Зарычав, Эльминстер резко повернул направо и нырнул между шатрами – прочь от света. Он налетел прямо на солдата, выходящего из палатки, и в ярости заколол его. Изумленный наемник, не издав ни звука, повалился на полотняную стенку шатра. Эльминстер устало побежал в ночь. Если бы ему удалось обойти лагерь и вернуться к своим арбалетам, и… но наемники буквально наступали ему на пятки. По крайней мере, хорошо, что в лагере нет ни одного лучника, иначе он был бы уже мертв.
Эльминстер поспешил к перевалу и дальше вниз по склону, чтобы его было не видно в свете ревущего пламени, ясно отмечавшего место, где находится лагерь. Оглянувшись, он увидел двоих преследователей. Эл перешел на шаг и начал описывать широкий круг. Надо подпустить их поближе и сберечь силы для боя. Тяжело дыша, он добрался до следующего перевала и увидел внизу всадников – отряд Хелма. Некоторые разбойники, заметив его, обнажили мечи, но Хелм узнал беглеца и помахал ему рукой:
– Эладар! Получилось?
– Одного чародея убил, но другого только ранил, – задыхаясь, выдавил Эл. – Половина… лагеря… бежит сюда… за мной.
Хелм усмехнулся:
– Пока наши лошади отдыхают тут, мы пообобрали слегка этих вояк. Кое-кто из них носил доспехи явно не по храбрости. А ты что, передумал?
Эл устало кивнул.
– Похоже… у меня есть… получше план… теперь, – с трудом выдохнул он.
Хелм усмехнулся и, повернувшись, быстро отдал несколько приказов, а затем указал на одну из лошадей:
– Возьми себе лошадь, Эладар, и поехали со мной.
Оставив четырех разбойников с добычей и свободными лошадьми, оборванные рыцари Аталантара поскакали по той же дороге, по которой недавно бежал Эльминстер. Один из них достал короткий лук и, когда они достигли вершины, выстрелил. Наемник, гнавшийся за Элом, схватился за горло и, судорожно дергаясь, упал на снег.
Остальные солдаты пустились в бегство. С боевым кличем один из рыцарей, размахивая мечом, пустил лошадь галопом. Он нагнал одного наемника и зарубил его. Тот беззвучно упал в снег.
– Похоже, ты приносишь нам удачу, – прокричал на ходу Хелм. – Не хочешь повести нас на штурм стен Хастарла?
Эльминстер покачал головой.
– Я устал от смерти, Хелм, – прокричал он в ответ, – и боюсь, чем больше убиваешь, тем больше вероятность, что чародеи не оставят это безнаказанным: ведь об этом узнают по всему королевству и запомнят и начнут думать. Десяток убитых купцов-чужеземцев – это одно, несколько разгромленных отрядов наемников – совсем другое.
Хелм кивнул:
– Да ладно, все равно здорово, когда хорошенько ударишь и действительно хоть немного да попортишь жизнь этим волкам. Да и ты молодец, хорошо поддал им жару! – Он с восхищением указал на объятые пламенем палатки. – Надеюсь, палатка с провизией не пострадала!
Эльминстер только хохотнул в ответ, так как они ворвались на полном скаку в ряды бегущих и кричащих защитников лагеря. Рыцари рубили наемников, а их лошади становились на дыбы и затаптывали раненых и убегающих. Вскоре лагерь затих.
Хелм выкрикивал приказания:
– Давайте-ка дозорных туда, туда и туда, парами и верхом, нет, вон туда в темноту. Остальные – по шестеро на палатку, и докладывайте, что отыскали. Помните: ничего не уничтожать. Если найдете живого чародея или еще кого способного драться, прикончите его!
Рыцари охотно принялись за работу. Радостные крики ознаменовали обнаружение походной кухни и нескольких санок с мясом, картошкой и бочонком пива. Угрюмые рыцари также несли Хелму книги с заклинаниями и свитки, но раненый чародей бесследно исчез. В лагере не осталось в живых ни одного человека из тех, кто служил Верховным Чародеям.
– Значит, так… эту ночь мы проведем здесь, – сказал Хелм. – Соберите всех, каких найдете, лошадей и давайте отменно попируем. Утром заберем все, что сможем, и смотаемся обратно к Замку, а эти палатки раскинем в ущелье около Пещеры Ветров как навесы для лошадей. И тогда молитесь все Орилу и Талосу, чтобы пошел снег и покрыл все наши следы!
Послышался общий одобрительный рокот, а Хелм, наклонившись ближе к Эльминстеру, сказал:
– Ты хотел оставить эти горы, парень, и сдается мне, что чародеев ты понял правильно. Мне нужно спрятать эти книги и другие колдовские штучки, и я подумал о той пещере на лугу над Хелдоном. Там много камней… их хватит, чтобы в укромном уголке завалить все это чародейское добро, ну ты знаешь где… а ты можешь охотиться на оленей или еще кого, так и прокормишься до лета, а там я навещу тебя опять. Если в округе будут рыскать наемники, перебирайся в Высокий Лес и схоронись на время там. Они не осмелятся забраться туда слишком далеко. – Он поскреб подбородок. – Ты, парень, никогда не будешь носить доспехи как воин-всадник, и я бы даже сказал, что ты достиг большего, чем просто научился стрелять из арбалета, размахивать мечом и, как разбойник, дрожать в пещерах. Возможно, узкие улочки и толпа Хастарла на время лучше укроют тебя… да и к Верховным Чародеям поближе будешь… Вызнавай о них все, что сможешь, прежде чем решишь, что пора нанести им сокрушительный удар. – Рыцарь с интересом посмотрел на юного принца. – Что скажешь?
Эльминстер медленно кивнул.
– Да-а… хороший план, – пробормотал он.
Хелм усмехнулся, хлопнул Эла по плечу и только успел подхватить его, когда Эльминстер вдруг как-то боком осел в снег, мир закружился вокруг него зелено-желтой дымкой и земля поплыла куда-то из-под ног… Сил не осталось совсем, темнота обрушилась на него, и Эльминстер почувствовал, что его снова куда-то уносит…
* * *
– А наемники эти неплохо устроились, как на прогулку приехали! – резко высказался на следующее утро Хелм, когда они поедали копченый окорок и грубый хлеб с чесночным маслом. Довольные восклицания и грубая отрыжка со всех сторон говорили, что большинство из давно не евших досыта рыцарей с жадностью поглощали еду. Храп из-за пустых бочонков возвещал, как другие провели эту ночь.
Эльминстер кивнул.
Хелм пристально посмотрел на него:
– Что это ты, парень, задумал?
– Если я скажу, что в жизни не убью ни одного человека, это будут слишком поспешные слова, – тихо сказал Эльминстер, глядя на пятна крови на утоптанном снегу.
Рыцарь кивнул:
– Я то же самое увидел в твоих глазах вчера. – Он вдруг широко улыбнулся и добавил: – Однако вчера ты отправил на тот свет больше специально обученных воинов, чем многим мужчинам удается убить за долгие годы солдатской службы.
Эльминстер махнул рукой:
– Я стараюсь не вспоминать об этом.
– Прости, парень. Ты как, пойдешь пешком или возьмешь лошадь? С лошадью, конечно, легче, пока у тебя будет достаточно сена, чтобы прокормить ее. Но лошадь сразу привлечет внимание, особенно когда переправишься в Апшине через Ручей. Постарайся не выделяться, пристань к купцам и сделай вид, что ты один из них, куда бы ты ни отправился. Если кто увидит у тебя эти книги заклинаний и свитки, это будет означать для тебя смертный приговор. – Рыцарь почесал бороду и продолжил: – Хотя, с другой стороны, как ни крути, идти пешком – медленно и тяжело, даже если и не мерзнешь, и не забывай: промочить ноги в такую погоду тоже равносильно смерти…
– Ну, я пошел, – сказал Эльминстер. – Возьму с собой самострел и, сколько смогу, еды… доспехов не надо, пока не разживусь хорошими перчатками и ножнами получше.
– Многие мертвые наемники с готовностью предоставят тебе все, что пожелаешь, – осклабился Хелм.
Эльминстер не смог заставить себя улыбнуться на его шутку. Он убил немало этих самых наемников. А ведь, в сущности, они простые солдаты, те самые воины, которые прямо сейчас могли бы гордо мчаться в бой за Аталантар, свободные от приказов правящих чародеев. Ну ничего, все это припомнится Верховным Чародеям.
– Это те, кто должен умереть, – прошептал он, ни к кому не обращаясь, – чтобы Аталантар жил!
Хелм кивнул:
– Отлично сказано: «Они должны умереть, чтобы Аталантар жил!» Отличный боевой клич, при случае, пожалуй, воспользуюсь им.
Эльминстер улыбнулся:
– Только сначала проверь, понимают ли слышащие его, кто такие эти «они».
Хелм криво усмехнулся в ответ:
– Немало народу сталкивается с этой задачкой вот уже на протяжении многих лет.
* * *
Блеснув темными глазами, лис, несколько миль преследовавший Эльминстера, в последний раз взглянул на него и стремглав побежал через заснеженные папоротники. Прислушиваясь к его бегу, Эл задавался вопросом, не шпионил ли этот лис для какого-нибудь Верховного Чародея, но что-то подсказывало ему, что нет, не шпионил.
Постояв еще какое-то время, после того как зверь исчез из виду, юноша как можно тише стал пробираться среди деревьев позади постоялого двора.
«Ищи лаз, через который подают в конюшню сено», – говорил ему Хелм, и действительно, как раз у задней стены конюшни под длинным покосившимся навесом лежало сено. Навес защищал его от снега и держался на столбах, которые весьма приблизительно были знакомы со словом «прямой».
Все как и описывал Хелм: черный ход на постоялый двор «Лесная осока».
Эльминстер подошел ближе, надеясь, что собаки не проснутся и не перебудят всю округу. Поблизости не было ни одной. Эльминстер мысленно поблагодарил богов, перелез через низенькую калитку на задний двор, проскользнул за стог сена и нашел лаз. Ему даже не понадобилось вынимать меч, чтобы открыть прикрывающую лаз заслонку: она просто, без всяких запоров, была приставлена.
Эл забрался внутрь и прикрыл за собой заслонку. В конюшне было очень тихо и гораздо теплее, чем ночь снаружи. Лошадь переступала с ноги на ногу и била копытом в стенку стойла. Оглядевшись, Эльминстер обошел всю конюшню и обнаружил два свободных стойла. В одном из них были сложены лопаты, грабли, ведра, на стенке висела свернутая упряжь, в другом же – только сено и солома. Вложив меч в ножны и взяв вилы с длинными тонкими зубцами, Эл хорошенько потыкал в солому и, не обнаружив ничего, что могло бы проснуться или всхрапнуть, поднял деревянную защелку и вошел внутрь.
Всего несколько мгновений ушло на то, чтобы закопаться в солому, прикрывшись сверху от чужих глаз и от холода толстым одеялом из сена. Расслабившись, Эльминстер позволил себе уплыть в тот дивный мир шепчущих голосов… чтобы погрузиться в белое сияние и спать… спать… спать…
* * *
Солома зашуршала, царапая руки, и посыпалась с него. Юноша широко распахнул глаза. Он буквально поднимался вверх – просто летел! Голова больно ударилась о потолочную балку.
– Прошу прощения, принц, – раздался знакомый равнодушный голос, – боюсь, что разбудил тебя.
Эльминстер почувствовал, как его развернуло в воздухе лицом к зловеще улыбающемуся чародею, стоящему в проходе между стойлами. Голубоватое магическое сияние ярко трепетало вокруг рук этого человека и окружало медальон у него на груди.
Злость закипела внутри Эльминстера, когда он хотел дотянуться до Меча Льва, но обнаружил, что не может пошевелиться. Он полностью был во власти этого Верховного Чародея! Он попробовал заговорить, и это ему удалось.
– Кто ты? – спросил он, еле ворочая языком. Колдун отвесил учтивый поклон и любезно ответил:
– Каладар Тефин, к твоим услугам. Эльминстер почувствовал, что его потащило вперед, и в то же время увидел, как прислоненные к стене вилы взлетели вверх и повисли, нацелив один из зубцов прямо ему в левый глаз. Медленно, очень медленно они поплыли к нему.
Не глядя на приближающиеся вилы, Эльминстер устремил взгляд на волшебника, пытаясь проглотить подступивший к горлу ком.
– Не очень-то честный способ избрал ты для битвы, колдун, – холодно произнес он.
Чародей рассмеялся:
– Сколько ты уже живешь, принц, – шестнадцать зим? И ты все еще веришь в честность? Да ты просто болван… – Он противно захихикал. – Ты воображаешь себя воином и сражаешься заостренными кусками металла… ну что же, а я маг и сражаюсь заклинаниями. Что же в этом нечестного?
Голубоватое магическое сияние сильнее затрепетало вокруг рук Верховного Чародея, и вилы подплыли ближе. В горле у Эльминстера сделалось невыносимо сухо, и он непроизвольно сглотнул.
Чародей снова рассмеялся:
– О, мы уже не так храбры, как раньше? Скажи-ка мне, принц Аталантара, что ты согласен сделать для меня, чтобы я пощадил твою жизнь?
– О какой жизни ты говоришь, колдун? Почему бы тебе не убить меня сразу? Я знаю, ты не против, – ответил Эльминстер, пожалуй, с чуть большей храбростью, чем он чувствовал на самом деле.
– «Другие Верховные Чародеи пусть живут как хотят», – с издевкой процитировал он слова Эла. Он холодно усмехнулся: – Как принц Аталантара, ты обладаешь большой ценностью. Если что-нибудь случится с Белором – а сейчас как раз и назревает такая необходимость, чтобы с ним что-нибудь случилось, – было бы весьма удобно иметь под рукой спрятанного где-нибудь отпрыска королевских кровей, чтобы воспользоваться… гм, то есть для гарантии. – (Вилы подплыли чуть ближе.) – Конечно, слепота не помешает тебе, когда я превращу тебя в… ну, скажем, в черепаху или слизняка. А еще лучше в личинку мухи! Тогда ты сможешь питаться на трупах своих друзей-разбойников, когда мы убьем их. Ну а если нам не удастся добраться до них, что ж, придется остаться голодным…
Язвительный голос колдуна оборвался равнодушным смешком. Эльминстер почувствовал, что его тело покрылось холодным липким потом, когда страх подступил к самому горлу. Он повис в воздухе, внутренне дрожа от беспомощности, и закрыл глаза.
И в тот же миг Эл почувствовал, как неведомая сила заставляет глаза широко открыться, а сами глазные яблоки поворачивались до тех пор, пока не стали смотреть в упор на колдуна. При этом он обнаружил, что больше не может говорить и вообще издавать хоть какие звуки.
– Это чтобы ты не кричал, – упиваясь своей властью, пояснил колдун. – Мы же не хотим перебудить весь народ на постоялом дворе, но я хочу видеть твое лицо, когда в него вонзятся вилы.
Эльминстеру ничего не оставалось делать как только с ужасом смотреть на острие приближающихся вил…
Позади чародея бесшумно открылась боковая дверь, и крепкий человек с вьющимися усами бесшумно проскользнул в конюшню, держа в руках поднятый топор, который немедля с силой обрушил на колдуна. Глухой удар, и срубленная ненавистная голова покатилась в сторону. Потекла кровь. И Эльминстер, и вилы тут же упали на пол.
В то же мгновение юноша вскочил на ноги, сжимая в руке Меч Льва…
– Назад, мой принц! – взревел человек, выбрасывая вперед могучую руку, чтобы отстранить его. – У него могут быть заклинания на случай смерти.
Человек, отступив на шаг назад, не сводил пристального взгляда с зарубленного тела, держа наготове у плеча окровавленный топор. Эльминстер тоже присмотрелся: голубоватое сияние медленно угасло повсюду, кроме медальона, – и вышел из стойла.
– Этот медальон обладает магической силой, – тихо сказал он, – но больше ничего особенного я не вижу. Благодарю.
Человек поклонился:
– Почту за честь, если ты тот, кем назвал тебя этот чародей.
– Да, он правильно меня назвал, – ответил Эльминстер. – Я – Эльминстер, сын уже умершего Элтрина. Хелм Стоунблейд сказал, что тебе можно доверять… если ты тот, кого зовут Броарн.
Человек снова поклонился:
– Да, так меня называют люди. Добро пожаловать на мой постоялый двор, хотя должен предупредить тебя, господин, шестеро наемников ночуют сегодня под этой крышей и по крайней мере один странствующий купец, который обо всем, что видит, докладывает чародейским прихвостням.
– Эта конюшня – для меня уже дворец, – с улыбкой ответил Эльминстер. – Я бежал от чародеев и наемников и, чтобы добраться сюда, прошел почти через все Отрожье… и у меня все чаще и чаще возникает вопрос, а есть ли в мире место, где их нет.
– В мире нет места, где можно спрятаться от сильной магии, – рассудительно ответил Броарн. – Вот почему эти земли сегодня принадлежат людям, а не эльфам.
– Я всегда думал, что эльфийская магия превосходит человеческую, – удивленно воскликнул Эльминстер.
– Да, если бы эльфийские маги объединили свои силы, но эльфам война с чародеями не по вкусу, и они много времени проводят враждуя друг с другом. К тому же многие из них живут… ну мы, люди, назвали бы такую жизнь праздной: их больше интересует приятное проведение времени, нежели что-то полезное.
Хозяин постоялого двора исчез за дверью, через которую появился, извлек откуда-то одеяло и бросил его на загородку.
– Человеческие волшебники знают меньше, – продолжал Броарн, снова исчезая в коридоре за дверью и вновь появляясь с большим блюдом, нагруженным всякой снедью, и кружкой величиной с голову Эльминстера, – но все время стараются найти древние заклинания или составить свои – новые. Эльфийские маги только улыбаются на это и говорят, что они и так уже знают все, что им нужно, а кто позаносчивее, так те говорят, что знают все, что вообще можно знать, но и в том и в другом случае они одинаково ничего не предпринимают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47