Судорожно сжав цветы, Кирнан уставилась на священника. Она так погрузилась в свои думы, что Энтони пришлось толкнуть ее в бок, когда настал момент произнести брачный обет. И все же она твердым голосом произнесла все, что полагается, хотя сама не понимала, что говорит.
И снова солдаты огласили воздух радостным ревом, а Джубили, экономка Маккеев, вдруг заплакала. Отец Даулинг объявил, что теперь жених может поцеловать невесту, и Кирнан очутилась в объятиях Энтони.
Наклонившись, он поцеловал ее.
И в ту же секунду девушка поняла, что совершила ужасную ошибку. Его поцелуй был полон любви и теплоты, был нежен и целомудрен, но… не более. В нем не чувствовалось ни лихорадки желания, ни настойчивости. От этого поцелуя мир не перевернулся, а холод в душе Кирнан так и не растаял. Он не разгорячил ее кровь, не вызвал дрожи во всем теле. Он не был горячим, страстным, неистовым…
В общем, это был не поцелуй Джесса.
Слезы выступили на глазах девушки, но она, стиснув зубы, не позволила им пролиться. Напротив, нежно обвила руками шею Энтони и ответила на его поцелуй, стараясь хотя бы отчасти отблагодарить молодого человека за его многолетнюю бескорыстную любовь.
А солдаты все кричали и бросали в воздух фуражки. Еще через минуту хлопнула пробка от шампанского.
Кирнан мягко высвободилась из объятий Энтони, не сводя, впрочем, с него взгляда. Да, напрасно она не придала значения тому, что не любит юношу!
«Но я буду ему хорошей женой», – мысленно поклялась девушка. Она заменит мать его младшим брату и сестре, будет содержать в образцовом порядке его дом, пока он сражается на войне, освоит его бизнес. В общем, сделает все, чтобы Энтони был счастлив, и постарается забыть свою любовь.
Во всяком случае, Энтони об этом никогда не узнает.
– Я люблю тебя, Кирнан. И если мне суждено умереть, то умру счастливым, поскольку и ты меня любишь.
Молодая жена еле выдавила из себя улыбку. К ним тотчас подошел Джон с бокалами шампанского и приветственно пожал руку своему новоиспеченному зятю.
Кирнан показалось, что ее целовали по меньшей мере сотню раз – так товарищи Энтони выражали свою радость. Солидный запас холодного шампанского, извлеченный отцом из погреба, был выпит до капли, а Джубили каким-то образом ухитрилась испечь несметное количество пирожков и пирожных и даже изжарила мясо. Словом, получился хоть и импровизированный, но весьма приличный свадебный обед.
Впрочем, командир роты, явно нервничая, вдруг начал подгонять подчиненных. Солдаты высыпали на крыльцо, оставив молодоженов одних.
– Ты сделала меня самым счастливым на свете, – взволнованно взяв Кирнан за руку, проговорил Энтони, а потом обнял ее и поцеловал.
Еле сдерживая слезы, девушка попыталась должным образом ответить на его поцелуй.
– Будь осторожен, Энтони.
– Обещаю! И вернусь, как только смогу. О, Кирнан, как я рад! Спасибо тебе… Если бы ты знала, как я тебя люблю!.. – Он поцеловал ее еще раз и нехотя отпустил. Взглянув на Джона Маккея, Миллер взволнованно проговорил: – Берегите ее, сэр, ради меня!
Кирнан спиной почувствовала, как отец улыбнулся.
– Я уже много лет только этим и занимаюсь, молодой человек.
Энтони тоже улыбнулся и поспешил вслед за товарищами.
«Как они прекрасны, – подумала Кирнан – все отличные наездники, молодые, элегантные, в новой серой форме… Боже, защити их», – мысленно добавила она.
– Итак, миссис Миллер? – Голос отца оторвал Кирнан от дум. Она обернулась и, вздернув подбородок, в упор посмотрела на него. Больше всего на свете ей хотелось плакать, но она просто обязана была улыбаться.
– Я счастлива, папа, клянусь Богом, счастлива. Я сделаю все, чтобы Энтони было хорошо со мной, честное слово!
Джон хмыкнул:
– Когда мужчина женится, он ждет от жены любви, а не только чтобы ему было хорошо.
Кирнан поспешно опустила глаза.
– Но я действительно замечательно отношусь к Энтони, папа. – Она снова посмотрела на отца. – А каким он был сегодня красавцем, правда? Просто чудо как хорош! Красивый, элегантный, стройный…
– Да, красивый, элегантный, стройный.
Джону Маккею всегда нравился молодой Миллер.
Но вот только красота, элегантность и стройность – еще не все, не в этом истинная ценность человека. Внешне люди могут походить друг на друга, а по внутренним качествам различаться, как небо и земля.
Она все еще любит Джесса, в этом Джон Маккей ничуть не сомневался. Да ему и самому нравился капитан Камерон. В нем было что-то особенное, как и в их с Кирнан отношениях.
Но Джесс оказался во вражеском стане, и лучше бы Кирнан забыть его.
Она сделала правильный выбор, убеждал себя Джон, в глубине души сомневаясь, так ли это. Теперь дочь замужем. Они с Энтони повенчаны священником, а значит, связаны навеки.
Хотелось бы надеяться, что так оно и есть…
– Я устала, папа. Пойду лягу, – негромко сказала Кирнан. Он внимательно посмотрел ей в глаза, молча кивнул и поцеловал в щеку. Дочь подарила ему ослепительную улыбку и торопливо скрылась.
Однако позже, проходя мимо ее спальни, Джон услышал, как она плачет.
Не слишком подходящее занятие для девушки, которая всего четыре часа назад вышла замуж, с грустью подумал он. Впрочем, Энтони Миллер – достойный молодой человек и наверняка будет ей хорошим мужем. Как говорится, стерпится – слюбится. Большинство людей так и живут.
И все же сердце Джона разрывалось от горя, пока он, стоя под дверью, слушал всхлипывания дочери. Единственную, он любил ее больше жизни и постоянно молился, чтобы она была счастлива. Возможно, когда Энтони вернется с войны и они создадут семью, когда у ног Кирнан будут копошиться малыши, она наконец обретет настоящее счастье…
Но Кирнан так и не пришлось спать в той постели, которую она сама себе постелила. И виной тому был все тот же Манассас.
Джесс вот уже вторые сутки не выходил из палатки, оборудованной под госпиталь. Руки его были по локоть в крови.
Мертвые, раненые и умирающие все прибывали. Вот и сейчас Камерон извлекал пулю из плеча подстреленного артиллериста, как вдруг снаружи донеслось: «Всем немедленно отступать!»
Стиснув зубы и собрав всю свою волю в кулак, Джесс продолжал работать, хотя вокруг вовсю рвались снаряды.
– Капитан Камерон, вы что, не слышали приказа? – строго спросил молоденький сержант, просунув голову в палатку.
– Слышал. И хочу спросить тебя: как бы тебе понравилось, мальчик, если бы это у тебя была пуля в плече, а я бы бросил все и стал удирать, как заяц? – Джесс тут же, еще не успев остыть, обернулся к санитарам: – Выносите раненых, да поживей! Туда, к повозкам.
Убедившись, что распоряжение выполняется, он снова склонился над артиллеристом. Снаружи раздался еще один оглушительный взрыв, затем мимо палатки побежали солдаты.
Здесь, у Бул-Ран, произошло одно из самых крупных сражений Гражданской войны. Военачальники советовали Линкольну не предпринимать поспешных шагов, однако под давлением жаждавших крови наступление все же началось. И казалось бы, успешное – северяне под предводительством бригадного генерала Ирвина Макдауэлла так и рвались в атаку. Армия Макдауэлла насчитывала тридцать пять тысяч солдат и офицеров. Они выступили из Вашингтона в весьма воинственном настроении. Впереди двигались живописные зуавы. И вот шестнадцатого июля корпус, в котором служил Джесс, вступил в бой.
Однако похоже, в стратегии северян с самого начала была допущена серьезная ошибка, ибо вскоре атака захлебнулась, сменившись сумятицей, проволочками и потерей темпа. Так продолжалось два дня. В конце концов, северянам удалось овладеть Сентревиллем, городком, расположенным к северу-востоку от Бул-Ран – тихой мелководной речушки Виргинии.
На другом ее берегу расположился генерал Конфедерации Борегар со своей армией. Двадцать две тысячи южан были преисполнены решимости стоять насмерть за железнодорожный узел Манассас, важный стратегический пункт.
Прибыв к месту сражения, Макдауэлл распорядился провести разведку, в результате чего его силы столкнулись у Блэкберн-Форд с двумя бригадами конфедератов.
Столкновение длилось еще дня два, в течение которых Макдауэллу удалось пополнить запасы снаряжения и продовольствия и привести в относительный порядок свои изрядно потрепанные войска. В соответствии с планом битвы в два часа ночи двадцать первого июля тридцатипятитысячная армия северян начала наступление, стройными колоннами выдвинувшись из Сентревилля вдоль Уоррентон-Пайк.
Макдауэлл, на взгляд Джесса, действовал умело, но, к сожалению, его войско так и не превратилось в регулярную армию, оставалось плохо обученной и неопытной толпой. По мере развития событий стало ясно, что южане превосходят противника по всем статьям, а в довершение всего на помощь Борегару с Запада подошел корпус генерала Джозефа Джонстона.
Битва разгорелась лишь к утру, когда полковник конфедератов бросил свой отряд против северян. Из разговоров раненых, прибывавших в палатку, Джесс узнал, что ни южане, ни северяне не получают подкрепления, а командование и тех и других в отчаянии бросило в бой все свои силы: конфедераты для того, чтобы укрепить левый фланг, куда направлен основной удар северян; северяне – чтобы развить успешную, по их мнению, атаку.
Один из санитаров Джесса, капрал Гордон Грей, выходец из графства Поухатан в штате Виргиния, с грустью сообщил, что именно его земляки невольно сослужили хорошую службу южанам.
– Тон всему бою задавали полковник Бартоу и генерал Ли. Правда, южане подобрались такие же необстрелянные и зеленые, как и наши ребята. И вдруг вперед вылез этот чудаковатый профессор из Виргинского военного института со своим отрядом… как бишь его?.. Ах да, Джексон, бригадный генерал Томас Джексон. Встал на холме и ни с места. Генерал Ли решил объединить вокруг него свои силы и как закричит: «Посмотрите! Вон стоит Джексон Каменная Стена! Сплотимся вокруг виргинцев!» – Гордон скорбно покачал головой. – Видит Бог, они так и сделали. А наши кубарем покатились с холма да так и катятся до сих пор…
Северянам удалось перегруппироваться, и смертельная схватка продолжилась. В госпиталь то и дело поступали раненые. Но похоже, песенка янки на сей раз была спета.
Джесс хладнокровно извлек злосчастную пулю и принялся поспешно бинтовать рану артиллериста. Солдат открыл затуманенные болью и морфием глаза и умоляюще воззрился на капитана.
– Доктор, я буду жить? – спросил он слабым голосом.
– До ста лет гарантирую, а дальше не обещаю, – весело отозвался Камерон.
Солдат ухмыльнулся. Капрал Гордон Грей помог ему добраться до повозки, где уже сидели около десятка раненых, и конь тронулся. В этот момент туда, где только что стояла повозка, угодил снаряд.
– Джесс, скорее! – в тревоге забыв о субординации, крикнул Гордон.
Камерон тщательно уложил медицинскую сумку и распорядился, чтобы санитары при отходе захватили как можно больше медикаментов. Складные койки, перевязочные материалы и хирургические инструменты тотчас погрузили на другую повозку, к задку которой привязали Пегаса. Боевой конь терпеливо ждал команды хозяина.
Джесс легко вскочил в седло, готовый следовать за обозом и таким образом присоединился к общему бегству северян.
А в том, что так оно и есть, сомневаться уже не приходилось. Солдаты в панике покидали поле боя, а вслед им неслись разрывы снарядов.
Впереди Камерон видел кареты, в которых в такой же спешке бежало гражданское население – глупцы, не поленившиеся приехать сюда из Вашингтона, чтобы посмотреть, «как наши доблестные войска зададут жару этим оголтелым южанам».
Оказалось, что «этих оголтелых южан» не так-то легкой одолеть!
Впрочем, Джесс ничего подобного и не ожидал – он слишком хорошо знал тех, кто сражался на стороне Конфедерации.
Увидев перевернутую карету, он в сердцах выругался.
– Держитесь! – крикнул он тем, кто сидел внутри, а сам спрыгнул с Пегаса и поспешил на выручку незадачливым седокам.
Один из них явно нуждался в помощи – некий чересчур патриотичный мужчина, которого придавило сломанным колесом.
– Гордон, скорее! Помоги! – крикнул Джесс.
Даже вдвоем они с трудом извлекли мужчину из-под обломков. И беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что у него сломаны обе ноги, но в этой ситуации Джесс ничем не мог ему помочь. К счастью, патриот потерял сознание, едва они его потащили, а значит, не чувствовал боли.
Нескоро он теперь отважится любоваться сражениями, подумал Джесс, и вспомнил, сколько раненых и умирающих прошли через его руки за этот поистине злосчастный день.
А сколько умерло, прежде чем попасть в госпиталь? Наверное, сотни, а может быть, даже тысячи мертвецов буквально усеяли поле битвы.
Ну что ж, они хотели этой войны.
Пегас вдруг резко остановился. Взглянув вперед, Джесс понял, в чем дело: повозка, к которой он был привязан, тоже встала.
Оказалось, им повстречался еще один транспорт с ранеными. Возница окликнул Джесса:
– Капитан Камерон! Там впереди развернут полевой госпиталь, куда снаряды не долетают. Их доктора убило. Может, взглянете, чем помочь раненым? Похоже, сами они идти не могут.
Джесс кивнул и быстро распорядился:
– Капрал, принесите мою сумку.
Войдя в палатку, он огляделся и пришел в ужас при виде множества испуганных, грязных лиц. Но эти раненые еще хоть как-то сидели или стояли. Более жалкое зрелище представляли собой те, кто без сознания лежал на койках. Поскольку единую форму в войсках северян еще не ввели, одеты Они были кто в синий армейский мундир, а кто – в обычную одежду и от этого казались не армией, а каким-то сбродом.
Камерон подошел к накрытому простыней мужчине.
– Постойте, – окликнул его санитар, – это конфедераты. Наверное, здесь по ошибке. Мы было приняли их за наших, смотрим – на вид кавалеристы, а форма такая пыльная и грязная, что поди разбери, какого она цвета! Может, осмотрите и их тоже? Чего уж теперь…
У Джесса тревожно забилось сердце. Кавалерия южан! Среди них вполне могут оказаться знакомые.
А впрочем, в их кавалерии наверняка служат сотни людей, которых он знать не знает.
Камерон обвел глазами палатку и увидел двух санитаров, которые изо всех сил старались навести хоть какой-то порядок в этом жутком хаосе и облегчить страдания раненых и умирающих.
– В первую очередь покажите мне самых тяжелых – не важно, кто они. Надо помочь им, насколько возможно.
– Неужели вы будете возиться с какими-то южа… – недовольно заворчал солдат, но Джесс грозно оборвал его:
– Вот именно! Я здесь для того, чтобы спасать людям жизнь, а не вести пустопорожнюю болтовню. Понятно?
Солдат тут же смолк. И санитар подвел капитана к койкам с тяжелоранеными. Начав осмотр, он поразился огромному количеству мертвецов, лежавших среди живых. Впрочем, и вся эта палатка – так называемый госпиталь – производила жуткое впечатление. Раненные в голову потеряли зрение; конечности у многих были поражены до такой степени, что единственным спасением, по мнению Джесса, была бы ампутация. К сожалению, он сейчас не располагал временем, чтобы ее осуществить. Пришлось довольствоваться простым наложением швов, чтобы все несчастные могли добраться до Вашингтона.
Обернувшись, Камерон увидел, как второй санитар накрывает простыней труп какого-то южанина. Джесс изо всех сил старался взять себя в руки, но увы… Офицер-кавалерист, лежавший на койке, вполне мог оказаться его братом.
– Он мертв, капитан, – услышал Камерон голос санитара. – Уж поверьте мне – я за сегодняшний день столько их перевидал!..
Не ответив, Джесс медленно подошел к койке. «Господи, сохрани и помилуй! Только бы не Дэниел!..»
Дрожащей рукой он отвернул простыню и невольно вскрикнул.
Здесь и в самом деле лежал убитый.
Но это был не Дэниел. Это был Энтони Миллер.
Конфедераты не без основания считали сражение при Бул-Ран своей победой, ибо союзная армия позорно бежала с поля битвы, как стадо баранов. В сущности, на стороне северян сражались необстрелянные новобранцы.
Впрочем, обе стороны понесли тяжелые потери. Корреспондент «Харперс уикли», с которым Джесс беседовал после бесконечного дежурства, высказал предположение, что северяне оставили на поле брани по меньшей мере пять сотен убитых, а число раненых перевалило за тысячу. К сожалению, в Царившей суматохе трудно было произвести точные подсчеты, и вряд ли такая возможность представится в ближайшем будущем. Примерно полторы тысячи человек числились пропавшими без вести, но определить, кто после тяжелого ранения или контузии в беспамятстве валялся на земле, не в силах произнести своего имени, и кто предпочел дезертировать, убедившись, что война отнюдь не триумфальное шествие, как представлялось им вначале, было задачей практически невыполнимой.
Журналист, правда, считал, что и южанам досталось как следует. По его мнению, примерно четыреста человек были убиты и около полутора тысяч ранены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43