Это соглашение не требовало утверждения сенатом, поскольку не носило характер договора, но оно продлено и сохраняет свою силу в настоящее время. У нас есть намерение присоединиться и к Манильскому пакту. — Он поднял чашку с чаем, и я обратил внимание, как у него подрагивают руки. — Вот о чем мы ведем речь, мистер Джордан, — существует опасность военного столкновения вооруженных сил Советов и США. Первого в истории.
Я перестал качаться на стуле.
Генерал-майор Васуратна, сидевший у окна, нога на ногу отвел глаза. Другой присутствующий, капитан Крайрикш, крепко сцепив руки на коленях, не отрываясь, смотрел на принца. Из внутреннего дворика доносился непрестанный шум дождя, который гулко барабанил по чему-то металлическому, может быть, по конусу резного светильника. Я вспомнил тихий настойчивый голос Чарльза Флодеруса, когда мы с ним ехали по Лондону в машине.
“Да, подтекст в самом деле геополитический, но пусть он вас не волнует. На самом деле, это именно то, чем вы обычно и занималась — очень осторожное и тщательное проникновение в тайную сеть могущественной противной стороны.
Следовательно, цель задания заключалась не в том, чтобы выкрасть какой-нибудь важный документ, перебросить через границу сгоревшего “духа” или разыскать глубоко законспирированного “крота”. Цель — предотвратить взрыв военного противостояния Восток — Запад.
И Флодерус поручил такое задание Пеппериджу?
Тут что-то не так.
— И надо решительно противостоять, — тихо сказал Китьякара, — надо решительно противостоять.
Я встал и заходил по комнате — на ходу лучше думалось. Да, что-то тут не так — или же в Лондоне не понимают ветвяного масштаба событий. Может быть, Китьякара, принимая все близко к сердцу, попросил прислать кого-нибудь на помощь.
— Но на самом деле этого не может быть, — сказал я ему. — Я имею в виду настоящее столкновение сил США и Советов на территории Таиланда.
— Не совсем так, мистер Джордан. — Чашка звякнула о блюдце, когда он поставил ее. — Но любой намек на вооруженную конфронтацию, когда напряжение в отношениях между Востоком и Западом достигло предела, может вызвать катаклизм.
— Путем эскалации?
— Да. Скажем, военно-морское судно неожиданно изменило курс, в результате чего будет отдан неосмотрительный приказ поднять в воздух истребители и, наконец, дрогнет чей-то палец, лежащий на кнопке запуска ракет; катастрофически не хватит времени связаться по горячей линии и остановить развитие событии. — Ингалятор. — В любом случае, мистер Джордан, как только в дело включается момент инерции, мгновенно остановить его исключительно трудно. Так случалось и раньше, в ходе двух мировых войн — и каждый, раз ко всеобщему изумлению. Но, может быть, на этот раз, — он растерянно пожал плечами, — нам удастся избежать третьей.
— Имеется ли в данной ситуации и, если так можно сказать, задний план? — спросил я, немного помедлив.
— Да, тут имеется и задний план. И мне, и моим советникам кажется, что лучший способ предотвратить катастрофу заключается в восстановлении силовых структур региона, в ослаблении повстанческих антикоммунистических сил, чтобы они не смогли свергнуть существующие режимы в Лаосе и Камбодже. Этого можно достичь, перекрыв их каналы снабжения оружием и боеприпасами. — Он снова взял чашку с чаем, но на донышке ее оставалось всего лишь несколько капель. Капитан Крайрикш сразу же вскочил и направился к дверям, но принц остановил его: — Не стоит волноваться. — Он допил чай. — К сожалению, в последнее время поставки оружия и боеприпасов заметно увеличились. В свое время мы позволили проложить надежную тропу их поставок через Таиланд из Китая, но сейчас поставки необходимо пресечь. Основная часть оружия вдет из пяти главных международных источников, их принимает и переправляет дальше единственный дистрибьютор в Юго-Восточной Азии. Он обладает огромной мощью и влиянием. Во всяком случае, мы оказались бессильны противостоять ему.
— Что вы предпринимали?
— Мы вступили в переговоры, предлагая и ему и его окружению высокие правительственные посты. Мы пустили в ход угрозы, включая и меры законодательного преследования. Мы провели широкозахватные политические мероприятия, надеясь выявить наркотики, которые поступают вместе с вооружением, но безуспешно. — Посмотрев в сторону дверей, он снова отвел взгляд. — И, наконец, мы попытались прибегнуть к покушению.
Я повернулся к нему.
— И кто бьет целью?
— Глава организации.
— Сколько вы предприняли попыток?
— Три.
— И?
Замявшись, принц посмотрел на шефа военной разведки.
— Детали вам известны лучше, чем мне. Не могли бы вы?.. — Васуратна почтительно склонил голову.
— Сэр. — Он повернулся ко мне. — Мы решили, что успех может принести нападение на конкретного человека, но эта организация в высшей степени умеет защищать себя. Первый из наших агентов, нашпигованный пулями, был выброшен из машины перед президентским дворцом. Второго, со следами жутких пыток, выловили из реки рядом со штаб-квартирой полиции. Тело третьего агента так и не было найдено, но мне была доставлена картонная коробка с его головой. — Он внезапно нахмурился. — Все трое были лучшими из моих людей, очень опытными и отважными. И, конечно же, я заслуживаю серьезного порицания.
Я понял, что теперь он обращается не ко мне, а к Китьякаре. Итак, вот в чем состояла суть моей миссии, если я решусь взяться за нее.
— Вы не заслуживаете порицания, — сказал принц Васуратна. — На этот раз нам противостоит исключительно мощная сила.
— Что она собой представляет? — спросил я его.
— Это женщина. Марико Шода.
5. Джасма
— Итак, до встречи?
— Я еще не уверен, что она состоится.
— Давайте встретимся на Комиссии. Тут всегда что-то происходит, масса приемов и вечеров.
— Просто великолепно. — Раскланявшись, я расстался с ним, найдя проход в окружающей нас толпе и нырнув в него.
Когда полчаса назад я прощался с Китьякарой, он предложил мне эскорт, который проводил бы меня до “Красной Орхидеи”, но я отказался. На этом этапе когда задание, которое они хотели мне поручить, казалось выполнимым, я не хотел, чтобы меня засекли в компании кого-нибудь из тайской службы безопасности. Во всяком случае, я предполагал какое-то время еще побыть тут, осмотреться, возможно, встретить кого-нибудь из знакомых. Я хорошо помнил слова Пеппериджа, что, когда со мной выйдут на связь, остальных людей придется подбирать мне самому.
Я уже заметил Мэссона из Д—16, стоявшего в углу с бокалом шампанского; я заметил, что время от времени он озирался вокруг, шаг за шагом приближаясь к группе арабов, которые явно интересовали его; стоя к ним спиной, он прислушивался к их разговору. Много услышать ему в этом гуле, конечно, не удастся. Рядом с лестницей стоял репортер, который оказал мне небольшую услугу около года назад в Гонконге, и я решил подойти к нему, но он был всецело поглощен беседой с юной и очень симпатичной евразийской девушкой, и я решил не мешать ему. Во всяком случае стало ясно, что у, меня практически нет возможности найти на приеме в посольстве человека, который мог бы мне помочь в такого рода задании, если я за него возьмусь. Мне был нужен человек, которому я мог бы доверить свою жизнь.
Я спросил Китьякару:
— Почему вы решили позвонить в Лондон?
— Это совместное решение. — Принц попросил двух своих спутников оставить его наедине с мистером Джорданом. — Генерал-майор Васуратна, — сказал он мне, когда мы остались вдвоем, — провел в прошлом несколько весьма удачных операций, но смерть трех агентов камнем лежит у него на совести. На прошлой неделе один из его адъютантов застал его сидящим за письменным столом с пистолетом у виска. — Он склонился ко мне с кресла, и его худощавое тело застыло в этом положении. — У меня нет ни одного человека, который мог бы взять на себя столь ответственное задание — и столь опасное. Попытка подобраться поближе к Марико Шоде — напоминает проход по минному полю. И я бы хотел, чтобы вы это четко уяснили. — Я задумался.
— Вы знали, что прибуду именно я?
— Нет. Просто мы попросили прислать человека самого высокого уровня подготовки.
— Как вы связались с Лондоном, сэр?
— Через министерство иностранных дел.
— Напрямую?
— Нет, через вашего посла в Бангкоке.
— Вы лично встречались с ним?
— Да.
— Присутствовал ли кто-нибудь еще при вашей встрече?
— Никого.
— Выходил ли он на контакт с Д—16?
— Боюсь, не имею представления. Мне было сказано, что он попытается найти кого-нибудь.
Встав, я подошел к окну. Дождь почти прекратился, и доносилась лишь дробь капель, падающих с листьев вниз. Вот что мне не нравилось больше всего во всей этой раскладке: я появился на сцене, уже усеянной мертвыми телами, что никоим образом не могло служить успеху дела — то есть противная сторона уже выдала три недвусмысленных предупреждения. Я мог бы заняться этой историей, если мне удастся найти какой-нибудь ход, но меня беспокоило, что я был выбран для выполнения данного задания по чистой случайности, и фактически предложение мне сделал один из наших опалившихся “духов”, существование которого ныне напоминало судороги полураздавленного червяка.
Мне это не нравилось. Мне это не нравилось настолько, что, сидя лицом к лицу с принцем Китьякарой в тишине маленькой комнатки, я чувствовал, как на руках у меня дыбом встают волосы и нервы напрягаются в тошнотной тревоге.
— Почему, сэр, вы решили связаться с Лондоном, а не с Вашингтоном, учитывая все, что вы мне рассказали?
— Генерал-майор Васуратна хорошо знаком с положением дел в международном разведывательном сообществе. — Поднявшись с кресла, он дохромал до окна, где я стоял. — Он объяснил мне, что ЦРУ, как правило, предпочитает работать командой, часто прибегая к полувоенным методам. И несмотря на то, что пока нам так и не удалось достичь успеха, он по-прежнему убежден, что удача может прийти лишь к агенту-одиночке, который будет действовать, не привлекая к себе внимания. И ваши люди пользуются именно такой репутацией. — Он вытащил из кармана ингалятор. — Конечно, все может быть и не так, но, во всяком случае, я не требую от вас немедленного решения. Обдумайте его, мистер Джордан, день-другой и дайте мне знать.
— Хорошо.
— Пока я просто скажу вам, что, если вы возьметесь за выполнение этого конфиденциального задания, мы предполагаем, что вы сами назовете сумму вашего вознаграждения. И, конечно, вам будет обеспечена безоговорочная помощь и личного состава и доступ к техническим средствам нашей службы безопасности и разведки.
Мы провели с ним наедине еще минут десять, в течение которых он рассыпался в дипломатических любезностях, после чего, обменявшись с ним рукопожатием, я оставил его с вежливой улыбкой на губах.
— Никак вы, Томпсон?
— Что?
— Билл Томпсон?
— Нет.
— О, прошу прощения.
Говоривший отпрянул в сторону, подняв в извиняющем жесте пухлую розовую руку. Но его движение вызвало легкое смятение среди окружающих, в результате чего пролилось немного шампанского.
Двигаясь к выходу, я наткнулся в холле на кое-кого из знакомых, но сделал вид, что не заметил; я извинился перед Китьякарой, что не хочу больше никаких встреч, и он меня понял. Видно было, что он…
— Не могли бы вы помочь мне?
Девушка в зеленом шелковом платье и с сердитыми глазами.
— Каким образом? — остановился я.
— Можете ли вы просто проводить меня до такси? — Не поворачивая головы, она пыталась увидеть, что делалось у нее за спиной.
— Конечно.
Она взяла меня под руку; мы миновали двух швейцаров в ливреях и спустились по ступенькам. В свете уличных фонарей искрились текущие по тротуару потоки воды, и мальчишка шлепал по лужам. Ноги у нас мгновенно промокли, и, когда я, открыв перед ней дверцу такси, она сразу же, нырнув внутрь, принялась стаскивать с ног ярко-зеленые туфельки.
— Теперь у вас все в порядке? — Но вместо ответа она просто захлопнула дверь, и я остался стоять под порывами штормового ветра, глядя вслед огонькам такси. Я успел лишь мельком увидеть ее бледное лицо.
— Прошу прощения… мистер Джордан? Шофер в синей военно-морской форме с таиландской кокардой.
— Да?
— У меня тут машина, сэр. Прошу вас, вот сюда. Проследовав за ним по затопленному тротуару, я влез в лимузин. Водитель захлопнул за мной дверцу, а сам расположился за баранкой.
Скинуть ботинки — о да, это хорошая идея. Похоже, они окончательно…
— Добрый вечер, мистер Джордан.
Она сидела в тени и ее почти не было видно в противоположном углу” — хрупкая азиатка с детским голоском. Обратив на себя внимание, она выпрямилась: плотно сдвинутые ноги, руки на коленях.
— Меня зовут Джасма.
Типично азиатское гостеприимство.
Даже сейчас я не мог рассмотреть ее во всех подробностях; кажется, у нее большие влажные глаза с густым макияжем на веках, кожа цвета слоновой кости, и запах жасмина.
— Счастлив встрече с вами, Джасма. — Я было наклонился к водителю приказать ему сниматься с места, — потому что мне не нравилось, когда женщины использовали меня втемную, как игрушку — но тут же решил предоставить событиям идти своим чередом. — Где бы вы предпочли пообедать? — Чувствовалось, что она была заинтересована в беседе со мной, и, поскольку она лучше разбиралась в местной топографии, я предоставил ей право давать указания водителю.
— Где вам угодно, мистер Джордан.
— Существует ли еще Сиамский Сад?
— Да.
Объяснив шоферу, куда ехать, я откинулся на спинку сиденья.
— Вы исключительно обаятельны, Джасма. Вы родились в Таиланде?
— Благодарю вас. Да, в Бангкоке.
— Как-то я бывал там.
— В Бангкоке живет моя семья, — тихо сказала она. — Одна из моих сестер — балерина в Тайском Королевском молодежном балете.
— Должно быть, вы очень гордитесь ею. — Мы обменивались любезностями, пока машина пробиралась по затопленным улицам. “Можешь ли ты мне сказать, как подобраться поближе к Марико Шоде?” Вряд ли.
— Да, — сказала она, отвечая на какой-то мой вопрос, — но завтра мы снова увидим восход солнца, хотя, конечно, будет очень душно.
— Печально. Она коротко засмеялась, прикрыв рот.
— Да, в самом деле, печально!
— Я снова наклонился к водителю:
— Сиамский Сад на Моск-стрит.
— Да, сэр, но прямой дорогой нам не проехать. Там все затоплено. Вечные проблемы, когда дожди.
Мы повернули налево, держа путь на юг.
— Вы живете в Англии, мистер Джордан?
— Да, в Лондоне.
— Я видела его только на открытках. О, как бы я хотела побывать в Лондоне.
— Вы почувствуете себя там как дома — большую часть времени там тоже идут дожди.
Мы двигались теперь по узким улочкам, и машина остановилась, пропуская велосипедиста, ехавшего навстречу нам.
— Вы давно в Сингапуре, мистер Джордан?
— Всего несколько дней. Это интересное…
Я сломал ей кисть как сухую веточку, но лезвие все же успело пропороть мне пиджак, рубашку и воткнуться в бок, прежде чем я заметил в полутьме блеск стали. Обе задние дверцы распахнулись настежь, и я нырнул в левую сторону, поскольку сидел справа, но у меня на горле сомкнулись чьи-то руки, и я вслепую ударил четырьмя растопыренными пальцами, целясь в глаза нападавшему, и, по всей видимости, попал, потому что услышал вскрик боли. Разобраться в подробностях нападения я пока не мог, но в открытой дверце слева вырисовывался силуэт то ли женщины, то ли подростка; найдя опору для рук на полу салона машины, я выкинул вперед и вверх правую ногу, которая, встретив было сопротивление, все же разогнулась до конца, и цель, в которую я метил, отлетела в сторону. На сетчатке у меня отпечаталась калейдоскопическая путаница — салон машины, лицо водителя над спинкой переднего сиденья, свет от качающегося уличного фонаря, проникающий через открытую дверцу, глаза Джасмы, столь же блестящие, как и лезвие, которое снова взметнулось мне навстречу — на этот раз она держала его в левой руке. Единственными звуками были полные боли вскрики двух женщин; одна из них выдала яростную тираду на языке, похожем на кхмерский, когда я, перехватив нож подставленным блоком, выкрутил кисть Джасме и развернул клинок острием к ее тонкому, затененному полутьмой лицу; я почувствовал, как он, скользнув по кости, без сопротивления по рукоятку вошел в плоть, но в этот момент в голове у меня словно вспышка взорвалась, и я свалился, привалившись к заднему сиденью, не в силах перевести дыхание от режущей боли в боку.
Водитель перегнулся с переднего сиденья, намереваясь дотянуться до меня, и изо всех оставшихся сил я нанес ему удар открытой ладонью по основанию носа, от чего хрящи переносицы должны были войти в мозг, после чего я вывалился на левую; сторону, свалившись в глубокую лужу, на дне которой были камни; откатившись подальше от машины, я было бросился бежать, но две фигуры преградили мне путь; их сухие лица четко вырисовывались в отсветах фонаря, когда их черные комбинезоны приближались ко мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
Я перестал качаться на стуле.
Генерал-майор Васуратна, сидевший у окна, нога на ногу отвел глаза. Другой присутствующий, капитан Крайрикш, крепко сцепив руки на коленях, не отрываясь, смотрел на принца. Из внутреннего дворика доносился непрестанный шум дождя, который гулко барабанил по чему-то металлическому, может быть, по конусу резного светильника. Я вспомнил тихий настойчивый голос Чарльза Флодеруса, когда мы с ним ехали по Лондону в машине.
“Да, подтекст в самом деле геополитический, но пусть он вас не волнует. На самом деле, это именно то, чем вы обычно и занималась — очень осторожное и тщательное проникновение в тайную сеть могущественной противной стороны.
Следовательно, цель задания заключалась не в том, чтобы выкрасть какой-нибудь важный документ, перебросить через границу сгоревшего “духа” или разыскать глубоко законспирированного “крота”. Цель — предотвратить взрыв военного противостояния Восток — Запад.
И Флодерус поручил такое задание Пеппериджу?
Тут что-то не так.
— И надо решительно противостоять, — тихо сказал Китьякара, — надо решительно противостоять.
Я встал и заходил по комнате — на ходу лучше думалось. Да, что-то тут не так — или же в Лондоне не понимают ветвяного масштаба событий. Может быть, Китьякара, принимая все близко к сердцу, попросил прислать кого-нибудь на помощь.
— Но на самом деле этого не может быть, — сказал я ему. — Я имею в виду настоящее столкновение сил США и Советов на территории Таиланда.
— Не совсем так, мистер Джордан. — Чашка звякнула о блюдце, когда он поставил ее. — Но любой намек на вооруженную конфронтацию, когда напряжение в отношениях между Востоком и Западом достигло предела, может вызвать катаклизм.
— Путем эскалации?
— Да. Скажем, военно-морское судно неожиданно изменило курс, в результате чего будет отдан неосмотрительный приказ поднять в воздух истребители и, наконец, дрогнет чей-то палец, лежащий на кнопке запуска ракет; катастрофически не хватит времени связаться по горячей линии и остановить развитие событии. — Ингалятор. — В любом случае, мистер Джордан, как только в дело включается момент инерции, мгновенно остановить его исключительно трудно. Так случалось и раньше, в ходе двух мировых войн — и каждый, раз ко всеобщему изумлению. Но, может быть, на этот раз, — он растерянно пожал плечами, — нам удастся избежать третьей.
— Имеется ли в данной ситуации и, если так можно сказать, задний план? — спросил я, немного помедлив.
— Да, тут имеется и задний план. И мне, и моим советникам кажется, что лучший способ предотвратить катастрофу заключается в восстановлении силовых структур региона, в ослаблении повстанческих антикоммунистических сил, чтобы они не смогли свергнуть существующие режимы в Лаосе и Камбодже. Этого можно достичь, перекрыв их каналы снабжения оружием и боеприпасами. — Он снова взял чашку с чаем, но на донышке ее оставалось всего лишь несколько капель. Капитан Крайрикш сразу же вскочил и направился к дверям, но принц остановил его: — Не стоит волноваться. — Он допил чай. — К сожалению, в последнее время поставки оружия и боеприпасов заметно увеличились. В свое время мы позволили проложить надежную тропу их поставок через Таиланд из Китая, но сейчас поставки необходимо пресечь. Основная часть оружия вдет из пяти главных международных источников, их принимает и переправляет дальше единственный дистрибьютор в Юго-Восточной Азии. Он обладает огромной мощью и влиянием. Во всяком случае, мы оказались бессильны противостоять ему.
— Что вы предпринимали?
— Мы вступили в переговоры, предлагая и ему и его окружению высокие правительственные посты. Мы пустили в ход угрозы, включая и меры законодательного преследования. Мы провели широкозахватные политические мероприятия, надеясь выявить наркотики, которые поступают вместе с вооружением, но безуспешно. — Посмотрев в сторону дверей, он снова отвел взгляд. — И, наконец, мы попытались прибегнуть к покушению.
Я повернулся к нему.
— И кто бьет целью?
— Глава организации.
— Сколько вы предприняли попыток?
— Три.
— И?
Замявшись, принц посмотрел на шефа военной разведки.
— Детали вам известны лучше, чем мне. Не могли бы вы?.. — Васуратна почтительно склонил голову.
— Сэр. — Он повернулся ко мне. — Мы решили, что успех может принести нападение на конкретного человека, но эта организация в высшей степени умеет защищать себя. Первый из наших агентов, нашпигованный пулями, был выброшен из машины перед президентским дворцом. Второго, со следами жутких пыток, выловили из реки рядом со штаб-квартирой полиции. Тело третьего агента так и не было найдено, но мне была доставлена картонная коробка с его головой. — Он внезапно нахмурился. — Все трое были лучшими из моих людей, очень опытными и отважными. И, конечно же, я заслуживаю серьезного порицания.
Я понял, что теперь он обращается не ко мне, а к Китьякаре. Итак, вот в чем состояла суть моей миссии, если я решусь взяться за нее.
— Вы не заслуживаете порицания, — сказал принц Васуратна. — На этот раз нам противостоит исключительно мощная сила.
— Что она собой представляет? — спросил я его.
— Это женщина. Марико Шода.
5. Джасма
— Итак, до встречи?
— Я еще не уверен, что она состоится.
— Давайте встретимся на Комиссии. Тут всегда что-то происходит, масса приемов и вечеров.
— Просто великолепно. — Раскланявшись, я расстался с ним, найдя проход в окружающей нас толпе и нырнув в него.
Когда полчаса назад я прощался с Китьякарой, он предложил мне эскорт, который проводил бы меня до “Красной Орхидеи”, но я отказался. На этом этапе когда задание, которое они хотели мне поручить, казалось выполнимым, я не хотел, чтобы меня засекли в компании кого-нибудь из тайской службы безопасности. Во всяком случае, я предполагал какое-то время еще побыть тут, осмотреться, возможно, встретить кого-нибудь из знакомых. Я хорошо помнил слова Пеппериджа, что, когда со мной выйдут на связь, остальных людей придется подбирать мне самому.
Я уже заметил Мэссона из Д—16, стоявшего в углу с бокалом шампанского; я заметил, что время от времени он озирался вокруг, шаг за шагом приближаясь к группе арабов, которые явно интересовали его; стоя к ним спиной, он прислушивался к их разговору. Много услышать ему в этом гуле, конечно, не удастся. Рядом с лестницей стоял репортер, который оказал мне небольшую услугу около года назад в Гонконге, и я решил подойти к нему, но он был всецело поглощен беседой с юной и очень симпатичной евразийской девушкой, и я решил не мешать ему. Во всяком случае стало ясно, что у, меня практически нет возможности найти на приеме в посольстве человека, который мог бы мне помочь в такого рода задании, если я за него возьмусь. Мне был нужен человек, которому я мог бы доверить свою жизнь.
Я спросил Китьякару:
— Почему вы решили позвонить в Лондон?
— Это совместное решение. — Принц попросил двух своих спутников оставить его наедине с мистером Джорданом. — Генерал-майор Васуратна, — сказал он мне, когда мы остались вдвоем, — провел в прошлом несколько весьма удачных операций, но смерть трех агентов камнем лежит у него на совести. На прошлой неделе один из его адъютантов застал его сидящим за письменным столом с пистолетом у виска. — Он склонился ко мне с кресла, и его худощавое тело застыло в этом положении. — У меня нет ни одного человека, который мог бы взять на себя столь ответственное задание — и столь опасное. Попытка подобраться поближе к Марико Шоде — напоминает проход по минному полю. И я бы хотел, чтобы вы это четко уяснили. — Я задумался.
— Вы знали, что прибуду именно я?
— Нет. Просто мы попросили прислать человека самого высокого уровня подготовки.
— Как вы связались с Лондоном, сэр?
— Через министерство иностранных дел.
— Напрямую?
— Нет, через вашего посла в Бангкоке.
— Вы лично встречались с ним?
— Да.
— Присутствовал ли кто-нибудь еще при вашей встрече?
— Никого.
— Выходил ли он на контакт с Д—16?
— Боюсь, не имею представления. Мне было сказано, что он попытается найти кого-нибудь.
Встав, я подошел к окну. Дождь почти прекратился, и доносилась лишь дробь капель, падающих с листьев вниз. Вот что мне не нравилось больше всего во всей этой раскладке: я появился на сцене, уже усеянной мертвыми телами, что никоим образом не могло служить успеху дела — то есть противная сторона уже выдала три недвусмысленных предупреждения. Я мог бы заняться этой историей, если мне удастся найти какой-нибудь ход, но меня беспокоило, что я был выбран для выполнения данного задания по чистой случайности, и фактически предложение мне сделал один из наших опалившихся “духов”, существование которого ныне напоминало судороги полураздавленного червяка.
Мне это не нравилось. Мне это не нравилось настолько, что, сидя лицом к лицу с принцем Китьякарой в тишине маленькой комнатки, я чувствовал, как на руках у меня дыбом встают волосы и нервы напрягаются в тошнотной тревоге.
— Почему, сэр, вы решили связаться с Лондоном, а не с Вашингтоном, учитывая все, что вы мне рассказали?
— Генерал-майор Васуратна хорошо знаком с положением дел в международном разведывательном сообществе. — Поднявшись с кресла, он дохромал до окна, где я стоял. — Он объяснил мне, что ЦРУ, как правило, предпочитает работать командой, часто прибегая к полувоенным методам. И несмотря на то, что пока нам так и не удалось достичь успеха, он по-прежнему убежден, что удача может прийти лишь к агенту-одиночке, который будет действовать, не привлекая к себе внимания. И ваши люди пользуются именно такой репутацией. — Он вытащил из кармана ингалятор. — Конечно, все может быть и не так, но, во всяком случае, я не требую от вас немедленного решения. Обдумайте его, мистер Джордан, день-другой и дайте мне знать.
— Хорошо.
— Пока я просто скажу вам, что, если вы возьметесь за выполнение этого конфиденциального задания, мы предполагаем, что вы сами назовете сумму вашего вознаграждения. И, конечно, вам будет обеспечена безоговорочная помощь и личного состава и доступ к техническим средствам нашей службы безопасности и разведки.
Мы провели с ним наедине еще минут десять, в течение которых он рассыпался в дипломатических любезностях, после чего, обменявшись с ним рукопожатием, я оставил его с вежливой улыбкой на губах.
— Никак вы, Томпсон?
— Что?
— Билл Томпсон?
— Нет.
— О, прошу прощения.
Говоривший отпрянул в сторону, подняв в извиняющем жесте пухлую розовую руку. Но его движение вызвало легкое смятение среди окружающих, в результате чего пролилось немного шампанского.
Двигаясь к выходу, я наткнулся в холле на кое-кого из знакомых, но сделал вид, что не заметил; я извинился перед Китьякарой, что не хочу больше никаких встреч, и он меня понял. Видно было, что он…
— Не могли бы вы помочь мне?
Девушка в зеленом шелковом платье и с сердитыми глазами.
— Каким образом? — остановился я.
— Можете ли вы просто проводить меня до такси? — Не поворачивая головы, она пыталась увидеть, что делалось у нее за спиной.
— Конечно.
Она взяла меня под руку; мы миновали двух швейцаров в ливреях и спустились по ступенькам. В свете уличных фонарей искрились текущие по тротуару потоки воды, и мальчишка шлепал по лужам. Ноги у нас мгновенно промокли, и, когда я, открыв перед ней дверцу такси, она сразу же, нырнув внутрь, принялась стаскивать с ног ярко-зеленые туфельки.
— Теперь у вас все в порядке? — Но вместо ответа она просто захлопнула дверь, и я остался стоять под порывами штормового ветра, глядя вслед огонькам такси. Я успел лишь мельком увидеть ее бледное лицо.
— Прошу прощения… мистер Джордан? Шофер в синей военно-морской форме с таиландской кокардой.
— Да?
— У меня тут машина, сэр. Прошу вас, вот сюда. Проследовав за ним по затопленному тротуару, я влез в лимузин. Водитель захлопнул за мной дверцу, а сам расположился за баранкой.
Скинуть ботинки — о да, это хорошая идея. Похоже, они окончательно…
— Добрый вечер, мистер Джордан.
Она сидела в тени и ее почти не было видно в противоположном углу” — хрупкая азиатка с детским голоском. Обратив на себя внимание, она выпрямилась: плотно сдвинутые ноги, руки на коленях.
— Меня зовут Джасма.
Типично азиатское гостеприимство.
Даже сейчас я не мог рассмотреть ее во всех подробностях; кажется, у нее большие влажные глаза с густым макияжем на веках, кожа цвета слоновой кости, и запах жасмина.
— Счастлив встрече с вами, Джасма. — Я было наклонился к водителю приказать ему сниматься с места, — потому что мне не нравилось, когда женщины использовали меня втемную, как игрушку — но тут же решил предоставить событиям идти своим чередом. — Где бы вы предпочли пообедать? — Чувствовалось, что она была заинтересована в беседе со мной, и, поскольку она лучше разбиралась в местной топографии, я предоставил ей право давать указания водителю.
— Где вам угодно, мистер Джордан.
— Существует ли еще Сиамский Сад?
— Да.
Объяснив шоферу, куда ехать, я откинулся на спинку сиденья.
— Вы исключительно обаятельны, Джасма. Вы родились в Таиланде?
— Благодарю вас. Да, в Бангкоке.
— Как-то я бывал там.
— В Бангкоке живет моя семья, — тихо сказала она. — Одна из моих сестер — балерина в Тайском Королевском молодежном балете.
— Должно быть, вы очень гордитесь ею. — Мы обменивались любезностями, пока машина пробиралась по затопленным улицам. “Можешь ли ты мне сказать, как подобраться поближе к Марико Шоде?” Вряд ли.
— Да, — сказала она, отвечая на какой-то мой вопрос, — но завтра мы снова увидим восход солнца, хотя, конечно, будет очень душно.
— Печально. Она коротко засмеялась, прикрыв рот.
— Да, в самом деле, печально!
— Я снова наклонился к водителю:
— Сиамский Сад на Моск-стрит.
— Да, сэр, но прямой дорогой нам не проехать. Там все затоплено. Вечные проблемы, когда дожди.
Мы повернули налево, держа путь на юг.
— Вы живете в Англии, мистер Джордан?
— Да, в Лондоне.
— Я видела его только на открытках. О, как бы я хотела побывать в Лондоне.
— Вы почувствуете себя там как дома — большую часть времени там тоже идут дожди.
Мы двигались теперь по узким улочкам, и машина остановилась, пропуская велосипедиста, ехавшего навстречу нам.
— Вы давно в Сингапуре, мистер Джордан?
— Всего несколько дней. Это интересное…
Я сломал ей кисть как сухую веточку, но лезвие все же успело пропороть мне пиджак, рубашку и воткнуться в бок, прежде чем я заметил в полутьме блеск стали. Обе задние дверцы распахнулись настежь, и я нырнул в левую сторону, поскольку сидел справа, но у меня на горле сомкнулись чьи-то руки, и я вслепую ударил четырьмя растопыренными пальцами, целясь в глаза нападавшему, и, по всей видимости, попал, потому что услышал вскрик боли. Разобраться в подробностях нападения я пока не мог, но в открытой дверце слева вырисовывался силуэт то ли женщины, то ли подростка; найдя опору для рук на полу салона машины, я выкинул вперед и вверх правую ногу, которая, встретив было сопротивление, все же разогнулась до конца, и цель, в которую я метил, отлетела в сторону. На сетчатке у меня отпечаталась калейдоскопическая путаница — салон машины, лицо водителя над спинкой переднего сиденья, свет от качающегося уличного фонаря, проникающий через открытую дверцу, глаза Джасмы, столь же блестящие, как и лезвие, которое снова взметнулось мне навстречу — на этот раз она держала его в левой руке. Единственными звуками были полные боли вскрики двух женщин; одна из них выдала яростную тираду на языке, похожем на кхмерский, когда я, перехватив нож подставленным блоком, выкрутил кисть Джасме и развернул клинок острием к ее тонкому, затененному полутьмой лицу; я почувствовал, как он, скользнув по кости, без сопротивления по рукоятку вошел в плоть, но в этот момент в голове у меня словно вспышка взорвалась, и я свалился, привалившись к заднему сиденью, не в силах перевести дыхание от режущей боли в боку.
Водитель перегнулся с переднего сиденья, намереваясь дотянуться до меня, и изо всех оставшихся сил я нанес ему удар открытой ладонью по основанию носа, от чего хрящи переносицы должны были войти в мозг, после чего я вывалился на левую; сторону, свалившись в глубокую лужу, на дне которой были камни; откатившись подальше от машины, я было бросился бежать, но две фигуры преградили мне путь; их сухие лица четко вырисовывались в отсветах фонаря, когда их черные комбинезоны приближались ко мне:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35