он тоже без нарочитой пышности и не подчеркивал своего высокого положения. Что же касается манер, то они у него были безупречны, и здесь он мог поспорить с любым самым обходительным королевским придворным. Он был светским, любезным и… милым.
– Милорд, я хотел бы…
– Выйди! – резко приказал барон Джозефу. – И закрой дверь!
Элизабет и Джозеф обменялись быстрым взглядом. Торговец поклонился и попятился к двери.
Судя по властному голосу, дворянин привык командовать и ожидал немедленного подчинения от окружающих. Элизабет почувствовала, как в ней закипает негодование на то, как он обошелся с Джозефом, грубо выставив того из собственного кабинета. Если он демонстрирует то обхождение, что их ждет на протяжении всей дороги, то ей надо попытаться сейчас же поставить на место заносчивого барона.
– Милорд, возможно, вы упустили из виду тот факт, что вы находитесь на вилле Джозефа Барди и в его кабинете. По правилам этикета, выставлять хозяина из его собственной комнаты невежливо.
Сапог барона громко стукнул об пол.
– Ты, выйди-ка на свет!
– Насколько я понимаю, в данный момент вы пришли сюда, чтобы говорить со мной. – Элизабет постаралась придать голосу жесткость. – Говорить, а не командовать мной или моим другом.
– Я просил привести мне художника!
Элизабет непроизвольно стиснула кулаки. Опять! Сколько раз! Сколько раз на протяжении четырех лет это повторялось снова и снова. В момент первой встречи никто не хотел верить, что хрупкий юнец, стоящий перед ними, и есть художник. И столько же раз ей приходилось сдерживаться и, пользуясь, как это Пико назвал, даром проповедовать, убеждать неверующих, что перед ними действительно тот, кто им нужен.
– Какое у вас ко мне дело?
Барон Роксбург просто не обратил внимания на ее слова.
– Делай, что приказано. Приведи мне художника.
Сжав кулаки, Элизабет с угрозой шагнула к высокомерному вельможе.
– Я хочу, чтобы, прежде чем мы отправимся в путешествие, барон, вы уяснили себе одну вещь. Если вы собираетесь сопровождать нас, вам лучше отказаться от вашей оскорбительной манеры обращения. Что касается настоящего момента, то это именно меня вы вдруг захотели увидеть в самый разгар ночи. Так вот, я здесь, перед вами. И чего же вы от меня хотите?
– Что ты позволяешь себе, юнец? Ты ростом не вышел, чтобы угрожать мне.
– Не беспокойтесь, у меня свое оружие. Многие боятся моего языка больше, чем шпаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37