Павильон, украшенный золотой парчой, сверкал на ярком утреннем солнце, двадцать тысяч вооруженных солдат в походном снаряжении ждали приказа о выступлении, а король тем временем придирчиво выбирал шляпу среди представленных ему на обозрение изделий ремесленных цехов города Труа.
И что самое удивительное – по мнению Эмриса, – что никто ни сном ни духом ничего не заподозрил относительно Элизабет.
Окружавшие короля живописцы, сопровождавшие монарха, чтобы запечатлеть его триумф над извечным врагом, императором Карлом, без восторга, но и без ропота уступили Элизабет право писать королевский портрет в полном боевом облачении. Франциск I сидел над разложенными картами, обсуждая с Эмрисом свои планы. Умение работать быстро, приобретенное Элизабет, когда она расписывала фрески, оказалось здесь очень кстати, и в считанные часы она нарисовала портрет, заслуживший одобрение даже самых строгих критиков.
По мнению Эмриса, визит прошел блестяще. Было только одно обстоятельство, что равным образом смущало и его, и Элизабет – необходимость остаться с королем на ужин. Еще днем в разговорах с Франциском были затронуты сложные хитросплетения европейской политики, и Эмрис понимал, что за ужином ему придется отвечать более подробно на вопросы о его посещении Италии, переговорах с папой римским и беседах с Джованни Медичи. Поэтому он вздохнул с облегчением, когда Элизабет, сославшись на внезапное недомогание, попросила короля простить ее за то, что она не сможет воспользоваться его любезным приглашением на ужин.
Получив кошелек золотых за «его непревзойденное мастерство, прославившее Францию», Филипп из Анжу откланялся и поспешил удалиться из королевского павильона.
Шотландец последовал за ней и, уверив всех, что они не нуждаются в проводнике для обратной дороги, присоединился к Элизабет. Они поскакали верхом через большой лес к востоку от Труа. Неяркое послеполуденное солнце освещало их путь.
Элизабет сняла с головы шляпу и тряхнула головой, подставляя лицо свежему летнему ветерку. Ее лошадка легко трусила вслед молчаливому всаднику, скачущему впереди.
Перед отъездом шотландец опять переоделся в национальный костюм, который так нравился Элизабет. Широкий меч висел у него на боку, солнечные лучи скользили по разноцветным клеткам короткого шотландского пледа.
Элизабет отвела взгляд от могучей спины Макферсона и принялась осматривать окрестности. Какая красота! Мягкая тишина прохладного летнего вечера, стелющиеся по обе стороны дороги и убегающие вдаль поля и холмы – мирная и благодатная картина. За все время, что она прожила во Франции, ей ни разу не доводилось побывать на этой стороне Сены.
– Ты, наверное, отлично знаешь эти места, – крикнула она в спину своему спутнику. – Хорошо, что мы возвращаемся другой дорогой. Здесь так красиво! Даже не знаю, удастся ли мне еще когда-либо побывать в этих краях.
Элизабет ожидала, что он отзовется на ее слова, придержит коня, чтобы сказать что-то в ответ. Но ничего подобного.
Она пришпорила лошадь и нагнала его. Поравнявшись с бароном, она увидела угрюмое выражение его лица и осторожно спросила:
– Ну и что я сделала не так на этот раз?
Эмрис помедлил, потом проронил:
– Нечистая совесть мучит?
– Нет, – резко сказала она в ответ. – Это просто первый разведывательный бросок перед тем, как перейти в атаку на твое очередное чудачество.
Эмрис уже в который раз заметил про себя, что характер Элизабет сродни мужскому не только потому, что она носит мужской наряд.
– Я не отношусь к чудакам.
– Нет, конечно! Ты просто в дурном настроении, раздражен и молчалив. Разве это не чудно?
– Думаю, я разберусь с этим сам.
Он вновь впал в угрюмое молчание. Элизабет в недоумении следовала за ним. У нее не было никакого разумного предположения о том, чем объясняется его внезапная мрачность. Визит к королю прошел сверх всех ее ожиданий просто замечательно. Да, они пробыли там недолго, и она не могла припомнить ничего, ни слова, ни намека, которые могли бы огорчить барона и объяснить внезапную перемену в его настроении.
Элизабет поскакала вперед, на сей раз обогнав всадника и поставив свою лошадку поперек дороги.
– Что ты делаешь? Хочешь сломать себе шею? – проворчал Эмрис, вынужденный резко натянуть поводья и остановить коня.
– Нет, не хочу, – ответила она, подъезжая к нему и ухватившись за его поводья. – Я пытаюсь поговорить с тобой.
– Мне нечего сказать.
– Не смеши меня! Что за чушь! Маг и волшебник слова, искусный дипломат вдруг лишился дара речи.
Эмрис свирепо взглянул на нее.
– Если бы ты была мужчиной, тебе это так бы не сошло.
– Ну, слава богу, я не мужчина! Так что придется тебе это пережить.
– Если бы я знал, во что ты меня втянешь, я бы вообще держался от тебя подальше с самого начала.
– Ну хорошо, но этого не произошло, спасибо святой заступнице. Так что теперь ты проклят, а я могу говорить, что мне вздумается.
Эмрис пристально посмотрел в ее лукаво блестевшие глаза.
– Хочу дать тебе совет, детка. Не играй с огнем. Дразнить рассерженного мужчину – это не шутки. А я сейчас сердит! Ты хоть это понимаешь? Или ты совсем ослепла?
– Ослепла? Я? О господи! Так ради чего я, по-твоему, все это затеваю, пытаясь пробиться сквозь твою броню? Конечно, я вижу, что ты сердит! Но мне надо знать почему. Это имеет отношение ко мне? Я что-нибудь сделала не так? Почему ты не можешь мне сказать?
– Оставь это, Элизабет.
– Я не желаю это так оставлять, – упрямо сказала она.
– У меня нет настроения рассказывать.
– Может быть, но у меня есть настроение узнать, в чем дело.
Эмрис гневно глядел на нее, она отвечала ему тем же.
– Та-ак, – заключил он. – Ты ведь не отвяжешься?
Она покачала головой. Эмрис со вздохом оглянулся на окружавший их лес, на удлинившиеся вечерние тени между деревьями. Это самая упрямая женщина из всех, что ему когда-либо встречались! Хотя нет, он несправедлив. Ведь она беспокоится о нем и хотя бы уже поэтому заслуживает ответа. Ну ладно.
– Элизабет, я сердит не на тебя.
– Не годится, Эмрис Макферсон. Я не приму такой ответ, а вернее, попытку уйти от ответа.
– Я зол на себя самого!
Элизабет вытаращила на него глаза.
– Если ты сердит на себя, то почему ты срываешь на мне свое дурное настроение?
– Если бы ты оставила меня в покое, тебе не пришлось бы от него страдать.
Она попыталась взять себя в руки и продолжила уже более мирным тоном:
– Мой любезный барон, на протяжении этого долгого путешествия я достаточно изучила ваш характер, чтобы понимать, когда вы сердитесь на меня, а когда нет. И если…
– Я солгал! – против воли вырвалось у Эмриса.
– Что?!
– Я солгал, – повторил он.
– Кому, мне?
– Франциску! Королю Франции. Я солгал ему.
– Политики всегда прибегают к лжи. И ничего. Что такого мог ты сказать, чтобы так переживать из-за этого?
– Я солгал ему относительно тебя. Ну и еще там кое в чем о политике. И все поверили тому, что я сказал.
Эмрис действительно солгал Франциску, нарочно преувеличивая могущество Джованни Медичи. Он решил, что его другу надо дать время собраться с силами. У Флоренции нет шансов устоять под напором мощной армии Франциска I. Это было то единственное, что мог сделать Эмрис для Джованни.
– Я всех их оставил в дураках.
– Ты не оставил их в дураках, Эмрис, они таковыми являются от природы. – Элизабет с трудом удерживалась от улыбки. Подумать только, он беспокоится о такой ерунде!
Тут новая мысль пришла ей в голову.
– Но, милорд, подумайте, что же тогда будет с вами, когда мы приедем в Шотландию? Если вы так переживаете, что солгали французскому королю, то как же вы будете себя чувствовать в разговоре с королевой Маргаритой? Или, чтобы не врать королеве, вы повесите меня на ближайшем дереве, как только мы достигнем границ Шотландии?
– Это не такая уж плохая идея, – задумчиво протянул он. – Мне не придется больше ссориться с вами, миледи, и моя душа и совесть освободятся от тяжкого груза.
– Замечательно! – ответила Элизабет, драматически воздев руки к небу. – Только зачем же ждать так долго для спасения души? Нам предстоит еще длительное путешествие, неужели вы будете нести всю эту тяжесть на совести? Что же нам делать? И увы, никакого священника нет поблизости, чтобы вас исповедовать. Вы уверены, что нет никакого другого способа снять этот груз с ваших плеч? Не могу ли я поспособствовать вам и помочь вашей страдающей душе? Дать ей освободиться от груза? А-а! Знаю! Возможно, здесь потребуется жертва с моей стороны, пожертвование для очищения вашей души…
Эмрис слушал ее болтовню сначала раздраженно, а потом уже со смешком. До чего она все же красива! Чистое лицо, умный взгляд, сверкающие глаза. Даже не подозревая об этом, она предложила то, что действительно могло полностью вытеснить из его головы все остальное.
– Я согласен.
– С чем согласен?
– С предложенным пожертвованием.
Элизабет ослепительно улыбнулась.
– Я очень рада. – Она достала из седельной сумки кошелек, полученный от Франциска I, и протянула его Эмрису. – А вот и пожертвование. У первой же церкви ты можешь отдать его и очистить свою душу.
– С моей душой все и так в порядке. – Эмрис засунул кошелек обратно в подседельник. – Груз мне надо снимать не с души, а с тела. Именно оно страдает несказанно от ужасной тяжести.
Элизабет покраснела и замолчала. Через некоторое время она решилась ответить:
– Это проблема. Мне надо немного подумать относительно средства для исцеления твоего тела.
Эмрис наклонился и сильно стегнул ее лошадь. Кобыла взвилась и помчалась вперед, Эмрис пустил своего коня ей вслед.
Элизабет выпрямилась в седле и обернулась к Эмрису:
– Подожди! Мне надо еще подумать!
– Не бойся! Я знаю отличное средство излечения!
«Похоже, что маркиз из Труа любит окружать себя роскошью даже во время охоты, – подумала Элизабет, оглядывая просторную спальню, уставленную красивыми вещами. – И если это убранство комнаты для гостей, то каковы же покои самого маркиза?»
– Честно говоря, не хочу этого знать, – ответила она сама себе, проводя рукой по вышитой поверхности покрывала на огромной кровати под балдахином.
Эта уединенная усадьба, или, как ее называли, охотничий домик, по внешнему виду и обстановке напоминала скорей королевский дворец. Именно сюда привел ее, ничего не объясняя, Эмрис Макферсон после того, как они свернули с основной дороги и поскакали по темной лесной тропе.
Сейчас, сидя на краешке широкой кровати, Элизабет пыталась привести в порядок свои мысли. Мысли были сумбурные.
Плоть, сказал он. Не душа, а плоть. Жертва ради его жаждущей плоти? Элизабет покачала головой. Неужели он имел в виду именно это? Или он просто хотел ее испытать?
Почувствовав внезапную усталость, Элизабет прилегла на кровать. Но едва она прикрыла глаза, как вдруг ожили страхи, дремавшие в глубине души… Она вскочила и начала нервно ходить по комнате.
Ее бросало то в жар, то в холод. Все тщательно скрываемые страхи и опасения неожиданно всплыли на поверхность и не давали ей покоя. Она боялась и не знала, чего ей ждать. Да, она женщина, но в то же время у нее никогда не было никакого опыта с мужчинами. Что ей надо делать? Как себя вести?
Ожидая и желая внимания и любви со стороны Эмриса, она мучилась опасениями, что ему от нее нужно только физическое удовольствие. Нужна ли она ему так, как он нужен ей самой? Или его прельщает только минутное телесное удовлетворение? А как же тогда душа? Вопросы оставались без ответов.
«Нет, стоп! Прекрати! – приказала она себе. – Не надо накручивать страхи на пустом месте. Может быть, у меня слишком разыгралось воображение?» Эта мысль показалась ей утешительной.
Меряя шагами комнату, она сосредоточилась, обдумывая ситуацию. Место, где они сейчас остановились, – тот самый охотничий домик, где первоначально собирался их встретить Франциск I. Так что вполне логично, что они здесь остановились. И поскольку уже поздний вечер, то естественно, что они переночуют здесь, а завтра спокойно доедут до Труа. И ей не о чем беспокоиться, поскольку барка, на которой плывет Мэри, скорее всего еще не добралась до причала. Так что спешки нет никакой. И их нынешнее пристанище ничем не хуже любого другого.
«Господи, ну почему я так боюсь?» – виновато подумала она.
В конце концов, в доме полно слуг, и он такой большой, что можно найти укромный уголок и укрыться от Эмриса. Совершенно не о чем беспокоиться. И если она не хочет заниматься с ним любовью, то…
«Неправда!» – со вздохом призналась она самой себе.
Задумчиво вышагивая по просторной спальне, Элизабет поняла, что в этом сражении ей не победить. Она не может сражаться на два фронта – и с ним, и с самой собой. По крайней мере сейчас.
Пожав плечами, Элизабет постаралась выбросить на время все это из головы и подошла к широкому окну. С того момента, как они въехали в ворота, Элизабет не переставало восхищать сочетание практичности и изящества, видимое во всем обустройстве большого охотничьего хозяйства. Они проезжали мимо огороженных пастбищ для скота, дальше шли огороды, где выращивались овощи для стола маркиза, ближе к дому располагались дворовые службы и конюшни. Но наибольшее впечатление на нее произвел прекрасный парк. Нигде еще ни в Англии, ни во Франции ей не доводилось видеть ничего подобного.
В центре усадьбы располагался сам охотничий домик, великолепное здание, состоящее из многочисленных башен и башенок, покрытых коническими островерхими крышами. Симметрично расположенные флигели примыкали к главному крылу. Башенные постройки были сделаны из камня, тогда как соединяющие их стены – из дерева. Крестообразное переплетение деревянной обшивки придавало особую живописность и подчеркивало оригинальность архитектурного стиля.
Когда они подъезжали, Элизабет не могла разглядеть эту жемчужину архитектуры со всех сторон, но, даже судя по оконным наличникам, украшенным тонкой резьбой, можно было предположить, что и интерьер здания окажется не менее интересным.
И в самом деле, внутреннее убранство усадьбы ее не разочаровало.
Искусная резьба, тканые гобелены, многочисленные картины украшали стены коридоров, что вели в ее комнату. А сама отведенная ей спальня? Здесь было на что посмотреть. Золотистый свет закатного солнца освещал богатое внутреннее убранство гостевой комнаты. Здесь было все, о чем только можно было мечтать. В такой комнате не стыдно принимать и королевскую особу. Изящные столики, красивые стулья, кресло с резной спинкой и даже небольшой камин.
Глубоко задумавшись, она наконец приняла про себя решение и улыбнулась.
Неожиданный стук в дверь застал Элизабет врасплох. Она застыла посреди комнаты, глядя на массивную дубовую дверь. Она знала, что Эмрис находится в своей комнате. Судя по всему, он здесь частый гость и у него есть постоянная спальня.
В дверь еще раз постучали. Элизабет быстро пересекла комнату и остановилась, прислушиваясь у входа, положив руку на деревянную задвижку.
– Кто там?
Тонкий женский голос, ответивший ей, с трудом был слышен сквозь толстую дверь. Элизабет отворила и с удивлением увидела молодую служанку, нерешительно мнущуюся на пороге.
– Мадемуазель, мне приказано помочь вам с одеждой и велено передать вот это.
Элизабет увидела большой саквояж, который служанка с трудом держала в руках. Она вспомнила, что Мэри велела ей взять его в дорогу. Элизабет перевела внимательный взгляд на девушку.
– Как вы меня назвали?
– П-простите, м-мадам… я не знала… – торопливо начала извиняться служанка. – Никто меня не предупредил. Мне не сказали, что надо называть вас мадам. Извините меня, пожалуйста!
– Нет-нет, ничего, все в порядке. – Элизабет открыла пошире дверь, приглашая девушку войти. – Я просто удивилась, что…
Элизабет покачала головой. Непонятно. Неужели Эмрис сообщил прислуге, кто она на самом деле? Любопытно. Девушка быстро проскользнула в комнату и стала открывать стоящие там сундуки, доставая из них одежду: блузки из тончайшего шелка, нижние юбки, великолепное светло-бежевое вечернее платье.
– Чьи это вещи?
– Матери маркиза, миледи. Его родители очень часто гостят здесь.
Девушка расправила наряд, приглядываясь к Элизабет, и довольно улыбнулась. Платье было подходящего размера. Аккуратно разгладив складки, она повесила его на спинку кровати.
– Не сомневайтесь, она непременно бы предложила, чтобы вы воспользовались ее одеждой. Ведь вы приехали без багажа, налегке.
Служанка продолжала суетиться в комнате. Элизабет погладила тонкую шелковую оборку платья, наслаждаясь прикосновением к нежной мягкой ткани.
– Нам часто приходится так делать. Швея, наверное, даже расстроится, что ничего не надо ушивать! – с улыбкой заметила девушка. Элизабет улыбнулась в ответ, заметив, как быстро со служанки слетели робость и застенчивость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37