Алан не мог даже представить, какой была ее жизнь, не мог вообразить противоречие, существовавшее между той Кэти, которую он знал, и ужасными воспоминаниями, терзавшими ее сознание долгие годы. У нее не хватило сил бороться с ними, и Кэти нашла способ избавиться от прошлого.
Мариса тронула его за рукав. Алан повернулся и понял, что она чувствует, что происходит в его душе.
– Ты сможешь с этим справиться? – спросила она.
– Да, – кивнул Алан. – Но я не могу не думать о том, как несправедливо, что ее нет сегодня с нами. Я по-прежнему скучаю по ней.
– Мне никогда не приходилось с ней встречаться, – сказала Мариса, – но я и сама скучаю по Кэти. Особенно сегодня.
Мариса обняла его, и Алан ответил ей тем же. Наряду со всеми невеселыми событиями этого года, он наконец понял, как сильно они с Марисой любят друг друга, и об этом открытии он ни на минуту не пожалел.
Алан захлопнул багажник и поднял коробку с книгами, предназначенными для продажи на сегодняшнем вечере. Мариса подхватила вторую коробку – с рекламными сувенирами, красочными закладками и значками. Обогнув машину, они остановились полюбоваться зданием мемориала, которое было куплено и отделано на деньги от продажи первого тиража книги Кэти.
Необычное четырехугольное здание мемориала находилось всего в нескольких кварталах от Детского фонда. С момента его постройки в середине тридцатых годов дом сменил многих владельцев, но впервые в его стенах расположилось некоммерческое учреждение. Алан лелеял надежду, что несчастливая судьба предыдущих разорившихся хозяев не коснется Общества искусств.
Работа по подготовке помещения заняла несколько месяцев, и Алан не представлял, как бы они справились без помощи Изабель. Она не только перечислила на счет мемориала весь свой гонорар за иллюстрации, но и добавила к нему деньги, вырученные от продажи почти всех оригиналов этих картин. Кроме того, Изабель следила за ремонтом и отделкой помещения, а в дальнейшем собиралась отвечать за повседневную деятельность этого заведения.
Изабель и Козетта вместе с котом Рубенсом занимали небольшую квартирку на третьем этаже дома и распределяли свое время между мемориалом и островом Рен, хотя Алан уже не мог вспомнить, когда Изабель проводила на острове больше чем два-три дня в неделю. Первый и второй этажи были разделены на несколько мастерских, предназначенных для всех видов изобразительного искусства. Кроме того, имелась огромная комната, в которой размещались библиотека и несколько рабочих мест для будущих писателей.
Алан до сих пор удивлялся тому, насколько преобразилось здание за несколько коротких месяцев, прошедших с момента покупки. Без изменений осталась старая пожарная лестница, зигзагом пересекающая стену, старая кирпичная кладка. Зато все окна были расширены и остеклены заново, крыльцо полностью перестроили, территорию вокруг здания привели в порядок. Большую часть работ осуществили члены творческого сообщества Нижнего Кроуси и сами дети, ради которых и было куплено здание. Джилли и Софи выполнили громадную вывеску, возвещавшую о новом статусе дома.
– Ну что, идем? – спросила Мариса, кивая в сторону входной двери.
– Конечно, – с улыбкой согласился Алан.
И он, и Мариса считали, что приехали слишком рано, но, открыв дверь, обнаружили, что вечер в полном разгаре. Джорди Риделл ради этого события собрал прежний состав своей группы, и теперь в углу огромного холла первого этажа раздавалось попурри из мелодий прошлых лет. Повсюду мелькали знакомые лица – соседи со всего района, музыканты, художники, члены Совета попечителей, сотрудники Детского фонда и, конечно, дети с окрестных улиц. Некоторые из них выглядели угрюмыми и встревоженными, и Алан не мог понять, то ли они недовольны сегодняшней суматохой, то ли это их обычное состояние. Он подумал о тяжести воспоминаний, но хотел надеяться, что Общество искусств поможет разогнать хотя бы некоторые из этих теней. Большая часть детей все же была переполнена восторгом от красочного события.
Алан и Мариса пробрались к столу, где предполагалось продавать книги. Не успел Алан разложить книги, как появился первый покупатель.
– Выглядит совсем неплохо.
Алан поднял голову и с удивлением увидел стоящего перед столом Роджера Дэвиса. Он не встречал детектива с тех самых пор, как они вместе разбирались в печальных событиях в Катакомбах в прошлом году. Алан удивился произошедшей с ним перемене, и дело было не только в том, что Дэвис был одет в хлопчатобумажные брюки, форменную рубашку и ветровку. Его лицо выражало искреннее дружелюбие, чего раньше Алан ни разу не наблюдал.
– Вы как будто удивлены моему приходу.
– Вроде того.
– Ну, мы все гордимся вашими начинаниями. Майк – мой напарник, помните? – Алан посмотрел на второго детектива и кивнул. – Так вот, мы организовали в участке сбор средств в поддержку мемориала и собрали почти полторы тысячи долларов. Даже самые отъявленные скряги не стали возражать. – Дэвис достал конверт из кармана ветровки. – Мне поручили вручить чек прямо здесь.
Алан принял конверт.
– Я... я даже не знаю, что сказать.
– Мне будет достаточно и простого «спасибо», – улыбнулся Дэвис.
– Да, конечно. Огромное спасибо вам всем.
– Так, значит, это и есть та самая книга, – произнес Дэвис, взяв один из томиков. – Мне ни разу не попалась в руки ни одна из ее книг. Сколько она стоит?
– Я с радостью подарю вам этот экземпляр, – сказал Алан.
– А деньги от продажи книг тоже пойдут в пользу детей?
Алан кивнул.
– Тогда я заплачу за книгу, – возразил Дэвис, доставая бумажник из кармана. – И не вздумай возражать, а то я тебя арестую.
За спиной Дэвиса мелькнуло лицо Изабель, стоящей у столов с напитками вместе с Джилли и Роландой. Она приветственно помахала Алану рукой и улыбнулась, заметив бумажник в одной руке Дэвиса и сборник Кэти в другой. Алан снова переключил свое внимание на детектива.
– Вы не услышите ни единого слова протеста, – сказал он. – Мы рады любой помощи, детектив Дэвис.
– Роджер, – поправил его полицейский. – А если вам потребуется наша поддержка, просто загляните в участок, договорились?
– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Мариса.
– Да, ну...
«Господи, да детектив покраснел от удовольствия», – подумал Алан.
Дэвис заплатил за книгу и отошел поздороваться с Изабель и остальными гостями. Алан покачал головой.
– Я с трудом этому верю, – обратился он к Марисе.
– Чему именно? – спросила она. – Тому, что ему не чужды обычные человеческие чувства, или тому, что он умеет краснеть?
– И тому и другому. – Мариса обняла его за талию.
– Всё дело в этом месте, – сказала она. – Как только мы впервые пришли осматривать дом, я сразу сказала, что в этом месте благоприятная атмосфера. Помнишь?
Алан кивнул.
– Скажи, тебе никогда не приходилось испытывать тоску по дому, которого у тебя никогда не было? – спросила она, глядя снизу вверх в его лицо.
– Я не замечал такого.
– А со мной случалось. И не только со мной. А это место, по моему глубокому убеждению, заставляет каждого чувствовать себя как в родном доме.
II
– Не могу поверить, что мы провернули такое дело, – воскликнула Джилли. – Я никак не ожидала, что придет столько людей.
– Я вас понимаю, – кивнула Роланда в знак согласия.
Изабель улыбнулась и сделала глоток вина.
– А я не удивлена, – сказала она. – С тех пор как мы купили это здание, желающих оказать поддержку было более чем достаточно.
– Ты права, – согласилась Джилли. – Больше дюжины художников приходили ко мне и предлагали свою помощь в работе с детьми.
– Это прекрасно. Но они должны помнить, что мы здесь не в качестве учителей. Кэти планировала создать учреждение, куда дети с улицы могли бы приходить и заниматься любым видом творчества. А мы только предоставляем им помещение и необходимые материалы.
– А вдруг кому-нибудь потребуются наши советы?
– Я представляю это так, – стала объяснять Изабель, – мы будем заниматься здесь своим делом – так же, как и в своих студиях. И будем всё показывать детям на примере. Они смогут учиться, наблюдая за нашей работой и проводя собственные эксперименты.
– А если...
– А если они захотят получить совет и кто-то из присутствующих будет готов заняться обучением, никто не станет возражать. Я только не хочу, чтобы мемориал превращался в школу. У нас уже есть ньюфордская Школа искусств.
– Слышу призрака профессора Дейпла, – сказала Джилли. – Я словно вновь оказалась на его лекции.
– Принимаю как комплимент, – улыбнулась Изабель. – Я бы хотела, чтобы и он сегодня был здесь.
– Ты же знаешь, что профессор не выносит шумных сборищ. Кроме того, а вдруг он привел бы с собой Гунасекару?
– Гунасекара всё еще работает у него? – Джилли кивнула:
– И всё такой же сварливый, как и прежде.
Вскоре к женщинам подошел детектив Дэвис, и они провели несколько минут за разговором, а потом Роланда повела его на экскурсию по всему зданию.
– Я бы так хотела, чтобы Кэти могла порадоваться вместе с нами, – сказала Изабель после их ухода.
– Думаю, каждый из нас испытывает такие же чувства, – кивнула Джилли. – Но от нас исходят такие сильные вибрации, что она должна это почувствовать.
– Вибрации? – переспросила Изабель. – Как старомодно это звучит!
– А ты можешь подобрать более подходящее слово?
– Нет, – призналась Изабель. – Ты права. Без Кэти ничего этого не было бы. Она сделала нас лучше.
Она поставила бокал на стол и оглядела собравшихся. Джилли права. На открытии мемориала собралось множество творческих личностей из Нижнего Кроуси, в том числе отвратительно самоуверенных, но, несмотря на это, в зале присутствовала аура благожелательности и гармонии.
– Знаешь, что мне больше всего нравится? – спросила Джилли. – Представлять себе новые молодые таланты, которые раскроются в этом доме и будут творить свои послания миру, как Кэти творила свои истории. Кто-то пойдет по ее стопам и станет писателем-фантастом, кто-то выберет другой путь.
Изабель кивнула. В памяти всплыла строка из произведения любимого автора Кэти, Джейн Йолен.
– Прикоснись к волшебству, пропусти его через себя, – повторила Изабель цитату, много раз слышанную от подруги. – Так Кэти представляла себе существование Общества искусств, и я намерена следовать ее желанию. Это место должно стать средоточием настоящей магии творчества.
– Так и будет, особенно если ты останешься здесь, – сказала Джилли и задумчиво посмотрела в зал. – Интересно, откроется ли дар вызывать ньюменов у кого-нибудь из пришедших сегодня ребятишек?
Сразу после выхода из больницы Изабель поделилась с Джилли своим секретом. Она не сделала его всеобщим достоянием – слишком велика была опасность встретить еще одного Рашкина – но Джилли она доверяла безоговорочно, а такого рода информацию подруга могла оценить лучше других. После нескольких экспериментов они с сожалением убедились, что, несмотря на значительный талант и склонность к необъяснимым явлениям, Джилли не обладала волшебным даром.
– Этому я не собираюсь обучать никого на свете, – сказала Изабель.
Произнося эти слова, Изабель отыскала глазами Козетту. Дикарка сегодня почти ничем не напоминала героиню картины, снова висевшей в Детском фонде Ньюфорда. Козетта коротко остригла свои рыжие волосы, ее гардероб состоял из потрепанных джинсов, свитера и последнего приобретения, которым она очень гордилась: пары темно-красных ботинок на шнуровке, доходящих до середины икр. Кроме того, Козетта увлеклась экспериментами с макияжем. Этим вечером она покрыла щеки слоем белил, поставила яркую точку между бровями и нанесла по три полоски на каждой щеке и еще одну – вдоль носа. К своему изумлению, Изабель обнаружила, что такая раскраска смотрится на лице Козетты вполне естественно.
– Что будет дальше? – спросила Джилли, проследив за взглядом Изабель. – Кольцо в ноздре?
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – ответила Изабель.
Наблюдая за Козеттой, которая болтала с детьми, принимавшими участие в обновлении здания, Изабель внезапно ощутила знакомый приступ страха.
Рашкина больше нет, но что случится с ньюменами, когда ее не станет?
– Не тревожься за нас, – говорила ей Розалин да в один из ее кратких визитов на остров. – Мы гораздо сильнее, чем ты думаешь. Предоставь нам самим жить в этом мире и заботиться о себе. Теперь, когда темный человек умер, тебе нет нужды переживать за судьбу каждого полотна.
При воспоминании об этом разговоре Изабель подняла руку и прикоснулась к черной бархатной ленточке, прикрывавшей шрам на ее шее. В тот день в Катакомбах она как никогда ясно представила себе, что чувствовала Кэти, решившись на самоубийство. Шрам остался напоминанием, что всё произошло на самом деле, но Изабель всё время казалось, будто это случилось с кем-то другим. Она вовсе не пыталась, как прежде, изменить свои воспоминания, но теперь, когда наконец-то осуществились ее мечты, она не могла представить себя способной на самоубийство.
– Кажется, нам пора присоединиться к гостям, – сказала Изабель.
– Ты права, – кивнула Джилли. – Работа хозяйки никогда не кончается.
– Перестань, пожалуйста. Я просто собираюсь заниматься здесь живописью и следить, чтобы запас необходимых материалов не кончался.
– Так я и поверила.
Изабель попыталась стукнуть ее носком туфли по голени, но Джилли увернулась и скрылась в толпе гостей.
III
Поздним вечером Изабель прошла через свою квартирку на третьем этаже и поднялась на крышу. Вечеринка еще не закончилась, и с первого этажа доносился шум голосов. Несмотря на прохладный вечер, из-за большого количества людей в зале стало слишком жарко, и все окна внизу были распахнуты настежь. Джорди и его друзья уже не в первый раз за этот вечер повторяли свою программу. Изабель посмотрела на изломанную линию горизонта и с удовольствием прислушалась к звукам вальса.
Вдруг ее коснулась чья-то рука, и знакомый голос окликнул:
– Ma belle Иззи.
Она обернулась – перед ней стояла Кэти. Кэти, какой она была двадцать лет назад – с охапкой выкрашенных хной волос, в джинсах с разноцветными заплатками и с открытой улыбкой на лице. Рашкин был прав. Вернуть Кэти оказалось нетрудно, но не ту, какой она была на самом деле, а подругу Изабель, какой она ее помнила.
«Может, это и к лучшему, – подумала Изабель. – Зато теперь она счастлива».
– Давай потанцуем, – предложила Кэти. – Твоя очередь вести танец.
Они закружились под звуки музыки, доносившейся с первого этажа, как нередко делали в спальне университетского общежития и в гостиной квартирки на Уотерхауз-стрит. И весь этот вечер напомнил Изабель те далекие времена, только ее гости, представители богемы, больше не были склонны к крайностям, если не считать макияжа Козетты.
Вальс закончился, они разомкнули объятия, и Изабель увидела еще одну фигурку, стоявшую на площадке пожарной лестницы, там, где металлические перила переходили в ограждение, огибавшее крышу.
«Это самое странное», – подумала Изабель, наблюдая за тем, как к ней приближается юная Иззи, которая вполне могла сойти за ее родную дочь.
Две девушки-ньюмены взялись за руки, не скрывая взаимного влечения друг к другу.
– Приезжай к нам почаще, – сказала Иззи. – Мы скучаем по тебе.
– Да, – кивнула Кэти. – А нам нелегко появляться в таких местах.
«Их ведь может кто-нибудь увидеть, – закончила про себя Изабель. – А умершие не должны разгуливать по улицам». Тем более странно, если в городе появятся два экземпляра мисс Коплей. Это вызовет массу ненужных вопросов.
– В последнее время я была слишком занята и не могла приехать на остров, – сказала Изабель.
– Розалинда так и говорила, – кивнула Кэти. – Но мы всё равно скучали.
– А Пэддиджек больше всех, – улыбнулась Иззи.
– А... Джон?
– Серьезный Джон? – переспросила Кэти, употребляя данное Козеттой прозвище. – Почему бы тебе не спросить его самого?
Девушки подошли к Изабель, поцеловали ее в обе щеки – одна в правую, другая в левую – и растворились в воздухе, отправившись туда, где в перестроенном амбаре на острове Рен висела их картина-переход. Другие ньюмены, жившие на острове, предпочитали оставаться в лесу, но Иззи и Кэти выбрали для себя старый дом.
Воспоминания о Джоне заставили Изабель тяжело вздохнуть. Спросить его самого? Но для этого надо суметь его найти. На протяжении всего прошедшего года они редко виделись, хотя в последние месяцы, когда шла работа по обновлению здания, Джон стал появляться чаще. Но они никогда не оставались наедине, не могли поговорить. Да Изабель и не знала, что ему сказать. Между ними лежало так много лжи, а кроме того, не последнюю роль играл тот факт, что она с каждым днем становилась старше, в волосах проглядывала седина, на лице появились морщинки, а Джон нисколько не менялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Мариса тронула его за рукав. Алан повернулся и понял, что она чувствует, что происходит в его душе.
– Ты сможешь с этим справиться? – спросила она.
– Да, – кивнул Алан. – Но я не могу не думать о том, как несправедливо, что ее нет сегодня с нами. Я по-прежнему скучаю по ней.
– Мне никогда не приходилось с ней встречаться, – сказала Мариса, – но я и сама скучаю по Кэти. Особенно сегодня.
Мариса обняла его, и Алан ответил ей тем же. Наряду со всеми невеселыми событиями этого года, он наконец понял, как сильно они с Марисой любят друг друга, и об этом открытии он ни на минуту не пожалел.
Алан захлопнул багажник и поднял коробку с книгами, предназначенными для продажи на сегодняшнем вечере. Мариса подхватила вторую коробку – с рекламными сувенирами, красочными закладками и значками. Обогнув машину, они остановились полюбоваться зданием мемориала, которое было куплено и отделано на деньги от продажи первого тиража книги Кэти.
Необычное четырехугольное здание мемориала находилось всего в нескольких кварталах от Детского фонда. С момента его постройки в середине тридцатых годов дом сменил многих владельцев, но впервые в его стенах расположилось некоммерческое учреждение. Алан лелеял надежду, что несчастливая судьба предыдущих разорившихся хозяев не коснется Общества искусств.
Работа по подготовке помещения заняла несколько месяцев, и Алан не представлял, как бы они справились без помощи Изабель. Она не только перечислила на счет мемориала весь свой гонорар за иллюстрации, но и добавила к нему деньги, вырученные от продажи почти всех оригиналов этих картин. Кроме того, Изабель следила за ремонтом и отделкой помещения, а в дальнейшем собиралась отвечать за повседневную деятельность этого заведения.
Изабель и Козетта вместе с котом Рубенсом занимали небольшую квартирку на третьем этаже дома и распределяли свое время между мемориалом и островом Рен, хотя Алан уже не мог вспомнить, когда Изабель проводила на острове больше чем два-три дня в неделю. Первый и второй этажи были разделены на несколько мастерских, предназначенных для всех видов изобразительного искусства. Кроме того, имелась огромная комната, в которой размещались библиотека и несколько рабочих мест для будущих писателей.
Алан до сих пор удивлялся тому, насколько преобразилось здание за несколько коротких месяцев, прошедших с момента покупки. Без изменений осталась старая пожарная лестница, зигзагом пересекающая стену, старая кирпичная кладка. Зато все окна были расширены и остеклены заново, крыльцо полностью перестроили, территорию вокруг здания привели в порядок. Большую часть работ осуществили члены творческого сообщества Нижнего Кроуси и сами дети, ради которых и было куплено здание. Джилли и Софи выполнили громадную вывеску, возвещавшую о новом статусе дома.
– Ну что, идем? – спросила Мариса, кивая в сторону входной двери.
– Конечно, – с улыбкой согласился Алан.
И он, и Мариса считали, что приехали слишком рано, но, открыв дверь, обнаружили, что вечер в полном разгаре. Джорди Риделл ради этого события собрал прежний состав своей группы, и теперь в углу огромного холла первого этажа раздавалось попурри из мелодий прошлых лет. Повсюду мелькали знакомые лица – соседи со всего района, музыканты, художники, члены Совета попечителей, сотрудники Детского фонда и, конечно, дети с окрестных улиц. Некоторые из них выглядели угрюмыми и встревоженными, и Алан не мог понять, то ли они недовольны сегодняшней суматохой, то ли это их обычное состояние. Он подумал о тяжести воспоминаний, но хотел надеяться, что Общество искусств поможет разогнать хотя бы некоторые из этих теней. Большая часть детей все же была переполнена восторгом от красочного события.
Алан и Мариса пробрались к столу, где предполагалось продавать книги. Не успел Алан разложить книги, как появился первый покупатель.
– Выглядит совсем неплохо.
Алан поднял голову и с удивлением увидел стоящего перед столом Роджера Дэвиса. Он не встречал детектива с тех самых пор, как они вместе разбирались в печальных событиях в Катакомбах в прошлом году. Алан удивился произошедшей с ним перемене, и дело было не только в том, что Дэвис был одет в хлопчатобумажные брюки, форменную рубашку и ветровку. Его лицо выражало искреннее дружелюбие, чего раньше Алан ни разу не наблюдал.
– Вы как будто удивлены моему приходу.
– Вроде того.
– Ну, мы все гордимся вашими начинаниями. Майк – мой напарник, помните? – Алан посмотрел на второго детектива и кивнул. – Так вот, мы организовали в участке сбор средств в поддержку мемориала и собрали почти полторы тысячи долларов. Даже самые отъявленные скряги не стали возражать. – Дэвис достал конверт из кармана ветровки. – Мне поручили вручить чек прямо здесь.
Алан принял конверт.
– Я... я даже не знаю, что сказать.
– Мне будет достаточно и простого «спасибо», – улыбнулся Дэвис.
– Да, конечно. Огромное спасибо вам всем.
– Так, значит, это и есть та самая книга, – произнес Дэвис, взяв один из томиков. – Мне ни разу не попалась в руки ни одна из ее книг. Сколько она стоит?
– Я с радостью подарю вам этот экземпляр, – сказал Алан.
– А деньги от продажи книг тоже пойдут в пользу детей?
Алан кивнул.
– Тогда я заплачу за книгу, – возразил Дэвис, доставая бумажник из кармана. – И не вздумай возражать, а то я тебя арестую.
За спиной Дэвиса мелькнуло лицо Изабель, стоящей у столов с напитками вместе с Джилли и Роландой. Она приветственно помахала Алану рукой и улыбнулась, заметив бумажник в одной руке Дэвиса и сборник Кэти в другой. Алан снова переключил свое внимание на детектива.
– Вы не услышите ни единого слова протеста, – сказал он. – Мы рады любой помощи, детектив Дэвис.
– Роджер, – поправил его полицейский. – А если вам потребуется наша поддержка, просто загляните в участок, договорились?
– Это очень любезно с вашей стороны, – сказала Мариса.
– Да, ну...
«Господи, да детектив покраснел от удовольствия», – подумал Алан.
Дэвис заплатил за книгу и отошел поздороваться с Изабель и остальными гостями. Алан покачал головой.
– Я с трудом этому верю, – обратился он к Марисе.
– Чему именно? – спросила она. – Тому, что ему не чужды обычные человеческие чувства, или тому, что он умеет краснеть?
– И тому и другому. – Мариса обняла его за талию.
– Всё дело в этом месте, – сказала она. – Как только мы впервые пришли осматривать дом, я сразу сказала, что в этом месте благоприятная атмосфера. Помнишь?
Алан кивнул.
– Скажи, тебе никогда не приходилось испытывать тоску по дому, которого у тебя никогда не было? – спросила она, глядя снизу вверх в его лицо.
– Я не замечал такого.
– А со мной случалось. И не только со мной. А это место, по моему глубокому убеждению, заставляет каждого чувствовать себя как в родном доме.
II
– Не могу поверить, что мы провернули такое дело, – воскликнула Джилли. – Я никак не ожидала, что придет столько людей.
– Я вас понимаю, – кивнула Роланда в знак согласия.
Изабель улыбнулась и сделала глоток вина.
– А я не удивлена, – сказала она. – С тех пор как мы купили это здание, желающих оказать поддержку было более чем достаточно.
– Ты права, – согласилась Джилли. – Больше дюжины художников приходили ко мне и предлагали свою помощь в работе с детьми.
– Это прекрасно. Но они должны помнить, что мы здесь не в качестве учителей. Кэти планировала создать учреждение, куда дети с улицы могли бы приходить и заниматься любым видом творчества. А мы только предоставляем им помещение и необходимые материалы.
– А вдруг кому-нибудь потребуются наши советы?
– Я представляю это так, – стала объяснять Изабель, – мы будем заниматься здесь своим делом – так же, как и в своих студиях. И будем всё показывать детям на примере. Они смогут учиться, наблюдая за нашей работой и проводя собственные эксперименты.
– А если...
– А если они захотят получить совет и кто-то из присутствующих будет готов заняться обучением, никто не станет возражать. Я только не хочу, чтобы мемориал превращался в школу. У нас уже есть ньюфордская Школа искусств.
– Слышу призрака профессора Дейпла, – сказала Джилли. – Я словно вновь оказалась на его лекции.
– Принимаю как комплимент, – улыбнулась Изабель. – Я бы хотела, чтобы и он сегодня был здесь.
– Ты же знаешь, что профессор не выносит шумных сборищ. Кроме того, а вдруг он привел бы с собой Гунасекару?
– Гунасекара всё еще работает у него? – Джилли кивнула:
– И всё такой же сварливый, как и прежде.
Вскоре к женщинам подошел детектив Дэвис, и они провели несколько минут за разговором, а потом Роланда повела его на экскурсию по всему зданию.
– Я бы так хотела, чтобы Кэти могла порадоваться вместе с нами, – сказала Изабель после их ухода.
– Думаю, каждый из нас испытывает такие же чувства, – кивнула Джилли. – Но от нас исходят такие сильные вибрации, что она должна это почувствовать.
– Вибрации? – переспросила Изабель. – Как старомодно это звучит!
– А ты можешь подобрать более подходящее слово?
– Нет, – призналась Изабель. – Ты права. Без Кэти ничего этого не было бы. Она сделала нас лучше.
Она поставила бокал на стол и оглядела собравшихся. Джилли права. На открытии мемориала собралось множество творческих личностей из Нижнего Кроуси, в том числе отвратительно самоуверенных, но, несмотря на это, в зале присутствовала аура благожелательности и гармонии.
– Знаешь, что мне больше всего нравится? – спросила Джилли. – Представлять себе новые молодые таланты, которые раскроются в этом доме и будут творить свои послания миру, как Кэти творила свои истории. Кто-то пойдет по ее стопам и станет писателем-фантастом, кто-то выберет другой путь.
Изабель кивнула. В памяти всплыла строка из произведения любимого автора Кэти, Джейн Йолен.
– Прикоснись к волшебству, пропусти его через себя, – повторила Изабель цитату, много раз слышанную от подруги. – Так Кэти представляла себе существование Общества искусств, и я намерена следовать ее желанию. Это место должно стать средоточием настоящей магии творчества.
– Так и будет, особенно если ты останешься здесь, – сказала Джилли и задумчиво посмотрела в зал. – Интересно, откроется ли дар вызывать ньюменов у кого-нибудь из пришедших сегодня ребятишек?
Сразу после выхода из больницы Изабель поделилась с Джилли своим секретом. Она не сделала его всеобщим достоянием – слишком велика была опасность встретить еще одного Рашкина – но Джилли она доверяла безоговорочно, а такого рода информацию подруга могла оценить лучше других. После нескольких экспериментов они с сожалением убедились, что, несмотря на значительный талант и склонность к необъяснимым явлениям, Джилли не обладала волшебным даром.
– Этому я не собираюсь обучать никого на свете, – сказала Изабель.
Произнося эти слова, Изабель отыскала глазами Козетту. Дикарка сегодня почти ничем не напоминала героиню картины, снова висевшей в Детском фонде Ньюфорда. Козетта коротко остригла свои рыжие волосы, ее гардероб состоял из потрепанных джинсов, свитера и последнего приобретения, которым она очень гордилась: пары темно-красных ботинок на шнуровке, доходящих до середины икр. Кроме того, Козетта увлеклась экспериментами с макияжем. Этим вечером она покрыла щеки слоем белил, поставила яркую точку между бровями и нанесла по три полоски на каждой щеке и еще одну – вдоль носа. К своему изумлению, Изабель обнаружила, что такая раскраска смотрится на лице Козетты вполне естественно.
– Что будет дальше? – спросила Джилли, проследив за взглядом Изабель. – Кольцо в ноздре?
– Надеюсь, что до этого не дойдет, – ответила Изабель.
Наблюдая за Козеттой, которая болтала с детьми, принимавшими участие в обновлении здания, Изабель внезапно ощутила знакомый приступ страха.
Рашкина больше нет, но что случится с ньюменами, когда ее не станет?
– Не тревожься за нас, – говорила ей Розалин да в один из ее кратких визитов на остров. – Мы гораздо сильнее, чем ты думаешь. Предоставь нам самим жить в этом мире и заботиться о себе. Теперь, когда темный человек умер, тебе нет нужды переживать за судьбу каждого полотна.
При воспоминании об этом разговоре Изабель подняла руку и прикоснулась к черной бархатной ленточке, прикрывавшей шрам на ее шее. В тот день в Катакомбах она как никогда ясно представила себе, что чувствовала Кэти, решившись на самоубийство. Шрам остался напоминанием, что всё произошло на самом деле, но Изабель всё время казалось, будто это случилось с кем-то другим. Она вовсе не пыталась, как прежде, изменить свои воспоминания, но теперь, когда наконец-то осуществились ее мечты, она не могла представить себя способной на самоубийство.
– Кажется, нам пора присоединиться к гостям, – сказала Изабель.
– Ты права, – кивнула Джилли. – Работа хозяйки никогда не кончается.
– Перестань, пожалуйста. Я просто собираюсь заниматься здесь живописью и следить, чтобы запас необходимых материалов не кончался.
– Так я и поверила.
Изабель попыталась стукнуть ее носком туфли по голени, но Джилли увернулась и скрылась в толпе гостей.
III
Поздним вечером Изабель прошла через свою квартирку на третьем этаже и поднялась на крышу. Вечеринка еще не закончилась, и с первого этажа доносился шум голосов. Несмотря на прохладный вечер, из-за большого количества людей в зале стало слишком жарко, и все окна внизу были распахнуты настежь. Джорди и его друзья уже не в первый раз за этот вечер повторяли свою программу. Изабель посмотрела на изломанную линию горизонта и с удовольствием прислушалась к звукам вальса.
Вдруг ее коснулась чья-то рука, и знакомый голос окликнул:
– Ma belle Иззи.
Она обернулась – перед ней стояла Кэти. Кэти, какой она была двадцать лет назад – с охапкой выкрашенных хной волос, в джинсах с разноцветными заплатками и с открытой улыбкой на лице. Рашкин был прав. Вернуть Кэти оказалось нетрудно, но не ту, какой она была на самом деле, а подругу Изабель, какой она ее помнила.
«Может, это и к лучшему, – подумала Изабель. – Зато теперь она счастлива».
– Давай потанцуем, – предложила Кэти. – Твоя очередь вести танец.
Они закружились под звуки музыки, доносившейся с первого этажа, как нередко делали в спальне университетского общежития и в гостиной квартирки на Уотерхауз-стрит. И весь этот вечер напомнил Изабель те далекие времена, только ее гости, представители богемы, больше не были склонны к крайностям, если не считать макияжа Козетты.
Вальс закончился, они разомкнули объятия, и Изабель увидела еще одну фигурку, стоявшую на площадке пожарной лестницы, там, где металлические перила переходили в ограждение, огибавшее крышу.
«Это самое странное», – подумала Изабель, наблюдая за тем, как к ней приближается юная Иззи, которая вполне могла сойти за ее родную дочь.
Две девушки-ньюмены взялись за руки, не скрывая взаимного влечения друг к другу.
– Приезжай к нам почаще, – сказала Иззи. – Мы скучаем по тебе.
– Да, – кивнула Кэти. – А нам нелегко появляться в таких местах.
«Их ведь может кто-нибудь увидеть, – закончила про себя Изабель. – А умершие не должны разгуливать по улицам». Тем более странно, если в городе появятся два экземпляра мисс Коплей. Это вызовет массу ненужных вопросов.
– В последнее время я была слишком занята и не могла приехать на остров, – сказала Изабель.
– Розалинда так и говорила, – кивнула Кэти. – Но мы всё равно скучали.
– А Пэддиджек больше всех, – улыбнулась Иззи.
– А... Джон?
– Серьезный Джон? – переспросила Кэти, употребляя данное Козеттой прозвище. – Почему бы тебе не спросить его самого?
Девушки подошли к Изабель, поцеловали ее в обе щеки – одна в правую, другая в левую – и растворились в воздухе, отправившись туда, где в перестроенном амбаре на острове Рен висела их картина-переход. Другие ньюмены, жившие на острове, предпочитали оставаться в лесу, но Иззи и Кэти выбрали для себя старый дом.
Воспоминания о Джоне заставили Изабель тяжело вздохнуть. Спросить его самого? Но для этого надо суметь его найти. На протяжении всего прошедшего года они редко виделись, хотя в последние месяцы, когда шла работа по обновлению здания, Джон стал появляться чаще. Но они никогда не оставались наедине, не могли поговорить. Да Изабель и не знала, что ему сказать. Между ними лежало так много лжи, а кроме того, не последнюю роль играл тот факт, что она с каждым днем становилась старше, в волосах проглядывала седина, на лице появились морщинки, а Джон нисколько не менялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63