Нет и еще раз нет! Вывод один: и шофер, и мордатый Рэмбо, и сама машина к благородному Минздраву отношения иметь не могут. Самозванцы чистой воды… Но какие, черт, настойчивые самозванцы!
Я сумел взять неплохой темп и пару раз красиво уворачивался от настигающего капота микроавтобуса. Остальные разы я уже уворачивался некрасиво — словно испуганный мышонок от кошачьей лапы. От пули, кстати, я бы так не увернулся. Однако эти деятели на фальшивой «Скорой» и не стреляли пока. То ли экономили патроны, то ли им было почему-то не все равно: найдут ли потом на улице жертву несчастного случая или эта жертва обнаружится с пулею между лопаток. Я пообещал себе додумать потом эту мысль, если голова останется цела.
Горькую правду о своей беспечности я тоже отложил на потом. Пока пусть правда будет в ногах, а душа — в пятках. Бегун тем и отличается от беглеца, что его проигрыш несмертелен. Ну, не успел. Ну, опоздал. Проиграл сегодня, станет чемпионом завтра. А у нас, беглецов, шанс первый — он же и последний. Кто не успел, тот покойник.
Покойником быть почему-то не хотелось. Если я и мечтал сейчас о скором конце — так только о конце улицы безымянного Радио. Тут пока я был беззащитен: подъезды заперты, подворотни забиты. Зато чуть дальше, на границе улиц Радио и Казакова, смутно маячило спасение — черно-желтый портал «Андреевского флага», роскошного питейного заведения господина Лушина. Ну-ка, наддай, Яков Семенович!
Прыг-скок, прыг-скок.
Мои нелепые прыжки, должно быть, очень веселили четырехколесную белую кошку с красным крестом на боку. Я оказался увлекательной целью и трудной мишенью, разжигающей спортивный азарт. Мои зигзаги будили охотничий инстинкт.
Кошка делала рывок — мышка бросалась под защиту фонарного столба. Кошка слегка тормозила — мышка тут же пыталась выгадать еще десяток метров. Плотоядное мурлыканье двигателя «скорой» то неотвратимо настигало меня, то чуть стихало.
Наконец, микроавтобус, словно резвяся и играя, подарил мне пятисекундную фору: видимо, чтобы р-р-р-разогнаться и очень технично подавить остатки моего сопротивления вместе со мной самим. Отлично, фора так фора, глупо не воспользоваться таким подарочком. Я что есть мочи рванул к своей черно-желтой цели напрямик. Теперь у меня отпала необходимость петлять и уворачиваться.
Теперь в дело вступала старая формула из Учебника физики — расстояние, деленное на скорость. А скорость зависит уже от физической формы. Впрочем, это уже учебник биологии. Наддай, Яша! Не подведи школьные учебники! Я наддал.
Прежде «дипломат» с книгами и досье на «Тетрис» только путался у меня под ногами, мешая прыгучести; зато теперь он подобно гироскопу не позволял мне отклониться от прямого курса. И-раз, и-раз! Расстояние сто метров… восемьдесят… уже .шестьдесят… Жми, Яша, идешь на рекорд!
Мурлыканье за спиной превратилось в обиженное рявканье, но было уже поздно: увлекшись игрой в кошки-мышки, экипаж «Скорой» не заметил, как местность стала резкопересеченной. Ко входу в «Андреевский флаг» можно было проехать только на самой малой. Архитектор, умница, наворочал у входа великое множество финтифлюшек: каких-то каменных львов, чугунных ядер, бронзовых якорей и железных цепей на столбах. Посреди всего этого восхитительного безобразия громоздилась стела с золоченой табличкой "Здесь будет поставлен памятник крейсеру «Варяг».
Взвизгнули тормоза, и я смог победить последние метры с явным отрывом от преследователей. Архитектурные фантазии «андреевцев» спасли меня от многих неприятностей — тем более что эти несколько метров перед финишем я и сам преодолел с большим напрягом. Я все-таки не бегун, деление расстояния на скорость — не моя профессия.
Щелкнуло новенькое железо, звякнул колокольчик, и я оказался внутри.
— Тебе чего? лениво спросил плечистый гоблин из-за стойки.
— В туалет… пройти… задыхаясь, произнес я.
— Вали отсюда, — меланхолично посоветовал мне гоблин. — У нас вход платный, дядя.' Давай, вали, а то выкину щас.
Здешний гоблин вовсе не нарывался на драку. Это был такой фирменный стиль поведения, принятый в некоторых столичных забегаловках побогаче.
«Андреевский флаг» был питейным заведением, без сомнения, богатым.
Безлюдье здесь царило только утром, а к вечеру тут, говорят, не протолкнуться от желающих потратить свои баксы. Сам господин Андрей Лушин, хозяин и основатель заведения, был потомственным аппаратчиком. Лушин-дед руководил при Сталине одним из московских райкомов, Лушин-папа исправно трудился в горкоме у Гришина, а Андрюшеньке светила прямая дорога в ЦК и выше. Но в 91-м догадливый Андрей плавно перевел партийную карьеру на коммерческие рельсы и уже к осени следующего года отстроил свой роскошный «Андреевский флаг» на месте, предназначенном для химчистки. Когда я впервые увидел этот портал, эти цепи с ядрами и этих львов, мне немедленно захотелось притащить сюда нескольких дураков-журналистов, которые все еще обожают искать денежки КПСС где-нибудь далеко-далеко. И если уж после встречи с новостройкой господина Андрея эти горе-репортеры не бросят писать всякую чушь про клады в Южной Америке и счета в швейцарских банках — то флаг им в руки, представителям второй древнейшей.
Андреевский флаг, разумеется.
— Ты еще здесь? — удивленно спросил гоблин, выдвигаясь из-за стойки.
Я бросил взгляд на дверь. Экипаж лже-"Скорой" мог уже и покинуть свое транспортное средство и двинуться сюда пешком. Так сказать, руками довершить то, что не удалось сделать колесами. Пререкательство с гоблином было бы недопустимой тратой только что выигранного времени. Поэтому я просто показал парню краешек своего муровского удостоверения и скромно повторил свою просьбу:
— В туалет. Мне бы. Пройти.
— По коридору налево, последняя дверь, — сумрачно проговорил гоблин, тут же задвигаясь обратно за стойку. Проходя в коридор, я еще успел услышать за спиной раздраженное бормотанье: «Так и норовят, сволочи, поссать на халяву!»
Глупый гоблин между тем был в корне не прав.
На исполнение нормального человеческого желания остановиться, оглянуться и облегчиться времени тоже не оставалось. Здешний туалет был для меня средством, а не целью. Через его окно я надеялся выбраться наружу и немножко запутать своих преследователей…
Замысел мой удался ровно наполовину: выбрался наружу я элементарно, но и экипаж машины боевой не дремал. Стоило мне сделать всего с полсотни шагов, как в просвете боковой улочки мелькнул знакомый белый профиль «Скорой». Проклятье!
Я попытался вжаться в стену, надеясь остаться незамеченным, но стенка, как назло, была желтой, а мой элегантный костюм — черным. Нужно было быть слепцом Гомером, чтобы не разглядеть черное на желтом. И, можете быть уверены, со зреньем у ребятишек из «Скорой» все было в лучшем виде.
— Вот он! — послышался радостный крик. Победно взревел мотор микроавтобуса, а мне вновь пришлось лихорадочно удирать в неизвестном направлении. Хотя нет, в хорошо известном: всего метров тридцать отделяло меня от светло-красной коробки недостроенного билдинга на улице Казакова. Про эту архитектурную достопримечательность я уже слышал по радио дня три назад и тогда еще посмеялся… Господи, да вот же оно, спасение, нежданно-негаданно! Как я раньше не догадался? Ходу, ходу, Яков Семенович, еще один рывок, рывочек!
Поглядим, выйдет ли у нас аттракцион «Охотники на мамонтов»? В городах такие штуки удаются редко и требуют подготовки, а тут все сделали без тебя, только пользуйся, не зевай…
Недостроенный билдинг на улице Казакова принадлежал известному датскому концерну «Оле-Лукойе». Это сооружение было третьим по счету и последним по времени возведения. Два других здания концерна — зеленая остроконечная башня на Юго-Западе и серо-стальная громада на Чистопрудном — были уже готовы. Билдинг на Юго-Западе строили французы, глыбу на Чистопрудном возводили турки, а вот здание на Казакова доверили нашим. Погнались, как тот поп, за дешевизной.
Сейчас здесь не было ни души: забастовка. Строители требовали прибавки у своих датских нанимателей, а пока дружно покинули недостроенный билдинг. Мол, знай наших!
Я взбежал на пандус, обернулся к наезжавшей «Скорой» и рукой, свободной от «дипломата», натянул нос своим преследователям.
— Козлы-ы-ы! — заорал я, надсаживаясь. Крик вышел полузадушенным после быстрого бега, но и этого вполне хватило. Теперь мне оставалось только стремительно отбегать под громадный свод первого этажа, искренне надеясь, что погоня не станет спешиваться и влетит за мной по пандусу на первый этаж.
Так и есть: влетели! Я услышал за спиной мощное «кррра-а-ак!», осторожно обернулся, стараясь сохранить равновесие, и увидел вместо «Скорой» только огромную дыру в полу и столб пыли.
Собственно говоря, здесь и пола-то не было. Строители сделали временный настил, чтобы самим не упасть в бетонный колодец подвала, и на этом временно успокоились. Спор с датчанами об оплате возник аккурат в тот момент, когда полы надлежало крыть. Вместо этого мастера обстоятельно покрыли хозяев билдинга всеми словами, которые знали, и под гордые разговоры про инфляцию без боя оголили фронт работ. Я помню, что комментатор «Эха столицы» еще выражал удивление, что билдинг на улице Казакова вообще пока стоит — при нашей-то, привычке начинать строительство с крыши и где-то на уровне первого этажа требовать на магарыч. Шутка непатриотичная, ко смешная.
Вот и дошутились.
Я очень медленно приблизился к краю пролома и глянул вниз. Глубина бетонного подвала была весьма приличной. «Скорая», как видно, зацепилась за балку, кувыркнулась в воздухе и упала боком. Никто в машине не подавал признаков жизни. Навряд ли у экипажа микроавтобуса были пристегнуты ремни безопасности. И — главное! — навряд ли бы это помогло, даже если ремни были в порядке. Конструкторы страхуют машины от столкновения, но не от падения в бетонные подвалы. Се ля ви.
Может быть, кто-нибудь из экипажа фальшивой «Скорой» был еще жив, однако у меня не было никакого желания это проверять. С жизнями расстались те, кто намеревался отнять жизнь мою. Причем неоднократно. Мы в расчете. Минздрав предупреждал.
Я, прижимаясь к стеночке, обогнул дыру в полу, неторопливо спустился по пандусу вниз. Почистился, отдышался и прибыл на остановку 78-го ровнехонько ко времени его прибытия. Моя дорога домой — автобус, метро, пешком — больше не была омрачена неприятными происшествиями. По пути я задавал себе только один вопрос: почему? По какой такой причине меня сегодня атаковали уже трижды и кому это, черт возьми, понадобилось?
Версий было несколько. По одной из них кто-то мстил мне за удачную операцию на улице Айвазовского. По другой кому-то не понравились мои походы на шестой этаж к электронным досье. Наконец, главной причиной моих бед могло оказаться задание генерал-полковника Сухарева.
Сначала я отбросил вторую версию как самую неубедительную. Если бы кого-то всерьез беспокоило наследство Полуэктова на шестом этаже, то гораздо проще было бы устроить погром там. Тем более что, кроме Якова Штерна и программиста Мишеля, никто бы особенно не огорчился такому исходу. Вероятно, комендант и обрадовался бы можно убирать обломки компьютеров и складыват здесь, наконец, старые стулья и жестяные ведра.
Мое внимание к издательству «Тетрис» тож едва ли могло бы привести к фатальным последствиям. Я не откопал решительно ничего, за что наше время могли открутить голову. Мелочи не в счет: идеальных контор не бывает, да и быть не может. В наших-то условиях.
Стало быть, это «перехватчики» мстят за собратьев, отправленных вчера в канализацию на улице имени Рогова. В принципе не так уж трудно опознать в сантехническом Робин Гуде Якова Семеновича Штерна. Кто-то случайно мог бы догадаться, а упущенный тираж «Великолепной Анны» — достаточный повод, чтобы превратить детектива Штерна в кровавую лепешку…
Честно говоря, эта первая и такая очевидная версия меня тоже не очень-то устроила. Конечно, и на Айвазовского, и на Казакова присутствовали микроавтобусы, замаскированные под фургончик «Мосгаза» и под «Скорую помощь».
Более того: при желании в этом можно было бы увидеть один и тот же почерк, тоже своего рода единство стиля. И все-таки для «перехватчиков» способ мести был чересчур замысловат. Уж тем-то наверняка наплевать, в каком виде будет обнаружен труп Якова Семеновича Штерна и кто что может подумать. Напротив — маскировка под обычный несчастный случай на проезжей части была бы невыгодна для таких «неуловимых мстителей». Те бы скорее предпочли широкую рекламу своей расправы… М-да, и тут выходит у меня не слишком убедительно.
Приближаясь к своему подъезду, я в конце концов сделал мудрый вывод, что количество желающих прикончить Якова Семеновича всегда будет больше, чем число его версий на этот счет. Потому требуется соблюдать осторожность, поглядывать по сторонам и иметь «Макаров» под рукой.
Я бдительно осмотрел вход в подъезд, бди-льно поднялся по лестнице на свой этаж, осторожно оглядел свою дверь с бронированной табличкой. Нет, все спокойно. Внутри квартиры тоже се было спокойно — и только трубка моего телефона издавала тихие, как вопли в подушку, короткие гудочки. Видимо, уходя утром, я второпях задел ее, и трубка неплотно легла на рычаг.
Я поправил трубку. Телефон моментально затрезвонил, словно только того и дожидался.
— Яшка, это ты? — напряженно спросил знакомый голос. — Это ты?
— Это я, дорогой Слава, — покорно ответил я. — Успокойся, все нормально. Я жив. :
— А почему гудки были короткие все утро? — продолжал меня допрашивать Родин. — С кем это ты болтал?
— Ни с кем, — объяснил я настырному Родину. — Трубка плохо лежала.
Доволен, наконец?
— Извини, конечно, Яков Семенович, — проговорил Слава несколько обиженным тоном. — я ведь не просто из любопытства, сам знаешь. Я ведь волнуюсь за тебя.
Мало ли что…
— Ценю, — сказал я. — Так ты мне звонишь только из-за этого?
Родинский голос немедленно окреп и повеселел.
— Не только, — бодро заявил мне этот собиратель слухов. — Пока у тебя, видите ли, трубка плохо лежала, я тако-о-о-о-е узнал…
— Стоп, Слава, стоп, — прервал я его излияния. — Рекламная пауза. Пока я не забыл, скажи-ка мне скорее, где офис у издательства «Тетрис»?
— Тоже мне, бином Ньютона, — пренебрежительно фыркнул этот знаток всего и вся. — Тебе почтовый адрес или фактический?
— Фактический, — я нашарил карандаш, намереваясь записывать. — Диктуй.
— Тут и диктовать особенно нечего, — заметил Родин. — Здание «ТАСС» знаешь? Третий этаж, две комнаты в конце коридора, рядом с запасным выходом.
Номера не помню, но там табличка самодельная висит. Увидишь.
— Я к ним в гости не собираюсь, — отозвался я. — Просто собираю кое-какую информацию. А теперь скажи мне домашний телефон Искандерова.
— Смотрю, ты за них взялся, — хихикнул Слава — Гнобить будешь? Ну, давай записывай телефон… — И Родин продиктовал мне семь цифр. — у него там автоответчик, как у тебя был. Сроду не поймешь, правда его нет дома или он прикидывается… Смотри только не стукни никому, откуда адрес и телефон добыл.
— Само собой, — согласился я. — Спасибо, благодетель. Ну, пока.
— Что значит «пока»? — оскорбленным голосом воскликнул Родин. — А новость?
Главную новость узнать не хочешь? Или, может, опять по твоему радио все раньше меня сказали? А?
Делать было нечего, от Родина не отвертишься.
— Выкладывай свою главную, — проговорил я устало. — Радио я сегодня не слушал, конкурентов у тебя нет.
Слава радостно откашлялся и объявил медленно и торжественно:
. — На-па-де-ние! Есть раненые.
— Чего-чего? — не понял я. — Какое еще нападение?
— Самое прямое, Яшка! — довольно сообщил Родин. — Вооруженное. Вчера была обстреляна книжная точка у Савеловского. Не та, что внизу в переходе, а та, что наверху… Представляешь, что теперь начнется?
Я очень хорошо представлял.
— Подробности, Слава, только не тяни. По моему голосу Родин живо догадался, что мне не до шуток, и выдал подробности. Нападающий был один, в маске и камуфляже. После выстрелов прыгнул в иномарку — и был таков. Один лоточник ранен в руку, другой контужен — стеллаж на него упал. Особых примет нападавшего никто не заметил. Заметили только, что мощный, как шкаф. А автомат — такой небольшой, современный такой. Нет, не «Калашников» десантный и вроде бы не «узи», какой-то другой…
— Ясно, — сказал я, стараясь не выдать Родину своих чувств. — Ценная информация. Теперь я в , курсе, благодарю. Ладно, пока.
— Яшка! — обиженно взвыл Слава. — А комментарий?!! Комментарии специалиста? Для газеты, Яшка, имей совесть!
— Слава, друг мой, — медленно и с нажимом проговорил я. — Комментировать для газеты я не буду. Выслушай и забудь. Ты не маленький и знаешь, что наезд на савеловцев без последствий не останется.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47