Офицер поклонился и вышел. ГЛАВА Х. Депутация Индейцы должны были прекрасно знать, какой ужас внушают они мексиканцам, если они осмелились таким маленьким отрядом явиться в такой город, как Санта-Фе, где в момент их прибытия мог находиться довольно сильный гарнизон.Офицер, посланный генералом Вентурой, исполнил данное ему поручение.Единорог, а с ним и еще два вождя спрыгнули с лошадей и вошли во дворец. Индейские воины, несмотря на страшный зной палящих солнечных лучей, падавших почти отвесно им на головы, неподвижно стояли на том месте, где их покинул вождь.Генерал хотел обмануть краснокожих послов численностью состоявшего под его командой войска. К несчастью, как это, впрочем, почти всегда и бывает в Мексике, гарнизон, который на бумаге значился в восемьсот человек, в действительности состоял самое большее из шестидесяти, а этого было, конечно, слишком мало для пограничного города, особенно же в такие тревожные минуты.Солдат было мало, но зато офицеров — хоть отбавляй. К губернатору во дворец их собралось около тридцати человек, а это на такой ничтожный гарнизон было даже больше, чем нужно: на два солдата приходилось по одному офицеру. Человеку, не знающему Мексики, это может показаться невероятным, а между тем это — святая истина и показывает только, в каком состоянии анархии находилась в то время эта несчастная страна.Тридцать человек офицеров в богатых, расшитых золотом мундирах и в орденах тесной группой окружили генерала, а в приемной для устрашения индейцев было поставлено три взвода солдат, по десяти человек каждый, то есть как раз половина всего войска, состоявшего в это время под командой генерала.Когда все приготовления были окончены, ввели депутатов.Индейские вожди давно уже привыкли к испанской роскоши и поэтому, не обнаруживая ни малейших признаков удивления, вошли в залу, с достоинством поклонились присутствующим и, скрестив руки на груди, стали ждать, пока с ними заговорят.Генерал с минуту смотрел на них с удивлением. Он в первый раз видел так близко свирепых краснокожих, рассказы о кровавых подвигах которых не раз приводили его в трепет.— Какая причина заставила моих сыновей явиться ко мне? — спросил генерал добродушным и вкрадчивым голосом. — Пусть они объяснят мне свою просьбу и, если это зависит от меня, я непременно исполню ее.Такое вступление, которое генерал считал необыкновенно политичным, было, напротив, крайне неудачно: оно задевало гордость тех, к кому генерал обращался с речью и к которым он в своих же интересах должен был бы отнестись совершенно иначе.Единорог сделал шаг вперед, сардоническая улыбка искривила его губы, и на речь генерала он ответил с легкой насмешкой в голосе:— Я сейчас слышал попугая. Или, может быть, эти слова относятся не ко мне?Генерал покраснел до белков глаз при этом оскорблении, за которое он, однако же, не имел возможности наказать виновного.— Вождь плохо понял мои слова, — сказа он, — я вовсе не желал его оскорбить, а, наоборот, хотел сделать ему приятное.— Команчи приходят сюда не за тем, чтобы просить милости, — гордо продолжал Единорог, — они сами сумеют отомстить за обиду.— В таком случае, скажите мне, что нужно моему сыну?— Поговорить с моим отцом о выкупе белых вождей, находящихся у меня в плену. Пять бледнолицых живут в вигвамах команчей. Мои воины требуют их казни. Кровь бледнолицых приятна вождю племени… Мои пленники умрут завтра же, если мой отец не выкупит их теперь.За этими словами, произнесенными твердым и решительным голосом, наступило глубокое молчание.Мексиканские офицеры грустно размышляли об ужасной судьбе своих товарищей.Единорог продолжал:— Что скажет мой отец? Привязать ли наших пленников к столбам пыток или вернуть им свободу?— А какой выкуп назначаете вы за них? — спросил генерал.— Слушайте меня все находящиеся здесь бледнолицые вожди и судите о милосердии и великодушии команчей: за жизнь этих пятерых вождей они требуют только жизнь двух людей.— В самом деле, это очень немного, — заметил генерал, — а кто такие эти два человека, которых вы требуете?— Бледнолицые зовут их: первого — дон Мигель Сарате, а второго — генерал Ибаньес.Губернатор вздрогнул.— Эти два человека не могут быть выданы вам, — отвечал он, -они приговорены к смерти и завтра они умрут.— Хорошо, пленников начнут пытать сегодня вечером, — невозмутимо отвечал вождь.— Но, — вскричал генерал, — нельзя ли будет устроить дело как-нибудь иначе?! Пусть мои братья просят у меня то, что я могу им дать, и…— Я хочу этих двух человек, — перебил губернатора вождь, — иначе мои воины сами освободят их.Одного из присутствовавших при этом свидании офицеров страшно возмущал напыщенный тон Единорога, и он сказал индейцу, что они не боятся угроз.Индейский вождь обернулся к офицеру, речь которого вызвала сочувственное одобрение со стороны всех мексиканцев, находившихся в приемной, и сказал:— Мои слова — слова человека, который ничего не боится и держит в своих руках жизни пяти человек.— Э! — вскричал офицер. — Какое нам дело до этих людей? Мы не обязаны платить за них выкуп и, кроме того, вам уже сказали, что те, кого вы желаете взять вместо выкупа, осуждены на смерть.— Хорошо, мы уйдем! — гордо поднимая голову, сказал Единорог. — Больше нам не о чем говорить, наши дела сами будут говорить за нас.— Одну минуту! — вскричал генерал. — Переговоры еще не окончены!.. Мой сын — сам вождь, он человек умный и понимает, что нам необходимо время, чтобы дать ему окончательный ответ.— Мой отец сказал мудро, — отвечал индеец после минутного размышления, — завтра в двенадцатом часу я приду за окончательным ответом бледнолицых.— Хорошо, — отвечал губернатор. — Ну, а что будут делать до тех пор команчи?— Они выйдут из города и расположатся лагерем в долине.— Согласен!— Владыка жизни слышал обещание моего отца. Если он не сдержит своего слова, если у него лживый язык, пролитая кровь падет на его голову.Через час команчи покинули город и расположились лагерем на берегу реки, на расстоянии двух ружейных выстрелов от городской стены.Когда мексиканские офицеры остались одни с генералом, мужество сразу вернулось к ним, и они принялись упрекать один другого за уступчивость в разговоре с индейцами и, в особенности, за данное им обещание.Генерал с улыбкой на губах спокойно слушал их, а затем, все так же улыбаясь, сказал им:— Обещание, за которое вы так упрекаете меня, ровно ни к чему не обязывает… До завтра еще далеко, и кто знает, может быть, завтра же мы избавимся от команчей, и нам совсем не нужно будет отдавать пленников, которых они так нагло требуют от нас. ГЛАВА XI. Брат и сестра Приблизительно в полумиле к западу от Санта-Фе, в овраге, под купой густых деревьев трое мужчин и женщина сидели у костра за ужином, ведя между собой оживленный разговор.Трое мужчин были сыновьями Красного Кедра, женщина — Эллен.— Гм! — проговорил Сеттер. — Какой это дьявол мог задержать старика так долго, он сказал нам, уходя, что вернется самое позднее через четыре часа, а теперь уже и солнце скоро сядет, а его все еще нет.— Ба! — сказал Натан, пожимая плечами. — Уж не боишься ли ты, что с ним случилось что-нибудь! У нашего старика есть клюв и когти, а со времени последней своей встречи с доном Мигелем, которого завтра должны расстрелять в Санта-Фе, он держит себя очень осмотрительно.— Мне нет никакого дела, — грубо отвечал Сеттер, — до того, здесь отец или нет: я хотел только сказать, что нам тут больше нечего делать и, вместо того, чтобы попусту ждать, нам следовало бы вернуться в лагерь, где наше присутствие необходимо.— Ба! Мы совсем не нужны нашим товарищам, — возразил ему Шоу. — Переночуем здесь, а завтра видно будет… Если отец не вернется до утра, мы одни возвратимся в лагерь. Гарри и Дик прекрасно сумеют и одни управиться до нашего прихода.— Шоу сказал правду, отец иногда бывает таким странным, — заметил Натан, — он, чего доброго, пожалуй еще рассердится на нас за то, что мы не подождали его.— Ну, останемся, — сказал беззаботно Сеттер, — по мне это еще лучше. Нам придется только поддерживать всю ночь огонь, чтобы он не погас. Значит, каждый из нас будет по очереди сторожить, когда остальные будут спать.— Вот и отлично! — заметил Натан. — Если старик вздумает вернуться ночью, он увидит, что мы его ждали.Все три брата встали, Сеттер и Натан набрали побольше хвороста, чтобы поддерживать огонь, а Шоу сплел из веток уютный шалаш для сестры.Старшие братья растянулись у костра, завернувшись в свои одеяла, и погрузились в глубокий сон.Шоу, подкинув хвороста в огонь, сел под лиственницей и глубоко задумался.Сидя у костра, Шоу думал о донне Кларе. Он любил ее со всем пылом страсти своей необузданной, дикой натуры.В то время, когда он сидел под деревом, предаваясь своим невеселым думам, вдруг кто-то тихонько положил ему руку на плечо.Шоу обернулся.Перед ним стояла Эллен, прямая и неподвижная, похожая на бледных призраков германских легенд.— Вы не спите, Эллен? — спросил он ее.— Нет, — отвечала она своим мелодичным, как песня птички, голосом. — Брат, мне грустно.— Что такое с вами, Эллен? Почему не хотите вы прилечь отдохнуть на несколько часов, ведь вам это необходимо.— Мне грустно, повторяю я вам, брат, — возразила она, — сколько ни старалась я уснуть, сон бежит от меня.— Скажите мне, что вас так печалит, сестра… Может быть, мне и удастся помочь вашему горю…— Неужели вы еще не догадались, что так мучает меня, брат?— Я не понимаю вас.— Напротив, вы слишком хорошо понимаете меня, Шоу, — отвечала Эллен со вздохом, — в настоящую минуту ваше сердце радуется несчастью той, которую вы должны были бы защищать.Молодой человек покраснел.— Но что я могу тут сделать? — спросил он.— Все, если бы вы только захотели, — возразила ему девушка.— Нет, — отвечал Шоу, безнадежно покачивая головой, — особа, о которой вы говорите — пленница старика, а я не могу бороться с отцом.— Вы напрасно хотите скрыть от меня свои мысли, — сказала она сурово, — я читаю в вашем сердце, как в открытой книге… Ваша печаль не искренняя, в душе вы даже рады, что будете постоянно видеть донну Клару.— Я? — вскричал он.— Да! Ее несчастье — для вас только средство сблизиться с ней… Ваше эгоистичное сердце, я уверена вполне, давно уже лелеет эту надежду.— Вы слишком строги ко мне, сестра… Бог свидетель, что если бы это зависело от меня, я немедленно выпустил бы ее на свободу!— Вы могли бы это сделать, если бы захотели.— Нет, это невозможно… Отец слишком хорошо стережет свою пленницу.— Он доверяет вам, и вы имеете свободный доступ к ней.— Но то, что вы требуете, невозможно!— Потому что вы этого не хотите, Шоу… А знаете, что я вам скажу?.. Женщины любят только тех мужчин, которые умеют жертвовать собой для них, и презирают трусов!— Но каким же образом спасти ее?— И вы меня еще спрашиваете, как спасти донну Клару! — отвечала Эллен. — Это уже ваше дело!— По крайней мере, посоветуйте мне, как выйти из затруднительного положения.— В таком серьезном деле вами должно руководить ваше сердце, вы должны повиноваться только ему одному.— Но старик… — пробовал было снова возразить нерешительный Шоу.— Отец не будет ничего знать об этом, я обещаю вам.— Хорошо, — проговорил молодой человек, видимо, начинавший сдаваться, — но я даже не знаю, где теперь спрятана девушка.— Я скажу вам это, если вы поклянетесь мне, что употребите все средства для ее спасения.Наступило молчание.— Я даю клятву повиноваться вам, Эллен, и, если мне не удастся похитить ее, я, во всяком случае, сделаю все, что от меня будет зависеть. Говорите, я вас слушаю, сестра!— Донна Клара спрятана на ранчо Койота, отец поручил ее стеречь Андресу Гароту.— А! — проговорил молодой человек. — Я даже и не подозревал, что она так близко от нас.— Вы спасете ее?— Как бы там ни было, но я сделаю все зависящее от меня, чтобы вытащить ее из рук приставленного к ней стража.— Хорошо, — сказала девушка, — теперь я узнаю вас. Не теряйте же времени, отсутствие отца беспокоит меня… Может быть, в эту самую минуту он прячет свою пленницу в более надежное убежище!— Вы подали мне отличную мысль, Эллен… Но кто знает, может быть, теперь слишком поздно отнимать у старика его добычу.— Когда думаете вы ехать?— Сейчас же. Я не хочу терять ни минуты… Если старик вернется, я должен буду остаться здесь… Но кто же будет стеречь лагерь, пока мои братья спят?— Я, — решительно отвечала Эллен.— Почему вы так интересуетесь этой женщиной, сестра, вы даже не знаете ее?— Она — женщина и несчастна; неужели этого мало, по-вашему?— Может быть, — отвечал Шоу недоверчиво.— Вы совсем дитя, — прошептала Эллен, — неужели ваше сердце не может вам дать ответа на этот вопрос?Молодой дикарь вздрогнул при этих словах.— Правда! — громко крикнул он. — Простите меня, сестра, я — сумасшедший, но я вас люблю… Вы знаете меня гораздо лучше, чем я сам!..Затем, вскочив на ноги, он поцеловал молодую девушку, вскинул винтовку на плечо и бросился по направлению к Санта-Фе. ГЛАВА XII. Два приятеля Красный Кедр недолго оставался под впечатлением нанесенного ему кровавого оскорбления.— Итак, вы видите, сеньор падре, — сказал он, обращаясь к брату Амбросио, — что наши планы известны нашим врагам. Не позже как завтра вечером, а может быть, даже и раньше, мы тронемся в путь… Не уходите отсюда до моего возвращения. Вас слишком хорошо знают все в Санта-Фе, и поэтому вам нельзя безнаказанно показываться на улицах.— Гм! — пробормотал монах. — Этот демон, которого я считал мертвым, оказывается очень сильным противником… К счастью, мы скоро навсегда отделаемся от его отца, а не то нам, пожалуй, так и не удалось бы довести наше дело до конца.— Если сыну и удалось ускользнуть от нас, — отвечал со скверной улыбкой Красный Кедр, — то отцу это не удастся уж ни в коем случае… Не бойтесь, дон Мигель не будет больше мешать нам.— От всего сердца желаю этого. Canarios! Он такой человек, который ни перед чем ни остановится… Но, признаюсь вам, я буду совершенно спокоен только тогда, когда собственными глазами увижу, как пронзят его солдатские пули.— Вам не долго придется ждать… Я, по приказанию генерала Вентуры, должен идти торопить отряд драгун, которых он уже давно ждет, и если драгуны, как этого требует генерал, вступят в город сегодня ночью, завтра все будет кончено…— Дай-то Господи! — прибавил затем монах, вздохнув. — Ах, как жаль, что эти негодяи бежали от нас! Мы могли бы теперь быть уже невдалеке от россыпи, и нам нечего было бы бояться наших врагов.— Терпение, сеньор падре, что ни делается, все к лучшему… Положитесь на меня. Андреc, лошадь!— Значит, вы сейчас едете?— Да. Советую вам хорошенько смотреть за пленницей.Монах пожал плечами.— Дела наши и без того не в особенно блестящем положении, зачем же нам еще навязывать себе на шею женщину?— Это касается меня одного, — возразил старик сердитым тоном, — советую вам никогда больше не делать этих дурацких замечаний, тысяча чертей!.. Я знаю, что я делаю…И, вскочив на лошадь, Красный Кедр галопом выехал из Санта-Фе.— Гм! — пробормотал Андреc Гарот, смотря ему вслед. — Какие у него дьявольские глаза! Хотя я уже и давно знаю его, но ни разу не видел его таким. Чем-то все это кончится!Затем Андреc принялся приводить в порядок помещение, где еще недавно разыгралась драма. Покончив с уборкой, он с довольным видом окинул всю комнату.Монах, положив локти на стол, с сигаретой в зубах, маленькими глотками пил оставшееся в бутылке вино.— Эх! — сказал ранчеро вкрадчивым голосом. — А знаете вы, сеньор падре, что теперь всего только пять часов?— В самом деле? — отвечал монах, чтобы только сказать что-нибудь.— Я уверен в этом.— А!— А знаете, по-моему, сегодня время что-то тянется удивительно медленно?— Да, это правда.— Если вы не прочь, мы можем сократить его.— Каким образом?— О! Господи Боже! Да вот этим самым, — отвечал Андреc, показывая колоду карт.— А! Прекрасная идея! — вскричал монах с заблестевшими от радости глазами, — значит, мы сыграем парию в монте?— С величайшим удовольствием.— Дон Андреc, вы просто очаровательны. Ну, а на что же мы будем играть?— А, черт возьми! Ведь и в самом деле нужно играть на что-нибудь, — проговорил ранчеро, почесывая затылок.— Назначим самую незначительную ставку, только для того, чтобы придать интерес игре.— Гм! Но на это все-таки нужно иметь деньги.— Не беспокойтесь, если только вы ничего не будете иметь против этого, я могу предложить вам кое-что такое, что отлично заменит наличные деньги.— Говорите, сеньор. Вы человек изобретательный и всегда придумаете что-нибудь остроумное.Монах сделал гримасу, услышав такую откровенную лесть.— Вот в чем дело. Если хотите, мы будем играть на ту часть, какая нам придется при дележе золотых слитков, которые мы отправляемся искать с Красным Кедром.— Согласен! — воскликнул с энтузиазмом ранчеро.— Ну!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32