Ее бархатная накидка лавандового цвета и шикарная розовая шляпка олицетворяли последний крик моды, а ее горничной, должно быть, пришлось потратить не один час на воздвижение замысловатой прически из этих странных, белых, как кость, волос. В холодных голубых глазах не было ни малейшего намека на дружелюбие, нет, они разглядывали лицо и фигуру Кэтрин с бесцеремонным любопытством. Самой Кэтрин уже не раз приходилось встречать подобный взгляд – взгляд женщины, оценивающей силы возможной соперницы, но одна лишь мысль о схватке с Оливией в эту минуту по какому бы то ни было поводу лишила ее последних сил. Кэтрин закрыла глаза, временно уступая поле боя, и с облегчением почувствовала, что Бэрк повернулся и начал подниматься вверх по ступеням.
Громадный холл с антресолями, как она и предполагала, своим великолепием ничуть не уступал фасаду дома. Стены пастельных тонов были обильно украшены лепниной, а высокий потолок расписан фресками. Мраморные и бронзовые бюсты именитых предков мрачно взирали из ниш, проделанных в нижней части массивного карниза. Ступени великолепной изгибающейся лестницы с ажурными перилами из кованого железа были вырезаны из дуба и инкрустированы ореховым деревом.
Похоже, все три дамы вознамерились сопровождать их вверх по лестнице вместе с дворецким и парой горничных. Бэрк обернулся к ним.
– Рената, будьте добры предупредить отца, что я здесь и скоро спущусь поговорить с ним. Ноул, ваша помощь мне не потребуется. Встретимся за ужином, Оливия. Диана, пойдем со мной, ты мне поможешь.
Оливия обменялась с матерью сдержанным, но полным растущей тревоги взглядом. Бэрк не обратил на него внимания, а вот Кэтрин все прекрасно поняла, несмотря на свое состояние.
Они взобрались, как ей показалось, на сотню ступеней и пересекли пару дюжин бесконечных коридоров с высокими потолками, богато отделанных и обставленных. Слуги почтительно кланялись, горничные приседали, когда они проходили мимо, и провожали их удивленными взглядами. Диана еле удерживалась, чтобы не забросать брата вопросами прямо на ходу, но хорошее воспитание не позволяло ей задавать их в присутствии Кэтрин. Наконец они подошли к закрытой двери в конце длинного и мрачного коридора. Диана распахнула эту дверь, и взору Кэтрин предстала просторная, но уютная спальня, украшенная узорчатыми гобеленами в голубых тонах, с натертым до блеска паркетным полом. На массивной кровати красного дерева могли бы свободно разместиться три, а то и четыре человека.
– Откинь, пожалуйста, покрывала, Ди, – попросил Бэрк. – И закрой дверь.
Он уложил Кэтрин на белую шелковую простыню и сел рядом с нею. Вернувшись от двери, Диана нерешительно остановилась у кровати, сложив руки на груди и не зная, что ей делать дальше.
Кэтрин совсем не ощущала боли в ране, но была едва жива от усталости. Она обвела брата и сестру полусонным взглядом, поражаясь сходству. У Дианы были такие же, как и у Бэрка, блестящие черные волосы и бледный, но здоровый цвет лица, оба могли похвастаться самыми прямыми, длинными и аристократичными носами на свете. Диана отличалась лишь светло-серым цветом глаз, да в очертаниях нежных женственных губ не хватало решительности и чувственности, которыми природа столь щедро наградила рот ее брата. Тем не менее даже в шестнадцать лет эта девушка вся светилась изнутри неброской, но полной достоинства красотой, несмотря на легкую хромоту, которую она тщетно пыталась скрыть. Она выжидательно смотрела на Бэрка, и ее глаза расширились до неимоверных размеров, когда он прямо при ней начал расстегивать плащ Кэтрин, а потом и ее ночную рубашку.
– Я п-п-позову горничную, – пробормотала Диана, отворачиваясь.
– Нет, Ди, не надо. Поди сюда и сядь.
Он указал на другой край постели. Она заколебалась, но все-таки обошла кровать и села.
– Я вижу, ты стала совсем большая, Мышонок, – улыбнулся Бэрк, глядя на нее с нежностью.
– Мне через два м-м-месяца будет семнадцать.
– Да, я знаю. Со времени нашей последней встречи ты успела превратиться в очаровательную юную леди.
Диана покраснела и опустила глаза, всем своим видом показывая, что не верит ему.
– Я вынужден просить тебя об одолжении, Мышонок. Не хотелось бы, но приходится. Другого выхода нет.
– Все, что хочешь, Джейми. Ты же знаешь.
– Прежде всего учти, что надо будет сохранить все в строжайшей тайне.
Эту новость Диана встретила с восторгом, и Бэрк не смог удержаться от улыбки, заметив промелькнувшее у нее на лице выражение живейшего любопытства.
– В тайне ото всех, даже от отца.
Диана взглянула на Кэтрин.
– Это касается м-м-миссис Пелл, не так ли?
– Да. Ты можешь звать ее Кэтрин:
И опять Бэрк невольно улыбнулся, глядя, как женщины обмениваются церемонными кивками.
– А теперь слушай внимательно, пока Рената не прислала сюда горничную. По причинам, о которых я сейчас говорить не могу, крайне важно, чтобы никто не узнал о подлинном характере заболевания миссис Пелл. Ей понадобится чья-то помощь для совершения туалета. Большую часть времени ей будет прислуживать горничная, но для мытья и переодевания нам нужен кто-то, кому мы могли бы доверять.
Диана безмолвно взирала на брата широко раскрытыми глазами.
– А каков п-п-подлинный характер заболевания миссис Пелл? – спросила она робко.
– Пулевое ранение в грудь.
Кэтрин залилась румянцем и прикрыла глаза рукой. Ей казалось, что от нее ждут каких-то объяснений, но в голову ничего не приходило.
– В-в-вот как…
Диана, по-видимому, тоже не знала, что сказать.
– Подробности не имеют значения, но тебе следует знать, что миссис Пелл подставила свою грудь под пулю, предназначенную мне.
Он ласково отвел руку Кэтрин, прикрывавшую лицо, и заглянул ей в глаза, словно надеясь прочесть в них ответ на какой-то вопрос. Она уставилась на него настороженным взглядом, стараясь ничем себя не выдать, а потом посмотрела на Диану, у которой от изумления открылся рот.
– Я буду благодарна вам за помощь, – проговорила Кэтрин глухим шепотом. – Мне очень жаль, что я вынуждаю вас скрывать все это от вашей семьи, и не обижусь, если вы откажетесь. Я вас прекрасно пойму.
Диана в замешательстве перевела взгляд с брата на Кэтрин и обратно. Наконец она обрела голос:
– Но я же не отказываюсь! Я обязательно помогу!
– Вот и отлично. – С этими словами Бэрк поднялся на ноги. – Первое, что ты можешь сделать, это отослать горничную. Скажи ей, чтобы вернулась через полчаса. Потом найди какой-нибудь чистый лоскут для перевязки, да смотри, чтоб никто тебя при этом не застал. Возвращайся поскорее, я покажу тебе, как менять повязку. А теперь ступай. Поспеши.
– Слушаюсь, сэр!
Диана шутливо отсалютовала, порывисто пожала руку Кэтрин и встала.
– Не беспокойтесь, – прошептала она, как настоящая заговорщица, – я сейчас вернусь.
Кэтрин тихонько засмеялась и проводила ее глазами. Они с Бэрком обменялись умиленными взглядами, почти как любящие родители над обожаемым дитятей. Потом Бэрк начал рассказывать историю, которую сочинил, чтобы объяснить ее присутствие в своем доме. Продвинуться далеко ему так и не удалось: она крепко уснула в самом начале рассказа.
* * *
Невилл Бэрк, одиннадцатый граф Ротбери, выглядел молодо для своих шестидесяти лет. У него были белоснежные волосы и такие же, как у сына, голубые глаза, не утратившие с возрастом своего стального блеска. Высокий, худощавый, с выступающими скулами и надменным орлиным носом, он казался несколько более изнеженной и слабой копией своего мужественного сына и в то же время идеальным воплощением общепринятых представлений о том, каким должен быть настоящий титулованный аристократ. Можно было чуть ли не видеть, как струится в его жилах голубая кровь.
Завидев Бэрка на пороге кабинета, он поднялся из-за письменного стола, не слишком заваленного бумагами, и протянул руку. Отец и сын поздоровались приветливо, но сдержанно, без излишнего проявления чувств. Бэрк выждал, пока отец вновь не занял место за столом, а потом и сам устало опустился в кресло, оглядывая знакомые гравюры со сценами охоты на стенах и большой глобус на подставке у окна. Ноздри ему щекотал привычный запах старых книг. Он подумал о том, как мало здесь все изменилось со времени его последнего приезда домой. Эта мысль показалась ему и утешительной и гнетущей одновременно.
– Ну что ж, отец, – начал он, сцепив руки вокруг колена.
– Джеймс, я, разумеется, рад твоему возвращению домой, но теряюсь в догадках относительно цели твоего приезда.
– Да никакой особой цели в общем-то нет. Я ожидаю нового назначения, а до Рождества осталось всего ничего, вот и решил навестить семью.
Это прозвучало вполне правдоподобно. Довольное выражение, появившееся на лице отца, придало Бэрку сил для продолжения рассказа:
– Прошлым вечером я решил заночевать в гостинице под Бьюкаслом. За ужином познакомился с дамой, вдовой из Эдинбурга, возвращавшейся домой после визита к родственникам покойного мужа. Позже, около четырех часов утра, в гостинице начался пожар. Эта дама, ее зовут миссис Пелл, успела разбудить нескольких спящих постояльцев, включая и меня, но сама серьезно пострадала. Она едва не задохнулась от дыма и уцелела только чудом. Все ее вещи сгорели. Из благодарности, а также поскольку никакого более подходящего места поблизости не было, я привез ее сюда и предложил ей кров, пока она не поправится. Она спасла мне жизнь, и я не сомневаюсь, что вы не откажете ей в гостеприимстве.
– Да-да, разумеется! Какая удивительная история! Рената сказала мне, что ты привез с собой какую-то… гм… особу, но я понятия не имел… Просто невероятно!
– В самом деле. А как вы поживаете? Что у вас новенького? – Ему хотелось как можно скорее уйти от щекотливой темы.
– Неплохо, неплохо. Мое семейство прилагает все усилия, чтобы отправить меня в богадельню на старости лет, в остальном мне не на что жаловаться. Видал, что творится в восточном крыле?
Бэрк кивнул.
– Рената мечтает отделать его мрамором с тех самых пор, как мы вернулись из Италии. Мрамором! Меня в дрожь бросает при одной только мысли об этом. Да, а газон! Ты ушам своим не поверишь, мальчик мой. Она собирается уничтожить газон и сад, выкорчевать все клумбы и кусты и устроить так называемый ландшафт, разрази меня гром! Слыхал о таком? На случай, если ты не знаешь, спешу предупредить, что это последнее слово в садоводстве: заставить природу выглядеть более естественной, чем она есть на самом деле.
Губы его светлости скривились от отвращения.
– Лужайки, озера с лебедями и Бог знает что еще. Мне рассказывали, что лорд Финчли для пущей «естественности» посадил у себя в парке сухое дерево. Ты можешь себе такое представить?
Бэрк усмехнулся и глубже погрузился в свое кресло, перебросив ногу на ногу.
– А Оливия еще хуже, поверь. Бог мне свидетель, никогда не думал, что женщина может столько тратить на наряды. Теперь она собирается выписать из Китая расписные обои для своей спальни. Купила бойцового петуха за триста фунтов и делает на него ставки со своими кошмарными друзьями. Требует, чтобы я купил ей мартышку! Наверное, чтобы было кому гадить на персидский ковер, который сама же она заказала для гостиной.
– Бедный отец! Я все спрашивал себя, почему вы так и не удочерили ее. Теперь я понимаю.
– Ха! Рената тоже этого хотела, но я даже слушать не стал! Да, Оливия все на свете отдала бы, чтобы ее величали «леди Оливией», а не просто «мисс Лаундз», – заметил граф Ротбери с неприкрытым злорадством.
– А Джулиан? Как он?
Улыбка графа Ротбери угасла, сменившись гримасой отвращения.
– Мой пасынок меня позорит, Джеймс. Остается уповать лишь на то, что в один прекрасный день его сошлют на каторгу за все, что он натворил. Или повесят, это было бы еще лучше.
– До меня доходили всякого рода сомнительные слухи, – признался Бэрк.
– Можешь смело верить самому худшему. Не желаю даже говорить о Джулиане.
– Зачем вы все это терпите, отец? Все эти затеи с домом, Оливию…
– Зачем? Ну, не знаю… Проще потакать причудам Ренаты, чем выслушивать, как она меня пилит.
Составив руки домиком и опершись на них подбородком, Бэрк задал вопрос, который прежде никогда не решился бы задать:
– Вы ее любите, отец? Или любили, когда женились на ней?
– Любил? – растерянно переспросил лорд Ротбери.
Казалось, будто речь идет о незнакомом ему слове на иностранном языке. Он выглядел по-настоящему озадаченным.
– Рената – неглупая светская женщина, все еще привлекательная для своих лет. Что еще важнее, она была вдовствующей баронессой, когда мы поженились. Ее покойный муж был человеком уважаемым и богатым, причем, заметь, он унаследовал свое состояние, а не заработал его, занимаясь торговлей. Возможно, мы с ней не самая счастливая пара, но ничего предосудительного о нашем браке сказать нельзя.
Бэрк и сам не понимал, зачем задал этот вопрос. Ему вдруг почему-то вспомнилось, как Кэт спрашивала, свойственны ли ему сословные предрассудки, любит ли он «важничать», как она выразилась. Он тогда не пожелал ответить, даже не счел предмет разговора достойным своего внимания, но теперь подумал, что стоит на досуге об этом поразмыслить.
– А мама? Ее вы любили? – Вопрос удивил его самого не меньше, чем отца.
Лорд Ротбери пришел в замешательство. Он выдвинул ящик стола и сделал вид, будто что-то ищет.
– Да-да, конечно, – пробормотал он.
Бэрк в смущении отвернулся. Ему хотелось спросить: но ты любил ее по-настоящему , отец? А она тебя любила? Вы были счастливы вместе? Почему ты всегда был так холоден со мной?
Он поднялся с кресла.
– Погоди, Джеймс. Пока ты не ушел…
Бэрк остановился, вежливо выжидая.
– Строго между нами, разумеется, – с некоторой долей смущения добавил лорд Ротбери.
– Разумеется.
– Рената вбила себе в голову, что ты должен жениться на Оливии. Обе они жужжат об этом не умолкая, когда думают, что я не слышу. Надеюсь, нет необходимости тебе напоминать, что о подобном браке не может быть и речи.
Если бы Бэрк не чувствовал себя таким усталым, он, наверное, рассмеялся бы вслух.
– Нет, отец, – торжественно заверил он лорда Ротбери, – такой необходимости нет.
– Прекрасно, – с облегчением кивнул его отец. – Но будь начеку, мой мальчик. Совместными усилиями эти женщины способны сотворить все что угодно.
Он усмехнулся, встретив изумленный взгляд сына:
– Я не шучу, поверь мне. Это просто черная магия.
– Позвольте мне развеять ваши страхи, отец. С этой стороны нам никакая опасность не грозит.
– Ну и слава Богу… – протянул лорд Ротбери и вдруг заговорил серьезно: – Я хочу, чтобы твой брак был удачным, Джеймс.
– Я тоже этого хочу. В один прекрасный день…
– Вот, к примеру, дочка лорда Уэстли. Она уже на выданье…
– Боже милосердный! Это страшилище с лицом гиены? Да ей бы только ворон пугать. Забудьте об этом раз и навсегда, отец.
– Ладно, ладно, – губы его светлости стали подергиваться от смеха. – Но только не говори мне, что собираешься жениться по любви, мальчик мой, это просто… недальновидно.
– Хорошо, но я ни за что не женюсь на уродине. Если мужчина, взглянув поутру в лицо супруге, спрашивает себя, стоило ли просыпаться, значит, ему точно не следовало жениться.
– Ты безусловно прав.
Улыбаясь, лорд Ротбери поднялся и обогнул стол.
– Тебе еще не надоело тянуть солдатскую лямку, Джеймс? – спросил он, небрежно положив руку на плечо сыну.
Бэрка не обманула напускная шутливость, с которой был задан вопрос. Что его удивило, так это собственный ответ. По окончании Оксфорда он покинул родной дом и приобрел офицерский патент, потому что праздная, лишенная занятий жизнь богатого землевладельца его не привлекала. В то время ему хотелось повидать мир. Теперь он был сыт по горло чужими странами и приключениями. Он вдруг открыл для себя, что мог бы заняться политикой или вступить в деловое партнерство с отцом. Мысль об этом уже не казалась ему такой отталкивающей, как в день совершеннолетия.
– Пожалуй, да, отец. Но давайте поговорим об этом позже, я на ногах не держусь.
– Отлично, отлично, иди отдохни. – Сэр Невилл хлопнул сына по плечу, безуспешно пытаясь скрыть свою радость. – Увидимся за ужином, мальчик мой.
– Скорее за завтраком.
Зевая на ходу, Бэрк покинул кабинет и торопливо направился в свою спальню.
* * *
Узддингстоун,
Нортумберленд,
15 декабря 1745 года
Уважаемый полковник Денхольм! Извините, что не написал вам раньше, но я больше недели пролежал в лихорадке и только сейчас достаточно окреп, чтобы не выронить из рук перо.
С сожалением вынужден известить вас о том, что больше нет нужды выяснять, была ли арестованная мисс Леннокс участницей якобитского заговора или нет. Она умерла, попав по неосмотрительности в перестрелку, затеянную ее любовником Юэном Рэмзи, тем самым, который, как вы помните, проиграл ее в карты. Рэмзи предпринял весьма неразумную попытку освободить свою любезную из-под стражи неподалеку от Ньюкаслтона, стоившую жизни и ему самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Громадный холл с антресолями, как она и предполагала, своим великолепием ничуть не уступал фасаду дома. Стены пастельных тонов были обильно украшены лепниной, а высокий потолок расписан фресками. Мраморные и бронзовые бюсты именитых предков мрачно взирали из ниш, проделанных в нижней части массивного карниза. Ступени великолепной изгибающейся лестницы с ажурными перилами из кованого железа были вырезаны из дуба и инкрустированы ореховым деревом.
Похоже, все три дамы вознамерились сопровождать их вверх по лестнице вместе с дворецким и парой горничных. Бэрк обернулся к ним.
– Рената, будьте добры предупредить отца, что я здесь и скоро спущусь поговорить с ним. Ноул, ваша помощь мне не потребуется. Встретимся за ужином, Оливия. Диана, пойдем со мной, ты мне поможешь.
Оливия обменялась с матерью сдержанным, но полным растущей тревоги взглядом. Бэрк не обратил на него внимания, а вот Кэтрин все прекрасно поняла, несмотря на свое состояние.
Они взобрались, как ей показалось, на сотню ступеней и пересекли пару дюжин бесконечных коридоров с высокими потолками, богато отделанных и обставленных. Слуги почтительно кланялись, горничные приседали, когда они проходили мимо, и провожали их удивленными взглядами. Диана еле удерживалась, чтобы не забросать брата вопросами прямо на ходу, но хорошее воспитание не позволяло ей задавать их в присутствии Кэтрин. Наконец они подошли к закрытой двери в конце длинного и мрачного коридора. Диана распахнула эту дверь, и взору Кэтрин предстала просторная, но уютная спальня, украшенная узорчатыми гобеленами в голубых тонах, с натертым до блеска паркетным полом. На массивной кровати красного дерева могли бы свободно разместиться три, а то и четыре человека.
– Откинь, пожалуйста, покрывала, Ди, – попросил Бэрк. – И закрой дверь.
Он уложил Кэтрин на белую шелковую простыню и сел рядом с нею. Вернувшись от двери, Диана нерешительно остановилась у кровати, сложив руки на груди и не зная, что ей делать дальше.
Кэтрин совсем не ощущала боли в ране, но была едва жива от усталости. Она обвела брата и сестру полусонным взглядом, поражаясь сходству. У Дианы были такие же, как и у Бэрка, блестящие черные волосы и бледный, но здоровый цвет лица, оба могли похвастаться самыми прямыми, длинными и аристократичными носами на свете. Диана отличалась лишь светло-серым цветом глаз, да в очертаниях нежных женственных губ не хватало решительности и чувственности, которыми природа столь щедро наградила рот ее брата. Тем не менее даже в шестнадцать лет эта девушка вся светилась изнутри неброской, но полной достоинства красотой, несмотря на легкую хромоту, которую она тщетно пыталась скрыть. Она выжидательно смотрела на Бэрка, и ее глаза расширились до неимоверных размеров, когда он прямо при ней начал расстегивать плащ Кэтрин, а потом и ее ночную рубашку.
– Я п-п-позову горничную, – пробормотала Диана, отворачиваясь.
– Нет, Ди, не надо. Поди сюда и сядь.
Он указал на другой край постели. Она заколебалась, но все-таки обошла кровать и села.
– Я вижу, ты стала совсем большая, Мышонок, – улыбнулся Бэрк, глядя на нее с нежностью.
– Мне через два м-м-месяца будет семнадцать.
– Да, я знаю. Со времени нашей последней встречи ты успела превратиться в очаровательную юную леди.
Диана покраснела и опустила глаза, всем своим видом показывая, что не верит ему.
– Я вынужден просить тебя об одолжении, Мышонок. Не хотелось бы, но приходится. Другого выхода нет.
– Все, что хочешь, Джейми. Ты же знаешь.
– Прежде всего учти, что надо будет сохранить все в строжайшей тайне.
Эту новость Диана встретила с восторгом, и Бэрк не смог удержаться от улыбки, заметив промелькнувшее у нее на лице выражение живейшего любопытства.
– В тайне ото всех, даже от отца.
Диана взглянула на Кэтрин.
– Это касается м-м-миссис Пелл, не так ли?
– Да. Ты можешь звать ее Кэтрин:
И опять Бэрк невольно улыбнулся, глядя, как женщины обмениваются церемонными кивками.
– А теперь слушай внимательно, пока Рената не прислала сюда горничную. По причинам, о которых я сейчас говорить не могу, крайне важно, чтобы никто не узнал о подлинном характере заболевания миссис Пелл. Ей понадобится чья-то помощь для совершения туалета. Большую часть времени ей будет прислуживать горничная, но для мытья и переодевания нам нужен кто-то, кому мы могли бы доверять.
Диана безмолвно взирала на брата широко раскрытыми глазами.
– А каков п-п-подлинный характер заболевания миссис Пелл? – спросила она робко.
– Пулевое ранение в грудь.
Кэтрин залилась румянцем и прикрыла глаза рукой. Ей казалось, что от нее ждут каких-то объяснений, но в голову ничего не приходило.
– В-в-вот как…
Диана, по-видимому, тоже не знала, что сказать.
– Подробности не имеют значения, но тебе следует знать, что миссис Пелл подставила свою грудь под пулю, предназначенную мне.
Он ласково отвел руку Кэтрин, прикрывавшую лицо, и заглянул ей в глаза, словно надеясь прочесть в них ответ на какой-то вопрос. Она уставилась на него настороженным взглядом, стараясь ничем себя не выдать, а потом посмотрела на Диану, у которой от изумления открылся рот.
– Я буду благодарна вам за помощь, – проговорила Кэтрин глухим шепотом. – Мне очень жаль, что я вынуждаю вас скрывать все это от вашей семьи, и не обижусь, если вы откажетесь. Я вас прекрасно пойму.
Диана в замешательстве перевела взгляд с брата на Кэтрин и обратно. Наконец она обрела голос:
– Но я же не отказываюсь! Я обязательно помогу!
– Вот и отлично. – С этими словами Бэрк поднялся на ноги. – Первое, что ты можешь сделать, это отослать горничную. Скажи ей, чтобы вернулась через полчаса. Потом найди какой-нибудь чистый лоскут для перевязки, да смотри, чтоб никто тебя при этом не застал. Возвращайся поскорее, я покажу тебе, как менять повязку. А теперь ступай. Поспеши.
– Слушаюсь, сэр!
Диана шутливо отсалютовала, порывисто пожала руку Кэтрин и встала.
– Не беспокойтесь, – прошептала она, как настоящая заговорщица, – я сейчас вернусь.
Кэтрин тихонько засмеялась и проводила ее глазами. Они с Бэрком обменялись умиленными взглядами, почти как любящие родители над обожаемым дитятей. Потом Бэрк начал рассказывать историю, которую сочинил, чтобы объяснить ее присутствие в своем доме. Продвинуться далеко ему так и не удалось: она крепко уснула в самом начале рассказа.
* * *
Невилл Бэрк, одиннадцатый граф Ротбери, выглядел молодо для своих шестидесяти лет. У него были белоснежные волосы и такие же, как у сына, голубые глаза, не утратившие с возрастом своего стального блеска. Высокий, худощавый, с выступающими скулами и надменным орлиным носом, он казался несколько более изнеженной и слабой копией своего мужественного сына и в то же время идеальным воплощением общепринятых представлений о том, каким должен быть настоящий титулованный аристократ. Можно было чуть ли не видеть, как струится в его жилах голубая кровь.
Завидев Бэрка на пороге кабинета, он поднялся из-за письменного стола, не слишком заваленного бумагами, и протянул руку. Отец и сын поздоровались приветливо, но сдержанно, без излишнего проявления чувств. Бэрк выждал, пока отец вновь не занял место за столом, а потом и сам устало опустился в кресло, оглядывая знакомые гравюры со сценами охоты на стенах и большой глобус на подставке у окна. Ноздри ему щекотал привычный запах старых книг. Он подумал о том, как мало здесь все изменилось со времени его последнего приезда домой. Эта мысль показалась ему и утешительной и гнетущей одновременно.
– Ну что ж, отец, – начал он, сцепив руки вокруг колена.
– Джеймс, я, разумеется, рад твоему возвращению домой, но теряюсь в догадках относительно цели твоего приезда.
– Да никакой особой цели в общем-то нет. Я ожидаю нового назначения, а до Рождества осталось всего ничего, вот и решил навестить семью.
Это прозвучало вполне правдоподобно. Довольное выражение, появившееся на лице отца, придало Бэрку сил для продолжения рассказа:
– Прошлым вечером я решил заночевать в гостинице под Бьюкаслом. За ужином познакомился с дамой, вдовой из Эдинбурга, возвращавшейся домой после визита к родственникам покойного мужа. Позже, около четырех часов утра, в гостинице начался пожар. Эта дама, ее зовут миссис Пелл, успела разбудить нескольких спящих постояльцев, включая и меня, но сама серьезно пострадала. Она едва не задохнулась от дыма и уцелела только чудом. Все ее вещи сгорели. Из благодарности, а также поскольку никакого более подходящего места поблизости не было, я привез ее сюда и предложил ей кров, пока она не поправится. Она спасла мне жизнь, и я не сомневаюсь, что вы не откажете ей в гостеприимстве.
– Да-да, разумеется! Какая удивительная история! Рената сказала мне, что ты привез с собой какую-то… гм… особу, но я понятия не имел… Просто невероятно!
– В самом деле. А как вы поживаете? Что у вас новенького? – Ему хотелось как можно скорее уйти от щекотливой темы.
– Неплохо, неплохо. Мое семейство прилагает все усилия, чтобы отправить меня в богадельню на старости лет, в остальном мне не на что жаловаться. Видал, что творится в восточном крыле?
Бэрк кивнул.
– Рената мечтает отделать его мрамором с тех самых пор, как мы вернулись из Италии. Мрамором! Меня в дрожь бросает при одной только мысли об этом. Да, а газон! Ты ушам своим не поверишь, мальчик мой. Она собирается уничтожить газон и сад, выкорчевать все клумбы и кусты и устроить так называемый ландшафт, разрази меня гром! Слыхал о таком? На случай, если ты не знаешь, спешу предупредить, что это последнее слово в садоводстве: заставить природу выглядеть более естественной, чем она есть на самом деле.
Губы его светлости скривились от отвращения.
– Лужайки, озера с лебедями и Бог знает что еще. Мне рассказывали, что лорд Финчли для пущей «естественности» посадил у себя в парке сухое дерево. Ты можешь себе такое представить?
Бэрк усмехнулся и глубже погрузился в свое кресло, перебросив ногу на ногу.
– А Оливия еще хуже, поверь. Бог мне свидетель, никогда не думал, что женщина может столько тратить на наряды. Теперь она собирается выписать из Китая расписные обои для своей спальни. Купила бойцового петуха за триста фунтов и делает на него ставки со своими кошмарными друзьями. Требует, чтобы я купил ей мартышку! Наверное, чтобы было кому гадить на персидский ковер, который сама же она заказала для гостиной.
– Бедный отец! Я все спрашивал себя, почему вы так и не удочерили ее. Теперь я понимаю.
– Ха! Рената тоже этого хотела, но я даже слушать не стал! Да, Оливия все на свете отдала бы, чтобы ее величали «леди Оливией», а не просто «мисс Лаундз», – заметил граф Ротбери с неприкрытым злорадством.
– А Джулиан? Как он?
Улыбка графа Ротбери угасла, сменившись гримасой отвращения.
– Мой пасынок меня позорит, Джеймс. Остается уповать лишь на то, что в один прекрасный день его сошлют на каторгу за все, что он натворил. Или повесят, это было бы еще лучше.
– До меня доходили всякого рода сомнительные слухи, – признался Бэрк.
– Можешь смело верить самому худшему. Не желаю даже говорить о Джулиане.
– Зачем вы все это терпите, отец? Все эти затеи с домом, Оливию…
– Зачем? Ну, не знаю… Проще потакать причудам Ренаты, чем выслушивать, как она меня пилит.
Составив руки домиком и опершись на них подбородком, Бэрк задал вопрос, который прежде никогда не решился бы задать:
– Вы ее любите, отец? Или любили, когда женились на ней?
– Любил? – растерянно переспросил лорд Ротбери.
Казалось, будто речь идет о незнакомом ему слове на иностранном языке. Он выглядел по-настоящему озадаченным.
– Рената – неглупая светская женщина, все еще привлекательная для своих лет. Что еще важнее, она была вдовствующей баронессой, когда мы поженились. Ее покойный муж был человеком уважаемым и богатым, причем, заметь, он унаследовал свое состояние, а не заработал его, занимаясь торговлей. Возможно, мы с ней не самая счастливая пара, но ничего предосудительного о нашем браке сказать нельзя.
Бэрк и сам не понимал, зачем задал этот вопрос. Ему вдруг почему-то вспомнилось, как Кэт спрашивала, свойственны ли ему сословные предрассудки, любит ли он «важничать», как она выразилась. Он тогда не пожелал ответить, даже не счел предмет разговора достойным своего внимания, но теперь подумал, что стоит на досуге об этом поразмыслить.
– А мама? Ее вы любили? – Вопрос удивил его самого не меньше, чем отца.
Лорд Ротбери пришел в замешательство. Он выдвинул ящик стола и сделал вид, будто что-то ищет.
– Да-да, конечно, – пробормотал он.
Бэрк в смущении отвернулся. Ему хотелось спросить: но ты любил ее по-настоящему , отец? А она тебя любила? Вы были счастливы вместе? Почему ты всегда был так холоден со мной?
Он поднялся с кресла.
– Погоди, Джеймс. Пока ты не ушел…
Бэрк остановился, вежливо выжидая.
– Строго между нами, разумеется, – с некоторой долей смущения добавил лорд Ротбери.
– Разумеется.
– Рената вбила себе в голову, что ты должен жениться на Оливии. Обе они жужжат об этом не умолкая, когда думают, что я не слышу. Надеюсь, нет необходимости тебе напоминать, что о подобном браке не может быть и речи.
Если бы Бэрк не чувствовал себя таким усталым, он, наверное, рассмеялся бы вслух.
– Нет, отец, – торжественно заверил он лорда Ротбери, – такой необходимости нет.
– Прекрасно, – с облегчением кивнул его отец. – Но будь начеку, мой мальчик. Совместными усилиями эти женщины способны сотворить все что угодно.
Он усмехнулся, встретив изумленный взгляд сына:
– Я не шучу, поверь мне. Это просто черная магия.
– Позвольте мне развеять ваши страхи, отец. С этой стороны нам никакая опасность не грозит.
– Ну и слава Богу… – протянул лорд Ротбери и вдруг заговорил серьезно: – Я хочу, чтобы твой брак был удачным, Джеймс.
– Я тоже этого хочу. В один прекрасный день…
– Вот, к примеру, дочка лорда Уэстли. Она уже на выданье…
– Боже милосердный! Это страшилище с лицом гиены? Да ей бы только ворон пугать. Забудьте об этом раз и навсегда, отец.
– Ладно, ладно, – губы его светлости стали подергиваться от смеха. – Но только не говори мне, что собираешься жениться по любви, мальчик мой, это просто… недальновидно.
– Хорошо, но я ни за что не женюсь на уродине. Если мужчина, взглянув поутру в лицо супруге, спрашивает себя, стоило ли просыпаться, значит, ему точно не следовало жениться.
– Ты безусловно прав.
Улыбаясь, лорд Ротбери поднялся и обогнул стол.
– Тебе еще не надоело тянуть солдатскую лямку, Джеймс? – спросил он, небрежно положив руку на плечо сыну.
Бэрка не обманула напускная шутливость, с которой был задан вопрос. Что его удивило, так это собственный ответ. По окончании Оксфорда он покинул родной дом и приобрел офицерский патент, потому что праздная, лишенная занятий жизнь богатого землевладельца его не привлекала. В то время ему хотелось повидать мир. Теперь он был сыт по горло чужими странами и приключениями. Он вдруг открыл для себя, что мог бы заняться политикой или вступить в деловое партнерство с отцом. Мысль об этом уже не казалась ему такой отталкивающей, как в день совершеннолетия.
– Пожалуй, да, отец. Но давайте поговорим об этом позже, я на ногах не держусь.
– Отлично, отлично, иди отдохни. – Сэр Невилл хлопнул сына по плечу, безуспешно пытаясь скрыть свою радость. – Увидимся за ужином, мальчик мой.
– Скорее за завтраком.
Зевая на ходу, Бэрк покинул кабинет и торопливо направился в свою спальню.
* * *
Узддингстоун,
Нортумберленд,
15 декабря 1745 года
Уважаемый полковник Денхольм! Извините, что не написал вам раньше, но я больше недели пролежал в лихорадке и только сейчас достаточно окреп, чтобы не выронить из рук перо.
С сожалением вынужден известить вас о том, что больше нет нужды выяснять, была ли арестованная мисс Леннокс участницей якобитского заговора или нет. Она умерла, попав по неосмотрительности в перестрелку, затеянную ее любовником Юэном Рэмзи, тем самым, который, как вы помните, проиграл ее в карты. Рэмзи предпринял весьма неразумную попытку освободить свою любезную из-под стражи неподалеку от Ньюкаслтона, стоившую жизни и ему самому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49