– Рис рассмеялся.
– Да, именно так, лорд Роуден. Кроме того, как мне помнится, вы тоже шептали мое имя, забыв обо всем на свете.
Рис тут же нахмурился. Бог тому свидетель, ни один мужчина не любит, когда ему напоминают о том, что он нашептывал женщине в минуты страсти. Да, мисс Фэрли умеет дать достойный ответ.
А Сабрина тем временем продолжала:
– К тому же вы мычали и ревели от страсти, подобно обезумевшему быку во время случки.
– Подобно… быку во время случки? – в изумлении переспросил граф.
Удачно эта девушка подобрала столь обидное сравнение, как искусно она выбила оружие из его рук.
Пытаясь перехватить инициативу, граф приблизился к Сабрине и с усмешкой сказал:
– Очень интересные наблюдения, мисс Фэрли. Неужели я и впрямь мычал?
Она пристально посмотрела ему в глаза.
– Да, лорд Роуден. Вы не переставали стонать и мычать… почти до конца. И вот еще что… Если для вас «не было ничего нового», как вы выразились, то с какой же стати вы оказались сейчас в библиотеке?
– Но это моя библиотека… – пробормотал Рис, едва ли не оправдываясь. Взяв с дивана книгу, он добавил: – Я пришел сюда за этим томом, вот и все. – Приблизившись к девушке почти вплотную, граф заглянул в ее пылавшие глаза. – А если вы, мисс Фэрли, совершенно равнодушны ко мне, то почему же вы пытались выпроводить меня отсюда? Ведь в таком случае моя близость не должна вас волновать. Но мое присутствие все-таки волнует вас, не так ли?
Сабрина сделала глубокий вдох, потом еще один – словно задыхалась после быстрого бега.
– Н-нет, нисколько… нисколько не волнует, – пробормотала она, отводя глаза.
Граф внимательно посмотрел на нее и с лукавой улыбкой заявил:
– Кажется, я знаю, как доказать, что никто из нас ничего не испытывал тем вечером.
– Доказать? Каким же образом?
– Поцелуйте меня еще раз, Сабрина.
Глаза ее широко распахнулись, и какое-то время она смотрела на него молча. Потом презрительно фыркнула и прошипела:
– Вы в своем уме?
– Конечно, видите ли, после некоторых размышлений я пришел к выводу, что та ночь стала для вас незабываемой, стала событием, перевернувшим всю вашу жизнь.
– Вы слишком высокого о себе мнения.
– Должен заметить, что очень многие так считают.
– К тому же вы ужасно самоуверенны, но это потому, что до сих пор ни одна женщина не сумела вам отказать. А пришли вы сюда из-за того, что уязвлена ваша гордость. Так что все очень просто…
– Что ж, мисс Фэрли, я прекрасно вас понял. Вы, конечно же, хотите сказать, что отличаетесь от всех прочих женщин. Сейчас мы это проверим.
В следующее мгновение Рис привлек ее к себе и обнял за плечи. И почти тотчас же их губы слились в поцелуе. Причем Сабрина даже не пыталась сопротивляться, – напротив, обвила руками шею Риса и ответила на его поцелуй со всей страстью.
Как и в прошлый раз, все получилось божественно, и они настолько увлеклись друг другом, что не услышали ни топота ног по мраморному полу, ни голосов гостей.
– Сабрина! – раздался голос Мэри. – Мы вернулись, Сабрина! Представляешь, обратно мы ехали на санях! Да, вместе с нами твой отец, он как раз был у Колбер…
Внезапно воцарилась гнетущая тишина – словно перед грозой.
Рис и Сабрина отпрянули друг от друга и повернулись к двери.
У порога в широком дверном проеме стояли Мэри Кэпстроу, Колберты, Джеффри и… отец Сабрины.
Глава 12
Несколько секунд все гости в изумлении таращились на графа и дочку викария, затем поспешно покинули библиотеку – один лишь Уиндем остался. Что же касается мисс Фэрли, то она сразу выскочила из комнаты и, даже не взглянув на отца, бросилась в дальний конец коридора.
Оставшись вдвоем, Рис и Уиндем молча переглянулись. Теперь им предстояло обсудить произошедшее, оценить размеры постигшего бедствия, а также меры, которые необходимо было предпринять в сложившейся ситуации.
Развалившись на диване, Уиндем взглянул на приятеля и, наконец, проговорил:
– У меня нет слов, Рис. Прими мои поздравления. Значит, дочка викария такая же, как и все прочие женщины? Но как же так получилось? – продолжил он с искренним удивлением. – О чем ты думал, встречаясь с ней в библиотеке в середине дня? Неужели не понимал, что вас могут увидеть?
Рис молча пожал плечами и уставился в окно.
– Ага, судя по всему, ты вообще ни о чем не думал, а просто тешил свое тщеславие, – продолжал Уиндем, и теперь в голосе его звучало даже некоторое осуждение; во всяком случае, было видно, что он очень сочувствовал девушке. – Так как же, Рис? Что у тебя на плечах вместо головы?
– Попридержи язык, Уинд, – проворчал граф. Художник не стал вступать в спор. Он понял, что Роуден не на шутку рассердился и лучше его не дразнить.
Тут граф наконец-то отвернулся от окна и, взглянув на приятеля, спросил:
– Как ты полагаешь, Софи уже узнала… – Рис надеялся, что певица не знала о произошедшем, так как он не заметил ее среди тех, кто стоял в дверях библиотеки.
– Не волнуйся, кто-нибудь из доброжелателей наверняка сообщит ей обо всем. Скорее всего, уже сообщили. Думаю, Софи очень удивилась.
– Несомненно, – кивнул Рис.
Софи часто изображала удивление, нередко весьма правдоподобно. Но он предпочел бы, чтобы она хотя бы изредка изображала ревность… или какие-нибудь другие чувства – это бы вносило некоторое разнообразие в их отношения.
Рис снова повернулся к окну. Небо уже заволокло тучами, поднялся ветер, и повалил мелкий снег.
Черт побери, что за невезение?! Какой неуместный поцелуй! Ну почему он решил поцеловать ее именно в этот момент?
Рис невольно усмехнулся, вспомнив, как сам же уверял мисс Фэрли, что не каждый поцелуй всего лишь поцелуй, что есть поцелуи, которые меняют будущее. И вот получилось, что он угодил в собственную ловушку, перехитрил самого себя. Значит, в какой-то момент он допустил ошибку, поэтому теперь… Действительно, что же теперь делать?
До сих пор ему все сходило с рук, и он этим пользовался. Дуэли, интимные связи, азартные игры, знакомства с сомнительными людьми – он не отказывал себе ни в одном из удовольствий, причем каждый раз выходил сухим из воды. Однако он никогда не совершил такой глупости, как сейчас. Азарт и нетерпение толкнули его на столь опрометчивый и ничем не оправданный поступок. И чем больше он, об этом думая, тем больше сожалел о произошедшем.
– Итак, Уинд, что же теперь предпринять?
– Мне очень неприятно говорить тебе это, Рис, но тебе придется как-то уладить дело. Не следует забывать о том, что мисс Фэрли – дочь викария.
Именно такого ответа Рис и ожидал. Да, конечно, следовало уладить дело, – но каким образом? Дать денег викарию Фэрли, чтобы тот забыл обо всем? Но разве такое забудешь? И как быть с остальными?.. Неужели надо платить всем свидетелям происшествия? Но даже если заплатить – все равно ничего не получится. Свидетелей слишком много, и кто-нибудь из них непременно проговорится. А это означает, что он, Рис, погубил репутацию Сабрины Фэрли.
Его губы тронула невеселая улыбка. Почему так произошло? Почему именно ему выпала такая незавидная роль? Незавидная?.. Но ведь можно проявить благородство и навеки связать свою жизнь с жизнью девушки, для которой Лондон и такие города, как Содом и Гоморра, примерно одно и то же.
Конечно, он прекрасно знал, что рано или поздно обязательно женится. Но случилось так, что судьба свела его с девушкой, вовсе не стремившейся выйти за него замуж. Но с другой стороны, она настоящая красавица. К тому же на редкость чувственная, хотя сама об этом даже не подозревает. И, следовательно…
Рис принялся расхаживать по комнате.
– Когда-нибудь каждый из нас женится, – деликатно заметил Уиндем.
– Да, разумеется. И что же это в данной ситуации означает? – Граф остановился, и пристально посмотрела на художника.
Тот медлил с ответом. Наконец выпалил:
– Ты не собираешься жениться на Сабрине?
– Пока не знаю, – пробормотал Рис. Он снова прошелся по комнате. – Полагаю, мне больше подошла бы жена из какого-нибудь аристократического рода. Но если уж случилось то, что случилось… – Он несколько раз вздохнул. – Думаю, у меня есть два выхода. Выход первый: я женюсь на мисс Фэрли, чтобы спасти ее репутацию. Разумеется, она будет жить здесь, в Ла-Монтань, а я – в Лондоне, по крайней мере, большую часть года. Мы сможем жить раздельно, как и подобает аристократической семье. Точно так же живут некоторые известные поэты со своими женами. Я уверен, что Уильям Шекспир прятал жену, не выставлял ее напоказ. Но есть еще один выход.
– Какой же?
– Я могу дать ей денег, чтобы она уехала.
– Уехала? Что ты имеешь в виду?
– Миссионерскую поездку. Вероятно, она предпочтет именно это решение проблемы.
– А твой кузен?.. Поедет ли он вместе с мисс Фэрли? И вообще, какие у него планы?
Рис очень сомневался в том, что у кузена Джеффри имелись какие-то планы на будущее. Но он был почти уверен, что Джеффри не собирался всю свою жизнь оставаться священником. Кузен был весьма высокого мнения о собственной персоне, а такие люди редко становятся священниками.
– Я намерен предложить кузену Джеффри место викария в Бакстед-Хите. Думаю, на какое-то время это его устроит.
– А знаешь, Рис, что меня сегодня позабавило? – неожиданно спросил Уиндем.
– Судя по твоим интонациям, абсолютно все.
– Может быть, не все, но кое-что меня действительно позабавило. Хотя я уверен, что отцу девушки это совсем не понравилось…
– Говори же! О чем ты?.. – Граф пристально взглянул на приятеля.
– Могу поклясться, что она в этот момент стояла на цыпочках, – с ухмылкой ответил художник.
– На цыпочках? – переспросил Рис.
– Совершенно верно. – Уиндем снова ухмыльнулся. – Она старалась облегчить тебе работу, если можно так выразиться.
Рис прекрасно знал, что мисс Фэрли целовалась с ним с величайшей охотой, однако он не снимал с себя вины. Да-да, в любом случае он допустил глупейшую ошибку.
– Но я заметил еще кое-что, – продолжал Уиндем.
– Неужели? Что же еще?
– Твои руки находились чуть ниже ее спины. Рис с удивлением взглянул на художника.
– Разумеется, именно там они и находились. А где же еще должны находиться руки мужчины, когда он целует женщину?
– Рис, если честно, то забавно вовсе не это… Видишь ли, твои руки… – Уиндем хохотнул, но тут же в смущении умолк.
– Черт побери, говори же! – прорычал граф.
– Хорошо, Рис, скажу. Ваше с мисс Фэрли… общение выглядело так, что было совершенно ясно: это происходит уже не в первый раз. Я ведь прав, не так ли?
Рис промолчал; он вдруг понял, что они с Уиндемом, возможно, говорят о его будущей жене, о графине Роуден. Да и что он мог ответить приятелю? Не мог же он рассказать о ночной встрече с мисс Фэрли, а потом заявить, что он ничего подобного не хотел, и все получилось случайно.
Снова отвернувшись к окну, Рис пробормотал:
– Что ж, Уинд, пожелай мне удачи.
Сабрина вылетела из библиотеки, словно выпущенная из арбалета стрела. Стуча каблуками, она побежала в дальний конец коридор, а Мэри тотчас же бросилась следом за ней. Добежав до конца коридора, Сабрина свернула в первую же попавшуюся комнату и, даже не прикрыв за собой дверь, в изнеможении рухнула в кресло, стоявшее у пылающего камина. Прикрыв лицо ладонями, она с вздохом прошептала:
– Ох, что же мне теперь будет?
Минуту спустя, послышались шаги, и тотчас же раздался голос Мэри. Подруга застрекотала как сверчок, пытаясь утешить ее и успокоить.
Снова вздохнув, Сабрина взглянула на нее и с грустной улыбкой пробормотала:
– Как хорошо, что ты о чем-то болтаешь, Мэри… Когда ты говоришь, мне не так тяжело.
– Вот и замечательно! – просияла Мэри. – Не беспокойся, все будет хорошо, вот только… – Она внимательно посмотрела на девушку и прошептала: – Дорогая, как же так получилось?.. Как случилось, что ты… целовалась с Распутником?
– Ну, видишь ли… – Сабрина потупилась. – Мэри, давай лучше не будем говорить об этом.
– Как хочешь, – кивнула Мэри. На языке ее вертелось множество вопросов, какой из них задать – не задавать же все вопросы сразу… Немного подумав, она задала самый главный: – Скажи, Сабрина, ты любишь его?
Девушка с удивлением взглянула на подругу.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Ну, видишь ли, мне показалось, что вас переполняла страсть, – почти шепотом ответила Мэри. – Или, может быть… Неужели он пытался…
– Мэри, перестань! – закричала Сабрина. – Я не хочу об этом говорить, понимаешь?!
Мэри энергично закивала. Но долго молчать она не умела и почти тотчас же задала следующий вопрос:
– А как все произошло? И вообще, какие у вас с ним отношения?
Сабрина громко застонала и, наклонившись, спрятала лицо в ладонях. Мэри же, наконец, проявила благоразумие и больше не задавала вопросов.
Какое-то время подруги молчали. Внезапно Сабрина подняла голову и с дрожью в голосе проговорила:
– А как же Джеффри?.. Мэри всплеснула руками.
– Ах, бедный Джеффри! – воскликнула она.
Сабрина мысленно улыбнулась; она прекрасно знала, что подруга не способна на искреннее сочувствие. Если же Мэри делала вид, что за кого-то беспокоится, то это означало только одно: ее одолевало любопытство – или просто хотелось поболтать.
– И объясни мне, откуда здесь взялся мой отец? – добавила Сабрина.
– Сначала за ним послала Лиззи. – Мэри снова оживилась. – А через несколько дней его пригласили Колберты для душеспасительной беседы с тяжелобольным отцом, – он, наверное, скоро умрет, хотя вообще-то Бог милостив, так что, может быть, и не умрет. Но никого из священников не было поблизости, ведь никто же из них не знал, что Джеффри будет гостить в Ла-Монтань, верно? А мистер Колберт хорошо знаком с твоим отцом, поэтому его и пригласили.
Мэри на несколько минут умолкла, потом воскликнула:
– О-Боже, Сабрина, какой ужас! Ведь твоя репутация погибла!
Девушка грустно улыбнулась:
– Мэри, неужели ты только сейчас это поняла?
В комнате надолго воцарилось молчание. Мэри отчасти удовлетворила свое любопытство и теперь не знала, о чем говорить. А посоветовать что-либо она не могла, потому что никогда не попадала в такую ситуацию. Чтобы как-то выразить Сабрине свое сочувствие, она присела на кресло рядом с ней и обняла ее за плечи.
Расставшись с Уиндемом, Роуден вызвал к себе невозмутимую миссис Бейли и приказал немедленно найти викария Фэрли и пригласить его для беседы с ним в желтую гостиную.
Переступив порог гостиной, граф сразу же увидел сидевшего в кресле викария. Судя по всему, мистер Фэрли сильно нервничал, хотя старался держаться с достоинством. Взглянув в морщинистое лицо этого человека, Рис почувствовал себя последним негодяем. Приблизившись к викарию, он тихо сказал:
– Полагаю, нам с вами надо серьезно поговорить, мистер Фэрли.
Викарий поднялся на ноги и отвесил графу поклон. Роуден также поклонился, затем оба уселись в кресла. Рис понимал, что должен первым приступить к делу, должен как-то объяснить случившееся, но викарий опередил его.
– Я не знал, что моя дочь находится у вас, – проговорил священник, пытаясь скрыть волнение. – Но леди Мэри сообщила мне об этом, и тогда я… – Фэрли умолк и с вздохом опустил глаза. Потом взглянул на графа и совершенно не к месту добавил: – Но Сабрина очень хорошая и добрая девушка.
Рис в растерянности смотрел на викария; он не знал, как приступить к делу, как предложить мистеру Фэрли деньги, чтобы не оскорбить его. Или, может быть, лучше… Да-да, разумеется, так гораздо лучше. К тому же он лорд Роуден, человек чести, разве не так? И он сумеет найти правильный выход из положения, непременно сумеет.
Собравшись с духом, Рис проговорил:
– Сэр, я хочу принести вам свои извинения за то, чему вы недавно были свидетелем. Поверьте, я никак не ожидал…
Викарий пристально взглянул ему в глаза, Рис умолк на несколько секунд; он понял, что начал разговор не самым удачным образом.
– Видите ли, сэр, я хотел сказать, что вовсе не собирался обесчестить Сабрину. Это не входило в мои намерения, напротив, я хотел бы заверить вас в том, что между мной и вашей дочерью возникла… некая привязанность, сердечная взаимность, если можно так выразиться.
«Да-да, именно так! Так и следует продолжать!» – мысленно воскликнул Рис, заметив, что лицо священника прояснилось, теперь мистер Фэрли смотрел на него так, словно перед ним сидел робкий юноша, не решавшийся признаться в первой любви.
Слава Богу, дело принимало нужный оборот, хотя со стороны все выглядело довольно нелепо. «Но что же ты молчишь? – сказал себе Рис. – Говори, отступать уже поздно». И действительно, пора было произнести те слова, которые полагается произносить в таких случаях.
Сделав глубокий вдох, Рис заявил:
– Я намерен исполнить свой долг, сэр. Почту за честь, если вы соблаговолите дать свое согласие. Сэр, я прошу руки вашей дочери.
Последние слова Рис произнес с такой уверенностью, как будто он ежедневно делал предложения руки и сердца.
Какое-то время викарий молча смотрел на собеседника, смотрел с некоторым удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29
– Да, именно так, лорд Роуден. Кроме того, как мне помнится, вы тоже шептали мое имя, забыв обо всем на свете.
Рис тут же нахмурился. Бог тому свидетель, ни один мужчина не любит, когда ему напоминают о том, что он нашептывал женщине в минуты страсти. Да, мисс Фэрли умеет дать достойный ответ.
А Сабрина тем временем продолжала:
– К тому же вы мычали и ревели от страсти, подобно обезумевшему быку во время случки.
– Подобно… быку во время случки? – в изумлении переспросил граф.
Удачно эта девушка подобрала столь обидное сравнение, как искусно она выбила оружие из его рук.
Пытаясь перехватить инициативу, граф приблизился к Сабрине и с усмешкой сказал:
– Очень интересные наблюдения, мисс Фэрли. Неужели я и впрямь мычал?
Она пристально посмотрела ему в глаза.
– Да, лорд Роуден. Вы не переставали стонать и мычать… почти до конца. И вот еще что… Если для вас «не было ничего нового», как вы выразились, то с какой же стати вы оказались сейчас в библиотеке?
– Но это моя библиотека… – пробормотал Рис, едва ли не оправдываясь. Взяв с дивана книгу, он добавил: – Я пришел сюда за этим томом, вот и все. – Приблизившись к девушке почти вплотную, граф заглянул в ее пылавшие глаза. – А если вы, мисс Фэрли, совершенно равнодушны ко мне, то почему же вы пытались выпроводить меня отсюда? Ведь в таком случае моя близость не должна вас волновать. Но мое присутствие все-таки волнует вас, не так ли?
Сабрина сделала глубокий вдох, потом еще один – словно задыхалась после быстрого бега.
– Н-нет, нисколько… нисколько не волнует, – пробормотала она, отводя глаза.
Граф внимательно посмотрел на нее и с лукавой улыбкой заявил:
– Кажется, я знаю, как доказать, что никто из нас ничего не испытывал тем вечером.
– Доказать? Каким же образом?
– Поцелуйте меня еще раз, Сабрина.
Глаза ее широко распахнулись, и какое-то время она смотрела на него молча. Потом презрительно фыркнула и прошипела:
– Вы в своем уме?
– Конечно, видите ли, после некоторых размышлений я пришел к выводу, что та ночь стала для вас незабываемой, стала событием, перевернувшим всю вашу жизнь.
– Вы слишком высокого о себе мнения.
– Должен заметить, что очень многие так считают.
– К тому же вы ужасно самоуверенны, но это потому, что до сих пор ни одна женщина не сумела вам отказать. А пришли вы сюда из-за того, что уязвлена ваша гордость. Так что все очень просто…
– Что ж, мисс Фэрли, я прекрасно вас понял. Вы, конечно же, хотите сказать, что отличаетесь от всех прочих женщин. Сейчас мы это проверим.
В следующее мгновение Рис привлек ее к себе и обнял за плечи. И почти тотчас же их губы слились в поцелуе. Причем Сабрина даже не пыталась сопротивляться, – напротив, обвила руками шею Риса и ответила на его поцелуй со всей страстью.
Как и в прошлый раз, все получилось божественно, и они настолько увлеклись друг другом, что не услышали ни топота ног по мраморному полу, ни голосов гостей.
– Сабрина! – раздался голос Мэри. – Мы вернулись, Сабрина! Представляешь, обратно мы ехали на санях! Да, вместе с нами твой отец, он как раз был у Колбер…
Внезапно воцарилась гнетущая тишина – словно перед грозой.
Рис и Сабрина отпрянули друг от друга и повернулись к двери.
У порога в широком дверном проеме стояли Мэри Кэпстроу, Колберты, Джеффри и… отец Сабрины.
Глава 12
Несколько секунд все гости в изумлении таращились на графа и дочку викария, затем поспешно покинули библиотеку – один лишь Уиндем остался. Что же касается мисс Фэрли, то она сразу выскочила из комнаты и, даже не взглянув на отца, бросилась в дальний конец коридора.
Оставшись вдвоем, Рис и Уиндем молча переглянулись. Теперь им предстояло обсудить произошедшее, оценить размеры постигшего бедствия, а также меры, которые необходимо было предпринять в сложившейся ситуации.
Развалившись на диване, Уиндем взглянул на приятеля и, наконец, проговорил:
– У меня нет слов, Рис. Прими мои поздравления. Значит, дочка викария такая же, как и все прочие женщины? Но как же так получилось? – продолжил он с искренним удивлением. – О чем ты думал, встречаясь с ней в библиотеке в середине дня? Неужели не понимал, что вас могут увидеть?
Рис молча пожал плечами и уставился в окно.
– Ага, судя по всему, ты вообще ни о чем не думал, а просто тешил свое тщеславие, – продолжал Уиндем, и теперь в голосе его звучало даже некоторое осуждение; во всяком случае, было видно, что он очень сочувствовал девушке. – Так как же, Рис? Что у тебя на плечах вместо головы?
– Попридержи язык, Уинд, – проворчал граф. Художник не стал вступать в спор. Он понял, что Роуден не на шутку рассердился и лучше его не дразнить.
Тут граф наконец-то отвернулся от окна и, взглянув на приятеля, спросил:
– Как ты полагаешь, Софи уже узнала… – Рис надеялся, что певица не знала о произошедшем, так как он не заметил ее среди тех, кто стоял в дверях библиотеки.
– Не волнуйся, кто-нибудь из доброжелателей наверняка сообщит ей обо всем. Скорее всего, уже сообщили. Думаю, Софи очень удивилась.
– Несомненно, – кивнул Рис.
Софи часто изображала удивление, нередко весьма правдоподобно. Но он предпочел бы, чтобы она хотя бы изредка изображала ревность… или какие-нибудь другие чувства – это бы вносило некоторое разнообразие в их отношения.
Рис снова повернулся к окну. Небо уже заволокло тучами, поднялся ветер, и повалил мелкий снег.
Черт побери, что за невезение?! Какой неуместный поцелуй! Ну почему он решил поцеловать ее именно в этот момент?
Рис невольно усмехнулся, вспомнив, как сам же уверял мисс Фэрли, что не каждый поцелуй всего лишь поцелуй, что есть поцелуи, которые меняют будущее. И вот получилось, что он угодил в собственную ловушку, перехитрил самого себя. Значит, в какой-то момент он допустил ошибку, поэтому теперь… Действительно, что же теперь делать?
До сих пор ему все сходило с рук, и он этим пользовался. Дуэли, интимные связи, азартные игры, знакомства с сомнительными людьми – он не отказывал себе ни в одном из удовольствий, причем каждый раз выходил сухим из воды. Однако он никогда не совершил такой глупости, как сейчас. Азарт и нетерпение толкнули его на столь опрометчивый и ничем не оправданный поступок. И чем больше он, об этом думая, тем больше сожалел о произошедшем.
– Итак, Уинд, что же теперь предпринять?
– Мне очень неприятно говорить тебе это, Рис, но тебе придется как-то уладить дело. Не следует забывать о том, что мисс Фэрли – дочь викария.
Именно такого ответа Рис и ожидал. Да, конечно, следовало уладить дело, – но каким образом? Дать денег викарию Фэрли, чтобы тот забыл обо всем? Но разве такое забудешь? И как быть с остальными?.. Неужели надо платить всем свидетелям происшествия? Но даже если заплатить – все равно ничего не получится. Свидетелей слишком много, и кто-нибудь из них непременно проговорится. А это означает, что он, Рис, погубил репутацию Сабрины Фэрли.
Его губы тронула невеселая улыбка. Почему так произошло? Почему именно ему выпала такая незавидная роль? Незавидная?.. Но ведь можно проявить благородство и навеки связать свою жизнь с жизнью девушки, для которой Лондон и такие города, как Содом и Гоморра, примерно одно и то же.
Конечно, он прекрасно знал, что рано или поздно обязательно женится. Но случилось так, что судьба свела его с девушкой, вовсе не стремившейся выйти за него замуж. Но с другой стороны, она настоящая красавица. К тому же на редкость чувственная, хотя сама об этом даже не подозревает. И, следовательно…
Рис принялся расхаживать по комнате.
– Когда-нибудь каждый из нас женится, – деликатно заметил Уиндем.
– Да, разумеется. И что же это в данной ситуации означает? – Граф остановился, и пристально посмотрела на художника.
Тот медлил с ответом. Наконец выпалил:
– Ты не собираешься жениться на Сабрине?
– Пока не знаю, – пробормотал Рис. Он снова прошелся по комнате. – Полагаю, мне больше подошла бы жена из какого-нибудь аристократического рода. Но если уж случилось то, что случилось… – Он несколько раз вздохнул. – Думаю, у меня есть два выхода. Выход первый: я женюсь на мисс Фэрли, чтобы спасти ее репутацию. Разумеется, она будет жить здесь, в Ла-Монтань, а я – в Лондоне, по крайней мере, большую часть года. Мы сможем жить раздельно, как и подобает аристократической семье. Точно так же живут некоторые известные поэты со своими женами. Я уверен, что Уильям Шекспир прятал жену, не выставлял ее напоказ. Но есть еще один выход.
– Какой же?
– Я могу дать ей денег, чтобы она уехала.
– Уехала? Что ты имеешь в виду?
– Миссионерскую поездку. Вероятно, она предпочтет именно это решение проблемы.
– А твой кузен?.. Поедет ли он вместе с мисс Фэрли? И вообще, какие у него планы?
Рис очень сомневался в том, что у кузена Джеффри имелись какие-то планы на будущее. Но он был почти уверен, что Джеффри не собирался всю свою жизнь оставаться священником. Кузен был весьма высокого мнения о собственной персоне, а такие люди редко становятся священниками.
– Я намерен предложить кузену Джеффри место викария в Бакстед-Хите. Думаю, на какое-то время это его устроит.
– А знаешь, Рис, что меня сегодня позабавило? – неожиданно спросил Уиндем.
– Судя по твоим интонациям, абсолютно все.
– Может быть, не все, но кое-что меня действительно позабавило. Хотя я уверен, что отцу девушки это совсем не понравилось…
– Говори же! О чем ты?.. – Граф пристально взглянул на приятеля.
– Могу поклясться, что она в этот момент стояла на цыпочках, – с ухмылкой ответил художник.
– На цыпочках? – переспросил Рис.
– Совершенно верно. – Уиндем снова ухмыльнулся. – Она старалась облегчить тебе работу, если можно так выразиться.
Рис прекрасно знал, что мисс Фэрли целовалась с ним с величайшей охотой, однако он не снимал с себя вины. Да-да, в любом случае он допустил глупейшую ошибку.
– Но я заметил еще кое-что, – продолжал Уиндем.
– Неужели? Что же еще?
– Твои руки находились чуть ниже ее спины. Рис с удивлением взглянул на художника.
– Разумеется, именно там они и находились. А где же еще должны находиться руки мужчины, когда он целует женщину?
– Рис, если честно, то забавно вовсе не это… Видишь ли, твои руки… – Уиндем хохотнул, но тут же в смущении умолк.
– Черт побери, говори же! – прорычал граф.
– Хорошо, Рис, скажу. Ваше с мисс Фэрли… общение выглядело так, что было совершенно ясно: это происходит уже не в первый раз. Я ведь прав, не так ли?
Рис промолчал; он вдруг понял, что они с Уиндемом, возможно, говорят о его будущей жене, о графине Роуден. Да и что он мог ответить приятелю? Не мог же он рассказать о ночной встрече с мисс Фэрли, а потом заявить, что он ничего подобного не хотел, и все получилось случайно.
Снова отвернувшись к окну, Рис пробормотал:
– Что ж, Уинд, пожелай мне удачи.
Сабрина вылетела из библиотеки, словно выпущенная из арбалета стрела. Стуча каблуками, она побежала в дальний конец коридор, а Мэри тотчас же бросилась следом за ней. Добежав до конца коридора, Сабрина свернула в первую же попавшуюся комнату и, даже не прикрыв за собой дверь, в изнеможении рухнула в кресло, стоявшее у пылающего камина. Прикрыв лицо ладонями, она с вздохом прошептала:
– Ох, что же мне теперь будет?
Минуту спустя, послышались шаги, и тотчас же раздался голос Мэри. Подруга застрекотала как сверчок, пытаясь утешить ее и успокоить.
Снова вздохнув, Сабрина взглянула на нее и с грустной улыбкой пробормотала:
– Как хорошо, что ты о чем-то болтаешь, Мэри… Когда ты говоришь, мне не так тяжело.
– Вот и замечательно! – просияла Мэри. – Не беспокойся, все будет хорошо, вот только… – Она внимательно посмотрела на девушку и прошептала: – Дорогая, как же так получилось?.. Как случилось, что ты… целовалась с Распутником?
– Ну, видишь ли… – Сабрина потупилась. – Мэри, давай лучше не будем говорить об этом.
– Как хочешь, – кивнула Мэри. На языке ее вертелось множество вопросов, какой из них задать – не задавать же все вопросы сразу… Немного подумав, она задала самый главный: – Скажи, Сабрина, ты любишь его?
Девушка с удивлением взглянула на подругу.
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Ну, видишь ли, мне показалось, что вас переполняла страсть, – почти шепотом ответила Мэри. – Или, может быть… Неужели он пытался…
– Мэри, перестань! – закричала Сабрина. – Я не хочу об этом говорить, понимаешь?!
Мэри энергично закивала. Но долго молчать она не умела и почти тотчас же задала следующий вопрос:
– А как все произошло? И вообще, какие у вас с ним отношения?
Сабрина громко застонала и, наклонившись, спрятала лицо в ладонях. Мэри же, наконец, проявила благоразумие и больше не задавала вопросов.
Какое-то время подруги молчали. Внезапно Сабрина подняла голову и с дрожью в голосе проговорила:
– А как же Джеффри?.. Мэри всплеснула руками.
– Ах, бедный Джеффри! – воскликнула она.
Сабрина мысленно улыбнулась; она прекрасно знала, что подруга не способна на искреннее сочувствие. Если же Мэри делала вид, что за кого-то беспокоится, то это означало только одно: ее одолевало любопытство – или просто хотелось поболтать.
– И объясни мне, откуда здесь взялся мой отец? – добавила Сабрина.
– Сначала за ним послала Лиззи. – Мэри снова оживилась. – А через несколько дней его пригласили Колберты для душеспасительной беседы с тяжелобольным отцом, – он, наверное, скоро умрет, хотя вообще-то Бог милостив, так что, может быть, и не умрет. Но никого из священников не было поблизости, ведь никто же из них не знал, что Джеффри будет гостить в Ла-Монтань, верно? А мистер Колберт хорошо знаком с твоим отцом, поэтому его и пригласили.
Мэри на несколько минут умолкла, потом воскликнула:
– О-Боже, Сабрина, какой ужас! Ведь твоя репутация погибла!
Девушка грустно улыбнулась:
– Мэри, неужели ты только сейчас это поняла?
В комнате надолго воцарилось молчание. Мэри отчасти удовлетворила свое любопытство и теперь не знала, о чем говорить. А посоветовать что-либо она не могла, потому что никогда не попадала в такую ситуацию. Чтобы как-то выразить Сабрине свое сочувствие, она присела на кресло рядом с ней и обняла ее за плечи.
Расставшись с Уиндемом, Роуден вызвал к себе невозмутимую миссис Бейли и приказал немедленно найти викария Фэрли и пригласить его для беседы с ним в желтую гостиную.
Переступив порог гостиной, граф сразу же увидел сидевшего в кресле викария. Судя по всему, мистер Фэрли сильно нервничал, хотя старался держаться с достоинством. Взглянув в морщинистое лицо этого человека, Рис почувствовал себя последним негодяем. Приблизившись к викарию, он тихо сказал:
– Полагаю, нам с вами надо серьезно поговорить, мистер Фэрли.
Викарий поднялся на ноги и отвесил графу поклон. Роуден также поклонился, затем оба уселись в кресла. Рис понимал, что должен первым приступить к делу, должен как-то объяснить случившееся, но викарий опередил его.
– Я не знал, что моя дочь находится у вас, – проговорил священник, пытаясь скрыть волнение. – Но леди Мэри сообщила мне об этом, и тогда я… – Фэрли умолк и с вздохом опустил глаза. Потом взглянул на графа и совершенно не к месту добавил: – Но Сабрина очень хорошая и добрая девушка.
Рис в растерянности смотрел на викария; он не знал, как приступить к делу, как предложить мистеру Фэрли деньги, чтобы не оскорбить его. Или, может быть, лучше… Да-да, разумеется, так гораздо лучше. К тому же он лорд Роуден, человек чести, разве не так? И он сумеет найти правильный выход из положения, непременно сумеет.
Собравшись с духом, Рис проговорил:
– Сэр, я хочу принести вам свои извинения за то, чему вы недавно были свидетелем. Поверьте, я никак не ожидал…
Викарий пристально взглянул ему в глаза, Рис умолк на несколько секунд; он понял, что начал разговор не самым удачным образом.
– Видите ли, сэр, я хотел сказать, что вовсе не собирался обесчестить Сабрину. Это не входило в мои намерения, напротив, я хотел бы заверить вас в том, что между мной и вашей дочерью возникла… некая привязанность, сердечная взаимность, если можно так выразиться.
«Да-да, именно так! Так и следует продолжать!» – мысленно воскликнул Рис, заметив, что лицо священника прояснилось, теперь мистер Фэрли смотрел на него так, словно перед ним сидел робкий юноша, не решавшийся признаться в первой любви.
Слава Богу, дело принимало нужный оборот, хотя со стороны все выглядело довольно нелепо. «Но что же ты молчишь? – сказал себе Рис. – Говори, отступать уже поздно». И действительно, пора было произнести те слова, которые полагается произносить в таких случаях.
Сделав глубокий вдох, Рис заявил:
– Я намерен исполнить свой долг, сэр. Почту за честь, если вы соблаговолите дать свое согласие. Сэр, я прошу руки вашей дочери.
Последние слова Рис произнес с такой уверенностью, как будто он ежедневно делал предложения руки и сердца.
Какое-то время викарий молча смотрел на собеседника, смотрел с некоторым удивлением.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29