— Бедная сестра!.. — прошептал он.Тут он заметил возле себя лошадь.— Один только Валентин может ее спасти, — сказал он.Он вскочил на лошадь и направился к Пасо. Дорогой ему невольно приходил в голову вопрос: почему сын скваттера отнесся к нему так милостиво и не убил его?В нескольких шагах от поселения он увидел двух человек, стоявших на дороге и оживленно разговаривавших.Незнакомцы, завидев всадника, поспешили к нему навстречу. Когда они подошли поближе, молодой человек вскрикнул от радости.Ему навстречу шли Валентин и Курумилла. ГЛАВА XXIV. Восстание Дон Мигель Сарате быстро доехал до Пасо. Через час после того, как он расстался с Валентином, вдали уже показались огни в домах поселения.Величайшая тишина царила в окрестностях, и только изредка слышались лай собак да отрывистое мяуканье диких кошек, доносившиеся из леса. Шагов за сто до города перед маленьким отрядом вдруг появился человек.— Кто идет? — крикнул он.— Mejico у y independencia! Мексика и независимость! (исп.)
— отвечал асиендадо.— Que gente? Что за люди? (исп.)
— продолжал незнакомец.— Дон Мигель Сарате.В ту же минуту человек двадцать, скрывавшиеся до тех пор в кустах, выскочили из своего убежища и, вскинув карабины на плечи, подошли к всадникам.Это были охотники под командой Курумиллы, который по приказанию Валентина ждал асиендадо и его отряд, чтобы присоединиться к ним.— Ну что? — спросил дом Мигель индейского вождя. — Что нового?Курумилла покачал головой.— Ничего, — сказал он.— Значит, мы можем идти туда?— Да.— Что с вами, вождь? Или вы, может быть, открыли что-нибудь подозрительное?— Нет, а между тем я предчувствую измену.— Откуда?— Этого я пока сам не знаю… Кругом, по-видимому, все спокойно, а между тем тут не все так, как бывает обыкновенно. Посмотрите, теперь не больше десяти часов… Обыкновенно в это время все таверны полны народу, в харчевнях гуляки пьют и играют, а на улицах толпы гуляющих… Сегодня же ничего… Все закрыто, город точно вымер… Эта тишина мне подозрительна… Я боюсь, потому что слышу эту тишину! Берегитесь!Результат наблюдений Курумиллы заставил призадуматься и дона Мигеля.Асиендадо давно уже знал вождя и не раз имел случай видеть, как спокойно относился индеец ко всякого рода опасностям и как хладнокровно смотрел он в глаза смерти. Поэтому, если такой человек говорил, что его что-нибудь пугает, на его слова, во всяком случае, следовало обратить серьезное внимание.Асиендадо остановил отряд, собрал всех своих друзей и стал советоваться с ними. Все были того мнения, что прежде, чем идти дальше, нужно послать вперед в качестве разведчика ловкого человека, который обошел бы весь город и самолично убедился бы, насколько основательны опасения индейского вождя.Один из охотников сейчас же изъявил желание идти на разведку.Заговорщики спрятались в кустах, росших по обе стороны дороги, и стали ждать возвращения посланного.Последний был мулат по имени Симон Муньес, которому индейцы дали прозвище Собачья Голова вследствие поразительного сходства его с этим животным. Прозвище это так и осталось за охотником, который волей-неволей должен был принять его.Он был небольшого роста, коренастый и обладал необыкновенной силой.Здесь нужно прежде всего заметить, что Собачья Голова был лазутчиком Красного Кедра, к охотникам же он пришел только затем, чтобы их предать.Простившись с заговорщиками, он, посвистывая, смело пошел к городу. Не успел он пройти и десяти шагов по первой улице, как открылась одна из дверей, и показался человек.Человек этот сделал шаг вперед и, обращаясь к охотнику, сказал ему:— Однако вы поздненько посвистываете, приятель.— Я свищу затем, чтобы разбудить спящих, — ответил мулат.— Войдите, — сказал человек.Собачья Голова вошел следом за ним и затворил за собой дверь.В этом доме он пробыл около получаса, а затем, выйдя, большими шагами направился обратно туда, где сидели в засаде заговорщики.Красный Кедр, мечтавший во что бы то ни стало отомстить дону Мигелю Сарате, разузнал через брата Амбросио новый план заговорщиков и, не теряя времени, принял все необходимые меры. Он так хорошо сумел все устроить, что хотя губернатор и уголовный судья и попали в плен, тем не менее дон Мигель должен был погибнуть в борьбе, которую он готовился начать.Брат Амбросио, независимо от всех своих качеств, отличался еще способностью мастерски подслушивать у дверей. Несмотря на недоверчивое отношение к нему асиендадо — в этом виноват был главным образом Валентин — он все-таки ухитрился подслушать разговор дона Мигеля с генералом Ибаньесом. Затем все это от слова до слова он передал Красному Кедру, который, по своему обыкновению, сделал вид, что не придает этому никакого значения, а на самом деле был очень рад, что ему представляется случай разрушить заговор.Собачья Голова вернулся к заговорщикам не более чем через час.— Ну что? — спросил его дон Мигель.— Все спокойно, — ответил мулат. — Жители разошлись по своим домам, все спят.— Вы ничего подозрительного не заметили?— Я прошел по всему городу из конца в конец и ровно ничего не видел.— Значит, мы можем ехать?— Вам не грозит никакая опасность: это будет простой прогулкой.Услышав такой ответ, заговорщики приободрились.Все решили, что Курумилла и сам не знает, чего боится, и сейчас же было отдано приказание трогаться вперед.А между тем уверения Собачьей Головы не только не рассеяли подозрений индейского вождя, но, наоборот, еще более увеличили их. Но, так как все были против него, индеец не стал возражать и только пошел рядом с охотником, решившись не спускать с него глаз дорогой.План заговорщиков составлен был очень просто: идти прямо к ратуше, овладеть ею и провозгласить временное правительство.Проще этого и в самом деле ничего нельзя было придумать.Дон Мигель во главе своего маленького отряда беспрепятственно вступил в Пасо.Заговорщики шли по городу, держа ружья наготове, насторожив глаза и уши, готовые стрелять при первой тревоге.Но на улицах не видно было ни души.Город был что-то слишком спокоен, как заметил еще раньше Курумилла. Это необыкновенное спокойствие было предвестником близкой бури.Дон Мигель в душе тоже испытывал невольный страх, которого он не мог пересилить.В глазах европейца дон Мигель Сарате мог быть назван жалким заговорщиком, действовавшим очертя голову, а не по строго обдуманному плану. С точки зрения европейца, это так именно и должно было казаться. Но в такой стране, как Мексика, где пронунсиаментос Пронунсиаменто — государственный переворот.
устраиваются только потому, что тот или другой полковник хочет сделаться генералом или лейтенант — капитаном, относятся к этому не так строго, а асиендадо, напротив, дал доказательства такта, осторожности и таланта, так как в течение нескольких лет, пока он готовился привести в исполнение заговор, ему пришлось напасть только на одного предателя.Кроме того, теперь и отступать было уже слишком поздно… Предупрежденное правительство знало о существовании заговора и приняло известные предосторожности, поэтому нужно было идти вперед во что бы то ни стало, хотя бы за это пришлось поплатиться потом даже жизнью. Все это не могло не прийти в голову дону Мигелю, все это он тщательно обсудил и только уже после того, как у него было отнята всякая надежда на отступление, решился он подать сигнал к началу восстания.Что лучше? Пасть храбро с оружием в руках, защищая правое дело, или, не попытав счастья, ждать, пока тебя арестуют?Дон Мигель жертвовал своей жизнью, большего от него никто и требовать не мог.Между тем заговорщики все продвигались вперед. Они почти уже достигли центра города и находились в маленькой, грязной и узкой улице, так называемой калле-де-Сан-Исидро, примыкавшей к пласа-Майор, как вдруг улица сразу осветилась. Во всех окнах по обе стороны улицы появились факелы, и при свете их дон Мигель увидел, что оба конца улицы, где они находились, заняты сильными отрядами кавалерии.— Измена! — послышалось в рядах заговорщиков.Курумилла подскочил к Собачьей Голове и всадил ему нож между плеч.Мулат, как пораженный громом, повалился на землю, даже ни разу не вскрикнув.Дон Мигель с первого взгляда ясно понял свое положение: как он сам, так и его отряд погибли.— Будем драться до последней капли крови! — сказал он.— До последней капли крови! — повторили за ним заговорщики.Курумилла одним ударом приклада выбил дверь соседнего дома и кинулся внутрь. Заговорщики последовали за ним.Через минуту они все уже были на крыше: в Мексике все дома имеют плоские крыши в виде террасы.Благодаря находчивости индейского вождя заговорщики овладели импровизированной крепостью, с высоты которой они долго могли защищаться и дорого продать свою жизнь. С каждой стороны улицы к дому подходили отряды солдат, которые заняли также крыши соседних домов.Еще несколько минут, и должна была начаться кровавая битва, как вдруг генерал, командовавший отрядами солдат, приказал им остановиться и один направился к дому, на крыше которого собрались заговорщики.Дон Мигель тоже приказал опустить ружья своим товарищам, видимо, собиравшимся стрелять в неприятельского генерала.— Не стреляйте! — сказал он им и, повернувшись к генералу, крикнул ему: — Что вам угодно?— Я хочу сделать вам предложение.— Говорите!Генерал приблизился еще на несколько шагов для того, чтобы те, к кому он обращался, слышали каждое его слово.— Я обещаю вам жизнь и свободу, если вы согласитесь выдать вашего главаря, — объявил генерал.— Ни за что! — отвечали в один голос все заговорщики.— Отвечать ему должен я, — возразил дон Мигель и затем, обращаясь к генералу, спросил его: — А чем вы можете поручиться мне, что условия ваши будут честно исполнены?— Моим честным словом солдата, — отвечал генерал.— Я согласен, — продолжал дон Мигель. — Все находящиеся здесь со мной люди покинут город один за другим.— Нет, мы не хотим, — вскричали заговорщики, размахивая оружием, — лучше смерть!— Смирно! — крикнул асиендадо громким голосом. — Здесь только я один имею право приказывать!.. Я ваш вождь, и вы должны меня слушаться. Жизнь таких честных, как вы, людей не может быть бесполезно принесена в жертву. Уезжайте, я этого хочу… Я вам приказываю. Наконец, я прошу вас, — добавил он со слезами в голосе. — Кто знает, может быть, обстоятельства еще переменятся и вы добьетесь еще своего?..Заговорщики грустно опустили головы.— Ну что же? — спросил генерал.— Мои друзья согласны, я останусь здесь один и сойду последний. Если вы не сдержите слова, я застрелюсь.— Повторяю вам, что я даю мое честное слово, — отвечал генерал.Заговорщики один за другим подходили к дону Мигелю поцеловать его на прощанье, а затем они вышли на улицу и беспрепятственно удалились — солдаты их как будто не замечали.Так окончилось неудавшееся возмущение в этой стране, где заговоры и революции считаются, так сказать, в порядке вещей. Победители по возможности щадят побежденного по л простой причине, что завтра же они могут оказаться дом под одним и тем же знаменем, сражаясь за общее дело.Курумилла ушел последним.— Для вас не все еще потеряно, — сказал он дону Мигелю. — Кутонепи спасет вас, отец.Асиендадо печально покачал головой.— Вождь, — сказал он взволнованным голосом, — я поручаю мою дочь Валентину, отцу Серафиму и вам. Берегите ее — у бедняжки скоро не будет отца!Курумилла молча поцеловал дона Мигеля и ушел.Скоро и он исчез в толпе.Генерал честно сдержал свое слово.Дон Мигель бросил свое оружие и спустился вниз.— Я ваш пленник, — сказал он.Генерал поклонился и сделал ему знак сесть на лошадь, подведенную одним из солдат.— Куда же мы теперь отправимся? — спросил асиендадо.— В Санта-Фе, — отвечал генерал, где вас будут судить вместе с генералом Ибаньесом, который, по всей вероятности, тоже будет скоро арестован.— О! — прошептал дон Мигель грустным голосом. — Кто же нас предал?— Все тот же Красный Кедр, — отвечал генерал.Асиендадо опустил голову на грудь и замолчал.Через четверть часа пленник выезжал уже из Пасо-дель-Норте под конвоем отряда драгун.Когда последний солдат исчез за поворотом дороги три человека вышли из-за кустов, где они скрывались, и поднялись, как три призрака, среди пустынной равнины— Боже мой! Боже мой! — закричал дон Пабло отчаянным голосом. — Мой отец!.. Моя Сестра!.. Кто поможет мне спасти их?!— Я! — сказал Валентин серьезно, кладя ему руку на плечо. — Разве я не Искатель Следов!.. ЧАСТЬ ВТОРАЯ — Крепость Санта-Фе ГЛАВА I. Ранчо Койота Через месяц после событий, описанных нами в первой части этого рассказа, между тремя и четырьмя часами вечера двое всадников, старательно закутанные в плащи, на прекрасных лошадях въехали в город Санта-Фе.Санта-Фе, столица Новой Мексики, красивый город, расположенный среди живописной и плодородной равнины.Город этот раскинулся по берегу небольшой речки, которая в этом месте делает большую дугу. Город со всех сторон обнесен крепкими стенами, и, кроме того, в конце каждой улицы устроен палисад из вбитых в землю кольев. Дома, как и в большинстве городов испанской Америки, где очень часто бывают землетрясения, почти все одноэтажные, с плоской крышей, плотно утрамбованной землей, так называемой асотеей. Эти плоские земляные крыши являются вполне надежной защитой от непогоды в этой благословенной стране, где небо почти постоянно безоблачно.Во время кастильского владычества Санта-Фе имел некоторое значение благодаря своему стратегическому положению, которое давало ему возможность довольно легко отбивать нападения индейцев. Но со времени освобождения Мексики от испанского владычества этот город, как и все вообще остальные важные стратегические пункты этой несчастной страны, навсегда утратил свое славное прошлое и, несмотря на плодородие почвы и великолепный климат, начал постепенно клониться к упадку, и в недалеком будущем должен будет превратиться в опустевшие развалины.Одним словом, этот город, насчитывавший пятьдесят лет тому назад десять тысяч жителей, в настоящее время не имеет даже и трех тысяч горожан, прозябающих в ужасной бедности и гибнущих жертвами изнурительной лихорадки.Но вот несколько недель тому назад Санта-Фе, как бы по волшебству, вышел из своей обычной летаргии, и на пустынных доселе улицах царило далеко не обычное оживление. Городское население, вообще равнодушно относящееся ко всему на свете, вдруг как бы переродилось и зажило совершенно новой жизнью.Это оживление было вызвано тем, что несколько недель тому назад в городе произошло важное событие.Дело в том, что в Санта-Фе были переведены двое главных вожаков неудавшегося заговора — дон Мигель Сарате и генерал Ибаньес.Мексиканцы, у которых представители закона и власти вообще не очень-то торопятся с решением судейских дел, проявляют необыкновенную деятельность при обнаружении всякого заговора.Дон Мигель и генерал недолго пробыли в тюрьме в ожидании суда. Собранный на скорую руку военный суд под председательством губернатора единогласно приговорил заговорщиков к расстрелу.Асиендадо, благодаря своему имени, общественному положению и в особенности благодаря своему богатству, имел очень много сторонников во всех слоях общества.Объявление приговора военного суда было выслушано в глубоком молчании, которое почти тотчас же перешло в сильную ярость, которую особенно проявляли богатые землевладельцы и индейцы Новой Мексики.Брожение умов замечалось во всей стране, и губернатор, прекрасно сознававший свое бессилие рассеять надвигавшуюся грозу и, видимо, жалевший, что дело зашло так далеко, медлил с приведением в исполнение приговора и старался оттянуть дело до прибытия отряда драгун, присылки которых он требовал от правительства, потому что только одни войска и могли заставить народ покориться силе закона. Осужденные, которых губернатор до сих пор еще не осмелился перевести в ратушу, все еще временно содержались в тюрьме.Двое всадников, о которых мы говорили, проехали не останавливаясь по улицам пустынного города и направились к невзрачному ранчо, выстроенному на берегу реки на противоположном конце города.— Ну, — проговорил один из всадников, обращаясь к своему спутнику, — не правду ли я говорил?.. Теперь вы и сами видите, что весь город спит и за нами некому следить. Мы приехали как раз вовремя.— Ба! — отвечал другой грубо. — Вы так думаете? В городе всегда попадается человек, который увидит то, что не следует, и по-своему перетолкует это.— Очень возможно! — пробормотал первый, презрительно пожимая плечами. — Но, во всяком случае, меня это столько же интересует, как хромая лошадь.— А я? — возразил с живостью другой. — Неужели вы думаете, что мне не все равно, что скажут или что подумают о нас? Погодите, ведь это, кажется, ранчо Андреса Гарота?.. Право, если я не ошибаюсь, эта жалкая лачужка должна быть непременно его ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
— отвечал асиендадо.— Que gente? Что за люди? (исп.)
— продолжал незнакомец.— Дон Мигель Сарате.В ту же минуту человек двадцать, скрывавшиеся до тех пор в кустах, выскочили из своего убежища и, вскинув карабины на плечи, подошли к всадникам.Это были охотники под командой Курумиллы, который по приказанию Валентина ждал асиендадо и его отряд, чтобы присоединиться к ним.— Ну что? — спросил дом Мигель индейского вождя. — Что нового?Курумилла покачал головой.— Ничего, — сказал он.— Значит, мы можем идти туда?— Да.— Что с вами, вождь? Или вы, может быть, открыли что-нибудь подозрительное?— Нет, а между тем я предчувствую измену.— Откуда?— Этого я пока сам не знаю… Кругом, по-видимому, все спокойно, а между тем тут не все так, как бывает обыкновенно. Посмотрите, теперь не больше десяти часов… Обыкновенно в это время все таверны полны народу, в харчевнях гуляки пьют и играют, а на улицах толпы гуляющих… Сегодня же ничего… Все закрыто, город точно вымер… Эта тишина мне подозрительна… Я боюсь, потому что слышу эту тишину! Берегитесь!Результат наблюдений Курумиллы заставил призадуматься и дона Мигеля.Асиендадо давно уже знал вождя и не раз имел случай видеть, как спокойно относился индеец ко всякого рода опасностям и как хладнокровно смотрел он в глаза смерти. Поэтому, если такой человек говорил, что его что-нибудь пугает, на его слова, во всяком случае, следовало обратить серьезное внимание.Асиендадо остановил отряд, собрал всех своих друзей и стал советоваться с ними. Все были того мнения, что прежде, чем идти дальше, нужно послать вперед в качестве разведчика ловкого человека, который обошел бы весь город и самолично убедился бы, насколько основательны опасения индейского вождя.Один из охотников сейчас же изъявил желание идти на разведку.Заговорщики спрятались в кустах, росших по обе стороны дороги, и стали ждать возвращения посланного.Последний был мулат по имени Симон Муньес, которому индейцы дали прозвище Собачья Голова вследствие поразительного сходства его с этим животным. Прозвище это так и осталось за охотником, который волей-неволей должен был принять его.Он был небольшого роста, коренастый и обладал необыкновенной силой.Здесь нужно прежде всего заметить, что Собачья Голова был лазутчиком Красного Кедра, к охотникам же он пришел только затем, чтобы их предать.Простившись с заговорщиками, он, посвистывая, смело пошел к городу. Не успел он пройти и десяти шагов по первой улице, как открылась одна из дверей, и показался человек.Человек этот сделал шаг вперед и, обращаясь к охотнику, сказал ему:— Однако вы поздненько посвистываете, приятель.— Я свищу затем, чтобы разбудить спящих, — ответил мулат.— Войдите, — сказал человек.Собачья Голова вошел следом за ним и затворил за собой дверь.В этом доме он пробыл около получаса, а затем, выйдя, большими шагами направился обратно туда, где сидели в засаде заговорщики.Красный Кедр, мечтавший во что бы то ни стало отомстить дону Мигелю Сарате, разузнал через брата Амбросио новый план заговорщиков и, не теряя времени, принял все необходимые меры. Он так хорошо сумел все устроить, что хотя губернатор и уголовный судья и попали в плен, тем не менее дон Мигель должен был погибнуть в борьбе, которую он готовился начать.Брат Амбросио, независимо от всех своих качеств, отличался еще способностью мастерски подслушивать у дверей. Несмотря на недоверчивое отношение к нему асиендадо — в этом виноват был главным образом Валентин — он все-таки ухитрился подслушать разговор дона Мигеля с генералом Ибаньесом. Затем все это от слова до слова он передал Красному Кедру, который, по своему обыкновению, сделал вид, что не придает этому никакого значения, а на самом деле был очень рад, что ему представляется случай разрушить заговор.Собачья Голова вернулся к заговорщикам не более чем через час.— Ну что? — спросил его дон Мигель.— Все спокойно, — ответил мулат. — Жители разошлись по своим домам, все спят.— Вы ничего подозрительного не заметили?— Я прошел по всему городу из конца в конец и ровно ничего не видел.— Значит, мы можем ехать?— Вам не грозит никакая опасность: это будет простой прогулкой.Услышав такой ответ, заговорщики приободрились.Все решили, что Курумилла и сам не знает, чего боится, и сейчас же было отдано приказание трогаться вперед.А между тем уверения Собачьей Головы не только не рассеяли подозрений индейского вождя, но, наоборот, еще более увеличили их. Но, так как все были против него, индеец не стал возражать и только пошел рядом с охотником, решившись не спускать с него глаз дорогой.План заговорщиков составлен был очень просто: идти прямо к ратуше, овладеть ею и провозгласить временное правительство.Проще этого и в самом деле ничего нельзя было придумать.Дон Мигель во главе своего маленького отряда беспрепятственно вступил в Пасо.Заговорщики шли по городу, держа ружья наготове, насторожив глаза и уши, готовые стрелять при первой тревоге.Но на улицах не видно было ни души.Город был что-то слишком спокоен, как заметил еще раньше Курумилла. Это необыкновенное спокойствие было предвестником близкой бури.Дон Мигель в душе тоже испытывал невольный страх, которого он не мог пересилить.В глазах европейца дон Мигель Сарате мог быть назван жалким заговорщиком, действовавшим очертя голову, а не по строго обдуманному плану. С точки зрения европейца, это так именно и должно было казаться. Но в такой стране, как Мексика, где пронунсиаментос Пронунсиаменто — государственный переворот.
устраиваются только потому, что тот или другой полковник хочет сделаться генералом или лейтенант — капитаном, относятся к этому не так строго, а асиендадо, напротив, дал доказательства такта, осторожности и таланта, так как в течение нескольких лет, пока он готовился привести в исполнение заговор, ему пришлось напасть только на одного предателя.Кроме того, теперь и отступать было уже слишком поздно… Предупрежденное правительство знало о существовании заговора и приняло известные предосторожности, поэтому нужно было идти вперед во что бы то ни стало, хотя бы за это пришлось поплатиться потом даже жизнью. Все это не могло не прийти в голову дону Мигелю, все это он тщательно обсудил и только уже после того, как у него было отнята всякая надежда на отступление, решился он подать сигнал к началу восстания.Что лучше? Пасть храбро с оружием в руках, защищая правое дело, или, не попытав счастья, ждать, пока тебя арестуют?Дон Мигель жертвовал своей жизнью, большего от него никто и требовать не мог.Между тем заговорщики все продвигались вперед. Они почти уже достигли центра города и находились в маленькой, грязной и узкой улице, так называемой калле-де-Сан-Исидро, примыкавшей к пласа-Майор, как вдруг улица сразу осветилась. Во всех окнах по обе стороны улицы появились факелы, и при свете их дон Мигель увидел, что оба конца улицы, где они находились, заняты сильными отрядами кавалерии.— Измена! — послышалось в рядах заговорщиков.Курумилла подскочил к Собачьей Голове и всадил ему нож между плеч.Мулат, как пораженный громом, повалился на землю, даже ни разу не вскрикнув.Дон Мигель с первого взгляда ясно понял свое положение: как он сам, так и его отряд погибли.— Будем драться до последней капли крови! — сказал он.— До последней капли крови! — повторили за ним заговорщики.Курумилла одним ударом приклада выбил дверь соседнего дома и кинулся внутрь. Заговорщики последовали за ним.Через минуту они все уже были на крыше: в Мексике все дома имеют плоские крыши в виде террасы.Благодаря находчивости индейского вождя заговорщики овладели импровизированной крепостью, с высоты которой они долго могли защищаться и дорого продать свою жизнь. С каждой стороны улицы к дому подходили отряды солдат, которые заняли также крыши соседних домов.Еще несколько минут, и должна была начаться кровавая битва, как вдруг генерал, командовавший отрядами солдат, приказал им остановиться и один направился к дому, на крыше которого собрались заговорщики.Дон Мигель тоже приказал опустить ружья своим товарищам, видимо, собиравшимся стрелять в неприятельского генерала.— Не стреляйте! — сказал он им и, повернувшись к генералу, крикнул ему: — Что вам угодно?— Я хочу сделать вам предложение.— Говорите!Генерал приблизился еще на несколько шагов для того, чтобы те, к кому он обращался, слышали каждое его слово.— Я обещаю вам жизнь и свободу, если вы согласитесь выдать вашего главаря, — объявил генерал.— Ни за что! — отвечали в один голос все заговорщики.— Отвечать ему должен я, — возразил дон Мигель и затем, обращаясь к генералу, спросил его: — А чем вы можете поручиться мне, что условия ваши будут честно исполнены?— Моим честным словом солдата, — отвечал генерал.— Я согласен, — продолжал дон Мигель. — Все находящиеся здесь со мной люди покинут город один за другим.— Нет, мы не хотим, — вскричали заговорщики, размахивая оружием, — лучше смерть!— Смирно! — крикнул асиендадо громким голосом. — Здесь только я один имею право приказывать!.. Я ваш вождь, и вы должны меня слушаться. Жизнь таких честных, как вы, людей не может быть бесполезно принесена в жертву. Уезжайте, я этого хочу… Я вам приказываю. Наконец, я прошу вас, — добавил он со слезами в голосе. — Кто знает, может быть, обстоятельства еще переменятся и вы добьетесь еще своего?..Заговорщики грустно опустили головы.— Ну что же? — спросил генерал.— Мои друзья согласны, я останусь здесь один и сойду последний. Если вы не сдержите слова, я застрелюсь.— Повторяю вам, что я даю мое честное слово, — отвечал генерал.Заговорщики один за другим подходили к дону Мигелю поцеловать его на прощанье, а затем они вышли на улицу и беспрепятственно удалились — солдаты их как будто не замечали.Так окончилось неудавшееся возмущение в этой стране, где заговоры и революции считаются, так сказать, в порядке вещей. Победители по возможности щадят побежденного по л простой причине, что завтра же они могут оказаться дом под одним и тем же знаменем, сражаясь за общее дело.Курумилла ушел последним.— Для вас не все еще потеряно, — сказал он дону Мигелю. — Кутонепи спасет вас, отец.Асиендадо печально покачал головой.— Вождь, — сказал он взволнованным голосом, — я поручаю мою дочь Валентину, отцу Серафиму и вам. Берегите ее — у бедняжки скоро не будет отца!Курумилла молча поцеловал дона Мигеля и ушел.Скоро и он исчез в толпе.Генерал честно сдержал свое слово.Дон Мигель бросил свое оружие и спустился вниз.— Я ваш пленник, — сказал он.Генерал поклонился и сделал ему знак сесть на лошадь, подведенную одним из солдат.— Куда же мы теперь отправимся? — спросил асиендадо.— В Санта-Фе, — отвечал генерал, где вас будут судить вместе с генералом Ибаньесом, который, по всей вероятности, тоже будет скоро арестован.— О! — прошептал дон Мигель грустным голосом. — Кто же нас предал?— Все тот же Красный Кедр, — отвечал генерал.Асиендадо опустил голову на грудь и замолчал.Через четверть часа пленник выезжал уже из Пасо-дель-Норте под конвоем отряда драгун.Когда последний солдат исчез за поворотом дороги три человека вышли из-за кустов, где они скрывались, и поднялись, как три призрака, среди пустынной равнины— Боже мой! Боже мой! — закричал дон Пабло отчаянным голосом. — Мой отец!.. Моя Сестра!.. Кто поможет мне спасти их?!— Я! — сказал Валентин серьезно, кладя ему руку на плечо. — Разве я не Искатель Следов!.. ЧАСТЬ ВТОРАЯ — Крепость Санта-Фе ГЛАВА I. Ранчо Койота Через месяц после событий, описанных нами в первой части этого рассказа, между тремя и четырьмя часами вечера двое всадников, старательно закутанные в плащи, на прекрасных лошадях въехали в город Санта-Фе.Санта-Фе, столица Новой Мексики, красивый город, расположенный среди живописной и плодородной равнины.Город этот раскинулся по берегу небольшой речки, которая в этом месте делает большую дугу. Город со всех сторон обнесен крепкими стенами, и, кроме того, в конце каждой улицы устроен палисад из вбитых в землю кольев. Дома, как и в большинстве городов испанской Америки, где очень часто бывают землетрясения, почти все одноэтажные, с плоской крышей, плотно утрамбованной землей, так называемой асотеей. Эти плоские земляные крыши являются вполне надежной защитой от непогоды в этой благословенной стране, где небо почти постоянно безоблачно.Во время кастильского владычества Санта-Фе имел некоторое значение благодаря своему стратегическому положению, которое давало ему возможность довольно легко отбивать нападения индейцев. Но со времени освобождения Мексики от испанского владычества этот город, как и все вообще остальные важные стратегические пункты этой несчастной страны, навсегда утратил свое славное прошлое и, несмотря на плодородие почвы и великолепный климат, начал постепенно клониться к упадку, и в недалеком будущем должен будет превратиться в опустевшие развалины.Одним словом, этот город, насчитывавший пятьдесят лет тому назад десять тысяч жителей, в настоящее время не имеет даже и трех тысяч горожан, прозябающих в ужасной бедности и гибнущих жертвами изнурительной лихорадки.Но вот несколько недель тому назад Санта-Фе, как бы по волшебству, вышел из своей обычной летаргии, и на пустынных доселе улицах царило далеко не обычное оживление. Городское население, вообще равнодушно относящееся ко всему на свете, вдруг как бы переродилось и зажило совершенно новой жизнью.Это оживление было вызвано тем, что несколько недель тому назад в городе произошло важное событие.Дело в том, что в Санта-Фе были переведены двое главных вожаков неудавшегося заговора — дон Мигель Сарате и генерал Ибаньес.Мексиканцы, у которых представители закона и власти вообще не очень-то торопятся с решением судейских дел, проявляют необыкновенную деятельность при обнаружении всякого заговора.Дон Мигель и генерал недолго пробыли в тюрьме в ожидании суда. Собранный на скорую руку военный суд под председательством губернатора единогласно приговорил заговорщиков к расстрелу.Асиендадо, благодаря своему имени, общественному положению и в особенности благодаря своему богатству, имел очень много сторонников во всех слоях общества.Объявление приговора военного суда было выслушано в глубоком молчании, которое почти тотчас же перешло в сильную ярость, которую особенно проявляли богатые землевладельцы и индейцы Новой Мексики.Брожение умов замечалось во всей стране, и губернатор, прекрасно сознававший свое бессилие рассеять надвигавшуюся грозу и, видимо, жалевший, что дело зашло так далеко, медлил с приведением в исполнение приговора и старался оттянуть дело до прибытия отряда драгун, присылки которых он требовал от правительства, потому что только одни войска и могли заставить народ покориться силе закона. Осужденные, которых губернатор до сих пор еще не осмелился перевести в ратушу, все еще временно содержались в тюрьме.Двое всадников, о которых мы говорили, проехали не останавливаясь по улицам пустынного города и направились к невзрачному ранчо, выстроенному на берегу реки на противоположном конце города.— Ну, — проговорил один из всадников, обращаясь к своему спутнику, — не правду ли я говорил?.. Теперь вы и сами видите, что весь город спит и за нами некому следить. Мы приехали как раз вовремя.— Ба! — отвечал другой грубо. — Вы так думаете? В городе всегда попадается человек, который увидит то, что не следует, и по-своему перетолкует это.— Очень возможно! — пробормотал первый, презрительно пожимая плечами. — Но, во всяком случае, меня это столько же интересует, как хромая лошадь.— А я? — возразил с живостью другой. — Неужели вы думаете, что мне не все равно, что скажут или что подумают о нас? Погодите, ведь это, кажется, ранчо Андреса Гарота?.. Право, если я не ошибаюсь, эта жалкая лачужка должна быть непременно его ранчо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32