Свит, который явно оправился после приступа болезни, лукаво заметил:— А мы уж испугались, что вы нас совсем покинули, Вики.— Я бы тоже вас с удовольствием покинула, если бы имела возможность, — вставила Сьюзи, широко улыбаясь. — Как насчет того, чтобы и мне по блату устроить приглашение, Вики?— Меня саму пригласили только из-за... Шмидта, — нашлась я. — Они с Лэрри давние приятели.— А как же Тригарты? — спросила Сьюзи. — Они ведь Лэрри не приятели.— Понятия не имею, почему он их пригласил, — ответила я.— Тригарт — большой мастер пролезать повсюду, в том числе и туда, где его вовсе не ждут, — подхватил подошедший Пэрри.— Я никому не могу устроить приглашение, — твердо отвергла я все поползновения, — и не буду даже пытаться, это невежливо.— Ну а какие у вас планы? — поинтересовался Свит. — Поедете с нами послезавтра в Асуан?Я ответила, что пока не знаю. Кто-то еще колебался, но большинство решили продолжить круиз. В том числе Свит и Брайт. Стало очевидно, что на их счет я ошиблась. Но мне все еще было непонятно, зачем Брайт скрывал свое происхождение.— Так или иначе, но еще день-другой мы можем приятно провести вместе, — бодро заявил Свит. — Вы сегодня поедете с нами в Карнак, Вики?Компания начала расходиться. Фейсал подтягивал свою группу к автобусу, а я вернулась к «своему» длинному лимузину, договорившись предварительно встретиться с остальными после обеда, и сделала это только затем, чтобы не показаться невежливой. Мне не хотелось, чтобы они подумали, будто я настолько зазналась, что общаюсь теперь только с миллиардерами.Если не считать шофера, в машине нас было пятеро, но там не казалось бы тесно, если бы не Джон. Слава Богу, хоть сидела я не рядом с ним. Я забралась в машину вслед за Шмидтом, а Лэрри сел с другой стороны. Откинувшись на спинку, он облегченно вздохнул и ослабил узел галстука.— Вы, наверное, рады, что все кончилось? — спросила я.Лэрри взглянул на меня и застенчиво улыбнулся:— Ненавижу всякие церемонии и длинные речи. Я рад, что эта часть дела сделана, но уехать из Египта будет нелегко.Я решила, что выполнила свой женский долг сочувствия, тем более что не могла испытывать большого сострадания к человеку, владевшему, если я правильно помню газетные сообщения, еще шестью резиденциями, включая замок в долине Луары.— Вы всегда можете построить другой дом, — предположила я.— У меня и так слишком много этих чертовых домов, — возразил Лэрри бесхитростно, словно прочел мои мысли. — Нет, я больше не хочу жить в Египте.— Не сомневаюсь, что в дареном Институте всегда найдется свободная комната для гостя, — заметил Джон.Он намекал на противную старуху, тетушку Норрис из «Мэнсфилд-парка» Джейн Остин, — у той всегда имелась свободная комната, потому что она никогда никого к себе не приглашала. Но никто, кажется, не уловил намека.Шмидт довольно крякнул:— Для вас, Лэрри, свободная комната найдется в Египте везде. Вы сослужили стране большую службу. Когда вы уезжаете, mein Freund? Вы должны сказать, когда нам выметаться. Как я понимаю, египетское турагентство располагает очень хорошим отелем, и мы можем переехать туда в любой момент.Лэрри заверил нас, что мы можем оставаться у него, сколько пожелаем.— Упаковщики и грузчики придут только завтра, и им понадобится кое-какое время, чтобы упаковать керамику и мебель, поскольку все это вещи старинные и хрупкие, так что нет никакой спешки. Вы уже решили, что будете делать дальше?Он взглянул на Джона, Джон, по обыкновению подняв бровь, — на меня.Я вспомнила, что говорил Ахмет. Момент казался подходящим, чтобы продемонстрировать мою полную незаинтересованность в Джоне Тригарте, он же Смит, и всех его делах. Поэтому я сказала:— Я поеду в Асуан.— Но, Вики... — начал было Шмидт.— Вы вовсе не обязаны меня сопровождать, Шмидт.— Я поеду туда же, куда и вы, — ответил он, как я и надеялась. В противном случае мне пришлось бы выкрасть его и утащить силой.Итак, после обеда мы отправились в Карнакский храм. Джон и Мэри решили поехать с нами. Я их не приглашала. Шмидт пригласил. Лэрри отказался, сказав, что у него есть дела, а храм он видел десятки раз.У входа нам пришлось несколько минут подождать остальную группу. Наблюдая за толпой, заполняющей аллею между двумя рядами сфинксов с бараньими головами, я сказала:— Не представляю, что здесь творится в разгар сезона, посмотрите на всех этих людей.— Здесь нападений на туристов не случается, — поспешил заверить нас Шмидт, ободряюще подмигнув Мэри.Преданного мужа Мэри не так заботили ее чувства. Слегка нахмурившись, он возразил:— Не совсем так, Шмидт, пару лет назад здесь взорвали бомбу, а еще одну попытку предприняли уже в этом году, чуть раньше.— Но эти действия были направлены против того, что фундаменталисты называют поклонением языческим богам, — пояснил Шмидт. — Кое-кто из этих людей, — он указал пальцем на группу неопрятно одетых посетителей с «конскими хвостиками», в джинсах с оторванными штанинами, — ньюэйджеры, как вы их называете, совершают в храме свои ритуалы. А мы ведь никому не поклоняемся.— Мы — конечно, нет, — согласилась я. Джон радостно мне улыбнулся. Избегая его взгляда, я продолжала: — А насчет этой компании вы совершенно правы, Шмидт, они все увешаны амулетами, кристаллами, серьгами и прочей ерундой. Почему им нравится ходить такими пугалами?— Их духовное сознание парит над земными желаниями, — ответил Джон голосом, который я хорошо знала. — Я думал, вы это одобрите, Вики, вы ведь ненавидите грубый материализм и вульгарное стяжательство, не так ли?От необходимости отвечать ему меня избавило прибытие наших спутников. Догнав Фейсала, я заметила:— У вас очень довольный вид, Фейсал. Не сообщите ли вы мне те хорошие новости, на которые намекали, или это все еще тайна?— Теперь уже нет. — Фейсал остановился, повернулся ко мне лицом и гордо ткнул себя пальцем в грудь. — Поприветствуйте с подобающим почтением заместителя директора Института.Я схватила его за руку и яростно затрясла ее:— Поздравляю! Я в восторге!Когда мы двинулись дальше, Фейсал взял меня под руку.— Может быть, отпразднуете со мной это событие? Я ведь обещал показать вам ночную жизнь Луксора.— Это будет замечательно! Но ведь вам теперь незачем сопровождать эту группу?— Я не сачок, как вы, американцы, говорите. Как только посажу остатки группы на самолет в Каире, вернусь и займу свою новую должность. А до тех пор буду выполнять свой долг, как стойкий оловянный солдатик. Итак, друзья, собирайтесь вокруг меня! Карнакский храм — это не один храм, а целый храмовый комплекс, возводившийся в течение многих веков. Аллея сфинксов...По мере продвижения вперед люди отходили на время то в одну, то в другую сторону, кто-то — чтобы постоять и отдохнуть, кто-то — чтобы получше рассмотреть те или иные детали. Мы со Шмидтом остановились у обелиска, и он прочел мне лекцию о карьере Хатшепсут — «одной из первых феминисток, Вики, вам это должно быть интересно». И тут я заметила знакомое лицо, не принадлежавшее к нашей группе, вернее, знакомую бороду.— Я вас повсюду ищу, — раздраженно сказал Жан Луи.— Зачем? — поинтересовалась я. Он не был похож на мужчину, нашедшего наконец девушку своей мечты.— Чтобы показать вам храм, разумеется. Разве вы меня об этом не просили?— Мы, конечно же, очень рады, что вы пришли! — воскликнул Шмидт раньше, чем я успела ответить. И хорошо сделал, потому что я готова была сказать, что не просила. Впрочем, я знала, что некоторые люди имеют обыкновение верить в собственные фантазии. Видимо, я произвела впечатление на Жана Луи. Это послужит мне уроком — впредь не буду изливать сочувствие на всех и каждого.Прежде чем принять приглашение Лэрри, Жан Луи работал на реставрации храма Атона, поэтому Карнак знал так же, как я знаю свою квартиру. Нам с трудом удалось оттащить его от этой части храмового комплекса и уговорить показать скучную, с его точки зрения, ерунду для невежественных туристов вроде Гипостильного зала. «Впечатляюще» — затасканное слово, но именно оно приходит на ум при виде скопления этих мамонтоподобных колонн-колоссов. Единственное, что портит впечатление, — это туристы. Одна группа сидела на корточках в кружок, я узнала в них тех самых искателей высшей истины, которых мы видели чуть раньше при входе в храм. Они что-то бормотали про себя и делали волнообразные движения руками. До меня донеслось что-то насчет ауры и космоса.— Кретины! — в сердцах воскликнул Жан Луи.— Они не делают никому ничего дурного, — примирительно заметил Шмидт.Наконец я решила, что для одного дня с меня достаточно информации, и прервала Жана Луи, переводившего анналы Тутмеса III, посреди фразы. Он читал иероглифы, высеченные на камне, что называется, «с листа». Демонстрация была напрасной: откуда мне знать, правильно ли он их читает?Жан Луи сверился с часами:— Да, пора идти. Мистер Бленкайрон прислал за нами автомобиль, должно быть, он уже ждет.Проходя через Гипостильный зал, я заметила Сьюзи. Она помахала мне, я помахала ей в ответ, но Жан Луи не остановился. Я поняла, что мы опаздываем. Когда мы появились из-за последнего (или первого, зависит от того, в каком направлении двигаться) пилона и вышли на Аллею сфинксов, Джон и Мэри уже поджидали нас. Она выглядела совершенно изнуренной, и я ее не осуждала: мы осмотрели большую часть огромного комплекса. Правда, это все равно была лишь часть его.Вот тут-то все и случилось... Взрывная волна сбила меня с ног, или, может, это Шмидт бросил меня на землю? Когда я снова обрела способность дышать и соображать, он лежал, навалившись на меня сверху.Чуть пошевелившись, я решила, что, кажется, все же жива. Хотелось бы иметь такую же уверенность насчет Шмидта. Пухлая розовая ручка, покоившаяся рядом с моим лицом, была неподвижной и безжизненной. Я попробовала выбраться из-под него. Люди вокруг кричали, и раздавались какие-то звуки, напоминавшие треск фейерверка.Тяжесть на моей спине заворочалась. Я встала на четвереньки, потом на колени. Джон, склонившись над Шмидтом, тряс его. Голова Шмидта падала то вперед, то назад, потом он открыл глаза и издал вопль невыразимого страдания:— Вики? Вики, wo bist du? Bist du verletzt? Ach, Gott... Где ты? Ты ранена? Ах, Боже... (нем.).
— Хватит, Шмидт, — сказал Джон, отступая. — Кончайте вопить, она невредима.— Говорите о себе. — Мои ноги и руки болели от ушибов, полученных при падении. Из небольшой ссадины сочилась кровь. — Что случилось?Шмидт подполз ко мне и обнял меня.— Это была бомба, Вики. Террористы взорвали бомбу и подняли стрельбу. Слава Богу, вы не ранены!Поверх его плеча я видела еще не рассеявшееся после взрыва облако пыли. Повсюду на земле лежали люди, но, похоже, никто серьезно не пострадал, потому что все шевелились и сыпали проклятиями. Все, кроме одного. Кровавое месиво, образовавшееся на месте, где прежде было лицо, обрамляли торчащие клочья волос. Глава девятая Мэри съежилась на земле словно комок легкой зеленой ткани и спутанных темных волос. Джон рывком поставил ее на ноги:— Давай убираться отсюда!— Разве мы не подождем, пока приедет полиция? — проквакала я сдавленным голосом, сдерживая тошноту.Джон не потрудился ответить. Волоча за собой спотыкающуюся жену, он уже удалялся, как всегда, возглавляя побег. Шмидт дернул меня:— Он прав, стрельба может возобновиться. Пошли, здесь мы уже ничем не поможем.Кажется, с этим были согласны все. Крича и толкаясь, люди хлынули к выходу. Истинное количество их ошеломило даже стражей, которые, впрочем, выглядели не менее потрясенными, чем посетители. Они беспорядочно размахивали винтовками, а один палил в воздух — надеюсь, что в воздух. Если они хотели остановить паническое бегство, то нисколько в этом не преуспели; услышав выстрелы, люди обезумели еще больше. Толпа вырвалась на автостоянку, нас вынесло вместе с ней.Джон материализовался из пустоты, схватил Шмидта за воротник и закричал:— Сюда!Эд стоял возле машины. Увидев нас, он открыл заднюю дверцу и энергично замахал большим, тяжелым, смертоносным предметом, который держал в правой руке:— В машину! Поехали!Джон, все еще держа Шмидта за воротник, приподнял его над землей и буквально вбросил в машину, затем пинками погнал туда же меня, наступая на пятки. Запихнув вышеозначенные пятки вместе с ногами, которым они принадлежали, в салон автомобиля, он прыгнул туда сам. Дверца с треском захлопнулась, и машина рванула с места.В конце концов мы кое-как разобрались с нашими руками и ногами. Эд сидел впереди, рядом с шофером. Пистолета больше видно не было. Мэри скорчилась в уголке; глаза ее были широко открыты, но взгляд оставался неподвижным, словно остекленевшим. Ее прелестное платье измялось и покрылось пылью. Пристроившись на откидном сиденье напротив нас, Джон пальцами расчесал взъерошенную шевелюру. На нем не было ни царапинки, так же, впрочем, как и на Шмидте, благоразумно сумевшем упасть на меня. Я же испачкала кровью всю дорогую бархатную обивку автомобиля Лэрри.Я ожидала, что последует визит, если не реприманд, со стороны полиции. Но мне следовало бы догадаться, что по отношению к такой персоне, как Лэрри, подобная вульгарность здесь недопустима. Шмидт сидел в моей комнате и умолял позволить ему намотать ярды бинта на мои израненные ноги и руки, когда слуга постучал в дверь и, войдя, сообщил, что хозяин ждет нас на террасе, где приготовлены напитки.Все остальные уже собрались там. Мэри переоделась. Теперь она была в белом — и с греческими сережками. Лэрри засуетился, увидев мои ссадины, но я пресекла поток его сочувствий:— Это всего лишь царапины и ушибы. Со мной все в порядке, чего не скажешь о бедном Жане Луи. Это ведь был он, правда? Я не... не совсем уверена.— Так мне сообщили. На нем, разумеется, была представительская карточка.Оставаясь в любых обстоятельствах безупречным хозяином, Лэрри, прежде чем сесть в кресло, подал мне стакан, а затем прикрыл ладонью глаза:— Содрогаюсь при мысли, что придется сообщить об этом его родителям. Они так гордились им.По щеке Шмидта скатилась слеза.— Furchtbar Страшно, ужасно (нем.).
, ужасно, страшно. И именно в тот момент, когда сбылась его заветная мечта. Что вы теперь будете делать с Институтом, Лэрри?Одетый с иголочки, вальяжно развалившийся в кресле Джон произнес, растягивая слова:— Говорят, у каждого облака есть свой серебряный ореол. Кажется, нынешний ореол — для Фейсала. Или вы собираетесь назначить директором кого-нибудь другого?Даже Лэрри с трудом удалось сохранить любезное выражение лица при этих жестоких словах. Он лишь коротко ответил:— Фейсал, разумеется, займет эту должность. Сейчас он будет здесь. Нам нужно обсудить множество дел, поэтому я оставлю вас, когда он придет, заранее прошу меня извинить.— А террористов поймали? — спросила я.— Еще нет. Там была большая неразбериха. Полиция произвела облаву и арестовала...— Наиболее вероятных подозреваемых, — тихо сказала я. Из того, что я знала о следственных органах госбезопасности, можно было заключить, что ничего хорошего «наиболее вероятных подозреваемых» не ждет.Джон поставил стакан на стол и встал:— Пожалуй, пойду поплаваю. Кто-нибудь со мной?Мэри отрицательно покачала головой. Шмидт с сомнением произнес:— Мне кажется, это не совсем уместно.Заложив руки в карманы и насвистывая, Джон неторопливой походкой направился в дом. Слух у него безукоризненный. Я узнала мелодию «Смерти на шоссе». Сегодня он превзошел самого себя по части бестактности. В отличие от того, о чем поется в этой песне, в нашем происшествии виски не было, зато было много крови. И я не слышала, чтобы кто-то молился.Лэрри попытался освободить Шмидта от угрызений совести:— В конце концов вы едва знали беднягу...Но Шмидт не пошевелился. Я не хотела бы, чтобы у кого-то создалось впечатление, будто он недостаточно чувствителен, но, подозреваю, что им руководили не только соображения приличий. Видимо, желание поесть, выпить и получить побольше информации было еще сильнее. Отдавая должное закускам, он засыпал Лэрри вопросами. Ранен ли кто-нибудь? Установлено ли, с какой целью совершена террористическая акция? Где была заложена бомба и как приведена в действие?.. Бленкайрон не знал ответов. Наконец слуга сообщил, что Фейсал ждет Лэрри в кабинете, и тот, извинившись, вышел. Шмидт решил, что теперь не грех и искупаться. Поскольку я не могла решить, что лучше: вести задушевную беседу с беременной женой или любоваться великолепными мускулами мужа беременной жены, то удалилась к себе в комнату.Я тоже не знала ответов на вопросы, которые Шмидт задавал Лэрри, зато мои, надо признать, неотчетливые воспоминания о случившемся подсказывали еще несколько, не пришедших в голову Шмидту. Я видела огромную воронку в земле и клубы пыли, но ни одна колонна не упала и ни на одном сфинксе не осталось ни царапины. Я видела множество лежавших на земле тел, но лишь одно из них было безусловно мертвым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
— Хватит, Шмидт, — сказал Джон, отступая. — Кончайте вопить, она невредима.— Говорите о себе. — Мои ноги и руки болели от ушибов, полученных при падении. Из небольшой ссадины сочилась кровь. — Что случилось?Шмидт подполз ко мне и обнял меня.— Это была бомба, Вики. Террористы взорвали бомбу и подняли стрельбу. Слава Богу, вы не ранены!Поверх его плеча я видела еще не рассеявшееся после взрыва облако пыли. Повсюду на земле лежали люди, но, похоже, никто серьезно не пострадал, потому что все шевелились и сыпали проклятиями. Все, кроме одного. Кровавое месиво, образовавшееся на месте, где прежде было лицо, обрамляли торчащие клочья волос. Глава девятая Мэри съежилась на земле словно комок легкой зеленой ткани и спутанных темных волос. Джон рывком поставил ее на ноги:— Давай убираться отсюда!— Разве мы не подождем, пока приедет полиция? — проквакала я сдавленным голосом, сдерживая тошноту.Джон не потрудился ответить. Волоча за собой спотыкающуюся жену, он уже удалялся, как всегда, возглавляя побег. Шмидт дернул меня:— Он прав, стрельба может возобновиться. Пошли, здесь мы уже ничем не поможем.Кажется, с этим были согласны все. Крича и толкаясь, люди хлынули к выходу. Истинное количество их ошеломило даже стражей, которые, впрочем, выглядели не менее потрясенными, чем посетители. Они беспорядочно размахивали винтовками, а один палил в воздух — надеюсь, что в воздух. Если они хотели остановить паническое бегство, то нисколько в этом не преуспели; услышав выстрелы, люди обезумели еще больше. Толпа вырвалась на автостоянку, нас вынесло вместе с ней.Джон материализовался из пустоты, схватил Шмидта за воротник и закричал:— Сюда!Эд стоял возле машины. Увидев нас, он открыл заднюю дверцу и энергично замахал большим, тяжелым, смертоносным предметом, который держал в правой руке:— В машину! Поехали!Джон, все еще держа Шмидта за воротник, приподнял его над землей и буквально вбросил в машину, затем пинками погнал туда же меня, наступая на пятки. Запихнув вышеозначенные пятки вместе с ногами, которым они принадлежали, в салон автомобиля, он прыгнул туда сам. Дверца с треском захлопнулась, и машина рванула с места.В конце концов мы кое-как разобрались с нашими руками и ногами. Эд сидел впереди, рядом с шофером. Пистолета больше видно не было. Мэри скорчилась в уголке; глаза ее были широко открыты, но взгляд оставался неподвижным, словно остекленевшим. Ее прелестное платье измялось и покрылось пылью. Пристроившись на откидном сиденье напротив нас, Джон пальцами расчесал взъерошенную шевелюру. На нем не было ни царапинки, так же, впрочем, как и на Шмидте, благоразумно сумевшем упасть на меня. Я же испачкала кровью всю дорогую бархатную обивку автомобиля Лэрри.Я ожидала, что последует визит, если не реприманд, со стороны полиции. Но мне следовало бы догадаться, что по отношению к такой персоне, как Лэрри, подобная вульгарность здесь недопустима. Шмидт сидел в моей комнате и умолял позволить ему намотать ярды бинта на мои израненные ноги и руки, когда слуга постучал в дверь и, войдя, сообщил, что хозяин ждет нас на террасе, где приготовлены напитки.Все остальные уже собрались там. Мэри переоделась. Теперь она была в белом — и с греческими сережками. Лэрри засуетился, увидев мои ссадины, но я пресекла поток его сочувствий:— Это всего лишь царапины и ушибы. Со мной все в порядке, чего не скажешь о бедном Жане Луи. Это ведь был он, правда? Я не... не совсем уверена.— Так мне сообщили. На нем, разумеется, была представительская карточка.Оставаясь в любых обстоятельствах безупречным хозяином, Лэрри, прежде чем сесть в кресло, подал мне стакан, а затем прикрыл ладонью глаза:— Содрогаюсь при мысли, что придется сообщить об этом его родителям. Они так гордились им.По щеке Шмидта скатилась слеза.— Furchtbar Страшно, ужасно (нем.).
, ужасно, страшно. И именно в тот момент, когда сбылась его заветная мечта. Что вы теперь будете делать с Институтом, Лэрри?Одетый с иголочки, вальяжно развалившийся в кресле Джон произнес, растягивая слова:— Говорят, у каждого облака есть свой серебряный ореол. Кажется, нынешний ореол — для Фейсала. Или вы собираетесь назначить директором кого-нибудь другого?Даже Лэрри с трудом удалось сохранить любезное выражение лица при этих жестоких словах. Он лишь коротко ответил:— Фейсал, разумеется, займет эту должность. Сейчас он будет здесь. Нам нужно обсудить множество дел, поэтому я оставлю вас, когда он придет, заранее прошу меня извинить.— А террористов поймали? — спросила я.— Еще нет. Там была большая неразбериха. Полиция произвела облаву и арестовала...— Наиболее вероятных подозреваемых, — тихо сказала я. Из того, что я знала о следственных органах госбезопасности, можно было заключить, что ничего хорошего «наиболее вероятных подозреваемых» не ждет.Джон поставил стакан на стол и встал:— Пожалуй, пойду поплаваю. Кто-нибудь со мной?Мэри отрицательно покачала головой. Шмидт с сомнением произнес:— Мне кажется, это не совсем уместно.Заложив руки в карманы и насвистывая, Джон неторопливой походкой направился в дом. Слух у него безукоризненный. Я узнала мелодию «Смерти на шоссе». Сегодня он превзошел самого себя по части бестактности. В отличие от того, о чем поется в этой песне, в нашем происшествии виски не было, зато было много крови. И я не слышала, чтобы кто-то молился.Лэрри попытался освободить Шмидта от угрызений совести:— В конце концов вы едва знали беднягу...Но Шмидт не пошевелился. Я не хотела бы, чтобы у кого-то создалось впечатление, будто он недостаточно чувствителен, но, подозреваю, что им руководили не только соображения приличий. Видимо, желание поесть, выпить и получить побольше информации было еще сильнее. Отдавая должное закускам, он засыпал Лэрри вопросами. Ранен ли кто-нибудь? Установлено ли, с какой целью совершена террористическая акция? Где была заложена бомба и как приведена в действие?.. Бленкайрон не знал ответов. Наконец слуга сообщил, что Фейсал ждет Лэрри в кабинете, и тот, извинившись, вышел. Шмидт решил, что теперь не грех и искупаться. Поскольку я не могла решить, что лучше: вести задушевную беседу с беременной женой или любоваться великолепными мускулами мужа беременной жены, то удалилась к себе в комнату.Я тоже не знала ответов на вопросы, которые Шмидт задавал Лэрри, зато мои, надо признать, неотчетливые воспоминания о случившемся подсказывали еще несколько, не пришедших в голову Шмидту. Я видела огромную воронку в земле и клубы пыли, но ни одна колонна не упала и ни на одном сфинксе не осталось ни царапины. Я видела множество лежавших на земле тел, но лишь одно из них было безусловно мертвым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44