– Жаль, что не предусмотрено каких-то медалей или иных наград за тот особый род доблести, который ты проявила, Кэт. Боюсь, тебе придется довольствоваться лишь нашим молчаливым восхищением.
Кэтрин слепо уставилась на свои сложенные на коленях руки, чувствуя, что ее лицо полыхает. Молчание за столом затянулось. То, что она хотела бы высказать Юэну Макнабу, не годилось для ушей приличной компании, но ее остановило нечто иное. В действительности, как ни тяжко было в этом признаться, язык у нее отнялся оттого, что его гнусные нападки оказались вполне заслуженными: в предельно оскорбительной форме он высказал лишь то, в чем она сама себя упрекала меньше часа назад. Пора было взглянуть правде в глаза и беспристрастно оценить собственные побуждения и поступки. Кэтрин не собиралась уклоняться от сурового суда над собой, она лишь сочла, что имеет право на время отложить слушания. Меньше всего на свете ей хотелось бы разрыдаться на глазах у Юэна Макнаба.
Она судорожно перевела дух и вскинула голову, собираясь заговорить, но тут миссис Росс ласково положила руку поверх ее руки.
– Да, все считают, что это чисто мужское дело, только я вот, к примеру, никогда не могла понять почему. Что за люди нами правят – это ведь нас всех затрагивает: и мужчин и женщин, не так ли? И хотя моего мнения никто не спрашивает, я вам прямо скажу: до сих пор мужчины не так уж блестяще справлялись с государственным управлением.
Немного помолчав, она продолжила тихо и задумчиво:
– Женщине совсем не все равно, кто имеет власть над нею, над ее семьей, над ее соотечественниками. Она принимает это близко к сердцу. Но что она может сделать? Женщина не может взяться за оружие и отправиться на войну, она не может выступить с речью в парламенте, она не может даже голосовать за тех мужчин, которые там выступают. Что же ей остается? Можно сказать, почти ничего. Но одно оружие у женщины все же есть. И если она решит им воспользоваться, может быть, вы мне объясните, мистер Макнаб, что в этом плохого? По-вашему, лучше взять мушкет и вышибить кому-нибудь мозги?
Теперь Кэтрин точно знала, что сейчас расплачется.
Она уже чувствовала, как покалывают веки от скапливающихся слез.
Миссис Росс встала из-за стола.
– Вы мне поможете убрать посуду, Кэтрин? Мужчины, конечно, захотят выкурить по трубочке и побеседовать обо всяких мудреных вещах, в которых мы с вами ничего не смыслим.
Смех Юэна прозвучал нарочито громко и неискренне. Мистер Росс смотрел на свою жену с затаенной улыбкой, полной любви и гордости. Кэтрин проглотила ком в горле и отодвинула свой стул. Вместе с миссис Росс они собрали посуду со стола, пока мужчины усаживались у огня.
Некоторое время они работали молча, но, когда хозяйка передала ей посудное полотенце и тарелку, Кэтрин воспользовалась этим, чтобы с благодарностью пожать ей руку.
– Миссис Росс…
– Флора.
– Флора, – Кэтрин улыбнулась и смахнула слезу, невольно пролившуюся из глаза, – спасибо вам за ваши слова.
– Не стоит об этом говорить.
– И все же я вам благодарна. Как бы мне хотелось походить на тот образ женщины, который вы описывали, быть такой благородной и сильной. Мне кажется, вы гораздо ближе к идеалу, чем я.
– Да ну, какие глупости! Все мы лишь исполняем свой долг, – с этими словами Флора отвернулась, не желая продолжать разговор.
Ужин получился обильным, на тарелках осталось много еды, и Кэтрин робко приступила к делу, о котором неотступно думала весь вечер.
– Флора, тот человек в сарае, он… мы временно держим его в заложниках, пока не окажемся севернее Гексэма или… ну, словом, там, где английские солдаты, по мнению Юэна, не смогут нас остановить. Если вы не возражаете, я хотела бы отнести ему немного еды. День был трудный, а он ничего плохого не сделал, он просто…
– Разумеется, его надо покормить! Я думала, мистер Макнаб об этом позаботился.
– Нет, он… Он об этом не подумал.
– Ради всего святого!
Миссис Росс прищелкнула языком и начала собирать еду в узелок из полотенца; по просьбе Кэтрин она наполнила фляжку водой из кувшина.
– Становится холодно, как вы думаете…
– Да, ему потребуется одеяло. У нас есть запасное здесь в сундуке. Одного, я думаю, хватит, в амбаре тепло.
– Спасибо, Флора.
– И еще вам понадобится свеча. С вами все будет в порядке? Может, пусть лучше сходит мистер Макнаб? Или мы могли бы послать Дональда.
– Нет, лучше я сама пойду, – осторожно подбирая слова, возразила Кэтрин. – Никакой опасности нет. По правде говоря, Юэн с англичанином… не совсем ладят, и я подумала… – Она умолкла, не желая вдаваться в подробности.
На дворе было холодно и тихо, серебристый полумесяц поднимался над голыми ветками платана. Самая крупная из хозяйственных пристроек должна быть амбаром, сообразила Кэтрин, пересекая мощенный каменными плитами двор с узлом в руках. Услышав шум позади себя, она оглянулась и увидела, как дверь коттеджа захлопывается и к ней решительным шагом направляется Юэн Макнаб. Девушка повернулась к нему лицом, мысленно собираясь с духом. Ей было отлично известно, что он намерен сказать.
– Куда это ты направляешься?
– В амбар, Юэн, отнести майору Бэрку его ужин.
Она говорила тихо, стараясь по возможности его не злить. В эту минуту ей хотелось во что бы то ни стало избежать ссоры.
– Дай сюда, никуда ты не пойдешь.
Кэтрин застыла неподвижно, глядя на его протянутую руку.
– Майор ничего не ел со вчерашнего вечера. Он военнопленный, если хочешь знать, и имеет право на гуманное обращение. Я отнесу ему еды и одеяло, Юэн. Спокойной ночи.
Она повернулась, собираясь уйти. Макнаб грубо схватил ее за плечо и развернул лицом к себе. Ухватившись за край одеяла, он вырвал узел у нее из рук и швырнул на землю, а потом вцепился обеими руками ей в плечи и встряхнул ее.
– Но я его связал, Кэт, может, ты позабыла? Так что нет смысла к нему идти, он не сможет тебя полапать!
Он попытался всунуть руку между ног Кэтрин, но она вырвалась, едва не задохнувшись от бешенства, и оттолкнула его.
– Тебе же нравится, когда он тебя тискает! – прорычал Юэн. – Не забывай, я тебя видел с ним на полу. Ты выла, как мартовская кошка. Он же англичанин, Кэт! Мой кузен, должно быть, перевернулся в гробу.
– Да, он англичанин! И он лучше тебя в сто тысяч раз, Юэн Макнаб. Ты трусливая скотина, и я скорее издохну, чем позволю тебе дотронуться до себя хоть пальцем!
Он ударил ее по лицу так сильно, что она покачнулась и еле удержалась на ногах. На мгновение слезы ослепили ее. В следующий миг Юэн уже держал ее одной рукой за талию, а другой оттягивал ей голову назад за волосы, чтобы ее поцеловать. От прикосновения его рта ее едва не стошнило. Она стала вырываться и попыталась отвернуть лицо в сторону, но он крепко держал ее за волосы, причиняя жестокую боль. Тут Кэтрин вспомнила о ноже, и ее тело обмякло.
– О, Кэт, – простонал он, восприняв ее внезапную расслабленность как знак согласия.
Ее рука тихонько скользнула вниз и скрылась в складках юбки. Юэн меж тем попытался просунуть язык ей в рот, но она плотнее сжала губы.
– Я хочу тебя поиметь прямо у него на глазах, Кэт. Раздеть догола и взять тебя, пока он смотрит.
Ее пальцы сомкнулись вокруг рукояти ножа. Она медленно подняла руку, словно собираясь его обнять, и внезапно приставила стальное лезвие к его шее.
– А я хочу воткнуть этот нож тебе в глотку. Убери свои грязные лапы и отойди от меня.
Юэн отскочил от нее с проклятием. Глаза у него полезли на лоб от неожиданности. Секунду они смотрели друг на друга, оба готовые к нападению, но он первым опустил руки.
Его зубы забелели в лунном свете. Это была уже не улыбка, а злобный, угрожающий оскал.
– Ладно, милая, на этот раз твоя взяла. Но это пока. Путь впереди длинный, и попомни мои слова, прежде чем он подойдет к концу, ты будешь моей. И я заставлю тебя об этом пожалеть. – Юэн дернул головой, указывая на нож, который Кэтрин все еще крепко сжимала в руке, целя ему в горло. – Валяй, Кэт, корми своего майора. Гуляй, веселись. Только помни: это тебе даром не пройдет. В конце концов за все приходится платить.
Он опять зловеще ухмыльнулся, и Кэтрин почувствовала, как волосы зашевелились у нее на голове от обуявшего ее ужаса. Потом Юэн повернулся спиной и ушел в дом. Она следила за ним, пока он не скрылся за дверью коттеджа, и только после этого позволила себе опустить руку с ножом и расслабиться. Пальцы словно приросли к рукоятке, и ей пришлось разгибать их с помощью другой руки. Тут колени у нее затряслись, а следом за ними неудержимая дрожь охватила все тело. Нагнувшись за оброненным узлом, Кэтрин прижала его к животу и замерла, пока лихорадка не прекратилась. Звезды холодно мигали с неба, пронизывающий ветер гнал по двору сухие листья, обметая ее ноги. Она подняла голову и решительным шагом направилась к темному амбару.
* * *
Кругом было тихо, только старая корова изредка переступала в своем стойле по усыпанному соломой полу и шумно вздыхала. В непроглядной темноте Бэрк на четверть дюйма поднял связанные за спиной руки, пытаясь облегчить боль в плечах, но это не помогло. Предплечья затекли и почти потеряли чувствительность, запястья были перетянуты, руки казались задубевшими рачьими клешнями. В сотый раз он проклял свое теперешнее положение и всю цепочку событий, которые к нему привели. Хорошо обученный, закаленный в боях офицер, имеющий опыт работы в разведке, знающий все повадки и уловки врага, как он мог попасться на простейший и, без сомнения, самый древний трюк в засаленной книге женских хитростей? С навязчивой и беспощадной ясностью его память, независимо от воли, беспрерывно возвращалась к тому моменту, что привел его в ловушку: трепещущее под ним тело Кэт, ее лицо, горящее желанием, а потом щелчок курка и жестокий удар по плечу, отбросивший его в сторону. Он скрежетал зубами от унижения, но позорное воспоминание повторялось вновь и вновь. Утешением ему могло служить одно-единственное обстоятельство: в тот момент, когда все это случилось, он еще не успел снять штаны. Благодарю тебя, Господи, за такую милость, подумал он с кощунственным сарказмом.
Но хуже всего было то, что ему по-прежнему хотелось ее видеть. Невероятно! Глупее не придумаешь! Хотя его нынешнее состояние само по себе служило бесспорным и неопровержимым доказательством обратного, он все-таки не мог до конца поверить, что ее страсть была поддельной.
И не одна только уязвленная гордость мешала ему примириться с очевидностью. Он прекрасно знал, что показная страсть является основой ремесла для любой уважающей себя шлюхи, но Кэт… Кэт была особенной. Она обладала чарующей невинностью. Казалось, все, что они делали, было для нее внове. Он вспомнил, как она раздевалась перед ним в Гельвеллине, какое это было пленительное переплетение застенчивости и чувственности. И как она потом его целовала, с какой робкой нежностью, словно была не совсем уверена в том, как это делается, но страстно желала научиться…
Из-за нее он потерял голову. Да уж, лучше признаться в этом прямо. Но такое признание не доставило ему никакой радости, напротив, оно терзало душу подобно воспаленной ране, делая чудовищное положение, в котором он оказался, совершенно непереносимым. Из-за нее он до сих пор не сделал попытки бежать. Несколько раз за этот день ситуация складывалась так, что можно было попробовать удрать даже на заморенной кобыле Кэт: использовать внезапность, замешательство, понадеяться на то, что Рэмзи промахнется. Но он опасался, что случайная пуля может задеть ее. Бэрк наклонил голову вперед и резко откинул ее назад, больно ударившись затылком о столб, к которому был привязан. Шишка на время отвлекла его от боли в руках, но в качестве наказания за глупость она никуда не годилась. Он по-прежнему был привязан к столбу в амбаре, и впереди у него была лишь долгая ночь. Времени вдоволь, чтобы поразмышлять о собственном безрассудстве.
Бэрк открыл глаза и слепо уставился в темноту. Что это, игра воображения или снаружи действительно раздался какой-то звук? Теперь он явственно различил тихое царапанье в дверях. Его мускулы невольно напряглись, и он сделал глубокий вдох, чтобы утихомирить сильно бьющееся сердце. Ему вовсе не улыбалась мысль о ночном визите Юэна Рэмзи и уж тем более о том, чтобы быть избитым со связанными за спиной руками.
Дверь бесшумно открылась. В лунном луче золотисто-рыжие волосы потемнели, приняв оттенок старой бронзы. Бэрк облегченно перевел дух.
Он молча наблюдал за девушкой, пока она напряженно вглядывалась в темноту, стоя на пороге амбара.
– Майор Бэрк? – позвала она негромким певучим голосом, от которого у него перехватило дух.
– Да! – неохотно откликнулся он. – Я здесь, сижу привязанный к этому чертову столбу справа от тебя.
Кэтрин закрыла тяжелую дверь, лязгнул засов. Бэрк скорее почувствовал, чем услышал, как она пробирается к нему в темноте: ее собственный, ни с чем не сравнимый запах достиг его ноздрей. И вот она уже рядом; он едва различал на темном фоне ее черный силуэт.
– Я принесла свечу, – сказала она почему-то шепотом и принялась рыться в тряпичном узле, который притащила с собой.
Через некоторое время темноту прорезал огонек свечки, которую Кэтрин тщательно укрепила на перекладине у себя над головой. Потом она обернулась, и его поразила произошедшая с нею перемена. Никогда раньше он не видел ее такой бледной и взволнованной, ему даже показалось, что она избегает его взгляда. Бэрк смотрел на нее молча, пока она, сделав несколько глубоких вдохов, приходила в себя. Наконец Кэт, подбоченившись, взглянула на него сверху вниз, и уголки ее нежных губ медленно приподнялись в злорадной усмешке.
– Какого черта ты ухмыляешься? – в бешенстве не выдержал Бэрк, хотя прекрасно знал ответ.
Господи, как она, должно быть, довольна! Ему было бы легче, если бы она не выглядела такой неотразимо прекрасной в свете свечи… если бы эта плутовская рожица проказливого бесенка не была столь восхитительной.
Кэтрин присела на корточки, чтобы лучше его видеть, и обхватила руками коленки.
– Такое нечасто случается, – начала она.
Бэрк прислонился затылком к столбу и со вздохом приготовился слушать.
– Нечасто бедной девушке вроде меня выпадает счастливый случай увидеть, как выглядит всемогущий майор великой и непобедимой английской армии, когда крылышки у него связаны, как у рождественской индюшки.
Она довольно засмеялась и даже захлопала в ладоши. Он ответил ей мрачным взглядом.
– Наконец-то, – продолжала Кэтрин, понизив голос, – мы поменялись ролями, и я вам честно скажу: мне это нравится, очень нравится. В жизни не получала такого удовольствия! Просто сердце поет!
– У тебя нет сердца, – буркнул он.
Она опять рассмеялась.
– Как вы можете говорить такие ужасные вещи? А я-то старалась, ужин вам принесла.
– Ты собираешься меня развязать, чтобы я смог поесть?
Кэтрин покатилась со смеху.
– Ей-Богу, майор, вы меня удивляете! Мне известно, что вы крайне невысокого мнения о моих умственных способностях, но соблаговолите по крайней мере поверить, что я в здравом рассудке.
Он фыркнул.
– Нет, я, разумеется, не стану вас развязывать. Я собираюсь вас кормить.
Она порылась в связанном узлом одеяле и вытащила бутылку зеленого стекла.
– Пить хотите?
– Да.
Это было еще мягко сказано!
Девушка поднесла бутылку к его губам. Бэрк стал пить большими жадными глотками.
– Еще, – потребовал он, когда она сделала движение, чтобы забрать бутылку.
Устыдившись себя, Кэтрин дала ему напиться, а потом покормила его в виноватом молчании.
– Насколько я понимаю, твой приятель этого не одобряет, – заметил Бэрк, кивнув на еду.
Она уклончиво пожала плечами.
– Он предпочел бы, чтобы я умер с голоду. Тогда ему не пришлось бы тратить на меня пулю.
– Какой вздор, – презрительно отмахнулась Кэтрин, заталкивая ему в рот последний кусочек хлеба. – Это англичане убивают пленных, а не шотландцы!
– Ты и вправду так наивна?
– Я говорю чистую правду!
Бэрк устало покачал головой.
– Ах, Кэт, Кэт, из-за твоего глупого упрямства меня завтра пристрелят. Вот уж не думал, что ты так сильно меня ненавидишь.
Кэтрин обдумала его слова, прибирая остатки ужина.
– У меня нет к вам ненависти, – осторожно объяснила она. – Просто мы враги, вот и все. Мы не можем друг другу доверять. Я не держу на вас зла, но нам обоим придется исполнять свой долг.
– Даже если во имя долга одному из нас придется убить другого?
Бэрк заговорил медленно, по слогам, словно обращался к слабоумному ребенку.
– Завтра, как только мы проедем мимо английских войск, стоящих лагерем под Гексэмом, Рэмзи убьет меня.
– Это неправда! – воскликнула она, глядя ему прямо в глаза. – Юэн не такой человек.
Бэрк с отвращением поморщился.
– Как только вы благополучно проведете нас мимо войск Уэйда, мы вас отпустим. Ну, может, он вас привяжет, чтобы дать нам время отъехать подальше, но подозревать, что он замышляет убийство… это просто нелепо!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49