— «Скотч» со льдом, как обычно?— Да, пожалуй!Гость был относительно молод, близорук и немного стеснялся своей нездоровой упитанностим. Происходя из старинного баронского рода, он носил двойную фамилию с соответствующей приставкой «фон», однако по агентурным учетам Интерпола значился просто Джэком.Именно так хозяин к нему и обратился:— Сколько у нас времени, Джэк?— Не так уж много. Ночью я должен выехать паромом в Гетеборг. Там завтра плановое совещание рабочей группы по Скандинавии.— Да, конечно… Спасибо, дружище, что все-таки нашли возможность навестить старика.— Не стоит благодарности, господин Боот! К тому же, признаюсь, я и сам заинтригован.Собеседник принял из рук хозяина стакан и втянул породистыми ноздрями аромат настоящего «молта». При этом кубики льда очень тихо и благовоспитанно звякнули о секло:— Цум вооль!— Прозит, — старик тоже пригубил волшебный напиток. Потом помотрел на большие напольные часы в углу, у камина:— Машина довезет прямо к трапу. Итак?— Где вы это достали? — порывшись в своей кожаной папке гость извлек на свет Божий специально затерянный среди множества деловых бумаг конверт.— Интересная вещь? — вопросом на вопрос ответил господин Боот, протягивая за ним руку. Проверил — внутри действительно оказался тот самый, слегка опаленный уголок банкноты с причудливой голограммой.— Как сказать… Мне пришлось здорово покопаться в архивах, прежде чем я её идентифицировал. Пришлось работать сверхурочно, да ещё кое-кого сводить в ресторан, чтобы не было лишних вопросов.Это прозвучало настолько недвусмысленно, что хозяин кивнул:— Чек уже выписан. Остальное, как всегда, наличными. Сможете получить на обратном пути.— Прекрасно! А то, знаете, цены растут… Жизнь становится все дороже.— Я внимательно слушаю, Джэк.— Видите ли, господин Боот… Не знаю, огорчит вас то, что я скажу, или наоборот — но это к будущим «евро» не имеет ни малейшего отношения.— К чему не имеет?— Как это — к чему? — настал черед молодого человека поднять брови. — К евроденьгам!— А разве их уже печатают? Не слышал. Странно… — озадаченный хозяин отставил стакан с почти нетронутым виски.— В том-то и дело, что ещё нет! Все пока на стадии эскизов, даже до конкретных образцов не дошло. — По роду работы в Европейском монетарном институте гость занимался именно проблемами наличного обращения. И теперь, с молчаливого одобрения собеседника, принялся обрисовывать ситуацию:— В общем-то, по настоящему актуальным это стало совсем недавно. После Мадридской встречи.— После чего? — удивился старик и вспомнил Габриэлу.— После Мадрида! Там в декабре девяносто пятого Европейский совет утвердил все-таки название единой евровалюты и рабочий сценарий её введения. К началу 1998 года планируется уже создать Европейский центральный банк и определиться с кругом участников союза.— А потом?— Ну, через год после этого банк возьмет на себя определение согласованной денежной политики стран Западной Европы, обменный курс новых денег будет зафиксирован и в ней станут вестись безналичные расчеты. Сначала вклады банковских клиентов будут исчисляться параллельно, в евроденьгах и национальных валютах, а потом уже только…— Паника не возникнет?— При разумном подходе не будет никакой нужды менять стратегию помещения капитала. Принцип непрерывности вклада и прибыли остается незыблим.— Так, допустим… — Господин Боот обратил внимание, что стакан собеседника опустел:— Еще виски, Джэк?— Да, пожалуй! Благодарю вас.— Так что — планируются только безналичные расчеты?— Конечно же, нет! Но согласитесь — изготовление достаточного количества банкнот требует времени. Представляете? Понадобится по меньшей мере двенадцать миллиардов купюр и семьдесят миллиардов монет… Сначала хотели ввести наличные расчеты уже в следующем году, но сейчас эксперты склоняются к мысли, что не раньше, чем в лет через пять. На самом последнем этапе создания европейского валютного союза.— И все это время будут менять деньги?— Да сам-то обмен займет немного времени. Месяц, полтора… Но там требуется заранее решить очень большое количество чисто технических задач — переоборудование кассовых аппаратов, проездных, торговых, обменных аппаратов. Представляете, сколько их по всей старушке Европе?— И все-таки, переход на единые евроденьги неизбежен?— Да, если не произойдет чего-нибудь непредвиденного, не позже 2002 года они станут единственным средством платежа. Сначала на товарах появятся двойные ценники, но потом никаких фунтов стерлингов, крон и марок — прежние национальные банкноты и монеты из обихода исчезнут. Их, конечно, ещё долго будут принимать для обмена в коммерческих и государственных банках, но…— Новые деньги будут печатать немцы, Джэк? У вас, во Франкфурте на Майне?— Да ничего ещё толком не решено! Определились только с монетами — мелочь будет измеряться центами и чеканить её будут участники валютного союза самостоятельно. Разумеется, не сколько душе угодно, а на основании определенных квот. А насчет купюр пока обсуждается два варианта — или деньги единообразны для всей валютной области, или они одинаковы только с одной стороны, а на обороте будут иметь какой-нибудь маленький национальный символ.— То есть, по банкнотам дальше переговоров дело ещё не пошло?— Ну, почему? — обиделся гость. — Вроде, наконец, хоть с названием определились — уже не ЭКЮ, а «евро». Купюрами по пять, десять, двадцать, пятьдесят…— А двести? — покосился на конверт хозяин.— Да, планируется выпускать банкноты достоинством и в 200 и в 500 «евро».— «Евро»… Название какое-то не слишком удачное. Почему бы не оставить уже прижившееся ЭКЮ?— И я тоже считаю, что оно было лучше! С одной стороны, это сокращение от «European Currency Union», а с другой — была в средние века такая французская монета… Но аналитики уверяют, что это название уже несколько подмочило себе репутацию.— Вот как?— Термин ЭКЮ используется с 1979. Как усредненная условная единица для двенадцати крепких и не очень крепких европейских валют. Ну, и в силу ряда причин она потеряла за это время более четверти своей ценности.— И Монетарный институт полагает, что его детищу этой судьбы удастся избежать?— Да, разумеется! Критерии приема в новый валютный союз будут куда жестче. Их много, но достаточно пяти базовых: уровень инфляции ниже полутора процентов в год, минимальный дефицит госбюджета, ограниченный внутренний долг и так далее.— Однако! Ну и требования…— Я тоже так считаю. Наверное, их придется даже немного ослабить — а то разве что финны с англичанами соответствуют, да ещё Ирландия и Люксембург. Даже сама ФРГ под вопросом!Господин Боот вздохнул:— Значит, все-таки валютная реформа…— Да никакая это не реформа! Неужели не ясно? — задетый за живое и не совсем уже трезвый гость чуть было не выскочил из кресла:— Вы же не молодой человек, должны помнить сорок восьмой год в Германии. Тогда производилась замена обесцененной рейхсмарки на новую валюту. Помните? Сколько было трагедий… Сейчас же предстоит полностью сохранить покупательную способность, уровень цен, сбережений, доходов и пенсий в новых денежных единицах. Более того, привязка будет осуществлена к стабильной и крепкой марке ФРГ.— Ценю ваши патриотические чувства, Джэк, но… Под силу ли Германии такая миссия?— Знаете, если уж немцы шесть лет назад выдержали обьединение с огромной массой ничего не стоящей валюты социалистической ГДР! Да ещё когда цены на «черном рынке» были в десять раз меньше официального обменного курса… То уж обьединение с развитыми и конкурентоспособными западными странами немецкой марке только на пользу пойдeт.Хозяин вновь сверился с неумолимо бегущей часовой стрелкой — время, отведенное на конспиративную встречу с секретным сотрудником истекало:— Значит, ваши соотечественники опять наступают на мозоль американцам?— А доллар уже достаточно ощутимо теряет позиции в Западной Европе. После весны девяносто пятого года с него на немецкую марку переоринтировались австрийцы, и даже Испания с Португалией.Господин Боот хмыкнул:— Думаете, Штаты будут сидеть сложа руки?— И кто вам сказал, что они ничего не предпринимают? США в свое время проворонили йену — теперь в Азии она здорово потеснила «зеленого братца», перетянув на себя местные валюты. Поверьте, американцы достаточно умны, чтобы не наступать два раза на одни и те же грабли.— Джэк, вы описали мне такую милую схему… Я пока не вижу. что может помешать ей осуществиться.Старик лукавил, но собеседник этого не замечал:— О, существует масса способов! Жесткие, мягкие… Можно организовать небольшую войну из-за каких-нибудь вечно спорных островов или континентального шельфа с нефтью. Или, допустим, спровоцировать кровавые беспорядки на почве конкуренции между испанскими и французскими фермерами. Или устроить так, чтобы рыбаки в Северном море зоны лова не поделили… Но, скорее всего, обойдется без этого! Проще и дешевле дискредитировать или выхолостить саму идею… Парни из-за океана и так через НАТО, Международный валютный фонд и другие подобные организации контролируют значимтельную часть западноевропейской экономики. Поэтому и новые деньги привычный доллар вряд ли потеснят.— Ну, а если все-таки обьединение не состоится?— Если кому-то удасться сорвать создание валютного союза… Фактически, весь процесс европейской интеграции откатился бы минимум на полвека назад.— И в политическом плане?— И в политическом, и в военном! Ведь все современное состояние цивилизованного общества базируется на разумно и взаимовыгодно интегрированной экономике. Не говоря уже о том, что опять начнется национально ориентированный протекционизм, искуственная инфляция.— Значит, ослабнут и внешние позиции? — старик уже увлеченно просчитывал ситуацию.— Да, вряд ли у Европы при таком финансовом и военно-политическом положении будет возможность привлечь к себе чем-то страны бывшего Восточного блока. Они, скорее всего, так и остануться под влиянием американцев.— И русских! — неожиданно даже для самого себя вынес вердикт господин Боот. — Русские ведь не преминут воспользоваться снижением напора стран НАТО на свои бывшие протектораты?— Да, пожалуй, — согласился без особого интереса сидящий напротив молодой человек. Политические аспекты экономической деятельности Европейского монетарного института волновали его мало — как в деловом, так и в личном плане. — Мне ещё не пора?— Пора, Джэк. Но есть ещё несколько вопросов.— Да, конечно!— Почему ты сразу решил, что речь идет о евроденьгах? И если это фальшивка — то кто и зачем мог её сделать?— Хм-м… Ну, во-первых, вы обратились именно ко мне. Значит, и сами имели в виду нечто подобное. Конечно! Эмблема Европейского союза, номинал, сочетание степеней зжащиты…— Как вы определили, что это фальшивка?— А я этого и не утверждал! Помните? Было сказано всего лишь, что к будущим евроденьгам представленный вами образец ни малейшего отношения не имеет.— Послушайте, мне некогда играть словами. И вам, кстати, тоже!Старик сделал вид, что выведен из равновесия — и молодой человек сразу же утратил игривость:— Я уже говорил, что порылся в архивах… Так вот, то, что вы мне дали не совпадает ни с одним из проектов новых денег. Ни с одним! Ни с теми, которые отобраны для принятия окончательного решения, ни даже с теми, которые сразу же были отклонены комиссией.— Не совпадает в деталях или полностью?— Видите ли, господин Боот, существуют довольно строгие критерии, которым должны были соответствовать представляемые на конкурс образцы банкнот. Они заранее публиковались: наличие определенной символики, степеней защиты, перечень номиналов… Но сами представленные и отобранные образцы, конечно, хранятся в тайне! Как раз, чтобы избежать подделок.— Допустим.— Так вот, у меня создалось впечатление, что ваш… экземпляр изготовлен на основании требований, которые выдвигались Институтом перед участниками конкурса. Так сказать, по заочному описанию.— Соответствует?— Я бы даже сказал — слишком! Слишком много всего на единицу площади — и голограмма, и просто обьемная печать, и металлизированнгая ленточка, и нити в фактуре бумаги…— Производство кустарное?— Что вы! Очень высокое качество.— Можете подготовить мне список типографий, которые могли это сделать?— Попробую. Их не так уж много, тем более, что требуется довольно длинная, сложная технологическая цепочка и весьма специфические материалы.— И не только по Европе?— Да, конечно — США, Ближний Восток, Азия…— А Россия?— Вряд ли, господин Боот! — развел руками собеседник. — Тут лучше использовать ваши каналы.— Хорошо…— Теперь мне можно идти?— Конечно, Джэк. Гонорар получите у сопровождающего. Еще виски?— Нет, спасибо, господин Боот!В сопровождении хозяина молодой человек прошел к выходу из коттеджа.— Чудесное место.— Да, неплохо… — сумерки уже опускались на лес, отчего яркие фары закрепленного за господином Боотом «лэндровера» казались неестественно мощными и большими.— Скажите, по вашему мнению — что же это все-таки такое?Гость покосился на знакомый конверт, прихваченный стариком со стола:— По моему мнению? Не знаю. Если бы подобный «фантик» дал мне кто-то другой, я решил бы, что это оригинальная шутка. Дорогая, правда, но… Однако, вы ведь шутками подобного свойства не занимаетесь?— Не занимаемся… До свидания, Джэк! Желаю удачи.— Вам тоже, господин Боот. Всего доброго!Не дожидаясь, пока джип покинет территорию пансионата, старик прикрыл за собой дверь.
* * * — Правда, похоже на Россию?— Похоже, — после некоторой паузы пожал плечами Виноградов. Места здесь действительно напоминали родной Карельский перешеек где-нибудь между Выборгом и Первомайским.— Но — не совсем?— Сам видишь. Слишком уж все чистенько, аккуратно.— Это плохо?— Нет, почему же! Здорово, — Владимир Александрович в очередной раз огляделся:— Но дома все равно лучше.— Хм-м… Как это сказано у поэта? «Умом Россию не понять, аршином общим не измерить…»Виноградов с некоторым даже сочувствием посмотрел на собеседника и ответил одной из своих самых любимых цитат:«Давно пора, едрена мать,Умом Россию понимать!»Посмеялись, потом помолчали.Слышно стало, как где-то вдали, за лесом, промчался по трассе запоздалый грузовичок. Потом подала голос потревоженная ненароком ночная птица — и опять обступившую со всех сторон тишину нарушал только неторопливый шелест деревьев.— Отпустил бы ты меня, Вася…— Не могу, — вздохнул Френкель.— Боишься?— Нет.Владимир Александрович поставил диагноз:— Сволочь ты, вот кто!— Здрас-с-сте… Это что — вместо спасибо? Я ведь, между прочим, жизнь тебе спас!— Ну и радуйся, — не совсем логично парировал Виноградов.Еще некоторое время собеседники лениво переругивались — без особого энтузиазма. Скорее, просто, чтобы убить время.— Нет, но ты все же»совок» неблагодарный… Кофе ещё будешь?— Давай.Френкель наполнил крышку от термоса — сначала майору, потом себе. Запахло тропическим летом и дальними странами.— Гадость растворимая.— Не нравится — не пей…— Еще и голодом хочешь уморить? Сад-дист!— Тоже мне, «испанский пленник». — фыркнул собеседник Виноградова:— Нет, но странный народ — кормят, поят, делать ничего не надо, а он обратно в конуру вонючую рвется!— Не понимаешь? И не поймешь… Вася.— Ага! Еще чем-нибудь вроде безродного космополита обзови.— А ты себя, конечно, Че Геварой считаешь?Ответа он не расслышал — в ночной тишине неожиданно громко подала сигнал портативная радиостанция. Такие УКВ — приемники и передатчики используют обычно для переговоров на дорогах Северной Европы водители большегрузных трейлеров.— Вот и дождались… — Френкель переключил какой-то тумблер и ответил на вызов.Обмен условными репликами не занял много времени — получив подтвеждение, что все в порядке, невидимый собеседник прервал сеанс связи.— Это вы на каком языке? По-фински? — чтобы хоть что-нибудь сказать поинтересовался майор.— На эстонском.— Понятно…Между собеседниками постепенно возрастала неловкость, неизменная спутница затянувшихся прощаний.— Слышь, Василий? Спасибо тебе.— Сочтемся, Саныч!— Ты… поосторожнее, ладно?— Попробую, — Френкель прислушался к постепенно нарастающему вдали звуку мощного дизеля. — Надеюсь, твои друзья хоть на этот раз обойдутся без глупостей?Вместо ответа Виноградов, проламывая не окрепший ещё ледок отчуждения, выругался в адрес людей в больших погонах — искренне и незамысловато…Наконец, из-за поворота лесной дороги вытянулся рефрижератор: сначала лимонно-желтое поле света, потом обрубок кабины с кокетливо оттопыренной в сторону трубой, и только после — показавшийся неестественно длинным, почти бесконечным борт с эмблемой и названием всемирно известной российской транспортной фирмы.Размеренно и неторопливо перебирая огромными колесами, рефрижератор дополз до отразившейся в лучах фар стрелки-указателя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35