Подойдя к столу, он тихо выдвинул единственный ящик и достал оттуда лист бумаги и угольный карандаш.
Свет от лампы стер тени со щек Дженни. Кристиан проследил глазами контуры ее лица и нашел начальную точку в завитке волос над нежной округлостью уха. Свободнее взявшись за уголек, он легко провел им по бумаге, оставив слабую линию, повторил это движение несколько раз, потом опустил карандаш и вывел четкую изогнутую линию — в точности такую, какую рисовало ему воображение.
Кристиан работал быстро, опасаясь, что видение, стоявшее перед его мысленным взором, исчезнет. Он поймал на бумаге гладкие плоскости и углубления ее лба и щек, прочертил четкие дуги бровей. Растерев уголь по листу краем согнутого мизинца, он придал цвет ее темно-каштановым волосам, затем нашел на угольке острый кончик и изобразил отдельно каждую ресницу.
Рисунок уже приобретал законченные формы, когда его мысленное видение начало незаметно преображаться. На кровати Дженни все так же спала безмятежным сном, однако восприятие Кристиана разительно изменилось, хотя сам он даже не подозревал об этом. Линия полных губ вдруг превратилась в зияющую дыру, и казалось, будто с бумаги рвется безмолвный крик ужаса. Скулы выступили резче, от чего впадины под ними углубились и лицо приобрело изможденное выражение, напоминавшее скелет. Дженни выглядела голодной, полуживой, она кричала. Он заново нарисовал ей глаза. Теперь они были открыты — мутные глаза без блеска, в которых застыла смерть.
Постепенно Кристиан начал сознавать, что происходит. Видение его рассеялось, и он бросил на пол карандаш, точно это был раскаленный уголь в его руке. Громко поцарапав пол креслом, он оттолкнулся от стола, схватил рисунок и смял в кулаке навязчивую маску смерти, которая была лицом Дженни. Подойдя к камину, он бросил бумагу в огонь. Она истаяла в короткой вспышке жара и света. Чуть прихрамывая, Кристиан вернулся к дивану и сел, обхватив голову руками. Плечи его дернулись, по телу прокатилась мощная неукротимая судорога, и горячие слезы ожгли глаза.
Резкий звук отодвигаемого кресла разбудил Дженни. Сонно поморгав, она увидела, как Кристиан бросил что-то в огонь. Наблюдая за ним сквозь густые ресницы, она закусила губу, чтобы ненароком не закричать, ибо то отчаяние, которое она видела в Кристиане Маршалле и причину которого не знала, тронуло ее до глубины души.
Кристиан сделал глубокий вдох. Надо выпить, решил он. Но, выдвинув один за другим все ящики ночного столика, он обнаружил их пустыми и вспомнил, что миссис Брендивайн вынесла из комнаты все его запасы. Кристиан спросил себя, настолько ли он хочет выпить, чтобы ради этого идти на улицу. Ответ был отрицательным. Тогда он решил надеть брюки и сходить на кухню за чашкой теплого молока. Уже одна мысль о теплом молоке усыпляла. Он, наверное, заснет прямо за столом.
Дженни догадалась, что ищет Кристиан в ящиках стола, а когда он ушел в туалетную комнату, предположила, что он собирается идти за бутылкой, и решила остановить его единственным известным ей способом.
Кристиан просунул ногу в брючину и услышал из спальни всхлипывание Дженни. «Черт, сейчас только не хватает очередной драки, у меня уже нет сил!» — подумал он, неловко ковыляя в спальню и пытаясь одеться на ходу. Подходя к кровати, он уже заправлял в брюки ночную сорочку и застегивал на поясе подтяжки.
— Ну что тебе от меня надо? — страдальчески спросил он. — Предупреждаю сразу — в постель к тебе я не лягу.
Тихо застонав, Дженни вцепилась в подушку и стиснула зубы так, что напряглись мускулы на лице. Пальцы ее судорожно сжимались и разжимались.
Кристиан присел на край постели.
— О черт, — прошептал он, перекладывая ее голову себе на колени, — для этого больше подошла бы миссис Брендивайн. — Он нежно погладил ее по волосам. — Она любит кошек и детей. Я их терпеть не могу. А в тебе, Дженни Холланд, есть что-то и от тех, и от других.
Дженни уютно устроилась у него на коленях, затрудняя тем самым его отступление. Кристиан поморщился. «Ладно, — сонно подумал он, — по крайней мере не надо опять с ней бороться».
Откинувшись на спинку кровати, Кристиан попытался найти для себя удобное положение. Босым ногам было холодно, он натянул на них те же одеяла, под которыми лежала Дженни, а под спину подложил подушку. Каждый раз, двигаясь, он старался делать это осторожно, чтобы не разбудить и не напугать Дженни.
Минут десять ушло на то, чтобы устроиться. «Вздремну здесь, — решил Кристиан, — а утром, пока она будет спать, встану, и она никогда не узнает о том, что мы лежали под одним одеялом». Медленно зевнув, он почувствовал, как тяжелеют веки. «Забыл погасить лампу! — вспомнил он. — Ничего, пусть сгорает, не пойду!» Дженни Холланд усыпляла получше, чем чашка теплого молока.
Дженни дождалась, пока Кристиан заснет, и осторожно отодвинулась подальше. На его широкой кровати вполне хватало места для двоих. Она переползла на другой край, надеясь, что Кристиан постепенно вытянется поудобнее, просунула руку под подушку и вскоре уже крепко спала.
Проснулась Дженни оттого, что в ягодицы ей упиралось что-то твердое и горячее. Она знала, что проспала по крайней мере несколько часов. Лампа догорела и погасла, сквозь задернутые шторы просачивался тусклый серый свет зимнего утра. Гроза на улице кончилась, и за окнами висела тяжелая тишина. Наверное, падает снег, подумала Дженни.
На какой-то краткий миг ее посетила жуткая мысль, что она вовсе не проснулась, а погрузилась в очередной кошмар с Вильямом Макколеем. Но, придя в себя, Дженни поняла, что все не так просто. Сейчас ее обнимал не больничный санитар, а Кристиан Маршалл, и хватка этого мужчины даже в сравнении с хваткой Вильяма была просто железной. Его рука полностью обхватила ее талию, так что она практически лежала на ладони, которую он просунул ей под бок.
Дженни застыла в неподвижности, боясь пошевелиться и разбудить его. Интересно, спит ли он? Должно быть, спит. Она ощущала сзади на шее его ровное дыхание — легкое, теплое, щекочущее. Наверное, его рот совсем рядом с ее кожей, подумала она, с трудом сдерживая желание дотронуться рукой до шеи или наклонить голову, чтобы уйти от этого дыхания.
Внезапно нога Кристиана толкнулась в ее ногу. От неожиданности Дженни чуть не выпрыгнула из-под одеяла. Его колено пыталось раздвинуть ей бедра, и тут только до нее дошло, как высоко задралась ее ночная сорочка. Он негромко то ли вздохнул, то ли зевнул и придвинулся еще ближе. Дженни затаила дыхание. Почувствовав, что он опять расслабился, она медленно выдохнула и начала осторожно отодвигаться. Его пальцы запутались в ее волосах! Дженни закусила нижнюю губу. Ну что теперь делать? Невольно ей вспомнился Вильям Макколей. Он домогался ее точно таким же образом. Если сейчас Кристиан прикоснется к ее груди, ее затошнит.
Но Кристиан не прикоснулся к ее груди. Он только нагнул голову, прижавшись щекой к шелку ее темно-каштановых волос, и прошептал имя:
— Мэгги.
Дженни удивилась той ярости, которую всколыхнуло в ней уязвленное женское самолюбие. Она резко толкнула Кристиана локтем в ребра.
— Оу-ууу! — замычал он, открывая глаза и сонно моргая. — За что, черт возьми? Тебе же всегда нравилось…
— Мне никогда это не нравилось, — процедила она сквозь зубы, отталкивая руку Кристиана. Не в силах сдвинуть его с места, она принялась тузить пятками по его голени. — Пустите меня!
— Прекрати, черт возьми! — сказал он, встряхивая ее.
— А вы прекратите ругаться, пожалуйста!
Это замечание наконец привело Кристиана в чувство. Он тут же отпустил Дженни и откатился назад.
— Так ты не Мэгги, — с укором сказал он, усаживаясь в постели.
Дженни тоже села, завернувшись в одеяло. Ее темно-карие глаза смотрели на него с таким же укором.
— Разумеется, нет!
Кристиан на мгновение закрыл глаза, прижав к векам большой и указательный пальцы.
— Невероятно, — пробормотал он, — что ты делаешь в моей постели? — Тут Кристиан вспомнил события прошлой ночи и опять тихо выругался. Он взглянул на каминные часы — восьмой час. Выходит, он проспал и так и не перелег на диван. Вот черт, опять попал в дурацкое положение! — Ладно, не обращай внимания, — устало сказал он, — оставайся здесь, а я ухожу.
Дженни вдруг почувствовала укор совести. В конце концов, это его постель и ему, а не ей полагается здесь спать. И потом, как можно обвинять его в том, что он принял ее за какую-то Мэгги, если сама она сначала решила, что он Вильям Макколей? Дженни поплотнее закуталась в одеяло, как в шаль.
— Нет, это вы оставайтесь. Мне самой непонятно, как я здесь оказалась.
— Ты что, ничего не помнишь?
Дженни отвернулась и стыдливо натянула на ноги подол ночной сорочки.
— Помню что-то смутно. Так уже бывало.
Она не стала говорить, что некоторые вещи помнила отчетливее других, например, тот момент, когда, проснувшись, увидела, что он рыдает, обхватив голову руками.
— Это случалось с тобой раньше?
— Ночные кошмары? Много раз. — Дженни вскинула подбородок и с вызовом глянула через плечо. — Вы думаете, это оттого, что я безумная, мистер Маршалл?
— Не имею понятия, но должен предупредить: если сейчас ты поставишь ногу на пол, то скорее сойдешь с ума.
«Что бы это значило?» — подумала Дженни, сползая с края кровати. Ноги ее коснулись пола, она встала и тут же резко втянула ртом воздух. Ощущение было пугающим. Создавалось такое впечатление, что она ходит по иголкам. От острой колющей боли на глаза навернулись слезы, и она опять упала на кровать.
— Откуда вы знаете? — спросила она, подгибая ногу. — Что вы со мной сделали?
— Я сделал? — переспросил Кристиан, чувствуя, как закипает. — Да ты просто неслыханная нахалка! У тебя в ступнях торчат десятки мелких осколков, но нет, это не я их туда засадил! Похоже, до нашего прихода ты гуляла по стеклам, разбросанным в твоей спальне.
Дженни смотрела на него не мигая, как будто именно он и был безумцем.
— Стекла? Какие стекла? Вы о чем?
Кристиан нахмурился:
— Ты что, действительно не помнишь?
— Говорю вам, я помню какие-то осколки. — Она отвернулась, пытаясь мысленно собрать события воедино. — У меня был ночной кошмар. Помню, мне было очень холодно, сыро и… страшно.
— Это слишком слабо сказано. Ты была продрогшей до костей, промокшей до нитки и напуганной до смерти. Это был адский ночной кошмар. Что тебе мерещилось?
Дженни помотала головой. Да, это был действительно, как он сказал, адский ночной кошмар, но она не собиралась рассказывать о нем Кристиану.
— Я хотела бы вернуться к себе в комнату, — произнесла она тихо.
— Ты что, не слышала, что я сказал? У тебя в ступнях осколки. Вот почему тебе больно ходить. Была гроза, и ветром разбило окно в твоей комнате.
— Грозу я помню. Я не могла заснуть.
— Да, у тебя была беспокойная ночка, даже после того как мы с миссис Брендивайн привели тебя сюда. — Кристиан не стал больше ничего говорить. А насчет того, как они оказались в одной постели, — пусть думает что хочет. — Ляг и поспи еще. Тебе нельзя вставать, пока доктор Тернер не вытащит стекла из твоих ступней. — Кристиан спустил ноги на пол. — Я позвоню миссис Брендивайн и велю ей послать кого-нибудь за Скоттом.
— Нет! Не надо звать доктора Тернера, я сама вытащу осколки. У вас есть пинцет?
— Ты шутишь?
— Нисколько. Прошу вас, мистер Маршалл! Я ужасно не люблю беспокоить людей своей персоной! — В ответ на это он только закатил глаза, и Дженни вздохнула. — Ладно, я сама найду пинцет. Кажется, я видела его в туалетной комнате.
Дженни переползла на другой край кровати, не замечая, что Кристиан держит ее за подол сорочки. Ухватившись за деревянную спинку, она на цыпочках обошла кровать и, довольная собственной находчивостью, одарила Кристиана победной улыбкой, на которую он ответил презрительной усмешкой. В следующее мгновение Дженни уже раскачивалась на пятках в пространстве между кроватью и креслом-качалкой, ища руками, за что зацепиться.
— Терпеть не могу страдальцев, — бросил он, наблюдая за ее тщетными усилиями. — А теперь марш в постель, или, клянусь, я брошу тебя туда сам!
От испуга Дженни не могла опомниться. Что она такого сделала? С чего он злится? Ухватившись за спинку кресла-качалки, она попыталась удержать равновесие. Ступни ее коснулись пола, и на ее лице появилась гримаса боли.
— Вы не смеете так со мной обращаться, мистер Маршалл! — заявила она, изо всех сил стараясь сохранить достоинство. — Хоть вы и мой хозяин, но…
— Вот именно! — взревел Кристиан. — Спасибо, что напомнила! Ты моя служанка, а значит, мне не требуется твое разрешение.
У Дженни было время повернуться, но убежать она никуда не могла. Кристиан ухватил ее рукой за талию.
— Пустите меня! — просвистела она сиплым шепотом. Он сжал ее так сильно, что она на мгновение задохнулась и больше не смогла вымолвить ни слова.
Кристиан легко поднял Дженни на руки, уворачиваясь от ее ударов.
— Хватит разыгрывать из себя святую великомученицу, Дженни Холланд! — рявкнул он и швырнул ее на кровать. — Лежи! Я схожу за пинцетом и сам вытащу осколки. Ты и представить себе не можешь, с каким удовольствием я это сделаю!
Кристиан прошагал в туалетную комнату. Его угрожающе поднятые плечи и крепко сжатые кулаки отбили у Дженни всякую охоту двигаться.
Когда он вернулся, Дженни сидела в изголовье кровати, вызывающе скрестив руки на груди и поджав губы. Она буравила его взглядом.
— Что ж, надо отдать должное твоей воинственности, — сказал Кристиан, усаживаясь на кровать.
Бесцеремонным жестом заставив Дженни подвинуться, он положил ее ноги себе на колени, приподнял левую лодыжку и надавил большим пальцем на пятку. Вся ступня блестела мелкими стеклышками. Кристиан ухватил одно концом пинцета.
— У вас, наверное, хорошо получается мучить мелких животных.
Кристиан нахмурился:
— Это еще что?
— Вы сами говорили вчера ночью, что не любите кошек и детей. Теперь я вижу, что это правда. Такой великовозрастный детина, как вы, мог бы…
Дженни осеклась, но было слишком поздно. Кристиан слушал ее и хмурился все больше. Она догадалась, о чем он думает.
— Так ты не спала! — укоризненно сказал он. Бросив пинцет, он схватил Дженни под коленками и рывком притянул к себе. Она брыкалась, но он быстро пресек сопротивление, уложив ее икры себе поперек колен и прижав ее бедра к своим. Ночная рубашка Дженни задралась, но ни один не заметил этого. Кристиан нагнулся над ней, крепко держа за тонкие запястья.
— Черт тебя побери! Ты не спала!
Лицо Кристиана исказилось суровым гневом, и Дженни пробрала дрожь. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его сжатых челюстей и крошечных белых лучиков лютой злобы, проступивших в уголках рта и между бровями.
— Смотри на меня! — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Дженни попыталась вырваться, но не смогла.
Выгнув спину, она хотела зарыться пятками в матрас, но бедра Кристиана мешали ей зацепиться. Его руки были сильнее и куда менее податливы, чем кожаные ремни, к которым она привыкла в больнице. Эти тиски больно сдавили нежную кожу ее хрупких запястий. Только окончательно признав тщетность сопротивления, Дженни открыла глаза и уставилась в пространство за плечом Кристиана.
— Смотри на меня! Не на стену, на меня!
Глаза Дженни дико метнулись и остановились на лице Кристиана. Даже сейчас она не могла прямо смотреть в его светлые зелено-голубые глаза, а потому сосредоточилась на желваке, который ритмично ходил по его впалой щеке.
— Когда ты проснулась? — резко спросил Кристиан и, не дожидаясь ответа, слегка встряхнул Дженни. — Когда?
— Пожалуйста, отпустите меня, — пролепетала она, не замечая слез, заблестевших в ее глазах.
Зато Кристиан прекрасно их заметил.
— Только посмей плакать! — прорычал он. — Отвечай сейчас же — когда ты проснулась?
Горло Дженни сводило от страха, и она не могла выдавить ни единого слова. Судорожно глотнув, она пожала плечами.
— Клянусь Богом — я поколочу тебя, если ты мне не скажешь! — рявкнул Кристиан.
От этой угрозы ком в горле Дженни сразу растаял. Он грубо тряхнул ее, и она сдавленно всхлипнула.
— Я-я п-проснулась, когда вы с-сели на кровать. Вы п-положили мою голову себе на к-колени и п-просто д-держали.
— Проклятье, прекрати заикаться! Слезами меня не купишь! Поверь, я могу отличить ложь от правды, меня не проведешь жалобным тоном.
— Я н-не нарочно.
Дженни и сама не знала, за что извинилась — за свои слезы или за свою ложь. Похоже, она не могла совладать ни с тем, ни с другим.
Кристиан наклонил голову, чтобы видеть ее глаза, и впился в них холодным, завораживающим взглядом кобры.
— Ты не спала, когда я подходил к кровати, верно? Сегодня утром ты разыгрывала оскорбленную невинность, а вчера ночью позволила мне залезть к тебе под одеяло, положила мне голову на колени и разрешила гладить тебя по волосам. Почему, Дженни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Свет от лампы стер тени со щек Дженни. Кристиан проследил глазами контуры ее лица и нашел начальную точку в завитке волос над нежной округлостью уха. Свободнее взявшись за уголек, он легко провел им по бумаге, оставив слабую линию, повторил это движение несколько раз, потом опустил карандаш и вывел четкую изогнутую линию — в точности такую, какую рисовало ему воображение.
Кристиан работал быстро, опасаясь, что видение, стоявшее перед его мысленным взором, исчезнет. Он поймал на бумаге гладкие плоскости и углубления ее лба и щек, прочертил четкие дуги бровей. Растерев уголь по листу краем согнутого мизинца, он придал цвет ее темно-каштановым волосам, затем нашел на угольке острый кончик и изобразил отдельно каждую ресницу.
Рисунок уже приобретал законченные формы, когда его мысленное видение начало незаметно преображаться. На кровати Дженни все так же спала безмятежным сном, однако восприятие Кристиана разительно изменилось, хотя сам он даже не подозревал об этом. Линия полных губ вдруг превратилась в зияющую дыру, и казалось, будто с бумаги рвется безмолвный крик ужаса. Скулы выступили резче, от чего впадины под ними углубились и лицо приобрело изможденное выражение, напоминавшее скелет. Дженни выглядела голодной, полуживой, она кричала. Он заново нарисовал ей глаза. Теперь они были открыты — мутные глаза без блеска, в которых застыла смерть.
Постепенно Кристиан начал сознавать, что происходит. Видение его рассеялось, и он бросил на пол карандаш, точно это был раскаленный уголь в его руке. Громко поцарапав пол креслом, он оттолкнулся от стола, схватил рисунок и смял в кулаке навязчивую маску смерти, которая была лицом Дженни. Подойдя к камину, он бросил бумагу в огонь. Она истаяла в короткой вспышке жара и света. Чуть прихрамывая, Кристиан вернулся к дивану и сел, обхватив голову руками. Плечи его дернулись, по телу прокатилась мощная неукротимая судорога, и горячие слезы ожгли глаза.
Резкий звук отодвигаемого кресла разбудил Дженни. Сонно поморгав, она увидела, как Кристиан бросил что-то в огонь. Наблюдая за ним сквозь густые ресницы, она закусила губу, чтобы ненароком не закричать, ибо то отчаяние, которое она видела в Кристиане Маршалле и причину которого не знала, тронуло ее до глубины души.
Кристиан сделал глубокий вдох. Надо выпить, решил он. Но, выдвинув один за другим все ящики ночного столика, он обнаружил их пустыми и вспомнил, что миссис Брендивайн вынесла из комнаты все его запасы. Кристиан спросил себя, настолько ли он хочет выпить, чтобы ради этого идти на улицу. Ответ был отрицательным. Тогда он решил надеть брюки и сходить на кухню за чашкой теплого молока. Уже одна мысль о теплом молоке усыпляла. Он, наверное, заснет прямо за столом.
Дженни догадалась, что ищет Кристиан в ящиках стола, а когда он ушел в туалетную комнату, предположила, что он собирается идти за бутылкой, и решила остановить его единственным известным ей способом.
Кристиан просунул ногу в брючину и услышал из спальни всхлипывание Дженни. «Черт, сейчас только не хватает очередной драки, у меня уже нет сил!» — подумал он, неловко ковыляя в спальню и пытаясь одеться на ходу. Подходя к кровати, он уже заправлял в брюки ночную сорочку и застегивал на поясе подтяжки.
— Ну что тебе от меня надо? — страдальчески спросил он. — Предупреждаю сразу — в постель к тебе я не лягу.
Тихо застонав, Дженни вцепилась в подушку и стиснула зубы так, что напряглись мускулы на лице. Пальцы ее судорожно сжимались и разжимались.
Кристиан присел на край постели.
— О черт, — прошептал он, перекладывая ее голову себе на колени, — для этого больше подошла бы миссис Брендивайн. — Он нежно погладил ее по волосам. — Она любит кошек и детей. Я их терпеть не могу. А в тебе, Дженни Холланд, есть что-то и от тех, и от других.
Дженни уютно устроилась у него на коленях, затрудняя тем самым его отступление. Кристиан поморщился. «Ладно, — сонно подумал он, — по крайней мере не надо опять с ней бороться».
Откинувшись на спинку кровати, Кристиан попытался найти для себя удобное положение. Босым ногам было холодно, он натянул на них те же одеяла, под которыми лежала Дженни, а под спину подложил подушку. Каждый раз, двигаясь, он старался делать это осторожно, чтобы не разбудить и не напугать Дженни.
Минут десять ушло на то, чтобы устроиться. «Вздремну здесь, — решил Кристиан, — а утром, пока она будет спать, встану, и она никогда не узнает о том, что мы лежали под одним одеялом». Медленно зевнув, он почувствовал, как тяжелеют веки. «Забыл погасить лампу! — вспомнил он. — Ничего, пусть сгорает, не пойду!» Дженни Холланд усыпляла получше, чем чашка теплого молока.
Дженни дождалась, пока Кристиан заснет, и осторожно отодвинулась подальше. На его широкой кровати вполне хватало места для двоих. Она переползла на другой край, надеясь, что Кристиан постепенно вытянется поудобнее, просунула руку под подушку и вскоре уже крепко спала.
Проснулась Дженни оттого, что в ягодицы ей упиралось что-то твердое и горячее. Она знала, что проспала по крайней мере несколько часов. Лампа догорела и погасла, сквозь задернутые шторы просачивался тусклый серый свет зимнего утра. Гроза на улице кончилась, и за окнами висела тяжелая тишина. Наверное, падает снег, подумала Дженни.
На какой-то краткий миг ее посетила жуткая мысль, что она вовсе не проснулась, а погрузилась в очередной кошмар с Вильямом Макколеем. Но, придя в себя, Дженни поняла, что все не так просто. Сейчас ее обнимал не больничный санитар, а Кристиан Маршалл, и хватка этого мужчины даже в сравнении с хваткой Вильяма была просто железной. Его рука полностью обхватила ее талию, так что она практически лежала на ладони, которую он просунул ей под бок.
Дженни застыла в неподвижности, боясь пошевелиться и разбудить его. Интересно, спит ли он? Должно быть, спит. Она ощущала сзади на шее его ровное дыхание — легкое, теплое, щекочущее. Наверное, его рот совсем рядом с ее кожей, подумала она, с трудом сдерживая желание дотронуться рукой до шеи или наклонить голову, чтобы уйти от этого дыхания.
Внезапно нога Кристиана толкнулась в ее ногу. От неожиданности Дженни чуть не выпрыгнула из-под одеяла. Его колено пыталось раздвинуть ей бедра, и тут только до нее дошло, как высоко задралась ее ночная сорочка. Он негромко то ли вздохнул, то ли зевнул и придвинулся еще ближе. Дженни затаила дыхание. Почувствовав, что он опять расслабился, она медленно выдохнула и начала осторожно отодвигаться. Его пальцы запутались в ее волосах! Дженни закусила нижнюю губу. Ну что теперь делать? Невольно ей вспомнился Вильям Макколей. Он домогался ее точно таким же образом. Если сейчас Кристиан прикоснется к ее груди, ее затошнит.
Но Кристиан не прикоснулся к ее груди. Он только нагнул голову, прижавшись щекой к шелку ее темно-каштановых волос, и прошептал имя:
— Мэгги.
Дженни удивилась той ярости, которую всколыхнуло в ней уязвленное женское самолюбие. Она резко толкнула Кристиана локтем в ребра.
— Оу-ууу! — замычал он, открывая глаза и сонно моргая. — За что, черт возьми? Тебе же всегда нравилось…
— Мне никогда это не нравилось, — процедила она сквозь зубы, отталкивая руку Кристиана. Не в силах сдвинуть его с места, она принялась тузить пятками по его голени. — Пустите меня!
— Прекрати, черт возьми! — сказал он, встряхивая ее.
— А вы прекратите ругаться, пожалуйста!
Это замечание наконец привело Кристиана в чувство. Он тут же отпустил Дженни и откатился назад.
— Так ты не Мэгги, — с укором сказал он, усаживаясь в постели.
Дженни тоже села, завернувшись в одеяло. Ее темно-карие глаза смотрели на него с таким же укором.
— Разумеется, нет!
Кристиан на мгновение закрыл глаза, прижав к векам большой и указательный пальцы.
— Невероятно, — пробормотал он, — что ты делаешь в моей постели? — Тут Кристиан вспомнил события прошлой ночи и опять тихо выругался. Он взглянул на каминные часы — восьмой час. Выходит, он проспал и так и не перелег на диван. Вот черт, опять попал в дурацкое положение! — Ладно, не обращай внимания, — устало сказал он, — оставайся здесь, а я ухожу.
Дженни вдруг почувствовала укор совести. В конце концов, это его постель и ему, а не ей полагается здесь спать. И потом, как можно обвинять его в том, что он принял ее за какую-то Мэгги, если сама она сначала решила, что он Вильям Макколей? Дженни поплотнее закуталась в одеяло, как в шаль.
— Нет, это вы оставайтесь. Мне самой непонятно, как я здесь оказалась.
— Ты что, ничего не помнишь?
Дженни отвернулась и стыдливо натянула на ноги подол ночной сорочки.
— Помню что-то смутно. Так уже бывало.
Она не стала говорить, что некоторые вещи помнила отчетливее других, например, тот момент, когда, проснувшись, увидела, что он рыдает, обхватив голову руками.
— Это случалось с тобой раньше?
— Ночные кошмары? Много раз. — Дженни вскинула подбородок и с вызовом глянула через плечо. — Вы думаете, это оттого, что я безумная, мистер Маршалл?
— Не имею понятия, но должен предупредить: если сейчас ты поставишь ногу на пол, то скорее сойдешь с ума.
«Что бы это значило?» — подумала Дженни, сползая с края кровати. Ноги ее коснулись пола, она встала и тут же резко втянула ртом воздух. Ощущение было пугающим. Создавалось такое впечатление, что она ходит по иголкам. От острой колющей боли на глаза навернулись слезы, и она опять упала на кровать.
— Откуда вы знаете? — спросила она, подгибая ногу. — Что вы со мной сделали?
— Я сделал? — переспросил Кристиан, чувствуя, как закипает. — Да ты просто неслыханная нахалка! У тебя в ступнях торчат десятки мелких осколков, но нет, это не я их туда засадил! Похоже, до нашего прихода ты гуляла по стеклам, разбросанным в твоей спальне.
Дженни смотрела на него не мигая, как будто именно он и был безумцем.
— Стекла? Какие стекла? Вы о чем?
Кристиан нахмурился:
— Ты что, действительно не помнишь?
— Говорю вам, я помню какие-то осколки. — Она отвернулась, пытаясь мысленно собрать события воедино. — У меня был ночной кошмар. Помню, мне было очень холодно, сыро и… страшно.
— Это слишком слабо сказано. Ты была продрогшей до костей, промокшей до нитки и напуганной до смерти. Это был адский ночной кошмар. Что тебе мерещилось?
Дженни помотала головой. Да, это был действительно, как он сказал, адский ночной кошмар, но она не собиралась рассказывать о нем Кристиану.
— Я хотела бы вернуться к себе в комнату, — произнесла она тихо.
— Ты что, не слышала, что я сказал? У тебя в ступнях осколки. Вот почему тебе больно ходить. Была гроза, и ветром разбило окно в твоей комнате.
— Грозу я помню. Я не могла заснуть.
— Да, у тебя была беспокойная ночка, даже после того как мы с миссис Брендивайн привели тебя сюда. — Кристиан не стал больше ничего говорить. А насчет того, как они оказались в одной постели, — пусть думает что хочет. — Ляг и поспи еще. Тебе нельзя вставать, пока доктор Тернер не вытащит стекла из твоих ступней. — Кристиан спустил ноги на пол. — Я позвоню миссис Брендивайн и велю ей послать кого-нибудь за Скоттом.
— Нет! Не надо звать доктора Тернера, я сама вытащу осколки. У вас есть пинцет?
— Ты шутишь?
— Нисколько. Прошу вас, мистер Маршалл! Я ужасно не люблю беспокоить людей своей персоной! — В ответ на это он только закатил глаза, и Дженни вздохнула. — Ладно, я сама найду пинцет. Кажется, я видела его в туалетной комнате.
Дженни переползла на другой край кровати, не замечая, что Кристиан держит ее за подол сорочки. Ухватившись за деревянную спинку, она на цыпочках обошла кровать и, довольная собственной находчивостью, одарила Кристиана победной улыбкой, на которую он ответил презрительной усмешкой. В следующее мгновение Дженни уже раскачивалась на пятках в пространстве между кроватью и креслом-качалкой, ища руками, за что зацепиться.
— Терпеть не могу страдальцев, — бросил он, наблюдая за ее тщетными усилиями. — А теперь марш в постель, или, клянусь, я брошу тебя туда сам!
От испуга Дженни не могла опомниться. Что она такого сделала? С чего он злится? Ухватившись за спинку кресла-качалки, она попыталась удержать равновесие. Ступни ее коснулись пола, и на ее лице появилась гримаса боли.
— Вы не смеете так со мной обращаться, мистер Маршалл! — заявила она, изо всех сил стараясь сохранить достоинство. — Хоть вы и мой хозяин, но…
— Вот именно! — взревел Кристиан. — Спасибо, что напомнила! Ты моя служанка, а значит, мне не требуется твое разрешение.
У Дженни было время повернуться, но убежать она никуда не могла. Кристиан ухватил ее рукой за талию.
— Пустите меня! — просвистела она сиплым шепотом. Он сжал ее так сильно, что она на мгновение задохнулась и больше не смогла вымолвить ни слова.
Кристиан легко поднял Дженни на руки, уворачиваясь от ее ударов.
— Хватит разыгрывать из себя святую великомученицу, Дженни Холланд! — рявкнул он и швырнул ее на кровать. — Лежи! Я схожу за пинцетом и сам вытащу осколки. Ты и представить себе не можешь, с каким удовольствием я это сделаю!
Кристиан прошагал в туалетную комнату. Его угрожающе поднятые плечи и крепко сжатые кулаки отбили у Дженни всякую охоту двигаться.
Когда он вернулся, Дженни сидела в изголовье кровати, вызывающе скрестив руки на груди и поджав губы. Она буравила его взглядом.
— Что ж, надо отдать должное твоей воинственности, — сказал Кристиан, усаживаясь на кровать.
Бесцеремонным жестом заставив Дженни подвинуться, он положил ее ноги себе на колени, приподнял левую лодыжку и надавил большим пальцем на пятку. Вся ступня блестела мелкими стеклышками. Кристиан ухватил одно концом пинцета.
— У вас, наверное, хорошо получается мучить мелких животных.
Кристиан нахмурился:
— Это еще что?
— Вы сами говорили вчера ночью, что не любите кошек и детей. Теперь я вижу, что это правда. Такой великовозрастный детина, как вы, мог бы…
Дженни осеклась, но было слишком поздно. Кристиан слушал ее и хмурился все больше. Она догадалась, о чем он думает.
— Так ты не спала! — укоризненно сказал он. Бросив пинцет, он схватил Дженни под коленками и рывком притянул к себе. Она брыкалась, но он быстро пресек сопротивление, уложив ее икры себе поперек колен и прижав ее бедра к своим. Ночная рубашка Дженни задралась, но ни один не заметил этого. Кристиан нагнулся над ней, крепко держа за тонкие запястья.
— Черт тебя побери! Ты не спала!
Лицо Кристиана исказилось суровым гневом, и Дженни пробрала дрожь. Она закрыла глаза, чтобы не видеть его сжатых челюстей и крошечных белых лучиков лютой злобы, проступивших в уголках рта и между бровями.
— Смотри на меня! — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Дженни попыталась вырваться, но не смогла.
Выгнув спину, она хотела зарыться пятками в матрас, но бедра Кристиана мешали ей зацепиться. Его руки были сильнее и куда менее податливы, чем кожаные ремни, к которым она привыкла в больнице. Эти тиски больно сдавили нежную кожу ее хрупких запястий. Только окончательно признав тщетность сопротивления, Дженни открыла глаза и уставилась в пространство за плечом Кристиана.
— Смотри на меня! Не на стену, на меня!
Глаза Дженни дико метнулись и остановились на лице Кристиана. Даже сейчас она не могла прямо смотреть в его светлые зелено-голубые глаза, а потому сосредоточилась на желваке, который ритмично ходил по его впалой щеке.
— Когда ты проснулась? — резко спросил Кристиан и, не дожидаясь ответа, слегка встряхнул Дженни. — Когда?
— Пожалуйста, отпустите меня, — пролепетала она, не замечая слез, заблестевших в ее глазах.
Зато Кристиан прекрасно их заметил.
— Только посмей плакать! — прорычал он. — Отвечай сейчас же — когда ты проснулась?
Горло Дженни сводило от страха, и она не могла выдавить ни единого слова. Судорожно глотнув, она пожала плечами.
— Клянусь Богом — я поколочу тебя, если ты мне не скажешь! — рявкнул Кристиан.
От этой угрозы ком в горле Дженни сразу растаял. Он грубо тряхнул ее, и она сдавленно всхлипнула.
— Я-я п-проснулась, когда вы с-сели на кровать. Вы п-положили мою голову себе на к-колени и п-просто д-держали.
— Проклятье, прекрати заикаться! Слезами меня не купишь! Поверь, я могу отличить ложь от правды, меня не проведешь жалобным тоном.
— Я н-не нарочно.
Дженни и сама не знала, за что извинилась — за свои слезы или за свою ложь. Похоже, она не могла совладать ни с тем, ни с другим.
Кристиан наклонил голову, чтобы видеть ее глаза, и впился в них холодным, завораживающим взглядом кобры.
— Ты не спала, когда я подходил к кровати, верно? Сегодня утром ты разыгрывала оскорбленную невинность, а вчера ночью позволила мне залезть к тебе под одеяло, положила мне голову на колени и разрешила гладить тебя по волосам. Почему, Дженни?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48