– Послушай! У меня есть идея! – Герцог возбужденно посмотрел на Эмриса. – Я знаю художника, который ей подойдет! Он из студии Микеланджело. Совсем молодой, но блестящий живописец и портретист. Чуть ли не лучший, чем сам маэстро! Но для меня будет большой жертвой расстаться с ним. У молодого человека фантастический талант, и он сможет в будущем прославить Флоренцию на века. Поэтому я могу лишь одолжить его на время и только близким друзьям Флоренции. Ты понял намек? И, конечно, я никому, кроме тебя, не доверю сопровождать его в путешествии. Ты должен будешь привезти его целым и невредимым.
Эмрис громко расхохотался.
– Джованни, ты скоро перехитришь сам себя! Но я не куплюсь на твои уловки и подозреваю, что королева тоже.
– Послушай, – торопливо продолжал герцог, – я говорю все это не потому, что хочу ублажить вашу королеву. Я действительно очень заинтересован в этом молодом художнике. И я очень беспокоюсь о том, чтобы с ним ничего не случилось. В действительности, чем больше я об этом думаю, тем меньше мне хочется даже на время расставаться с таким невероятным талантом. Филипп из Анжу – самый лучший на сегодняшний день живописец, которого вам может предложить Флоренция! Я покажу тебе его работы. Ты сможешь сам их оценить.
Ни один мускул не дрогнул на лице Эмриса, когда он услышал это имя. Он ни за что не признался бы Джованни, что не только слышал о молодом художнике, но и приобрел некоторые из его картин. Это был действительно выдающийся талант.
– Судя по имени, он француз?
– Мы не держим на него зла по этому поводу.
– Я должен что-нибудь о нем знать? – спросил Эмрис, разыгрывая полное неведение.
– Ничего, за исключением того, что он обязательно должен быть доставлен обратно, как только портрет королевского семейства будет закончен.
– А что случится, если он так понравится Маргарите, что она не пожелает его отпустить?
– Я встану на сторону ее родного брата, короля Генриха, и вместе с ним буду воевать против Шотландии.
Эмрис насмешливо улыбнулся.
– Мне очень неловко тебе это говорить, но я замечаю в твоем характере нечто очень напоминающее мне нашу королеву.
– Да-а? – усмехнулся в ответ герцог. – Истина заключается в том, что я, как и она, не в восторге от шотландской погоды. Слишком сыро, слишком непохоже на теплый юг. Кстати, я должен поговорить с Филиппом, у него ведь могут быть возражения, особенно насчет вашего ужасного климата.
– П-фф! Слишком поздно спохватился! Предложение вашего сиятельства принято! – Эмрис отвесил шутливый поклон, но тут же серьезно добавил: – Пожалуйста, договорись обо всем с Микеланджело. Я смогу взять художника на обратном пути из Рима, после встречи с твоим любезным кузеном, который ныне является папой римским.
– Все будет готово, Эмрис. И… мои наилучшие пожелания королеве!
ГЛАВА 13
Элизабет понимала – им надо срочно уезжать. Куда угодно, но поскорее. Им надо бежать из Флоренции.
И случилось чудо! Может быть, ангелы на небесах услышали ее мольбы. Элизабет позвали к Микеланджело, и он сообщил ей, что ее посылают на какое-то время в Шотландию.
Шотландия, удаленная и пустынная окраина. Холод, варварство, дикость, необразованность. Там можно насчитать больше овец на пастбищах, чем людей.
Шотландия! Божественный, блаженный край! Как она мечтала оказаться там как можно быстрее.
– Деточка, куда опять подевалась твоя сестрица?
Пожилая полная женщина, тяжело дыша, преодолела последние ступеньки лестницы, ведущей в мансарду, где обитала Элизабет. На лице женщины выступил пот. Она грузно опустилась на ближайший стул, который жалобно скрипнул под ее тяжестью, и достала из кармана платок, чтобы вытереть лицо.
– Она пошла прогуляться. Как она выразилась – сказать последнее прости своим друзьям. – Элизабет посмотрела через гору свертков и узлов на хозяйку дома. – А вы-то здесь зачем, Эрнеста? Я ведь говорила вам, что не надо при вашем сердце взбираться на такую верхотуру!
– Ничего страшного! – ответила Эрнеста, улыбаясь темноволосой девчушке, что удобно пристроилась на спине Элизабет, обхватив ее за шею ручонками. Ноги ее смешно болтались сзади. – Иди-ка ко мне, Джеми! Дай своей тетушке закончить картину. Видит бог, если бы не она, никто бы и пальцем не пошевелил…
– Пожалуйста, Эрни, не забывай – «дядя», и только «дядя»! Иначе мы никогда не приучим Джеми, как надо обращаться ко мне на людях.
Эрнеста тем временем сняла салфетку, прикрывающую содержимое небольшой корзинки, которую она принесла с собой. Учуяв чудесный запах свежеиспеченных сдобных булочек, трехлетняя озорница оставила свою тетку в покое и со всех ног бросилась к корзине.
– Говоря по правде, девочка так умна для своего возраста, что мы можем не опасаться и говорить, как нам заблагорассудится. Что «дядя», что «тетя»! Слышала бы ты, как она тут разговаривала с Пико на днях. Просто умница! Все как по писаному. Мне кажется, что она просто удивительный ребенок.
Элизабет с улыбкой смотрела, как Джеми, забравшись на колени к Эрнесте, с удовольствием взялась за сладкие булочки.
И в самом деле, это удивительно, что девочка, росшая в таких неблагоприятных условиях – без отца и с матерью, не уделявшей ей никакого внимания, тем не менее выросла здоровой, умненькой, общительной и веселой. И это несмотря на то, что Мэри, когда выяснилось, что у нее родился не сын, а дочь, попросту старалась не замечать девочку. Рождение дочери разрушило все ее мечты – о власти, о славе и богатстве, о торжественном возвращении в Англию к королю Генриху. Так что для Мэри дочь как бы и вовсе перестала существовать. И именно Элизабет и Эрнеста пытались с первых дней окружить малышку необходимыми ей заботой и вниманием, восполнить недостаток материнской любви.
Элизабет так привыкла нянчиться и возиться с Джеми, что воспринимала ее фактически как своего собственного ребенка. Для молодой художницы именно племянница стала тем озаряющим и ведущим ее в эти трудные годы лучиком света, что скрашивал ее жизнь. Именно присутствие Джеми давало Элизабет силы и стойкости, подбадривало и вдохновляло. Ради Джеми стоило жить дальше.
Разглядывая беспорядочное нагромождение вещей, сваленных в кучу посреди комнаты, Элизабет припоминала, как они с сестрой впервые оказались в этом гостеприимном доме. Это было почти четыре года назад.
Покинув Золотую долину, они тогда вместе с сопровождавшим их отцом Мэттью направились на юг Франции, в портовый город Марсель. Именно там Элизабет впервые познакомилась со старыми друзьями священника – супругами Барди. Отец Мэттью хотел договориться с Джозефом и Эрнестой, чтобы они переправили сестер Болейн во Флоренцию. Элизабет до сих пор диву давалась, как быстро и без колебаний Джозеф согласился взять на себя все заботы. Так что отец Мэттью повернул обратно, возвращаясь в свой приход в предместьях Парижа, а они вместе с Барди продолжили свой путь во Флоренцию.
Джозеф Барди был купцом и зарабатывал себе на жизнь, торгуя шерстью на ярмарках многочисленных итальянских городов-государств. Отец Мэттью был знаком с Барди с незапамятных времен и считал, что им можно доверить заботу о девушках.
Священник был уверен, что эта бездетная пара – как раз те люди, на которых можно положиться, и он не ошибся. С самой первой встречи Элизабет почувствовала, что это люди исключительной доброты и такта. Ни разу за время их знакомства они не позволили себе никаких насмешек ни над ее мужским нарядом, ни над ее смелыми мечтами достичь известности на поприще искусства. В действительности именно Джозеф сумел найти для Элизабет первые заказы на роспись в одной маленькой удаленной церквушке в окрестностях Флоренции.
Эрнеста Барди была очень умной и энергичной женщиной и помогала вот уже на протяжении почти сорока лет своему мужу в его торговых делах. Ей нравилось путешествовать с Джозефом по ярмаркам и торговым городам Европы. Будучи бездетной, она не была привязана к дому. Перспектива приютить под своим кровом взбалмошную, капризную и к тому же беременную Мэри ее вовсе не вдохновляла. Тем более что впереди маячили еще хлопоты с маленьким ребенком. Однако, несмотря на неприязнь к младшей из сестер, она, из уважения к Элизабет, не только приняла их в своем доме, но и окружила комфортом и уютом.
А когда появилась Джеми, она привязалась к ней всем сердцем. И хотя Эрни не желала этого признавать вслух, но перемены, которые принесла ей судьба в лице отца Мэттью, подкинувшего под ее крыло беглянок из далекой Англии, перемены эти пришлись ей по душе. Она с удовольствием занималась теперь не только торговыми делами и поездками вместе с Джозефом, но и опекала как родных попавших к ней в дом девушек. Они стали для нее членами семьи.
Элизабет встала, чтобы оттащить и запрятать подальше в угол комнаты один из тюков, увязанных Мэри. Понятно, Мэри будет не в восторге, когда узнает, что не все ее наряды можно будет взять с собой в далекое путешествие.
Смена климата и отличный уход флорентийских врачей благоприятно сказались на здоровье Мэри. Французский королевский медик прописал ей так называемую сарацинскую смесь, мазь, в состав которой входила ртуть. Ртуть, как всем известно, ядовита, но лекарство, сделанное на ее основе, оказывало хороший эффект, и в результате с лица Мэри исчезли те страшные болячки, которые приводили ее просто в ужас. Правда, Элизабет очень беспокоилась по поводу приступов совершенно дикого и непредсказуемого поведения сестры, а также частых сильных желудочных болей и головокружения. Однако Мэри отчаянно сопротивлялась любым попыткам Элизабет найти средства, чтобы как-то уменьшить эти ее недомогания. Она воспринимала исчезновение болячек как полное исцеление от болезни и согласна была терпеть любые приступы желудочной или головной боли, так как считала их как бы расплатой за возврат утраченной было красоты.
– Боль – цена красоты! – не раз говорила она в ответ на попытки Элизабет вразумить ее. – Хотя, конечно, что ты можешь об этом знать!
Поскольку видимые признаки ее болезни исчезли в результате лечения, Мэри теперь стала выглядеть такой же здоровой, как и прежде.
Отчаяние, вызванное рождением дочки, а не сына, не сразу ее отпустило. Ей пришлось пережить период горестного разочарования, пока она смогла расстаться наконец со своими детскими мечтами вернуть с помощью наследника расположение короля Генриха. Однако, оглядевшись вокруг, вдохновленная новым окружением во Флоренции, где они оказались волею судьбы, Мэри решила воспользоваться благоприятной возможностью и наслаждаться жизнью.
Оттащив в угол еще одну корзину, полную модных нарядов сестры, Элизабет тяжело вздохнула. Она сама отобрала, что они возьмут с собой в поездку. Только одну корзину наиболее красивых и – после тщательного исследования, проведенного ею в гардеробе Мэри, – наиболее приличных платьев.
Элизабет погрузилась в задумчивость. Поразительно, какое безумное количество платьев скопилось у них за эти годы. Мэри приобретала их чуть ли не каждый день. Периодически Элизабет спускалась вниз из студии, и Мэри получала от нее очередную порцию внушений. На какой-то короткий период она приходила в чувство, но вскоре все возвращалось к прежней точке. Самым поразительным Элизабет считала тот факт, что мотовство сестры их все же не разорило. Чудо, да и только. Она, несмотря на сопротивление их любезных хозяев, ежемесячно платила им ренту за проживание – Элизабет настояла на этом сразу же, как только они приехали в Италию. Барди из благородных побуждений и вовсе не хотели брать с них никакой платы, но Элизабет настояла на своем. Однако она знала лучше кого-либо другого, что на самом деле их деньги не покрывали и десятой доли расходов, которые Барди тратили на их содержание.
– И как Мэри отнеслась к новости?
Элизабет на секунду застыла. Она настолько отвлеклась на свои мысли, что совсем позабыла о присутствии в комнате Эрнесты и Джеми.
– Что-то мне показалось, у вас слишком тихо, – продолжала Эрнеста, не дожидаясь ответа Элизабет. – Я-то думала, что хотя бы одну сцену она устроит, как услышит, что вы уезжаете.
Элизабет никогда не делилась с Барди подробностями тех событий, что вынудили сестер Болейн бежать из Англии и привели под их гостеприимный кров. И они, со своей стороны, никогда не поднимали этого вопроса. На прошлой неделе, после разговора с Пико, Элизабет потребовала, чтобы Мэри подробнейшим образом рассказала ей, что произошло во дворце. Расплакавшись, Мэри сообщила ей, что в тот злополучный вечер ей «посчастливилось» встретиться лицом к лицу с англичанином, принадлежавшим к свите короля Генриха. Мэри, со свойственными ей легкомысленностью и недальновидностью, начала – ей очень хотелось произвести впечатление на молодого красивого англичанина – рассказывать ему трогательную историю своей любви с Генрихом. Англичанин, как выяснилось из последующего разговора, знал и сэра Томаса Болейна и был в курсе того, что обе дочери известного дипломата исчезли, как в воду канули, четыре года назад. Он заинтересовался ее рассказом и стал выпытывать подробности. Только тут Мэри догадалась, что дала слишком большую волю своему языку.
Услышав рассказ Мэри, Элизабет про себя решила, что им надо как можно скорее покинуть Флоренцию. Все эти четыре года никто не знал и не догадывался, где они скрываются. Они как бы исчезли, затерявшись в большом мире. Никому в Англии, и даже их отцу, несмотря на его дипломатические связи, не удалось их отыскать. Никто не мог быть даже уверен в том, что они еще живы.
Четыре года сестры прожили в спокойствии и безопасности. Джозеф постоянно держал Элизабет в курсе новостей, доходящих до него через английских купцов. Элизабет и сама как-то раз оказалась невольной свидетельницей разговора двух торговцев из Англии. Насколько она поняла, ее самый злостный враг, Питер Гарнеш, сделал блестящую карьеру при дворе и пользовался в данный момент огромным влиянием. «В результате глупой болтовни Мэри узнать точно, где они скрываются, было теперь для него только дело времени», – с горечью подумала Элизабет. И чтобы обезопасить свое положение при дворе и убрать ненужных свидетелей, он незамедлительно предпримет какие-нибудь меры. Скорее всего пошлет по их следу наемных убийц.
– Что, деточка, все так плохо, что ты даже не хочешь об этом говорить? – озабоченно спросила Эрнеста.
Элизабет отрицательно покачала головой.
– Нет-нет, Мэри согласна ехать. Все в порядке.
– Да что ты? Неужели? А впрочем, что тут удивляться… Я никогда не могла ее толком понять. – Эрнеста встала и взяла за руку Джеми. – Мы пойдем вниз погуляем в саду, а ты спокойно закончишь сборы. Джозеф сказал, за дорожными сундуками придут уже завтра на рассвете. Ах, как не хочется идти на прощальную вечеринку к Кондиви сегодня вечером…. Ну да ладно, надеюсь, мы не задержимся там надолго. Видит бог, всем надо хорошенько отдохнуть перед отъездом. Ведь путь неблизкий. Целый месяц в дороге.
– Эрнеста, мне так неловко, что вы решили сопровождать нас. Путешествие такое долгое и утомительное.
– Да что ты, что ты! – взволнованно раскудахталась в ответ Эрнеста. – Бог с тобой, деточка! И не думай! Да мы бы с Джозефом ни за что и не отпустили вас одних! Ни в коем случае!
– Но у вас же дела… Вы не должны из-за нас бросать все…
– Глупости! Ты же слышала, что сказал Джозеф? Мы не забываем и о своих делах. Шотландская шерсть в последние годы все время поднимается в цене. Нам будет полезно побывать в Шотландии, чтобы все разузнать на месте. Кто знает? Возможно, на этом удастся сколотить целое состояние.
– Ну, конечно-конечно! У вас на уме только торговля. Ох, Эрни! – Элизабет вздохнула. – Лучше скажите мне, получил ли уже Джозеф ответ от посланника королевы Маргариты.
– Ты же знаешь, он и не рассчитывает на ответ. Не беспокойся. Из того, что я слыхала, миссия барона Роксбурга в Риме не имеет никакого отношения к вам, поэтому я думаю, что он будет только рад, узнав, что мы выедем раньше и не будем его обременять. Мы в любом случае были бы для него только обузой. Ты же знаешь этих дворян – им бы поболтать, да попировать, или бог их знает, что там еще – а тут мы сбоку припеку. Так что не волнуйся попусту – все складывается отлично. Скорее всего мы окажемся в Шотландии, когда он еще будет в Риме!
ГЛАВА 14
Дробный стук конских копыт гулко отдавался в тиши сгущающихся сумерек.
Эмрис Макферсон, барон Роксбург, уже видел впереди, несмотря на подступавшую со всех сторон темноту, свет вечерних огней приближающейся Флоренции. Он оглянулся на своего друга, сэра Гэвина Кэрра. Судя по мрачному выражению, не сходившему с лица шотландца, скакавшего бок о бок с ним, Гэвин все еще злился на то, что Эмрис сорвал его с места раньше назначенного времени и заставил сломя голову скакать во Флоренцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37