как раз на этом месте получил свои две пули маленький рыжий боец со смешной фамилией.— Чего встал?— Все в порядке… — теплоход выглядел мертвым и всеми покинутым. Что, разумеется, было всего лишь профессионально организованной иллюзией.За каждым шагом, за каждым движением странноватой процессии наблюдали десятки глаз. Люди в рубке. Те, кто готовил катер. Снайперы Головина…Развязки ждали и члены экипажа, и автоматчики, притаившиеся вокруг, и те, кто валялся сейчас, скованный наручниками, в лужах собственной крови и испражнений.А где-то по каютам ведь были ещё измученные бессонной ночью пассажиры…Справа, за выкрашенными белой краской леерами, показывала характер Ладога — с высоты второй палубы волны казались не такими уж и высокими, но теплоход ощутимо переваливало с борта на борт. Очевидно, в этом просматривался какой-то глубокий тактический смысл, но теперь замутило и Виноградова.— Стой!Владимир Александрович замер. Потом медленно обернулся.— Стой… — шедший сзади мужчина больше всего походил на покойника — бледный до зеленоватости, с каплями пота на лбу. Впрочем, и женщина выглядела не лучше.— Укачало? — прямо напротив того места, где они теперь находились, темнела развороченным проемом окна каюта-»люкс». Это был не иллюминатор, а именно окно — большое, прямоугольное, с толстым немецким стеклом… точнее, с тем, что от этого стекла осталось. Прошедшей ночью Виноградов собственными глазами видел, как от удара кованым сапогом летели в разные стороны осколки.— Где этот твой катер? Ну! — майор скорее догадался, чем расслышал, о чем спрашивает мужчина.— Вон… висит.Говоря языком романтической прозы, те знания, которые некогда получил Владимир Александрович в стенах Высшей мореходки, давно уже подернулись дымкой прошедших лет. Теперь он вряд ли вспомнил бы, в чем отличие эхолота от полуюта — и постоянно путался откуда и куда дует ветер в циклоне… Но! Даже сейчас бывший курсант-»макаровец», а ныне потертый жизненными обстоятельствами милицейский майор с первого взгляда понял — требования человека с оружием никто выполнять не собирается.Все закончится прямо здесь. И очень скоро…— Вперед пошел!С точки зрения Виноградова, он поразительно напоминал затравленного лесного хищника. Зверя, случайно угодившего на развалины заброшеного военного обьекта и в ожидании подвоха ощупывающего взглядом окружающие предметы… Все вокруг — тени, звуки, запахи даже! — было против него.— Задушишь ведь бабу…Женщина молча плакала. Левая рука «сопровождающего» плотно охватывала её шею так, что подбородок лежал как раз на локтевом сгибе… В правой — пистолет, уткнувшийся вороненым стволом под ребра.— Вперед, я сказал!Пришлось подчиниться. Однако, поравнявшись со шлюп-балкой, Виноградов опять встал:— Мне первому?— Да подожди ты! — волочить перед собой почти бессознательное тело непросто, поэтому те, кто двигался за майором, несколько поотстали. — Как туда залезают?— Вот так вот, по этому… по этой лесенке. — Разговаривая с сухопутными, лучше избегать морской терминологии. — Ох, йоп-тыть!— Стоять!— Да я бы… — оправдываться не было нужды, просто Владимир Александрович от неожиданного качка потерял равновесие и чуть было не растянулся на мокрой палубе.— Коз-зел!— А за козла — ответишь! — Вполне серьезно парировал Виноградов.Катер… Спасательный мотобот. Несколько шатких ступенек трапа, оранжевая обшивка… Там, внутри, под тяжелым брезентом рубки их вполне могли ждать. Просто обязаны были ждать!И, скорее всего, ожидали.Это понял и человек с пистолетом:— Эй, вылезайте, падлы!— Ты чего это? — поднял брови майор.— Считаю до пяти! — не обращая на него внимания, но так, чтобы слышали все вокруг, заорал мужчина. — После этого снесу ей башку, с-суке! Р-раз…В наступившей тишине неожиданно подала голос чайка.— Два-а…За себя Владимир Александрович практически не беспокоился — второго выстрела из пистолета не будет, гада прикончат сразу же. Но сначала он успеет убить заложницу. Доля секунды, нажатие пальца… И все насмарку!— Три-и…— Ладно! — казалось, мегафон отозвался прямо над ухом. — Только не психуй, понял?Снова качнуло и чтобы не рухнуть Виноградову пришлось ухватиться за тали. Положение того, кто удерживал женщину, было ещё незавиднее.— Слушай, ты! — трансляция искажала голос, но Владимир Александрович безошибочно узнал командирские интонации капитана Головина. — Гер-рой… Сейчас мои люди выйдут. Не вздумай чего-нибудь выкинуть!— Пошел ты… — не сводя глаз с рубки катера, мужчина отступил назад и прижался спиной к леерам. Так было легче удерживать равновесие, кроме того в поле зрения оставался потенциальный противник.Виноградов решил задержаться на месте.— Давайте, ребята…Брезентовый полог откинулся и наружу, ногами вперед, выскользнула фигура в черном. Автоматчик легко соскочил на палубу, зыркнул свирепо на всех через прорези маски и направился в сторону мостика.— Пош-шли! — Бойцы в неудачной засаде были как на подбор: второй, третий, четвертый… С ловкостью сытых животных они появлялись из чрева катера, поправляли грозную свою экипировку и не спеша исчезали за ограждением рубки.От этого зрелища майора отвлек придушенный всхлип и знакомый каждому «рукопашнику» выдох:— Х-хак!Удар, который успел углядеть Виноградов, был уже, видимо, просто контрольным — точно в середину позвоночника, прежде чем защелкнуть на вывернутых запястьях «браслеты».— Ну, бля, во-още… Циркачи!Просто, как все гениальное…Парни Головина отвлекали на себя внимание не только Владимира Александровича. Стоило «подопечному» лишь на долю секунды переключиться на их балетные телодвижения — а выбитый пистолет уже падал на мокрые доски палубы. Тот, кто это придумал, учитывал все: и сильную качку, и место, куда неминуемо отойдет от катерного трапа осторожный человек с оружием… Задумано было здорово.Впрочем, исполнители тоже не подкачали.— Зас-сранец! Ты как? — Вадик так и стоял с мегафоном в руке. Видимо, просто забыл про него на радостях.Вокруг уже было людно и даже несколько тесновато. Некоторые занялись делом, основная же масса народа просто шумно и несколько бестолково выражала свое глубокое удовлетворение.— В порядке…Мимо провели трясущуюся в бессловесной истерике женщину. Кто-то сообразил прикрыть её старым бушлатом, но вот с обувью ещё ничего не придумали… Хотя, конечно, до лазарета можно было добраться и так.— Ну, птица-говорун! Поздравляю. Крути дырку на кителе. Кстати, познакомься — мой старший коллега, из…— Мы знакомы.Усатого офицера, инструктора спецподразделения по борьбе с терроризмом питерского Управления ФСБ Виноградов встречал и раньше, во время правительственных визитов и на различных «показухах» Теперь вот — повидал его личный состав в работе.— Поздравляю!— Спасибо. Давно прибыли?— Минут сорок назад… Долго добирались.— Хорошая работа!— Главное — совместная… — не преминул вставить улыбающийся Головин. Закончить операцию всегда — половина дела. Теперь предстояло делить награды.— Нет проблем, — кивнул представитель «старших братьев», и Владимир Александрович понял, что серьезные профессионалы всегда сумеют найти общий язык.— Е-мое!Ладога, обидевшись на невнимание, решила напомнить о себе: теплоход неожиданно качнуло так, что мало кто удержал равновесие.— Слушай, скажи капитану, чтоб заводился. Домой пора!— И вообще… Пусть граждан успокоят.— Мужики! Пойдемте-ка, пока то-се… Заслужили мы, или нет? Чисто символически?— Заслужили, — охотно отреагировал на предложение усатого Владимир Александрович. — Еще как… Святое дело!— Не возражаю. — Головин с аппетитом проглотил слюну и повторил ту самую фразу, с которой все вчера и началось:— Верно мой дедушка говаривал: «С утра не выпьешь — день потерян!»… Тогда еще, только прибыв в дежурную часть, Виноградов поинтересовался:— А кем он был-то, твой дедушка?— Почему это — был? — возмутился собеседник. — Он и сейчас ещё жив! Девяносто три года, сам дрова колет…После такой авторитетной ссылки оставалось только последовать заветам и традициям старшего поколения:— Наливай.— Двадцать два часа… ровно! — поддержал его хриплым женским басом говорящий будильник из запертого кабинета начальника штаба.— Да знаем мы… — привычно ответил хозяин.— Будь здоров!Время для посещения ночного «резерва» героической и краснознаменной транспортной милиции Владимир Александрович выбрал сам. Исходя из целого ряда соображений… Во-первых, про парней капитана Головина писали куда меньше, чем о подвигах городского ОМОНа. Во-вторых, ночные посиделки располагают бойцов к откровенности — начальство высокое далеко, а деваться из расположения Отряда все равно некуда. Но главное — Виноградову до зарезу нужны были два отгула.За отданные государству сутки в пресс-службе Главка обычно давали — день отсыпной, день выходной. Если учесть, что потом будут как раз суббота и воскресенье, то набиралось достаточно.— Так куда ты собрался-то, Саныч? — Головин вытянул из банки волокнистый кусок животного происхождения, понюхал и с сомнением запихнул в рот: что же делать, закусить-то надо… Консервы остались от неприкосновенного запаса, выданного на последнюю поездку в Чечню. Впрочем, судя по маркировке, готовили их ещё во времена Карибского кризиса.— В Новгородскую…— На лося?— Ага! Мужики наши все уже оформили, с егерем договорились.— Хорошее дело, — понимающе кивнул Головин. В прошлом году он и сам ездил на открытие охоты, но теперь не получилось. — Еще?— Ну, давай уж — допьем. Не оставлять же!После третьего тоста поступило предложение добавить. Виноградов отказался. Хозяин и не настаивал: служба есть служба.— Тогда — чаю… Сейчас покрепче заварим.— Хорошо тут у вас!Пресс-служба теоретически относилась к аппарату Главка, даже обслуживалась соответствующими кадровиками. Поэтому, отношение к её сотрудникам у районных оперов и личного состава боевых, «окопных» подразделений было соответствующим.Впрочем, лично майору Виноградову с их точки зрения прощалось многое… И в первую очередь, благодаря бурной и не всегда безупречной с позиции закона милицейской биографии, обросшей за последние годы героическим шлейфом преувеличений и откровенного вымыса. На определенном этапе даже сам Владимир Александрович увлекся погоней за лаврами новоявленного барона Мюнгхаузена — и теперь пожинал плоды… Справедливости ради стоит отметить, что реальные похождения нынешнего старшего референта милицейской пресс-службы были куда интереснее.Интереснее и страшнее, чем то, что с ведома и одобрения майора описал в своих книжках известный питерский литератор из бывших ментов.— Саныч, мы когда виделись-то с тобой в последний раз? В девяносто втором?— Не помню, Вадик… Точно! Осенью.— Ты тогда ещё из Приднестровья вернулся.— И мы твою третью звездочку обмывали…Прошлое, особенно под водочку, вспоминается, с некоторой грустью. Плохо, когда нечего впомнить… Но не дай Бог, если и все хорошее остается только в прошлом!Вадик Головин с тех пор женился, получил диплом о высшем физкультурном образовании. Перевелся в транспортный ОМОН на должность зама по спецподготовке, где имел теперь контузию, две медали и отличную служебную переспективу.Владимиру Александровичу тоже за эти годы скучать не пришлось…— Саныч, это правда, что тебя увольняли?— Правда.— И про Югославию? И про Америку?— Почти…Капитан вздохнул и поскосился на свои огромные кулачищи:— Везет же! А мы тут все больше… Если к морю командировка, то к Белому, если на юг — то Кизляр или в Грозный куда-нибудь.Насчет везения Виноградов мог и поспорить, но не стал. К примеру, из Штатов его возвращали в наручниках… А что касается Кавказа, так ещё неизвестно, кому из них после начала войны пришлось бывать там чаще. Стоило сменить тему:— Слушай, а где Димка? Забыл фамилию — такой, со шрамом…— Убили. Под свои вертолеты попал, по дороге к Шатою. Еще в самом начале.— Жаль… — в подобной ситуации любая реплика прозвучала бы не умнее.— Игоря не забыл? Соломатина? Инвалид! На одной ноге теперь прыгает.— Тоже Чечня?— Нет, здесь. Он уволился в позапрошлом году, работал с какими-то бандюганами: цепь на шею, радиотелефон, БМВ-»пятерка»… Вот под эту «пятерку» бомбу и подложили — двух прохожих насмерть, а его в Медицинскую академию.— Где найдешь, где потеряешь… Лысенкова помнишь? Я вас знакомил как-то на Морском вокзале. Из ОБХСС, он потом в налоговую полицию перевелся…— Помню, как же! Он ещё после сына ко мне водил — в зал борьбы, на «Динамо». Точно?— Точно… Погиб прошлой осенью. В отпуск ехал… В поезде вступился за бабу какую-то — и все!— А Егорова из разведотдела «погранцов» — мы с ним на первенстве города выступали — в Душанбе, прямо на базаре! Сопляки какие-то в тюбетейках…Хозяин с досадой поднял пустую бутылку:— И помянуть ребят нечем! Сказать, чтобы «уазик» сгоняли?— Ну, вообще-то…Определить свою позицию Владимир Александрович не успел. В дверь просунулась мятая голова дежурного:— Товарищ капитан! Управление… Вроде, заявка.— Блин… Щас разберемся, Саныч.— Я схожу, отолью? — Виноградов встал одновременно с хозяином.— Давай! Знаешь сам,где…Кабинет все трое покинули вместе. Проходя по пустому, почти не освещенному коридору, Владимир Александрович услышал через полуоткрытую дверь «дежурки»:— Ответственный по резерву капитан Головин…Почти весь наряд собрался в некоем подобии холла — тут стоял телевизор и позаимствованный в уголовном розыске видеомагнитофон. Крутили, естественно, боевик.Только двое или трое предпочитали активному отдыху пассивный — зато храп их, доносящийся из-за фанерной перегородки, временами перекрывал все иные звуки.Туалет оказался на удивление грязным…— Чего там, Вадик?— Заявка!Кто-то забыл выключить «видик», и теперь Брюс Уиллис выделывал свои нерукотворные чудеса перед пустыми стульями — личный состав уже стремительно перекочевал в оружейную комнату.— Большая? А куда?— На всех! По усиленному варианту… Сейчас приедет Тушин, поставит задачу.— Я с вами, — это вполне можно было считать профессиональной удачей: вместо банального очерка о милицейских буднях предстояло нечто вроде остросюжетного репортажа. Может быть, даже не потребуется ничего высасывать из пальца на согласованный с «Криминальным обозрением» обьем в половину газетной полосы.— Как хочешь, — пожал плечами Головин. Сейчас ему предстояли заботы поважнее, и гость не обиделся. — Ляпа! Какого… ты возишься? Где этот, блин, Михалков-Кончаловский? Бондарчук, блин.— Я здесь! — Одному из бойцов автомат не полагался. Вместо него он тащил на себе: санитарную сумку, мешок пиротехники, мегафон и главное — видеокамеру черном футляре.Приказами МВД предписывалось всегда и в обязательном порядке документировать противоправные действия преступников и героизм сотрудников специальных подразделений. Это в гражданской жизни оператороов и режиссеров обучают годами — в органах внутренних дел теперь зачастую обходились даже без подготовительных курсов.— Слышь! Помоги застегнуться.— Чей баллон с «черемухой»? Кто оставил? Шак-калы…— Гады, пожрать не дали!Вокруг шла нормальная суета поднятого по тревоге боевого подразделения — в меру бестолковая, с чуточку более громкими, чем обычно репликами и немного нервными смешками.Виноградов вдруг вспомнил, что не вооружен…— Ну чего, ребятишки? Как настроение? — сегодняшний ответственный от руководства Тушин был дураком и трусом.Все это знали, но поделать ничего уже оказалось нельзя — к сорока с небольшим Тушин успел-таки дослужиться до подполковника и занял в штатном расписании транспортной милиции должность, с которой выпихнуть его не смогла бы ни одна министерская комиссия.— Чего нерадостные такие?Молчание затянулось и за неделикатный свой личный состав подать голос вынужден был сам Головин:— Все в порядке, товарищ подполковник! Готовимся… морально.— Это хорошо… А вы здесь — что? — он только сейчас заметил в полумраке автобуса Виноградова.— Соответственно предписанию Главка! — парировал искушенный в аппаратных игрищах Владимир Александрович. В такой ситуации главное — напустить на себя побольше загадочной многозначительности: уточнять не решатся, а уж прогнать тем более.Формально, Управление территориальным органам не подчинялось, но какие-то слухи о похождениях бывшего «транспортника» Виноградова неминуемо достигали и ушей подполковника. Поэтому он предпочел не связываться и сделал вид, что в курсе:— Прошу товарищей офицеров пройти со мной. Побеседуем!После первых же слов Тушина стало ясно, что всякие надежды на учебный характер тревоги можно оставить в прошедшем времени.— Значит, такие дела…Час назад на связь с диспетчерской речного порта вышел теплоход «Писатель Чернышевский».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35